Седьмой

Ничто и никогда не остаётся прежним… – пробормотал я. – Ибо не все мы умрем, но все изменимся.

дышали тысячи раз, но сейчас – плевать. Я жив. Я на Каллисто

те датчики, что ещё работали. Три

пребывал в своём кибернетическом раю. Вокруг стремительно мелькало светло-серое, тёмно-серое, полупрозрачное. Серафим был словно отлит из тёмного стекла. Впереди росла гора, а в горе – две огромные пещеры, ноздри. «Вот даже не вздумай!» – пригрозил Боря. Я пронёсся над кончиком носа и начал прижимать истребитель. Сейчас одна-единственная кочка… прыщик на коже…

приказу ангела он отнесся очень серьезно. А вот во мне бурлили какие‑то странные чувства. Мёртвый серафим? Я никогда не