Tsitaadid raamatust «Шестой Дозор»

- Так я и думал, - сказал тот печально. - Городецкий... почему ты так не любишь простых решений?

- У них обычно сложные последствия, - ответил я.

– У вас есть четверть часа, – сказала ведьма. – Вы можете выпить пива или вина в баре. Или водки. Водки? Что вы,русские, обычно пьете по вечерам?

– Нет, водку не могу, я обещал своему медведю не пить без него

Тот, кто на самом деле хочет зла, о своих планах не информирует.

– Цезарь Николаевич Жабин? – спросила Элен с содроганием. – Это нынче нормально для России?

– У меня не хватает фантазии предположить, что нынче для России окажется ненормальным.

Три десятка дошкольников в ограниченном пространстве способны задержать, искалечить или даже убить взрослого человека.

…Ольга остановила ее взмахом руки и продолжала:

– Умирают те, кто кому-то дорог. Годами и десятилетиями полыхают войны. Крестоносцы режут мусульман, мусульмане взрывают иудеев. Хуту режут тутси. А люди живут. Кто-то смотрит в небо, исчисляя ход планет. Кто-то сеет зерно. Кто-то изменяет жене. Кто-то режет кошельки. Кто-то рисует картины. Солдаты задыхались на Ипре, а Бальмонт писал: «Высокий миг – создать свою струну, струить жемчужный дождь, сердца волнуя». Люди заживо горели в танках, дети плакали от голода в холодных постелях, женщины, синие от голода, таскали листы брони, строя танки, – а где-то рядом композитор писал бравурный марш для победного шествия, а где-то писатель сочинял для детей веселые рассказики…

– Какие веселые истории в войну… – начал было я.

– Носова читал, дозорный? – Ольга прищурилась. – Не мог не читать в детстве-то. Да и дочке небось читал. «Мишкина каша», «Огородники»… В сорок втором году он их писал. Когда все на волоске висело. Есть там хоть слово о войне и смерти? Нет. Потому что если нельзя дать детям хлеба, то надо дать хотя бы надежду. Да, ты сейчас скажешь, что я дозорная, я Светлая, я Высшая, а я сижу и болтаю… Сядь! Я еще не закончила, Людмила! Да, я болтаю, потому что все, кто может заниматься твоим делом, этим сейчас занимаются. А кто не может – занимается обычными своими делами. Своим хлебом, своей мелодией, своими жуликами-карманниками. Своим дурацким маленьким расследованием. Даже если апокалипсис. Потому что если он не случится – хлеб не должен сгнить на корню, а песенка не прозвучать. И вор должен сидеть в тюрьме. И служебные проступки должны быть расследованы.

Аркадий, недавно начавший работать в Дозоре, раньше был школьным учителем. В полном соответствии с ожиданиями окружающих он утверждал, что охотиться на упырей - куда легче, чем вести физику в десятом классе

Здоровое общество начинается со здоровой семьи и хорошего вкуса!

А только мертвое - вечно. Живое обречено становится мертвым, живое - только корм для вечности.

- Ольга права, тебе надо отдохнуть. Ты похож на...

- Алкоголика? - спросил я настороженно.

- Нет. На лирического героя Гребенщикова. Из песни "Мама, я не могу больше пить".