Loe raamatut: «Покровитель для ангела»
Глава 1. Медведь
АНГЕЛ
– А ну стой, дрянь такая! – бьет в спину жестокий женский голос.
Вздрагиваю. Спотыкаюсь о колючий кустик, что режет босые ноги, но скорости не сбавляю. Темнота непроглядная, лишь тонкие лучи фонариков моих преследователей время от времени разрезают лесную чащу. Приходится двигаться инстинктивно.
Длинная юбка опутывает икры, мешая бежать. Подтягиваю ее повыше и спрыгиваю с небольшого пригорка. Ступни утопают в сырой земле, но даже это не способно сейчас помешать мне. Лучше умру, но ни за что не остановлюсь!
– Олег, ружье! – рявкает женщина.
Я слышу, что они не отстают. И от паники дыхание еще сильнее сбивается.
Я надеялась, что в этот раз они меня не поймают.
Уже несколько месяцев я строила из себя смиренную послушницу. Даже написала прошение о постриге, дабы усыпить мамину бдительность. Казалось, получается. У ворот монастыря перестали круглосуточно караулить ее головорезы. И я решила, что это мой шанс.
– Стой, глупая, она же выстрелит! – слышу голос охранника, который работал у нас еще когда папа жив был. – Светлана Васильевна, дайте я ее так поймаю. Ну, инвалидом же оставите…
Выстрел разрезает тишину ночного леса.
Кажется, все живое наравне со мной обмирает от страха. Врастаю в землю, будучи уверенной, что она попала.
Может не в тело. В душу.
Мои самые страшные подозрения подтвердились. Она действительно способна меня убить. Как убила папу.
Шаги уже совсем близко. А я, дура, пошевелиться не могу.
Слышу свист лозины, рассекающей воздух. Сжимаюсь в нервный комок, когда розга жалит спину, разрезая белую сорочку. Нет… только не снова…
– Дрянь неблагодарная! Я тебя научу мать уважать!
Прикрываю голову руками, желая спрятаться от этого кошмара. Стискиваю грязными пальцами платок, покрывающий волосы, и раскрываю рот в немом крике.
И чего мне в обители не сиделось? Теперь уже и не вспомню. Все мысли выбивает очередной хлесткий удар.
Кажется, я не хочу становиться монахиней. А завтра постриг. И я решилась на последнюю попытку. Сейчас мне уже кажется не такой уж плохой идеей отказаться от мирской жизни.
Неожиданно осознаю, что удары почему-то прекратились.
Не похоже на маму. Обычно она бьет до тех пор, пока я не окажусь на коленях перед ней.
Все тело вибрирует от напряжения. Нерешительно отнимаю руки от головы и бросаю боязливый взгляд на своих мучителей.
Мама выглядит напуганной. Как и Олег. И еще пара охранников, что бежали мне наперерез и только подоспели к месту казни.
На меня никто не смотрит. Четыре пары глаз устремлены куда-то за мою спину.
Похоже, тело мое вибрирует вовсе не от напряжения. Вернее не только от него. Странный звук, от которого кажется весь лес содрогается, пробегается по земле, вынуждая ее дрожать, отбивается от звонких стволов обнаженных эвкалиптов, пробирается в душу, заставляя трястись от страха.
Бросаю взгляд через плечо, дабы найти источник устрашающего звука. Но кроме темноты ничего не вижу.
«Не бойся, – в сознании возникает рокочущий мужской голос. – Пришло время все исправить».
Пытаюсь не обращать внимания на свою привычную галлюцинацию. Не до него сейчас! У меня тут вообще-то последний шанс спастись. Совсем не время снова с ума сходить!
Оборачиваюсь на маму и вижу, что она вместе со своими головорезами все еще вглядывается в темное пятно за моей спиной.
Это мой шанс.
«Не спеши, девочка, – снова вклинивается в мой план назойливая галлюцинация. – Просто сделай два шага вправо и отвернись».
А польку-бабочку не сплясать?! Едва не давлюсь от раздражения, что мое юродство обострилось в столь неподходящий момент.
«Дело твое. Можешь и сплясать. Но я предупредил», – голос в голове кажется достаточно строгим, чтобы я невольно подчинилась.
Отшатываюсь на пару шагов назад, но не отворачиваюсь. Еще чего! Мне и без того страшно. Как можно к опасности спиной поворачиваться?
«Послушная девочка», – скупо хвалит меня галлюцинация.
В ужасе распахиваю рот, когда ровно на то место, где я только что стояла, выскакивает нечто. Отскакиваю еще дальше и больно бьюсь разодранной спиной о ствол дерева. Со страху даже не сразу понимаю, что за существо передо мной.
Огромный, мохнатый. Выпрямляется в полный рост, становясь на пару здоровенных задних лап и рычит. Да не просто рычит. Грохочет так, что кажется, сейчас от вибрации всего сущего к нам с горы оползнем монастырь спустится. Тогда маме и не придется утруждаться, чтобы снова меня там запереть.
Хотя, судя по тому, как эта женщина пятится в сторону дороги, мое местоположение – последнее, что ее сейчас заботит. Своя-то шкура поважнее будет.
Зверюга с грохотом опускается на передние лапы и поворачивает свою морду ко мне. В моей голове мечется паника, однако я придирчиво вглядываюсь в темный силуэт. М-медведь?
Это медведь! Огромный, мать его, гризли! Откуда, черт меня раздери, в Сочинском лесу взялся гризли? Разве что сбежал из неволи?
Тогда он точно должен меня понимать.
И судя по его взгляду, что словно подсвечивается в темноте дьявольским пламенем, он и правда понимает.
Видимо это снова моя галлюцинация. Может, я уже лежу без сознания вследствие побоев? Или же так спешила сбежать, что кубарем с горы покатилась и отключилась, а теперь вижу этот странный сон?
«Убить?» – голос в сознании вынуждает меня вжаться в ствол дерева еще сильнее.
Вижу, как медведь бросает разъярённый взгляд в сторону моих обидчиков.
«Одно твое слово и он убьет всех, кто когда-либо к тебе прикасался», – продолжает обостряться шизофрения.
Помню, доктор говорил, что нельзя позволять ей управлять собой, иначе болезнь возьмёт верх, и я попросту потеряюсь в чертогах своего воспаленного сознания.
Кто здесь главный?!
«Бесспорно ты, – кажется, я слышу насмешку. – Потому и предлагаю выбор. Страж сделает для тебя все».
Что еще за Страж такой?!
Видимо, моя болезнь генерирует защитника, который подчиняется моим приказам?
Кажется это проверка на вшивость. Уподоблюсь ли я своим обидчикам? Захочу ли причинить боль?
Но ведь я не такая. Да и не собираюсь потакать галлюцинации.
Решено! Нет. Я бы не стала никого убивать. Даже если бы у меня появилась возможность. Ведь тогда я ничем не буду отличаться от этой женщины…
Словно действительно услышав мой мысленный приказ, медведь отшатывается от очумевших охранников и одеревеневшей мамы и каким-то расслабленным, прогулочным шагом направляется ко мне.
«Как прикажете, маленькая госпожа», – мне кажется, я снова слышу насмешку в выдуманном мной же голосе.
Прекрасно! Мое собственное подсознание надо мной насмехается.
Мама приходит в себя раньше своих сподручных. Осторожно пятится к дороге, и, воспользовавшись тем, что медведь сосредоточил свое внимание на мне, со всех ног бросается к машинам.
Я вижу, как зверь таранит меня изучающим взглядом. Должно быть, решил, что я тут самая вкусная.
Глупец. Во мне веса-то от силы килограмм сорок пять. Не то, что в маминых амбалах.
Хотя тебя тоже можно понять. Мышечное мясо наверно слишком жилистое. Вот бы пожирнее кого, а то со мной тебе грозит только кости обгладывать. Ну, или же суп варить.
Прекращаю свои абсурдные размышления, когда в сознание врывается раскатистый смех:
«А ты действительно чудная».
Так я ведь юродивая. Или как еще в монастыре говорят – блаженная. Так что мне по статусу положено. Со зверушками общаться. Голоса слышать. Стараюсь соответствовать.
«Готов поспорить, мой голос единственный, который ты обычно слышишь».
Да, но хотелось бы вообще ничего не слышать кроме своих собственных мыслей! Я, между прочим, из-за тебя «единственного» и прослыла сумасшедшей!
«Злишься?»
Плевать. Привыкла.
«Прости. Мне лишь хотелось узнать тебя получше, прежде чем принять решение».
О каком еще решении он говорит? Ничего не понимаю.
Я не так часто слышу этот странный голос. Но в каждую такую беседу он говорит загадками.
Стоять больше нет сил. Все тело горит от ссадин и порезов. Не обращая внимания на воззрившегося на меня медведя, отталкиваюсь от дерева, чтобы еще сильнее не покарябать спину и опускаюсь в корни. Так-то лучше.
А этот, если собрался сожрать – приятного аппетита. Отдохну пока.
Помню, когда впервые услышала свою галлюцинацию, так испугалась, что тут же помчалась на исповедь и как есть, все вывалила духовнику. Тогда-то и прослыла юродивой.
Не хотелось в это верить. Но судя по тому, что сейчас передо мной ленивый гризли с горящим взглядом – недуг усилился.
Прикрываю глаза и слышу, как звякают когти, словно сабля о ножны. Ну вот…
Есть два варианта развития событий и оба мне не по душе. Первый. Это мой глюк. И возможно я скоро проснусь и пойму, что мой план побега пугает меня сильнее, чем само воплощение. Второй. Это реальность. И сейчас меня растерзает самый что ни наесть настоящий медведь.
«Выбираю третье», – усмехается голос в голове.
Так я вроде не предлагала третьего…
Ой! Вздрагиваю и распахиваю глаза, когда моей руки вполне реалистично касаются мягкие кожаные лапы со спрятанными когтями.
Что это он делает?!
Я оказываюсь в меховом плену, и пошевелиться не могу.
Ну, точно, крыша окончательно поехала. Огромный зверь сгребает меня в охапку, прижимает к себе и вполне по-человечески бредет к дороге на задних лапах. Разве медведи так умеют?
Куда он меня тащит? Может он из меня решил запас на зиму сделать? Сейчас уволочет в свою берлогу и подвесит за ноги, на своей берложьей кухне, как рульку.
Голос в сознании снова усмехается:
«Неплохая идея. Но не сегодня».
Ну и на том спасибо. Так и куда тогда меня тащит моя галлюцинация?
«Пока что тебе придется вернуться. Чтобы я знал, где ты».
В монастырь?!
Нет, не хочу! Я же почти сбежала! Вы не можете запереть меня обратно!
«Доверься мне».
Ага, конечно! Доверься галлюцинации! Очень смешно! Завтра постриг! Мне никак нельзя обратно! Я не готова стать монахиней!
Бьюсь в огромных лапищах, рискуя-таки разозлить медведя.
И плевать я хотела! Пусть злится! Вообще пусть сожрет, если хочет! Все лучше, чем безропотно принять жизнь, которую мне навязывают!
Сопротивление дается мне ой как нелегко. Все тело и без того болит.
«Ты же только себе хуже делаешь, бестолковая. Он все равно не отпустит».
Словно в подтверждение слов выдуманного голоса, выдуманный же медведь сжимает меня теснее, отсекая любые попытки протеста. А они неплохо сработались! И реалистично-то как!
Чихаю медведю в грудь, потому что назойливая шерсть лезет в нос. Тфу ты блин! Даже если бы я хотела покусать медведя, то попросту не смогла бы сделать ему больно из-за дурацкой шерсти.
Покусать медведя… Хм. А это любопытная мысль.
Однако коварный план явно под угрозой срыва. Чувствую, что мне уже нечем дышать в тесном плену, а от того сознание отключается. Наверно это единственный зверь, решивший не растерзать свою жертву, а задушить в объятиях.
Смешно.
Глаза закрываются, и последнее о чем я думаю, что для огромного лесного жителя, эта зверюга весьма неплохо пахнет. Свежесодранной корой. Зеленым мхом. Горной речкой. И солнечным светом, которого мне так не хватает…
Глава 2. Невинная просьба
ДАМИР
– И все?! Ты просто оставил ее у монастыря? – удивленно захлопала глазами Ада.
– А что я, по-твоему, должен был сделать?
– Это же твой Источник! Неужели совсем не интересно на что она способна?
Мотаю головой, уплетая красную рыбу. Архонты не нуждаются в еде как таковой, но побаловать свои вкусовые рецепторы еще не отказывался никто из Братьев. В конце концов, не так много удовольствий осталось в нашем распоряжении…
– Ну конечно, – протягивает Ада скептически. – Тогда чего же ты следишь за ней как обезумевший?
– Это не я, – равнодушно пожимаю плечами. – Страж чудит.
– Ладно, этой ночью! Можно на Стража ответственность скинуть. Но ведь это не он тебя перевез поближе к твоему Источнику? – она пространно водит руками. – Недвижимость неподалеку прикупил?
Закатываю глаза и вновь впериваю скептический взгляд в девушку:
– Ты же знаешь, что Источник – слабость, – начинаю объяснять я терпеливо. – Я не заинтересован в ней. Но вполне вероятно кто-то из Братьев мог бы попытаться использовать ее против меня. Вот и решил держаться поближе, чтобы контролировать.
– И только поэтому? – подозрительно щурится она.
– А почему еще? – удивляюсь я. – Источники не вызывают зависимости, пока к ним не прикоснешься. К ней прикасался только медведь – это не в счет. Значит и тяги возникнуть не может.
– Даже если так… – Ада явно не намерена отставать от меня со своим допросом, хоть я и не могу понять причин такой заинтересованности. – Ты ведь с ней общаешься?
Приподнимаю бровь, не желая отвечать на этот вопрос. Меня больше интересует, откуда она об этом осведомлена.
– Мысленно, – продолжает она. – Именно потому ее считают сумасшедшей в монастыре.
– Ты была в обители? – нарочито тихо спрашиваю я, однако, не сдержав толику угрозы в интонации.
Какого черта? Это ведь мой Источник. Мое личное дело!
– Мне было интересно, – игриво усмехается Ада. – Когда Аид рассказал мне о том, что видел твою Избранную, я тут же решила ехать к тебе. Это ведь отдельный вид людишек. Все равно как уникальный зверек. Так увлекательно!
Она едва в ладоши от сочащегося из нее энтузиазма не захлопала.
Растягиваю губы в вынужденной улыбке. Это ведь Ада. Ее всегда было сложно понять:
– Находишь это увлекательным?
– Тебе это пока еще чуждо. Ты слишком молод, чтобы заскучать достаточно, чтобы радоваться каждой неведомой штуке.
– Конечно. Куда мои сто в сравнении с твоими полтыщи. Снова будешь вспоминать о том, как спасла мою смертную шкуру когда-то?
– А зачем? Ты и так, как видно, все помнишь, – в ее глазах мелькнул озорной огонек.
Что-то задумала. Я прищурился в ожидании. Однако она будто бы размышляла над чем-то, не торопясь озвучивать это вслух.
Пытаюсь подслушать, о чем же она таком задумалась, но мое вторжение встречает иллюзорная стена, которую Ада выстраивает, чтобы никто не смог проникнуть в ее голову.
– Хочешь отдать долг? – наконец выдает она и улыбается своей голливудской улыбкой.
– Я не стану из-за тебя активировать Источник, – сразу предупреждаю я. – Аид предсказал, что если я потороплюсь, то могу лишиться всего. Даже собственной жизни. Мне еще не настолько наскучило бессмертие.
– Ничего такого, – отмахивается она. – Если не хочешь, то можешь даже не прикасаться к ней. Просто приведи ее.
Хмурюсь, всего секунду раздумывая над абсурдным предложением:
– Зачем? Собралась организовать зоопарк из Источников? Чей еще поймаешь? Учти, если начнешь издеваться над бедными «зверюшками», придется иметь дело со Стражами. И тут даже я тебе не помощник.
Цокает и глаза недовольно закатывает:
– За кого ты меня принимаешь?
– За сильно заскучавшую бессмертную, готовую потрошить людей ради развлечения.
– И какое удовольствие распотрошить Источник? – фыркает Ада. – Нет уж. Она мне интереснее живая.
Смотрю на девушку перед собой немигающим взглядом. Сомневаюсь, что вестись на ее предложение хорошая идея. Однако, сто лет – тоже срок. Жить вечной жизнью оказалось весело лишь первые лет пятьдесят нестарения. А потом начинается день сурка.
Так что я тоже в каком-то смысле заскучал. Отчасти потому и переехал поближе к своему Источнику, когда узнал от Брата-пророка о ее существовании.
Да и отдать столетний долг Адене – перспектива интересная.
– Если это то, чего ты действительно хочешь…
– Вау! Спасибо! – в чрезмерно наигранном восторге Ада кидается мне на шею. – Расскажи, какая она?
– Это еще зачем? – морщусь я.
– Как зачем? Я планирую с ней подружиться, вообще-то!
Усмехаюсь, но все же ищу ответ, который удовлетворил бы Сестру:
– Какая… – устало выдыхаю, пытаясь подобрать характеристику. – Чудная маленько. Но как ты успела заметить, в этом есть доля моей вины.
– Львиная доля! – наставительно поправляет меня Ада. – Она красивая?
Пытаюсь вспомнить, как вообще выглядит моя Избранная, и перед глазами лишь тонна тряпок, укрывающая ее всю с ног до головы при каждой нашей встрече:
– Не знаю. Я ее видел только в темноте. Да и-то глазами медведя. Скорее нет, чем да. Ты же вроде была в монастыре? К чему расспросы?
– Ну, во-первых повидать твою суженую мне так и не удалось. Потому оставалось только расспросить о ней у других. К тому же хотела знать, считаешь ли ты ее красивее меня, – Ада вновь игриво усмехается.
– Ты ведь прекрасно знаешь, что еще не родилась та женщина, что затмила бы тебя красотой, – ухмыляюсь, окидывая фигуру Ады пристальным взглядом.
– Поосторожней, Братишка, – томно протягивает она, опираясь локтями на стол. – Не-то у нас точно пропадет заинтересованность в Источнике.
– Я все еще не понимаю, зачем он нам вообще здесь. Для подпитки у нас есть Эла и Дан. Для всего остального – мы.
– Голым сексом и пресной энергией целую вечность сыт не будешь. Поверь мне.
– Считаешь, мой Источник способен раскрасить твои серые будни.
– Безусловно.
– Тогда я сделаю это для тебя…
Глава 3. Пара нормальных, но слегка безумных
АНГЕЛ
Резко сажусь в кровати, словно из-под толщи воды выныривая. Непонимающе оглядываюсь по сторонам.
Моя келья. Все по-прежнему. Значит сон…
Однако спину саднит от свежих ран. Откидываю одеяло и смотрю на свои разодранные ноги. Не сон.
Но сколько из того, что я помню, было правдой?
Медведь? Серьезно? На ручках отнес? Ну, это уж вряд ли.
Да и ноги почему-то чистые. Сорочка целая, хотя я точно помню, как порвала ее в лесу. Значит все же сон?
Вздрагиваю, когда в дверь гулко стучат.
– Ангелина! – слышу голос матушки. – Поторопись привести себя в порядок и выходи.
Сердце замирает на мгновение. А затем начинает тарабанить в горле. Пытаюсь его проглотить и бросаю нервный взгляд на малюсенькое окошко.
Поздно. Мне не сбежать.
Значит, время пришло. Это конец. Конец моей жизни, которую я еще толком начать не успела.
Поднимаюсь с кровати и ныряю в черный подрясник, что скрывает изголодавшуюся по солнечному свету кожу от посторонних глаз. Словно мумия упаковываюсь в свой примятый наряд, оставляя на обозрение лишь часть лица: от глаз до подбородка. И даже эта толика, необремененной плотной тканью кожи, все чаще обращена к земле.
Опускаю покаянный взгляд в пол и открываю дверь. Если моя ночная вылазка была реальной и матушка о ней знает, то мне несдобровать.
– Свое наказание ты получишь. Позже, – угрожающе выговаривает она. – А сейчас за мной!
Я так и знала. Она в курсе.
Ей не привыкать находить меня грязную и избитую у ворот. Мама никогда не оставляет следов в таких ситуациях. Просто выбрасывает из машины и уезжает, зная, что я уже не в состоянии бежать, покуда меня не обнаружат монахини. Отмоют, переоденут, позволят выспаться даже, что в этих краях редкость. А затем придумают свое наказание.
Твердой поступью матушка шагает по коридору. И я за ней. Стараясь не думать об уготованной мне казни, завороженно наблюдаю, как развивается черная ткань ее длинной юбки.
Поднимаю глаза только когда мы оказываемся перед массивной дверью, ведущей в библиотеку. Вот же ж! Неужели еще и вычислила, кто книжки подворовывает? Морщусь, чувствуя, что в этот раз мне действительно нехило перепадет.
Матушка не спешит входить. Поворачивается ко мне и начинает сдержанным голосом:
– Тебя пригласили на беседу. Дамир – благодетель нашего монастыря. Будь вежлива. Пусть ты и не говоришь, но даже взглядом не смей выказать неуважения! Ты поняла меня?
Поняла-поняла. Киваю уверенно, как никогда!
Судя по всему это что-то вроде собеседования перед постригом. А значит мой последний шанс!
Пусть моя мать основательно укоренилась в этом монастыре как мой опекун, и ей слова никто против вставить не смеет, относительно меня. Ведь она все свои решения подкрепляет справками о моей недееспособности. Но уж человек со стороны поймет, что эта идея с постригом против воли шита белыми нитками. И не допустит подобного кощунства.
Шагаю вслед за матушкой через порог библиотеки. Поднимаю голову, и натыкаюсь на пристальный взгляд бурых, едва ли не красноватых, глаз.
Значит вот кто у нас главный босс? А выглядит вполне по-мирски.
Огромный, словно медведь из моих галлюцинаций. Одет в строгий костюм, а вовсе не в рясу, как я ожидала стоя за дверью. Упирает мощный кулак в дубовую столешницу и опускается за стол, ни на секунду не отводя от меня пристального взгляда.
Впервые вижу такого мужчину. Нарочито спокойный. Словно искусственно. Однако глаза выдают сдерживаемый, будто против воли, темперамент.
Складывается ощущение, что под слоем одежды натурально бурлит лава. Кажется, ему греховно даже просто находиться в святой обители. Да и разве бывают такие накачанные батюшки? Он руку складывает, задумчиво поправляя галстук на широченной шее, и кажется, что несчастный пиджак вот-вот треснет от напора его бицепса.
Вижу, как уголок пухлых губ, очерченных темной бородой, подтягивается вверх, слабо напоминая улыбку. Надо мной смеется? Так я ведь еще даже не начинала.
Матушка подает голос:
– Толкуйте, – обращается она к мужчине, пока я, изображая покорность, опускаюсь за стол напротив гостя. – Правда, она не говорящая.
Этот факт почему-то вовсе не смущает незнакомца. Он кивает матушке и вновь переключает внимание на меня. Смотрит пристально, словно в душу мне заглянуть хочет. И молчит.
Голову слегка набок склонил, будто прислушивается. Да кроме мерных шагов матушки за моей спиной, больше ни одного звука не слыхать.
Отстает от спинки стула, слегка подаваясь ко мне через стол. Почему молчит? Ждет, пока я первая заговорю? Так я не намерена!
Словно обороняясь, откидываюсь назад и складываю руки на груди. Вызывающе выгибаю бровь, которой даже не видно под моим головным убором. Однако он принял вызов. Вижу, как в бурых глазах мелькнул живой огонек. Что это? Заинтересованность?
Чего бы он мог ждать от меня? Исповеди? Последний раз, когда я решилась на эту глупость, оказалась сумасшедшей. После того решила, что открывать рот – себе дороже.
Тереблю подол в ожидании, когда незнакомец наконец заговорит. Но он явно не спешит. И так в полной тишине проходит без малого четверть часа.
На меня вдруг снисходит озарение. Может это испытание на монашеское смирение? Так чего же я тогда сижу как дура?!
Вскакиваю на ноги, всем своим видом желая показать, что более оставаться тут я не намерена. Решительно подхожу к двери и дергаю ручку.
– Тебе ведь все это чуждо. Не так ли? – вдруг врезается в спину вопрос.
Я столбенею у двери. Чувствую, как по телу мурашки от этого глубокого голоса разбегаются. Словно я его уже где-то слышала. Будто во сне. Или в галлюцинации…
Резко поворачиваюсь к обладателю бархатистого баса и куда пристальнее вглядываюсь в лицо. Это действительно он сказал или снова воображение шалит?
Мысли прерывает неожиданная затрещина. Что еще за…
Зло поворачиваюсь.
– Немедля села на место! Разве я не велела, проявить уважение к нашему гостю! – шипит матушка.
Закатываю глаза, стараясь справиться с накатившими эмоциями. Значит мирно расстроить ваши планы не выйдет…
Ну что ж, семерых одним ударом! И перед гостем выложусь на всю катушку, и от матушки избавлюсь – ее всегда из себя выводит, когда я так делаю. Мне ведь все равно уже достанется! Помирать, так с музыкой!
Набираю полную грудь воздуха, и… начинаю лаять, что есть мочи. Голос звенит, отбиваясь от книжных полок, и скоро словно заполняет своими отголосками все пространство библиотеки, становясь едва ли не оглушительным.
Матушка отшатывается. Крестится. И бормоча что-то под нос, спешит покинуть библиотеку, громко хлопнув дверью прямо у меня перед носом.
Бросаю яростный взгляд в сторону гостя, продолжая тихо рычать, скалясь. Однако он все еще сидит с невозмутимым лицом, лишь губы слегка дернулись в саркастичной усмешке.
– Теперь, когда благодаря твоему нетривиальному образу мы остались наедине – поговорим начистоту, – начинает он, как ни в чем не бывало.
Постукивает пальцами по столу, словно раздумывая, как бы меня заткнуть.
Да только нет такого средства, уважаемый! Я ведь блаженная!
– А я бессмертный, – вдруг выдает гость.
От неожиданности перестаю рычать, едва сдержав смешок. И кто из нас тут полоумный?
Гость удовлетворенно кивает каким-то своим мыслям:
– Со мной можешь не притворяться сумасшедшей. Я слышу твои мысли.
Закусываю губу изнутри, пытаясь не рассмеяться. Вот чудак! У него хобби такое, монашек развлекать? С виду такой серьезный дядька, а тут «бессмертный»! Ага! Что ж, тогда я наполеон! Причем торт!
Я ж не из леса! Фильмы всякие видала. Так что придётся придумать сюжет пооригинальней, чтобы меня из колеи выбить. Но ход засчитан, это и правда было неожиданно.
Небось, сейчас этот Карабас еще скажет, что он вампир, и сюда пришел, чтобы выпить моей кровушки. И вообще я для него особенная.
– Нет, – спокойно говорит он, будто я задала вопрос. – Я вовсе не вампир.
На секунду напрягаюсь. Чистой воды совпадение. Теория вероятности в действии…
– И кровь не по моей части, – невозмутимо продолжает он. – Но да. В какой-то мере, ты – для меня особенная.
