Зима, для меня, начиналась с момента «генеральной» уборки, которую проводила мама к началу декабря. Эта процедура включала в себя обязательную укладку между внешней и внутренней оконными рамами ваты,посыпаемой цветными конфетти и блёстками, которые, по определению, должны были обозначать искрящийся снег. Это ватное предвестие зимы настраивало на зимние картинки, навеваемые сказками, которые я очень любил слушать, читать до семи лет я не умел и выучился этому только в школе, зато, потом читал всё взахлёб. В те годы, как правило, холода начинались во второй половине декабря, выпадал снег. Он лежал тонким бугорком на гребешках раскисших грунтовых дорог и таких же тротуаров, которые отличались от последних тем, что в редких местах были проложены битыми кирпичами и обрезками досок. Люди ходили в резиновых предохранителях от грязи, как сегодня бы сказали» контрацептивах», которые надевались по половому признаку т.е. галоши мужчинами, а ботики женщинами. В Ташкенте, да и, вообще, в средней Азии до сих пор любят в холодное и сырое время носить, в основном во дворе или в близи дома калоши, с узкими носами, утеплёнными внутри войлочной стелькой. С каждым днём нарастало трепетное ожидание, приближающихся новогодних праздников. Серединой этой кульминации была покупка ёлки, которую отец приобретал в двадцатых числах декабря и хранил в кладовке, где лежал уголь для отопления. 27-28 декабря, как правило вечером, отец набивал на ёлку крестовину, которую потом вместе с ёлкой прибивали гвоздями к полу и начиналась самая приятная предновогодняя процедура её наряжания. Ёлочные игрушки хранились в пыльных коробках из-под печенья за платяным шкафом в спальне родителей, где и устанавливали ёлку. Ёлочные украшения в нашей семье передавались из поколения в поколение и обновлялись крайне редко поэтому каждая новая игрушка запоминалась. Году в пятьдесят первом, моя старшая сестра, которая очень меня любила, потратила всю свою повышенную институтскую стипендию и купила набор изумительных стеклянных украшений для ёлки, который , в последствии, перешёл к её сыну Сашке, а дальше и к младшенькой Маринке. Годом позже была приобретена гирлянда из электрических лампочек со светящимся наконечником в виде пятиконечной звезды, которая заняла место стеклянной пики на макушке ёлки. Процедура украшения осуществлялась по следующему, негласно установленному распорядку: я доставал игрушку из коробки, тщательно её рассматривал и по согласованию с мамой, определял её месторасположение на дереве. Если это находилось в зоне моей досягаемости, то я, самолично, осуществлял « повешение» или передавал игрушку маме, для расположения на верхних ярусах ёлки. После расположения игрушек, согласно « чину и рангу», ёлка, обильно, украшалась» дождём» из мелко нашинкованной фольги, надетой на нитку, как правило, цветов благородных металлов. Под ёлку укладывалось несколько килограммов ваты, которая должна была олицетворять собой снег и, обязательно, устанавливался Дед Мороз-кукла, в зимнем ватном чапане, с неизменно красным, как у заправского алкаша, носом и с красноватыми, выдающими его принадлежность к любителям анаши(по-культурному марихуаны) скулами. Одной рукой оный старец держался за посох, обструганную палочку. Оная являясь дополнением к окрасу лица, заставляла предполагать, он непременно рухнул бы в снег, то бишь в вату, не будь последней, поэтому для большей устойчивости, вся его фигура была устремлена с наклоном вперёд, одновременно с этим, для поддержания равновесия, на спину возлагалась имитация мешка на манер того, с которым ходил по дворам старьёвщик, предлагая за любую вещь, будь то картина Левитана или рваные хлопчатобумажные брюки стандартную цену – один рубль, денежный эквивалент которого сегодня не возможно представить. Мешок он придерживал свободной рукой, укутанной в тёплую варежку. Описывая процедуру ёлочного обряда, необходимо добавить к зарисовке мою щенячью радость, во время оной, смешанную с показной серьёзностью момента. В дни, когда наряженная ёлка стояла в доме, я любил засыпать, глядя на её огни, которые переливались, как волшебные звёзды на просторах моего детского воображения. Так чудесно рисовала детская фантазия замечательные события, которые должны были произойти со мной в будущем, каким сильным и удачливым стану я совсем скоро.Фантазии одна прекрасней другой роились в моей детской голове и я засыпал, в искристом тумане чудесных надежд.