Tsitaadid raamatust «Бывший сын», lehekülg 3

Франциск смотрел на узкую улицу и думал о том, что думать страшно

Потому что я, в отличие от тебя, знаю, что нет такого слова — «шуфлядка»!

— Как нет, если в каждом столе есть шуфлядка!

— А вот так! В столе есть — а в языке нет!

Я всегда говорил, что самые большие расисты в мире — это пограничники и таможенники.

кто-то же должен выйти на площадь, если наши родители не делают этого. Мы не виноваты в том, что выходим на площадь! В этом виноваты вы! Вы пятнадцать лет бездействовали!

В течение недели Франциск не выходил из комнаты. Не совершал ошибку.

А я, знаешь, иногда смотрю ящик, и меня поражает сам факт артикуляции. Как эти люди могут с серьезным лицом произносить то, что они произносят?

Ты знаешь, что большинство наших соотечественников никогда не выезжали за границу? Представляешь? Вот тебе и ответ на вопрос, почему у них лица такие. Они и не представляют, что есть страны, в которых люди на улице улыбаются друг другу.

Когда почти на все производимые в стране товары наложены континентальные санкции, бабы едва ли не единственный товар, которым можно торговать.

Когда едет президент, перекрывать проспект - это в порядке вещей! Это нормально! Весь город должен стоять, ведь едет слуга народа! Человек, которого мы наняли. Служащий, которого мы, его работодатели, все никак не можем уволить! Когда по городу едет этот служащий, по делу или без, когда он едет покататься на лыжах или встретиться с друзьями, весь город должен стоять, но когда хоронят величайшего писателя страны, нужно немедленно освободить проезжую часть.

Я вам, ребята, так скажу: если, не дай бог, когда-нибудь начнется война, вы сядьте и хорошенько подумайте: за кого вам воевать и воевать ли вообще! Решать будут большие дяди, которым самолетами будут поставлять свежие фрукты, а погибнете вы — очень быстро и всего один раз погибнете.