Loe raamatut: «Парни со стволами»

© Зверев С., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Глава 1

Провинция Латакия. Аэродром Хмеймим. База российских ВКС в Сирии

– Разрешите, товарищ полковник? – Капитан Котов, как и все офицеры ГРУ, работавшие на базе российских ВКС Хмеймим, был одет в форменную футболку песочного цвета и светлые маскировочные бриджи для южных районов, заправленные в армейские ботинки.

Жара стояла неимоверная, но в модуле полковника Сидорина, представителя военной разведки в Сирии, было прохладно. Кондиционер уютно жужжал над входной дверью и сейчас приятно обдувал потную спину капитана. Сидорин и двое других командиров оперативных групп склонились над картой. Полковник посмотрел на Котова, кивнул и, сняв очки, уселся в свое кресло, закинув ногу на ногу.

– Так, ну, все в сборе, – произнес он. – С вашими рапортами за прошедшую неделю я ознакомился. В целом с тенденцией согласен, вы все правильно уловили ситуацию.

Котов пододвинул стул и, пожав руки своим коллегам, майору Стрельникову и капитану Белобородову, уселся по другую сторону стола от шефа. Сидорин сейчас не столько рассказывал о своих умозаключениях подчиненным, сколько пытался рассуждать вслух, формулируя мысль, как бы проверяя ее на прочность и реальность. Это была манера полковника, и офицеры ее прекрасно знали, изучили за эти месяцы. Шефу надо выговориться, порассуждать, задать самому себе риторические вопросы, на которые у него уже были готовые ответы, или ответы, которые он пока еще только примеривал.

Группа Стрельникова только что вернулась из района Хальбы. Майор привез с собой двух раненых бойцов и был сейчас злым как черт, хотя командиру это в вину никто не ставил. Каждый сам понимал, что потери, пусть даже и восполнимые, – это вина командира, и только командира. Он лично отвечает за подготовку и проведение каждой операции, и все успехи и неудачи – это его личные успехи и неудачи. Точнее, успехи – это успехи всей группы, а неудачи – лично его.

Котов протянул руку, чуть сжал локоть майора и шепнул:

– Все нормально, Олег.

Стрельников только поморщился и махнул рукой. Вечно улыбчивый и источающий позитив капитан Белобородов покосился на коллег и вздохнул. Ему предстояла, по приказу из Москвы, работенка «не пыльная», но нудная. Велено было оказать методическую помощь сирийцам в подготовке их спецназа. Целый месяц капитану предстояло тренировать сводную группу сирийских офицеров. А его группа была задействована на подготовке учебного лагеря. Кому-то предстояло гонять курсантов по полосе препятствий и знакомить с техникой рукопашного боя, кто-то, как эксперт по вооружению, отбирал образцы трофейного оружия и готовил занятия по ознакомлению сирийских бойцов со всеми особенностями иностранного оружия.

Сидорин был и сам не доволен таким приказом. Он полагал, что этим заниматься могли и присланные из Москвы специалисты, а его три группы должны выполнять свои непосредственные обязанности по сборке и проверке информации в полевых условиях. Прислать специалистов обещали, но пока, как заявило руководство, стоит проявить стратегическое мышление и в короткие сроки подготовить сирийцев, для того чтобы они могли оказывать более профессиональную помощь в области разведки.

– На сегодняшний день, ребята, – устало вздохнул полковник, – наша основная задача – проверка точности сведений по объектам инфраструктуры боевиков и их укрепленных позиций.

– Да, – хмуро кивнул Стрельников, блеснув наголо обритым черепом. – Даже в нашей глуши слышно, как в Пентагоне и НАТО нас поливают последними словами, что бомбим, не глядя, что жертвы среди мирного населения, что беженцы в Европу чуть ли не из-за нашей авиации хлынули.

– Чуть ли? – усмехнулся Сидорин. – Не чуть ли, а есть и такое мнение, и оно высказывается не реже, чем все остальные. Задача стоит сложная, но приказы следует выполнять.

– И других задач с нас никто не снимал, – расплылся в ехидной улыбке белобрысый Белобородов.

– Не снимал, – согласился Сидорин. – Значит, так, общую обстановку я вам изложил. Теперь постановка задачи. Котов!

– Я! – Капитан подался всем корпусом вперед, следя, куда ткнет на карте карандаш начальника.

– Смотри, Барс, вот здесь, в Латакии, наклюнулись склады. – Полковник обвел карандашом участок слабо гористой местности. – По сведениям пленных, часть караванов из Турции идет прямиком вот сюда. Что в машинах, они не знают, если не врут, но слышали, что склады секретные.

– Как в прошлый раз? – спросил Котов. – Формируют материальную базу какой-то предстоящей операции?

– В принципе похоже на те склады, что ты тогда видел и которые мы разбомбили. Те, что предназначались для обеспечения операции в Дамаске.

– На севере много чего есть, – резонно заметил Стрельников. – Один из самых сложных районов Сирии, находящийся под контролем оппозиции. Что до войны, что и сейчас. Курды! И никто их не любит!

– А они хотят жить, – усмехнулся Котов. – Это же яснее ясного, что Турция разжигает к ним ненависть и пытается очернить. А курды жили в этих местах испокон веков. Район Алеппо – их исконные земли. Крупнейший народ, который до сих пор не имеет собственной государственности.

– Не будем вдаваться в турецко-курдский конфликт¹, – нахмурился Сидорин. – Он тянется даже не с 80-х годов, он стар как мир! Курдское ополчение, воюющее с сирийскими сепаратистами, – наши союзники и союзника Асада. Хотя бы формально! Только между ними не все гладко, и курды не только в Турции, но и в Сирии тоже хлебнули. Но сейчас их успехи ложатся в общую копилку, и они вполне согласуют с правительственной армией свои действия.

– С курдами мы еще плотно не сталкивались, – сказал Стрельников и кивнул на Котова: – К Алеппо пока не подойти, дальше Ракки даже Барс не ходил.

– Я и в Ракке не был, – пожал тот плечами.

– Кто где был, это, конечно, важно, – прервал офицеров Сидорин, – но сейчас речь о другом. Прошу вас всех уяснить и на носу себе зарубить. Основная ваша задача – подтверждение истинности сведений о целях, подлежащих бомбардировке. Сейчас это самое важное. Даже не количество важно, а качество. Не должно быть даже в принципе сомнений, что та или иная цель не относится к инфраструктуре террористов. Полное и точное определение. Ясно?

– Что-то готовится на международной арене? – догадался Котов.

– Там всегда что-то готовится. Например, такие политические ходы, которые будут более эффективными, чем бомбометание. Невозможно быстро истребить всех врагов, можно за короткий промежуток времени уменьшить их количество, договорившись.

– С оппозицией?

– Да, – кивнул Сидорин. – Среда вооруженной оппозиции неоднородна, и вы это прекрасно знаете, сами сталкивались с их представителями. И в данный момент очень возросла тенденция к провокациям против России. Подсунуть объект гражданский, навести наши самолеты на мирную цель, поссорить с каким-то оппозиционным движением, которому надоело воевать. А самая крупная сила в Сирии, воюющая с международным терроризмом, после армии Асада – это курдские повстанцы. Они малочисленны, фанатично преданы своему народу, своей многострадальной истории. Сейчас самое время и правительству, и всем остальным повернуться к курдам лицом, заручиться их поддержкой и на будущее. В данный момент очень легко пошатнуть и без того шаткий и непрочный паритет противоборствующих сил.

– А на чьей стороне у нас альянс? – усмехнулся Белобородов. – Не ждать ли нам подвоха от наших союзников по оружию?

– Не от всех, – качнул головой полковник. – Французы очень обеспокоены, особенно после массовых терактов на своей территории, унесших больше сотни жизни простых граждан. Такое правительству не прощают, и Оланд будет рубаху рвать, но стараться вести объективную и эффективную политику в Сирии, пусть и опасаясь гнева США. А вот Обама однозначно будет гадить. Он развалил и вверг в хаос весь арабский мир, пытаясь свалить несговорчивые правительства и привести к власти их противников. Теперь мы имеем что имеем. Теперь результат этой политики, как грязная пена отходов жизнедеятельности, хлынул в Европу, а за океаном будут потирать руки и присматриваться, когда можно начать сбывать в Европу свою продукцию и создавать свою зону торговли. И в конечном итоге сделать экономику Евросоюза еще более зависимой от экономики США.

На столе Сидорина зазвонил телефон внутренней связи. Полковник поднял трубку, покивал головой и разрешил помощнику дежурного проводить какого-то гостя к нему.

– Все, товарищи офицеры, – хлопнул он ладонью по столу. – Политинформация окончена. Постановка задачи каждой группе в рабочем порядке. Готовьтесь.

Командиры групп поднялись. Сидорин знаком велел Котову остаться и развернулся в офисном кресле с сетчатой спинкой к двери. Спецназовец понял, что неизвестный, о котором полковнику доложили по телефону, сейчас придет сюда, и Котова это касается напрямую.

Дверь распахнулась, впустив поток жаркого воздуха с улицы, и на пороге появился молодой офицер в чужом непривычном тропическом камуфляже и красном берете. Котов сразу узнал в визитере того самого лейтенанта, который положил его лицом в пыль вместе с Мариам, когда они вырвались с базы террористов в районе Гурум-Асата и достигли побережья. Он тогда подумал: ну, встретишься ты мне еще пижон. Правда, он был занят больше другой проблемой – не засада ли это террористов, не наемники ли это, переодетые во французских морпехов? Хотя действовали французы тогда грамотно.

– Лейтенант Броссар, – четко вскинув ладонь ко лбу, по-английски представился француз. – Первый специальный парашютно-десантный полк морской пехоты. К вашим услугам, господин полковник!

Парень держался хорошо. Ни грамма эмоций на самоуверенном лице, берет на голове сидит лихо, с заломом, затылок… строительный бетонный блок разбить можно. И ни сном ни духом он Котова не знает, в упор не видит. Так я и поверил, подумал капитан, что у этого морпеха настолько скверная память на лица. Очень цепкий, помнится, взгляд у него был тогда, очень цепкий. Да и какой он парень, точно уже под тридцать. У них в Иностранном легионе не так просто в офицеры выслужиться, да еще в этом парашютном полку. Знаем мы про этот парашютный полк, он во всех горячих точках бывал. Там отсев еще на стадии подготовки в учебном центре, кажется, процентов восемьдесят. Так что не стоит недооценивать этого лейтенанта.

Сидорин поднялся и пожал французу руку. Крепкая голова Броссара качнулась в вежливом полупоклоне.

– Прошу знакомиться, – повел рукой в сторону своего подчиненного Сидорин. – Капитан спецназа военной разведки Котов.

– Мы знакомы, – холодно отозвался лейтенант, глядя на русского своими невыразительными серыми глазами, и протянул ладонь: – Кажется, так? Твою в душу мать?

Последняя фраза была произнесена по-русски с акцентом, но интонация соблюдена была точно. Так конкретно выразил свое неудовольствие Котов, когда ему велели лечь лицом вниз под дулами французских автоматов. Сидорин вскинул брови. Посмотрел на француза, потом на Котова и коротко хохотнул:

– Ну, понятно. Самые яркие эмоции. Ну, раз вы друг друга помните, то перейдем к делу. Прошу садиться.

Котов наконец уловил в серых глазах француза бесовские огоньки. Ну, порядок, решил спецназовец, значит, не совсем робот. А то в нашем деле работает только человеческий разум, человеческие чувства и эмоции. С мироощущением робота в спецназе делать нечего. Броссар снял берет, провел рукой по коротким волосам и уселся на стул, закинув ногу на ногу, а капитан вернулся к своему стулу возле стола.

– Я просил вас приехать, лейтенант, – начал Сидорин, – как раз потому, что вы командовали той группой, которая встретила капитана Котова на побережье в районе Гурум-Асата. Вы, кажется, в тот день патрулировали территорию, если не ошибаюсь?

– Да, господин полковник. Мы получили информацию о возможном появлении боевиков в районе этого населенного пункта, и я со своей группой выехал с заданием. Прошу простить, но цель задания я озвучить вам не могу.

– Конечно, – кивнул Сидорин. – Вы также выезжали в горы и руководили осмотром базы боевиков, с территории которой капитан Котов до этого с боем вырывался на машине.

– Так точно. Я получил такой приказ от своего командования. Мы были ближайшей группой спецназа коалиции в этом районе.

– Вы можете вспомнить, лейтенант, и описать то, что увидели в горах на момент вашего прибытия с морскими пехотинцами? – спросил полковник и посмотрел на Котова.

Тот мысленно хмыкнул, не понимая, что за вопросы задает полковник французскому лейтенанту и почему он их задает? Кажется, сам он в тот же день с максимальной точностью описал и устройство этой скрытой базы, и всех боевиков, кого он тогда там перебил, и оборудование, которое попытался тогда уничтожить. Даже тип антенны на скале.

Лейтенант стал коротко описывать увиденное им в момент прибытия в горы. Укрепленный пост на въезде в «горле» этого ущелья. Расположение зданий, состояние склада, помещений во втором здании, где Котов увлекался швырянием гранат. Француз был настоящим профессионалом, потому что точно и почти не задумываясь называл даже количество убитых по помещениям. Что-то во всем этом спектакле, устроенном Сидориным, Котову не нравилось. К чему все шло?

– Замечательно! – подвел итог полковник. – А теперь я прошу вас вернуться чуть назад, лейтенант. После осмотра склада вы подошли ко второму зданию. Что вы увидели снаружи? Повторите, пожалуйста. И как можно точнее.

– Please, Colonel. I will repeat², – терпеливо ответил лейтенант, не выдав интонациями голоса своего удивления или недовольства.

Котов насторожился и стал внимательно вслушиваться в слова француза. Лейтенант рассказывал, что, когда они подошли ко входу в здание, изнутри отчетливо пахло сгоревшим порохом и гарью от тления натуральной ткани и живой плоти. Входная дверь была повреждена взрывом, так что коридор немного просматривался. Морпехи сразу увидели тела внутри. Снаружи одно тело лежало правее входа метрах в пяти.

– Стоп! – перебил француза Котов и тут же виновато посмотрел на Сидорина. – Подождите, Броссар. Как это, только одно тело? То, что лежало метрах в пяти правее входа, оно как выглядело? Бородатый, в полувоенной одежде? Штаны от камуфляжа, заправленные в высокие армейские ботинки, черная футболка, жилет зеленый с большим количеством карманов.

– Да, именно так он выглядел, – спокойно ответил лейтенант. – И смертельное ножевое ранение в спину в область сердца. Его переворачивали, судя по размазанному пятну крови на спине и на камнях под ним. Наверное, обыскивали.

– Это я ключи от машины в его карманах искал, – отмахнулся Котов и пристально посмотрел на Сидорина. – Я еще в прошлый раз обратил внимание на фразу в докладе, что на территории базы в горах обнаружено не пятнадцать, а четырнадцать тел. Не стал спорить, думал, что просто ошибка в подсчетах. Там еще одно тело должно было быть, точно перед входом и с пулевым ранением в спину.

– Нет, перед входом тел не было, – ответил лейтенант, повернувшись всем телом к капитану. – И с подсчетом тел ошибки не было. Все тела были вынесены на улицу и уложены в ряд. Их тщательно обыскали и осмотрели на предмет отличительных черт и особых примет. Вы порядок знаете. Вместе с двумя охранниками на въезде и еще двумя в складском ангаре, всего было четырнадцать тел.

– Понятно, – вздохнул Котов. – Машка промахнулась.

– Машка? Как это промахнулась?

– Ну, Мариам! Она же наполовину русская, я вам рассказывал, Михаил Николаевич. Не, не совсем промахнулась. Она в Шалуба попала, но не в сердце. Когда я Назими на своих плечах тащил, то, видимо, оказался на линии огня, поэтому она и не сразу выстрелила. Видимо, опасалась, что пуля пройдет через тело араба насквозь и попадет в меня или отца. Или промахнуться боялась. Вот и взяла чуть в сторону. Может, машинально. Короче, ранение Шалуб получил не смертельное, но упал как настоящий артист.

Ахмеда Шалуба, сотрудника ЦРУ, этнического араба, ставшего американцем во втором поколении, засекли в Сирии недавно. И бог весть сколько времени он здесь уже работал, но только чистая случайность позволила сорвать его тщательно разработанный и подготовленный план по массовым диверсиям в Дамаске, по дискредитации российских военных, по созданию напряженных отношений между Российской армией и западным альянсом, а также по срыву первой попытки начать мирные переговоры в Женеве между конфликтующими сторонами. И вот теперь выясняется, что Ахмед Шалуб, имевший псевдоним Хасан, остался жив, что сирийская девушка-снайпер Мариам промахнулась.

– Думаешь, он жив? – хмуро спросил Сидорин, злясь, что капитан начал разговор про американского агента хоть и по-русски, но при постороннем человеке. – Так… хреново дело. Вот этого я и боялся. Ладно, это была первая часть «марлезонского балета». Теперь вторая. Лейтенант Броссар, расскажите капитану Котову о полученной вами информации о складах в окрестностях поселка Мукадан.

Французский лейтенант так же сжато рассказал, что два дня назад после атаки правительственных сил на севере Латакии была освобождена территория, ранее находившаяся под контролем террористов. В городской черте французские спецназовцы обнаружили два грузовика с оружием, боеприпасами, снаряжением и индивидуальными сухими пайками. Машины стояли, плотно прижавшись к стене дома. Возле заднего борта одной из машин находилось окно полуподвального помещения разрушенного жилого дома. Спецназовцы спустились туда и обнаружили склад, который начали заполнять незадолго до внезапного наступления.

– Вы установили, откуда поступало оружие, боеприпасы? – спросил Котов.

– Да, местные жители, что прятались по подвалам последние месяцы, показали нам человека, который, по их словам, был водителем одной из этих машин. Он признался на допросе, что загружали их машины в ангарах на северной окраине Мукадана.

Котов снова посмотрел на карту, где недавно Сидорин обводил карандашом район в горной Латакии.

– Мы показали ему фотографии, – продолжал лейтенант, – сделанные с «беспилотников». Место он указать точно не смог, ссылаясь на то, что плохо ориентируется на местности и не умеет читать карты и аэрофотоснимки.

– Сомнительно, что водитель плохо ориентируется по картам и на местности, – заметил Котов.

– К сожалению, у меня мало времени, – взглянув на наручные часы, поднялся с кресла Сидорин. – Боря, договорись с лейтенантом о взаимодействии и обмене информацией. «Добро» от его начальства о совместной деятельности здесь, в северной Латакии, получено. Своди, кстати, в нашу столовую, а то время обеденное. Пообщайтесь. Будет полезно.

Француз поднялся на ноги мгновенно, как будто подброшенный пружиной. Натянув на голову красный берет, он двумя отработанными движениями придал ему надлежащее положение и тут же вскинул ладонь ко лбу, отдавая честь русскому полковнику.

– Удачи! – кивнул Сидорин и вышел из модуля.

– Ну что, лейтенант, – подошел Котов к французу. – Давай знакомиться? Меня зовут Борис. А тебя?

– Валентин.

– У тебя русское имя?

– Оно не русское, скорее латинское. Были в раннем христианстве какие-то святые. Я точно не помню.

– Ну, пошли, угощу тебя нашим русским обедом.

Выйдя под палящее сирийское солнце, Котов натянул козырек пониже на лоб и повел гостя к столовому модулю. Над бетонной полосой аэродрома Хмеймим постоянно ревели авиационные двигатели. Взлетали и садились самолеты. Он обратил внимание, что лейтенант как-то странно смотрит на военную технику, провожает взглядом взлетавшие машины, даже прикладывает козырьком ладонь к глазам.

– Что, любишь самолеты? – спросил Борис.

Броссар промолчал, перестав таращиться на боевые машины. Потом, когда они уже подошли к модулям обеспечения базы, среди которых была и столовая, он вдруг остановился, повернулся к капитану и, глядя куда-то за его плечо, медленно проговорил:

– Знаешь, Борис, с Россией в нашей семье связано многое. Там погиб мой… как по-английски, не знаю… arrière-grand-père.

– Прадед, что ли? Отец твоего деда? – догадался Котов. – «Нормандия – Неман»?

– Да, он воевал там.

– Ну, тогда все честные люди и патриоты воевали против нацистов.

– Сейчас что изменилось? – вдруг резко спросил лейтенант, уставившись ему в глаза. – Сейчас что иначе, Борис? Международный терроризм лучше нацизма? Умеренная оппозиция здесь, в Сирии, лучше, чем простая оппозиция? И те и другие так же стреляют, убивают, разрушают!

– Ты, кажется, не совсем согласен со своим начальством, Валентин? – усмехнулся капитан.

– Война сама по себе грязное дело, – ответил Броссар. – А уж когда делами начинают заправлять…

– Политики? – подхватил Котов. – А ты думаешь, что все можно решить силой оружия?

– А ты как думаешь? – с интересом посмотрел на него лейтенант.

– Я считаю, что оружие – лишь способ подготовки политических решений и мирных процессов. Это способ убеждения. Или протрезвления, если хочешь.

– Значит, вы не будете бомбить в Сирии объекты террористов до полной победы армии Асада над сепаратистами?

– Ох, сложный это вопрос, Валентин, – засмеялся Котов. – Я не знаю, как давно ты здесь, а у нас сложилось свое впечатление о событиях.

– И какое?

– Видишь ли, сепаратисты понесли серьезный ущерб, их экономическая основа, единственный серьезный способ финансирования, подорвана. Инфраструктура нелегальной торговли нефтепродуктами пострадала колоссально, но террористы не разгромлены полностью и не изгнаны из всех захваченных ими территорий.

– И Турция все еще помогает террористам, – согласно кивнул капитан.

– Да, не решена и эта проблема. Слишком велика враждебная активность турецких властей на севере Сирии. Фактически помощь Турции дважды срывала попытки освободить Алеппо. Но есть и другие проблемы, которые мы ударами с воздуха не решим. Например – ограниченная боеспособность сирийской армии. Даже если учесть, что она усилена подразделениями из Ирана, Ирака, что ее поддерживает курдское ополчение.

– Значит, сирийская армия не очень надежна?

– Ну, за всю армию я не скажу, но в целом лояльность и боеспособность сирийских вооруженных сил, даже после того как мы оказали им военную помощь, оставляет желать лучшего. Ну, может, за исключением элитных частей, в которых воюют не все, кто назвал себя патриотом, а люди подобранные и подготовленные.

– ВВС, например?

– Да, ВВС из отдельных соединений специального назначения, комплектуемых по национально-религиозному признаку – христианами и алавитами из западной Сирии. Сирия – пестрая страна. И не забывай, Валентин, что в центре страны по-прежнему не ликвидированы анклавы, которые контролируются умеренной и неумеренной оппозицией. И кто из них кто, разобраться не всегда удается. Они слишком часто меняют свою политическую позицию. И слишком много сил брошено на локализацию этих анклавов, на попытку блокировки их территориально. А ведь все эти силы могли бы пригодиться для периферийных участков зоны контроля правительственными силами. До сих пор есть еще Идлиб, есть Алеппо и Ракка. И нет чисто военного решения в попытках усмирения суннитских кварталов в других крупных городах Сирии.

– Надо договариваться, лейтенант. Пора.

– Если бы ты знал, сколько мы пытались договариваться в свое время в Алжире, в Тунисе, в Марокко!

Броссар махнул рукой и повернулся к квадратному зданию передвижного модуля. Котов поспешил к двери, которая вела в обеденный зал, а не в кухню. Незачем вводить гостя в конфуз.

То, что переводчик группы лейтенант Зимин добровольно взваливал на себя почти все нагрузки спецназовцев во время их тренировок, Котова радовало. Вот уже больше трех месяцев выпускник МГУ, в чьи обязанности входило, по большому счету, лишь общение с местными, включая допросы пленных, да помощь в разборе документации, если такая оказывалась в распоряжении группы спецназа во время операций, участвовал вместе с группой в серьезных делах. Бойцы прониклись к переводчику уважением и давно перестали подтрунивать за его спиной над гипертрофированной чистоплотностью лейтенанта.

Сейчас по бетонной «рулежке» группа капитана Котова бежала в полном снаряжении, мерно топая ботинками. Все подогнано, все застегнуто, все в кармашках «разгрузок» лежало так, чтобы не издавать никаких звуков. Во время марш-бросков разрешалось только шумно дышать и топать ногами. И то до поры до времени. Быстро восстановить дыхание, слиться с местностью, замереть или начать скрытно передвигаться, подкрадываться к цели разведчики тоже умели.

– Зимин! – гаркнул Котов.

Весь строй спецназовцев, не прекращая бега, как один повернули головы в сторону командира. Во взглядах читался немой интерес. Задание?

– Шире шаг! – прикрикнул на солдат заместитель Котова старший лейтенант Белов.

Зимин отделился от строя и рысью помчался на зов командира. Придерживая одной рукой автомат на груди, а другой смахнув капли пота со лба, он довольно ровным голосом доложил:

– Товарищ капитан, лейтенант Зимин по вашему приказанию прибыл!

– Переоденься, приведи себя в порядок. Поедем с тобой одного интересного пленного допрашивать.

– Есть! – коротко бросил Зимин. – Разрешите идти?

– Да, и зайди в санчасть, спроси Марину Стасько. Ее просили захватить с собой, она повезет какие-то препараты сирийцам.

Зимин четко повернулся, сделал несколько шагов бегом, потом перешел на шаг, снимая с себя автомат и расстегивая жилет. Спецназ – это, конечно, не обычное строевое подразделение, тем более спецназ военной разведки. Здесь группы формируются в зависимости от предстоящего задания, бойцы подбираются по их качествам и способностям. В группе может оказаться не один офицер-командир, а несколько. Например, если понадобится срочно включить в состав группы грамотного сапера или специалиста по какому-то виду вооружения или техники. И тогда берут того, кто свободен, кто ближе, невзирая на звание. На задания выезжают лейтенанты и капитаны вместе с рядовыми контрактниками, сержантами, прапорщиками и старшинами. И все, плечом к плечу, делают одно общее дело. Такова специфика.

Казалось бы, в атмосфере некоторого равноправия и послабления дисциплина должна была хромать. Но именно у разведчиков каждый понимает, что дисциплина – основа успеха. Такая же основа, как и профессиональное мастерство, опыт. И чтобы его подчиненные не расслаблялись, Котов умышленно старался вести себя на территории базы, когда группа на отдыхе и тренировках, так, как предписывает устав. Все-таки армия!

Белов закончил тренировку и отпустил подчиненных мыться и готовиться к обеду.

– Что-то новое? – спросил он, подходя к Котову.

– Сирийцы зацепили какого-то малого, который напел про хитрые склады здесь, в Латакии, якобы имеющие целевое назначение. Велено проверить реальность цели, чтобы наши не отбомбились по гражданским.

– Белобородов сказал, что установка меняется. Я его видел, когда они от Сидорина выходили со Стрельниковым.

– Да, хотят нас на ближайшее время переключить на подтверждение объектов бомбардировки. Есть основания полагать, что будут нашим «летунам» подсовывать хорошо подготовленную «дезу».

– Ясно, – усмехнулся Белов. – Чем реальнее возможность начала мирных переговоров, тем больше у кого-то желания подставить нас, поссорить с альянсом, а Асада поссорить с теми оппозиционерами, которые уже готовы перестать стрелять.

– Не забывай еще, что Турция будет продолжать активно наносить максимальный ущерб курдам. Они хотят еще и руками террористов бороться со своей курдской оппозицией. А курды нам на территории Сирии нужны. Их ополчение – реальная сила. Они живут тут давно, это их исконная территория проживания – Курдистан. И они будут сражаться за свои семьи и свою жизнь до последнего.

– Это понятно, – кивнул заместитель. – Значит, я пошел кормить и готовить ребят?

– И приценись на карте к району Мукадана.

– Мукадан? Понял, командир.

– И пусть парни машины посмотрят, проверят… Черт, как Савичева не хватает! Мне спокойнее всего за машины, когда он рядом или когда за рулем.

– Слушай, командир, там тебя медики искали. Сидорин сказал, что ты едешь к сирийцам, и они…

– Да знаю, – махнул Котов рукой и хмуро посмотрел себе под ноги.

– Маринка? – понимающе улыбнулся Белов.

– Знаешь, что она при летчиках отчебучила? – еще более хмуро спросил Котов.

– Поцеловала тебя в засос, – тихо засмеялся заместитель. – Все видели. Только не все поняли. Знаешь, зачем она это сделала?

– Да потому что…

– Потому что один человек ей прохода не дает! – весело перебил командира Белов. – Вон она и разыграла спектакль.

– Ты серьезно? – уставился на него Котов. – А я, значит, как этот… громила из своего двора. Типа, кто тут наших обижает? Или я на ней жениться теперь должен, потому что ей какой-то ухажер прохода не дает?

– Да ладно тебе! – засмеялся Белов. – Ты же знаешь, какая она шебутная! Местная красавица, разбитная баба. Если бы в ее поведении было что-то аморальное, ее начальство давно бы на родину отправило. А так – все в рамках шуток и веселого флирта. Ну что, пойду готовить машины? Все четыре? Хоть нас и шестнадцать осталось вместе с тобой, но перегружать технику не стоит. Мало ли как в дороге и во время боя сложится.

– Да, четыре, – кивнул Котов, хлопнул Белова по плечу и пошел в сторону модуля их подразделения.