Loe raamatut: ««Разговоры»»
Брату Петру
– О чем?
– Обо всем.
– Ну, как же обо всем?
– Обо всем, о чем я в то время думал.
– В какое время?
– Пока писал.
– А когда вы писали?
– В прошлом сентябре и октябре.
– В два месяца?
– Что – в два месяца? Книгу? Книгу в один месяц… Что вы смотрите. Хвастаюсь? Ну, конечно, я не скажу, что «в один вечер», или там… «Юрий Милославский»… «Барон Брамбеус», а все-таки «у меня в мыслях легкость необыкновенная».
– А в суждениях?
– Боюсь, что не меньше вашей.
– Это было бы трудно.
– Я знаю. Читатели всегда солидны, только авторы бывают легкие.
– Нет, все-таки, что же у вас в «разговорах»? По заглавиям не видать.
– По-моему, отлично видать.
– Так я не про содержание, я про связь. Какая связь между предметами разговора?
– А разве может не быть связи? Между мыслями разве может не быть связи? Мысли всегда связаны.
– Позвольте, ну чем, например, связаны?
– Мозгом, из которого они вышли. Если вы будете брать мысли, так сказать, разбежавшиеся, вы их никогда не свяжете в пучок. А вы берите их в момент рождения. Чем связаны два брата?
– Так что это – семья?
– Разношерстная, но с сильным отпечатком фамильного сходства.
– В чем же сходство, если мысли разношерстные?
– В тех неуловимых причинах, которыми обусловливается их чередование.
– Мышление?
– Приемы мышления.
– Так это автопортрет?
– Нисколько. Какой же автопортрет, когда разговор. Ведь для разговора нужны двое… по меньшей мере.
– Да, но обыкновенно в «разговорах» одна чаша весов перетягивает другую, и это всегда та, на которой уселся автор.
– Нисколько, полное беспристрастие.
– А кого же вы больше любите из ваших разговаривающих?
– Больше всего люблю моего приятеля и собеседника в первых двух и последних трех «разговорах».
– А вот я вас и поймал: вы говорите ваш собеседник. Значит, другой-то вы сами, автор?
