Loe raamatut: «Маяк»

– Добро пожаловать на работу! – произнес клерк, протягивая запечатанный конверт. – Я уже сообщил капитану о том, что вы придете!

Мы сидели в небольшом помещении, наполненным различными коробками. Это была небольшая комнатушка, где сидел представитель местной торговой компании по перевозке грузов. Он заполнил бумаги, запечатал конверт, отдав его мне.

– Вас будут ждать, – произнес он, улыбнувшись, как только я взял конверт, – оплата как договаривались, после того, как вы вернетесь. Я буду ждать вас здесь.

Встав со стула, я направился к деревянной двери, подле которой на стене висел мой сюртук, рядом стоял небольшой чемоданчик с моими вещами. Погода сегодня с утра не очень радовала. Накинув на себя сюртук и взяв чемоданчик, я распахнул дверь. Большой ливень встретил меня на пороге. Все утро он льет не переставая.

Выйдя из конторы, я пошел прямо по пирсу, к стоящему в конце него кораблю. Сквозь дождь проглядывали лишь небольшие его очертания. Не смотря на то, что я пытался прятать конверт в рукаве сюртука, он все же немного намок. Утро было прохладное, дождливое и немного туманное. По дороге к кораблю я замечал небольшие рыбацкие лодки, в которых укладывали сети рыбаки. Они были все промокшие от дождя, но делать нечего было. Рыба сама себя ловить не будет, даже в такой день они готовились к выходу в залив. Они немного прекращали свои дела, смотря на меня, а затем снова приступали к своему делу.

Приблизившись достаточно, мне удалось разглядеть деревянную надпись на борту: «Изабелла». Это был небольшой фрегат. Он возвышался над всеми лодками в конце пирса. Лишь только волны колыхали его, ударяясь о борт. Рядом с трапом, ведущим на корабль, стоял человек в капитанском кителе. По его виду можно было сказать, что человек уже давно бороздил моря, пересекая их из пункта в пункт. Он был весь седой, с небольшой бородкой. Он что-то бормотал вслед матросам, тащившим ящик по трапу на борт. Я подошел к нему. Капитан сплюнул в воду, уставился на меня. Он обдал меня презрительным взглядом, и лишь затем произнес:

– Это о вас говорил тот клерк, не так давно пробегавший здесь? Он сказал, что у вас будет бумага.

Капитан протянул руку мне. Я достал из рукава мокрый конверт, протянув его.

– Ненавижу все эти нюансы! – проговорил капитан, отрывая восковую печать на обратной стороне конверта. – Так значит вы Джонатан Баттлер.

– Да, – произнес я, – это я.

Капитан прищурился, рассматривая мое лицо под капюшоном.

– Такой молодой, и туда. – произнес капитан, немного ощерившись, выставляя напоказ свои темные и гниловатые зубы. – Видимо, вам очень нужны деньги, раз отправляетесь туда. Что же, добро пожаловать на борт, Джонатан Баттлер! Эй, Вилсон!

– Чего? – донесся грубоватый голос с борта «Изабеллы».

– Покажи новому смотрителю маяка его место, да поживее! Скоро мы будем отчаливать!

– Будет исполнено! – ответил тот же самый голос сверху. – Пусть поднимается!

– Скоро дождь кончится, поднимайтесь на борт, – скомандовал капитан, сплюнув еще раз в воду.

В одном капитан был прав. Мне очень нужны были деньги. Там, куда я отправлялся, был всего лишь небольшим островом с маяком. Я заступил на должность смотрителя, и должен буду каждую ночь разжигать огонь и смотреть, чтобы он не погас. В этом собственно и заключалась вся моя работа. Вроде бы не сложно. Но я буду целый месяц совсем один там. Ведь кроме меня там никого не будет. Предыдущий смотритель маяка, по всей видимости, сбежал оттуда, не дождавшись окончания своего срока. Он даже не объявлялся в компании. С тех самых пор маяк не горел. И несколько судов разбилось о рифы, проступающие с той стороны залива, при выходе в море. Компания дала объявление, и я решил пойти на должность смотрителя. По всей видимости, им было все равно, кто будет там. Главное, чтобы на маяке вовремя разжигали огонь. Платили они не очень щедро, но на проживание должно хватить, на какое-то время. Я жил один. Мои родители умерли от лихорадки. Платить за комнату, в которой я жил, стало нечем. Пришлось взяться за эту работу. Я понимал, что буду абсолютно один там, без общества, и не с кем будет поговорить. Но на данный момент это была единственная работа, где не рассматривали кандидата, а брали сразу. Поэтому я согласился.

Я отправился наверх по трапу. Матросы уже затянули ящик наверх, поставили его на сеть, которая вскоре отправит его в трюм. Я направился к небольшому человеку плотного сложения, чуть ниже меня ростом, без волос на голове и небольшой темной бородой. Вероятно, это был помощник капитана.

– Так значит вы новый смотритель маяка, – произнес он, оценивая взглядом меня, – Может быть с тебя и выйдет толк. Видимо старик Дженкинс, что был смотрителем до тебя, все же умер. Не знаю, зачем компания взяла его. У него были проблемы со здоровьем. Что ж, идем.

Я пошел за человеком вниз по лестнице, где было отверстие трюма, по бокам располагались небольшие гамаки, немного движущиеся в такт движениям корабля, вместе с керосиновыми лампами. Пройдя вглубь, он указал мне на гамак. Это и стало моим местом до конца путешествия.

– Ближе к вечеру мы будем уже на месте, – сказал помощник капитана, – если будет попутный ветер.

Он оставил меня одного, удалившись по своим делам. Я поставил свой чемодан подле бочки со свечкой. Расположившись на гамаке, я предался своим мыслям о том, что меня будет ждать там, куда я плыву. Немного качающееся судно успокоило меня, я закрыл глаза, погрузившись в сон. Я даже не заметил, как судно отчалило от пирса. И не удивительно, предыдущую ночь я провел практически без сна, на улице у собора. Там было полно бродяг, которым также не было возможности где-нибудь приткнуться. И теперь я смог хоть немного отдохнуть.

День 1: вечер.

Меня разбудил матрос, спустившийся с палубы по приказу капитана. Он сказал, что мы прибыли к месту. Я поднялся с гамака, взяв чемодан в руку, и мы вместе с ним направились наверх. Трюм был закрыт, и было достаточно темно, если бы не несколько керосиновых ламп. Мы поднялись по ступеням наверх.

– Что ж, мистер Баттлер. Вот мы и подошли! – сказал встретивший меня капитан.

Он показал рукой на небольшой островок, виднеющийся в отблеске солнца, опускающегося за грань морского пространства. Мы подошли к борту судна, за которым была веревочная лестница, спущенная к лодке, на которой сидело два человека.

– Они доставят вас на место, а затем вернутся, – сказал капитан, – Первая лодка уже ушла. Там, на берегу, вы найдете ящики с провизией. Матросы выгрузят их. Помните, что следующее судно пройдет здесь через месяц. Вы будете абсолютно один на этом острове.

Капитан поднял мой чемодан, вытянул руки за борт, скинув его вниз. Его поймал матрос, погрузив в лодку. Я взобрался по веревке, стал спускаться вниз.

– И еще одна вещь! – произнес голос капитана сверху. – Если вы случайно найдете тело Дженкинса там, в каком бы состоянии оно не было, похороните его. Просто его там не нашли. Примите это к сведению.

– Хорошо, – ответил я.

Я спустился на лодку, сел в нее. Матросы сразу начали грести веслами, увозя меня все ближе к острову на закате. Он становился все больше и больше. В свете солнца теперь я мог разглядеть маяк, стоящий на большом скальном утесе, опускающийся небольшим холмом с одной стороны. Туда-то и держали путь мы. По пути мы встретили другую лодку, выгрузившую ящики и уже держащую путь назад. Проплыв еще немного, мы, наконец-то, приблизились к берегу. Матросы выскочили, потянув лодку к берегу. Как только она оказалась на берегу, матросы разрешили мне выйти из нее.

– Ну вот, мистер Баттлер. Вот ваши ящики с провизией! – сказал один матрос, указав мне на пять заколоченных ящиков, стоящих на песке. – Открыть вы их сможете. Соответствующий инвентарь есть в небольшой хижине у маяка, где вы будете жить. В общем, вы разберетесь. Все есть внутри маяка. Как и что делать, вам рассказали еще на материке. Эй, Диего!

Мы обернулись к другому матросу, стоящему и смотрящему вверх на маяк, что-то говорившему по-испански, при этом держась за крестик и перекрещиваясь.

– Опять ты за свое!

– Что он делает? – спросил я.

– Видите ли, в последнее время люди, прибывающие сюда, – начал матрос, – их не находят. Потому Диего, сходящий каждый раз на остров, начинает свои непонятные ритуалы. Он считает, что этот остров проклят. А как по мне, то те люди просто не смогли вынести длительного одиночества в относительной дали от материка. Когда мы будем проплывать через месяц здесь, обратно, хоть вы будете здесь?

– Надеюсь, – выдавил я из себя.

Матрос подошел к другому матросу, схватил его за плечо, отвесил пощечину, что-то пробурчал, и они вместе отправились к лодке. Я немного постоял еще на берегу, глядя вслед уходящей лодке. Теперь-то уж точно, а назад дороги нет.

Потихонечку солнце садилось за горизонт, становилось темнее. Первые звездочки выскочили на небе, возвещая о приближении ночи. Еще раз, взглянув на ящики, я решил, что начну открывать их завтра. Пришла пора подниматься на утес, к маяку, чтобы разжечь его. Взяв чемодан, я пошел вдоль берега к небольшому холму, на котором была протоптана тропинка, постепенно поднимающаяся вверх. Я поднялся по ней, и моему взору открылось небольшое плато. Тропинка разделялась. Одна часть вела на другой холм, где располагались высохшие деревья, а другая вела к маяку. Я пошел к маяку. Тропинка вихляла между разбросанных небольших булыжников. Миновав холм, я наконец-то увидел дряхлую, деревянную хижину, над которой возвышалась каменная постройка, на вид около десяти-пятнадцати метров высотой. Это и был маяк. Я сразу же направился к нему.

Дверь в маяк была открыта. Это меня немного и насторожило. Там было темно, и честно сказать, мне не особо хотелось входить туда без освещения. Поэтому я зашел в хижинку. Дверь со скрипом отворилась, и моему взору предстали небольших две комнаты, разделенные перегородкой, с кроватью, столиком, шкафчиком, окном и одной табуреткой. С одной стороны был сложен небольшой камин, и это уже радовало. Значит, не замерзну. Дрова я еще заприметил, подходя к хижине, они были за домом. Повезло, что на столе стояла керосиновая лампа. Оставив чемодан со своими вещами, я, достав из кармана сюртука огниво, подошел к столу. Сняв колбу, я понял, что керосиновая лампа еще в рабочем состоянии. Фитиль выдвинулся, и я разжег его, накинув колбу. Стало намного светлее.

Посмотрев на то, в каких условиях я буду жить, я немного поник в раздумьях. Но это все же лучше, чем шататься по улицам, вместе с другими бездомными. Разогнав грустные мысли, взяв со стола лампу, я покинул лачугу. Я направился к открытой двери. Заглянув внутрь и немного прислушавшись, я не услышал никаких шорохов или прочих звуков. Лишь только ветер шумел сзади меня. Передо мной же, кроме нескольких мешков с песком и бочек с горючей жидкостью, не было ничего. Справа, от двери вверх, вела металлическая, винтовая лестница. Зайдя внутрь, я сразу закрыл дверь, закинув деревянный брусок на засов. Я разжег при помощи своей лампы еще пару ламп на стенах, и стал подниматься по винтовой лестнице. Там было несколько небольших окон, открывающие мне вид, как на море, так и на сам остров. Я поднимался все выше и выше, разжигая каждую лампу, пока не поднялся на самый верх. Там был механизм с рычагом, который, по всей видимости, заставлял верхнюю часть маяка крутиться, или же при помощи него можно было бы поднять одну из тех бочек с топливом. Разбираться с этим я решил попозже.

Вверху, надо мной, был металлический люк, ведущий наружу. Штыри, вбитые в стену, были моей лестницей туда. Держа лампу в одной руке, я стал подниматься по ним наверх, к крышке люка. Повернув ржавый затвор, я откинул крышку, вылезши наверх. Опершись на поручни, я поднялся, увидев всю красоту солнца, которое уже почти село за край моря. Также передо мной раскинулся сам остров. Он был весь как на ладони. Я увидел даже ящики, стоящие на берегу, и то место, с засохшими деревьями. Все было видно сверху. Развернувшись, я увидел за стеклянными окнами огромную лампу. Чуть обойдя вдоль них, я зашел в эту комнатку. Это и правда, была огромная лампа. Чуть повернув скрипучий механизм, я поднял часть обгорелого фитиля наверх. Раздался запах горючего, коим его смазывали. К нему с одной стороны вел желобок, в котором была налита та же самая пахучая жидкость. Чуть приоткрыв свою лампу, я поднес пламя к нему. Огонек вспыхнул, пошел по желобку прямо, охватив фитиль пламенем. Стало светло как днем. Фитиль был очень толст, представлял из себя связку нескольких толстых канатов, и хорошо горел. Хорошо, что выдвигать его придется через несколько часов. За пламенем я увидел зеркало огромных размеров, все в пыли. Оно стояло на механизме, что должно его крутить вокруг лампы. Вероятно, механизм запуска располагался уровнем ниже, тот самый рычаг, что я видел там. Стекла маяка тоже были очень грязными, в каких-то разводах, но все же пропускали свет наружу. Надо будет их завтра почистить.

Покинув стеклянный купол, я спустился вниз. Ухватившись за рычаг, я стал крутить его. Он неохотно поддавался, скрипел и стопорился, но все же поднял мешок с песком снизу до моего уровня. Надо будет позже смазать механизм, ведь его, походу, давно не смазывали. Взглянув наверх через люк, я увидел, как луч света, пробивавшийся сквозь грязные окна, озарял округу. Мешок с песком потихонечку опускался, заставляя зеркало вращаться, отражая свет. До полного опускания мешка было где-то часа полтора. Значит, часто бегать к механизму не придется. Обрадованный тем, что я смог зажечь маяк, я решил спуститься в хижину и немного расположиться там.

Спустившись, я покинул маяк, войдя в хижину. Поставив керосиновую лампу на стол, я вышел на улицу. Мне нужны были дрова, потому я направился за хижину, где у стены были сложены дрова. Недалеко стоял пень с воткнутым в него топором. Взяв несколько толстых чурок из поленницы, я нарубил их мелко. Этого должно было хватить на растопку камина. Взяв их, я пошел обратно в хижину, где и выложил дрова подле камина. Сделав еще пару заходов, я натаскал немного дров. Этого должно было хватить на сегодняшнюю ночь.

На улице совсем стемнело. Я закрыл дверь, расположился у камина, и закинул щепки в него, разжег их огнивом. Дрова были сухими, потому пламя сразу накинулось на деревяшки, с треском пожирая их, освещая хижину. В окне не было стекла, лишь занавеска колыхалась на нем. Я подошел к нему, высунул руку наружу, ухватился за деревянную ставню, и потянул на себя. Ставня, кряхтя, зашла, и я запер ее на крючок. Стало меньше дуть.

В хижине становилось все теплее. Поставив чемоданчик на стол, я открыл его, доставая оттуда свои вещи. Их было не так много, пара рубах да штанов, кружка и еще немного сухарей, засушенной рыбы и небольшая бутыль с водой. Пару дней можно было пережить на таком пайке. Одежду я запихнул в небольшой шкафчик в другой комнатушке, где была кровать, чемодан запихнул под нее, все равно он не скоро мне пригодится, там же я нашел чайник, стоящий у кровати, и вернулся назад. Немного всполоснув его, вылив содержимое в ведро, я наполнил его из бутылки, и подвесил над камином. Я сел за стол, стал обдумывать то, что буду делать завтра. Свет маяка периодически пробивался сквозь щели на крыше, а затем вновь окутывала темнота.

Немного перекусив тем, что было, я запил горячей водой из чайника. Дрова в камине потихонечку потрескивали. Я немного успокоился, да и стало теплее внутри. Работа вроде бы не сложная. Подумаешь, всего месяц. Зато потом можно пару месяцев свободно жить. К тому же тут есть хоть какие-нибудь удобства.

За сегодняшнюю ночь я посчитал, что мне примерно придется запускать механизм пять или шесть раз за ночь, чтобы маяк продолжал освещать округу. Каждый раз я поднимался наверх, вращал механизм, а затем вновь спускался в хижину, подбрасывая дровишек в камин.

Как столько стало светать, и солнце стало подниматься над горизонтом, я отправился к кровати. Особо ее и кроватью-то назвать нельзя было. Деревянный каркас с сеном вместо матраца. Вместо одеяла порванная мешковина. О подушке вообще стоило мечтать. Кое-как улегшись на сене, укрывшись мешковиной, хоть и было холодновато, но все же я уснул.

День 2: день.

Проснулся я уже тогда, когда солнце было в зените. Спать на такой кровати было неудобно. Поднявшись, я немного размял шею. Я вышел в другую комнату, подошел к ставне, снял крючок, отворил окно. За ним было светло. Не смотря на то, что была уже осень, было все еще тепло. Из окна как раз был вид на другую сторону острова, где были засохшие деревья. Я направился к двери. Только сейчас я заметил по бокам вбитые металлические щеколды, также рядом стоял толстый брусок, позволяющий закрывать дверь. Интересно, зачем они нужны здесь? От кого запираться, если ты и так находишься вдали от всех? Прогоняя всевозможные мысли, я открыл дверь, впустив дневной свет в хижину.

Сейчас была одна задача – ящики, стоящие на берегу. Вспомнив слова матроса о том, что здесь все нужное есть, я стал искать инструменты, или хотя бы ящик с ними. В хижине их не было. Я вышел из нее, еще раз осмотрев сам маяк и хижину. Затем снова зашел за дом с другой стороны. За поленницей, у стены хижины, под деревянной лестницей, располагались деревянные дверцы. Вчера я не увидел их, да и до этого дела не было. Я убрал лестницу в сторону, взялся за деревянные ручки дверей, открыв их на себя. В нос мне сразу ударил запах сырости и чего-то незнакомого мне. Подвал явно давно не проветривали. Лучи солнца устремились по ступеням, немного осветив их. Спустившись на пару ступенек, я понял, что без лампы тут делать нечего. Я вернулся в хижину, взял лампу, разжег ее и вновь спустился в подвал. Он был не большим, вырытым под хижиной, с гранитными стенами, не дававшими земле завалиться сюда. Несколько подпорок поддерживали пол хижины, а может быть, и были ее каркасом. Здесь было полно различного хлама: удочки, сети, бочки, из которых исходил запах тухлятины, цепи и небольшой столик в самом конце, на котором стоял ящик с инструментами, лежали ржавые куски железа, гвозди и лом. Я взял его, и как можно быстрее вышел отсюда, лишь бы подальше от всего этого тошнотворного запаха. Странно, что он не распространялся наверх.

Я решил не закрывать двери подвала. Пусть проветривается. Поставив лампу на стол, я отправился на песчаный берег, где со вчерашнего вечера меня ждали ящики. Миновав холмы, выйдя на берег, я увидел их. Я подошел к ним. Их было четыре. Но ведь вчера я насчитал пять. Или нет? Посмотрев рядом со всех сторон, я не увидел следов, что тут вообще стоял ящик. Песок не был примят, и даже не было видно следов того, что его тащили. Вчерашние следы от ног исчезли, не было отпечатков, кроме сегодняшних моих. Может все-таки я обсчитался вчера?

Прогоняя дурные мысли, я поднес лом к крышке ящика, открывая ее. Под ней оказались ящики с бутылками воды. Во втором и третьем ящике тоже оказалась еда и вода, которой должно было хватить мне на месяц. В четвертом же была теплая одежда: сапоги, несколько сюртуков, утепленные рубашки и штаны, и еще несколько кусков мыла. Несколько часов мне потребовалось на то, чтобы перенести все из ящиков в подвал.

Я даже заглянул в бочки, от которых исходила тошнотворная вонь. Лучше бы я туда не заглядывал. Там была рыба. По-видимому, маринованная. Но что-то пошло не так и она уже лежала вся протухшая. Кое-как найдя в подвале небольшой деревянный таз, я большим черпаком стал вытаскивать ее из бочек. Пришлось завязать лицо платком, чтобы меньше ощущать вонь. Чтобы далеко не таскать тухлятину, я решил сбрасывать ее с края утеса, где стоял маяк. Пусть хоть чайки попируют там, внизу.

Ближе к вечеру я закончил с этим делом, освободил бочки, выкатил их из подвала, и уже расположил вещи. Осталось еще одно дело: помыть стекла на маяке, чтобы свет еще лучше освещал округу. Сначала я затащил на самый верх стремянку, взял швабру, зачерпнул из стоящей у хижины бочки воды, и также залез наверх. Покрошив ножиком мыло, я размешал мыльный раствор, стал отмывать купол от грязи и пыли. Приходилось несколько раз спускаться за водой, но дело все же было сделано. Я отчистил не только купол, но и зеркало внутри. Солнце уже садилось за горизонт, потому я разжег фитиль на маяке. Спустив стремянку, я спустился сам и повернул механизм. Сегодня чистить его я не стал, и без того было много дел.

Спустившись по винтовой лестнице вниз, я покинул маяк. Выйдя из него, я отнес вещи в подвал, закрыв его на цепь. Я посмотрел на самый верх маяка. Действительно, свет пробивался сквозь купол намного ярче, чем вчера.

Довольный проделанной работой, я вошел в свою хижину. Я разжег камин, поставил чайник кипятиться. Сегодня решил обойтись без ужина. В носу до сих пор стоял запах той рыбы.

Ночь выдалась довольно спокойной. Я несколько раз ходил к механизму, чтобы маяк продолжал светить. А как стал заниматься рассвет, я потушил пламя и лег отдыхать. Еще многое предстояло сделать сегодняшним днем.

День 5: день.

Что же, за последние два дня я привел маяк в более хорошее состояние. Почистил и смазал механизм, заменил фитиль на башне и подлил немного топлива. Теперь он был готов к длительной эксплуатации. Я был очень этому рад. Да и сама погода радовала солнечными днями. Что касается старика – я его не нашел, даже мертвого тела.

Я проснулся, когда солнце стояло в зените. Работа не была особо тяжелой. Не понимаю, почему предыдущие смотрители в спешке покинули это спокойное место. Сегодня я решил погулять немного по побережью, посмотреть, что интересного там есть, и заодно сходить к засохшим деревьям на другой стороне утеса.

Встав с кровати, я разжег камин, согрел чаю, и уселся на стол у окна. Доев вчерашние сухари и запив их свежезаваренным чаем, я продолжал смотреть на улицу. Чайки летали в округе, разражаясь смехом. Они были по всему острову, вероятно, гнездились на скале под маяком. А исходя из того, что я недавно выбросил туда тухлую рыбу, немного шикарная жизнь им была обеспечена. Я смотрел за окно, и мой взгляд постепенно падал на торчащие, засушенные ветви деревьев, на другой стороне острова. Что-то таинственное было там, как мне показалось. Теперь, когда у меня было чуть больше времени, я мог позволить себе небольшие прогулки.

Закончив со своим завтраком, который был уже больше обедом, я покинул свою лачугу. Спать здесь стало значительно теплее, после того, как я одел теплые одежды. Выйдя за дверь, все еще теплый ветер обдул меня, приветствуя. Я закрыл дверь и отправился в строну пляжа. Далеко я не успел отойти. Моим глазам предстала лежащая на земле лестница, которая стояла на дверях подвала. Цепь же валялась в стороне. Заглянув за угол, я увидел распахнутые двери. Но ведь вчера я же закрывал их вечером.