Loe raamatut: «Григор – сын гор, история в тысячу лет»

Иллюстратор Лали Накаидзе

Дизайнер обложки Давид Арешев

© Сергей Арешев, 2025

© Лали Накаидзе, иллюстрации, 2025

© Давид Арешев, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0062-7131-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Посвящается моим родителям

Время безжалостно. Течет, как песок сквозь пальцы. Уходят родные и близкие люди, стираются надписи на могильных плитах. Но остается память. Говорят, мы живы, пока о нас помнят. С одной стороны, человек один вследствие законов и правил, написанных наверху, и все люди вокруг – лишь попутчики (некоторые идут в противоположную сторону). Вместе с тем, у каждого из нас есть история семьи, которая связывает нас с прошлым. Не случайно почитание предков – значимая часть многих культур, родословные приводятся в Библии, Коране и Торе.

Конечно, эти философские рассуждения о «семейных корнях» сильно затасканы и банальны, но ведь мы действительно продолжаем жизнь прадедушек и прабабушек, наследуя их внешность, черты характера или наклонности. А наши дети продолжают нашу. Цикл жизни ограничен и бесконечен одновременно.

«Если вам на самом деле хочется услышать эту историю, вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родился, как провел свое дурацкое детство, что делали мои родители до моего рождения», – так начинается роман Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Хотел бы и я владеть писательским ремеслом, но рассказчик из меня никудышный. Все же, стремясь сохранить немногочисленные, отрывистые сведения из фамильной хроники, набрался нахальства и вот стучу гусиным пером по клавиатуре. Попытаюсь рассказать о жизни далеких и близких предков, реконструировать семейную летопись. Сразу скажу: утомлять подробным описанием родственников мне не придется, поскольку знаний и сведений о них у меня, как говорится, кот наплакал.

Надеюсь, читатель простит меня за сумбурность повествования и возможные неточности. Если же кому-то покажется, что автора здесь слишком «много», не избежать мне упреков в нескромности. Честно говоря, сам так считаю, поэтому заранее прошу взять в руки карандаш и решительно вычеркивать ненужные места. А можно и не приступать к чтению этого опуса, дело хозяйское.

* * *

Даты всех событий, произошедших до 14 февраля 1918 года, приведены по старому стилю.

Немного о семье и городе Тбилиси

Мы пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит нас обратно в прошлое.

Ф. Скотт Фицджеральд

История нашей семьи не особенно любопытна. Самая заурядная семейка, каких миллионы, но по мере того, как я узнавал о фактах и событиях, происходивших с предками много лет назад, не раз удивлялся тому, насколько все связано, переплетено в мире.

Мне посчастливилось родиться в Тбилиси, прожить детские и юношеские годы в старом районе Авлабар, где на кривых улицах под широкими платанами стояли дома с резными деревянными балконами, во дворах сушилось белье на веревках, а теплый воздух вобрал в себя приятные запахи свежеиспеченного хлеба, цветущей липы и акации. Стоит ли упоминать о хинкали, аджарских хачапури, водах Лагидзе, аромате помидоров и всякой зелени на базарах? Весь этот кулинарный рай – в окружении поросших лесом гор. Грузинская столица того времени была многонациональным городом. В нашей школе учились грузины, армяне, русские, украинцы, евреи, азербайджанцы, осетины, греки, курды, ассирийцы и даже один чех, Иржи. Директор пионерского лагеря, куда меня отправляли на лето, носил итальянскую фамилию Делла-Росса. Мы тогда и не вникали в подобные тонкости, все были тбилисцами. Естественно, заключались смешанные браки. Люди с разными культурными традициями жили в мире и согласии, не только владели несколькими языками, но и умели находить общий язык. И все-таки… Надо признать, несмотря на такое единение народов, и в том Вавилоне порой возникали сложности, связанные с национальной темой. Правда, носили они умеренный характер и проявлялись в основном при решении карьерных вопросов.

Семья наша из пяти человек размещалась в шестнадцатиметровой комнатке на втором этаже старого кирпичного дома с внутренним двором и общей деревянной верандой на улице Шаумяна (сейчас проспект Царицы Кетеван). Кухня и туалет тоже были общими. В центре комнаты стоял раздвижной стол времен царя Гороха, с вырезанными изображениями виноградных листьев на объемных изогнутых ножках. Правую и левую стены подпирали скрипучие кровати и тахта. Слева, у двери, размещался шкаф с лакированными дверками, забитый одеждой, и рядом с ним трельяж со всякой мелкой белибердой. Наконец, в дальнем углу, под единственным окном, выходящим на соседний двор, уместилась швейная машинка SINGER с ножным приводом, которая превращалась в моем детстве то в подводную лодку, то в космический корабль.

Когда-то все здание с двумя десятками комнат принадлежало одному состоятельному семейству, но после советизации его экспроприировали, а бывшим владельцам позволили оставить за собой два угловых помещения. Во дворе с утра до вечера кипела жизнь. Старики обсуждали последние новости и задумчиво перебирали четки. Женщины мыли, сушили и ожесточенно взбивали палками овечью шерсть, чистили ковры, подметали полы, стирали белье, готовили еду и успевали сплетничать в перерывах между домашними делами. Мужчины вечерами после работы собирались под раскидистой липой в центре двора. Пили вино или играли в нарды, выкрикивая по-персидски комбинации, выпадающие на зари (костях): «чару-як, ду-шеш, панджу-се, беш-дорт, себай-ду». Стуча шашками по доске, громче всех кричал одноглазый Маис, особенно когда выигрывал. Мы, мальчишки, бросали велосипеды и собирались вокруг. Пытались разобраться в правилах игры, угадывали значения непонятных слов. По утрам нас будили крики уличных торговцев мацони. Его продавали в литровых банках, закрытых пергаментной бумагой и перевязанных шпагатом. Также разносили по дворам склеенную сиропом в шарик воздушную кукурузу, которую отдавали за десять копеек либо обменивали на пустые бутылки.

Временами в июле и августе город до самых крыш заполняла тяжелая, липкая жара, та, что плавила асфальт, но счастье, как известно, полным не бывает.

Мингрельский полк в урочище Белый ключ. Рисунок князя Г. Гагарина

Отец работал на железной дороге машинистом электровоза. Родился он в небогатой армянской семье типографского рабочего в 1936 году. Детство провел со старшими сестрами, Леной и Эммой, в нашем родовом селе Вархуно, в 30-ти километрах от Тбилиси. В то время город еще назывался Тифлисом. Село располагалось на склоне горы Гомер, нависающей над райцентром Тетри-Цкаро (или Агбулах) с северо-западной стороны. Тетри-Цкаро в переводе с грузинского – белый ключ (источник). Так называлось урочище в паре километров от Вархуно, где в 1816 году был расквартирован 14-й гренадерский Грузинский (он же Мингрельский) полк русской армии. Со временем пространство между двумя этими поселениями было застроено жителями дюжины близлежащих грузинских, армянских, греческих, азербайджанских и осетинских деревень. Образовался городок. Сейчас райцентр поглотил село. Остались немногочисленные материальные следы прошлого: кладбище с могилами нескольких поколений Арешевых и руины средневековой церквушки.

В юности отец увлекся боксом. В 1956 году стал призером первенства Грузии и гордостью спортивного общества «Пищевик». Образованное по инициативе наркома пищевой промышленности, оно пыталось соперничать с «Динамо». Другим увлечением папы были шахматы. С нашим соседом, отцом грузинского мастера Азмайпарашвили, часами разучивал коварные дебюты. Еще подростком самостоятельно освоил альтгорн, подрабатывал на городских свадьбах, похоронах и поминках. Как мог, помогал своим родителям в трудные послевоенные годы. Позже научился неплохо играть на пианино. Мои брат и сестра в равной мере не чужды музыке. В общем, я – единственный член семьи, чьи уши медведь не обошел стороной.

Мама тоже из армян тбилисского разлива. Ее родители, Вахаршак и Евгения, разошлись, поделив сестер-близнецов между собой. Мама осталась со своим отцом, но печальные события на этом не закончились. Когда ей исполнилось двенадцать, отца насмерть сбил автомобиль. Воспитывалась родственниками, занималась хозяйством, окончив всего четыре класса школы. Сестра ее, Вера, в 27 лет свела счеты с жизнью, бросилась с моста в серо-желтые, мутные воды Куры¹. Несмотря на отсутствие нормального образования и несчастливое детство, мама была умным и очень добрым человеком. Она заполняла наш дом бесконечной заботой и любовью, постоянно трудилась, невзирая на свои заболевания. С ее уходом мир опустел в нашей семье и эту пустоту ничем не заполнить. Нет таких слов, которые бы смогли передать всю любовь к маме. Почему-то никогда не говорил ей этого, и сказать уже не смогу.

Город моего детства спустя полвека, конечно, изменился. Нет больше многих родных и близких людей. Почти все улицы переименованы. Наверное, из прошлого остались прежними лишь очертания знакомых сине-зеленых гор. Но вопреки десяткам прошедших лет и тысячам разделяющих Тбилиси и Москву километров, можно вернуться мысленно к тем местам, выкинув из головы все накопившиеся заботы и невзгоды. Чем старше становлюсь, тем чаще возникает такое желание.

Память наша состоит из эпизодов, каких-то обрывков воспоминаний, иногда абсолютно случайных, но сохранившихся в потоке минувших дней. Хорошо помню то странное чувство, когда после окончания школы, только приземлившись в питерском аэропорту Пулково, я не мог догадаться – что не так. День был солнечным, настроение – лучше не бывает, но чего-то явно недоставало. Вдруг понял, на горизонте нет гор! Мне их не хватает и сегодня. Да и августовская жара в Грузии кажется сейчас не такой страшной.

* * *

Старый Тбилиси

Каждая фамильная история состоит из имен и дат, фотокарточек и документов. В современном мире мало кто распечатывает семейные фотографии, но во второй половине прошлого века практически в каждой семье имелся альбом со снимками всевозможных родственников, близких и не очень. У нас хранилось два таких фотоальбома: один с бархатной обложкой и бумажными уголками на листах, второй проще, но объемнее и старше, с несколькими дореволюционными портретами. Тут же хранились какие-то старые документы и не вклеенные карточки. В детстве, рассматривая семейные фотографии и с любопытством сравнивая свой уже в те годы атлетический шнобель с носами моих армянских дедушек и бабушек, я обнаружил среди пожелтевших от времени бумаг подробную автобиографию деда, Арешева Сергея Александровича. Наверное, тот, написанный много лет тому назад текст, впервые вызвал интерес к истории семьи, к ее прошлому. Отец не мог особо помочь, поскольку был младшим поздним ребенком у своих родителей. Помимо них помнил одну бабушку Нину (Нушо), всегда за него заступавшуюся и баловавшую, но показал переписанную из старинного грузинского журнала заметку о происхождении нашей фамилии. Еще вспоминал рассказ своего отца о том, как поэт и писатель Ованес Туманян, увидев в типографии работавшего четырнадцатилетнего подростка (моего деда), дал ему денег. Туманян, сам из небогатой семьи, отец десятерых детей, кроме творческой деятельности известен общественной работой².

Позднее, став постарше, я расспрашивал тетю – старшую сестру отца. Уже будучи взрослым человеком и живя в другой стране, сожалел, что не довелось посетить родовое село. К счастью, с появлением интернета и оцифровкой архивных источников, возможностей для генеалогических поисков стало куда больше. При этом нет необходимости часами копаться в пропахших пылью хранилищах.

Изучение фамильной истории оказалось действительно интересным занятием. Вообще, семейная летопись, как и история в целом, – странная штука. В ней, как правило, факты тесно переплетаются с мифами и легендами. Отделить одни от других порой трудно, поэтому вдвойне приятно, когда находятся документы.

Родина предков, происхождение фамилии

Но кто мы и откуда,

Когда от всех тех лет

Остались пересуды,

А нас на свете нет?

Б. Пастернак

Было это давно, в те темные времена, когда Христофор Колумб только-только открыл Америку, в Московском княжестве правил Иван Грозный, а в Риме еще не успели сжечь Джордано Бруно. Именно тогда, в некотором царстве, в кавказском государстве жил-был молодой человек. Задумался он как-то о постройке церкви. Что подтолкнуло его, стало причиной, нам теперь не узнать, но доподлинно известно – события имели место быть в XVI веке, царство называлось Картлийским, мужчину, носившего долгополую чоху (черкеску), подпоясанную узким серебряным ремнем, величали Григором, и храм он все-таки соорудил.

Почти пять веков отделяют нас от моего предка, выстроившего ту небольшую каменную церквушку Покр жам в селе Вархуно на южной стороне Триалетского хребта. Пять столетий, много ли это? Все относительно – ответил бы Альберт Эйнштейн. Для мировой истории, может, и немного, но для фамильной – существенно. В наше время на протяжении жизни одного поколения происходили всевозможные катаклизмы. Не раз мы ложились спать в одной стране, а просыпались в другой, с новыми памятниками и лозунгами.

Но вернемся к нашему Григору, сыну старейшего известного на сегодняшний день пращура.

 
На Кавказе, в селе предков,
В Вархуно горит костер,
Там Григор возводит церковь,
Божий дом от сына гор.
 

Как ни странно, докопаться до него помогла родословная Булата Окуджавы.

 
Хочу воскресить своих предков,
Хоть что-нибудь в сердце сберечь.
Они словно птицы на ветках,
И мне непонятна их речь.
 

Троюродный брат моего деда Сергея Александровича, Леон Яковлевич Арешев, был женат на тете Окуджавы – Сильвии Степановне Налбандян, у которой Булат Шалвович жил после ареста матери. Дед Леона Яковлевича, Григорий (Гико) Ростомович, приходится родным братом моему прапрадеду Хосро Ростомовичу, что подтверждается записью №509 в «Общем посемейном списке лицам, принадлежащим к княжеским и дворянским родам Грузии» от 6 декабря 1850 года. У Хосро семеро детей (четыре сына и три дочери), они указаны в посемейном списке. Вот так сведения, полученные от старшей сестры отца о кроне нашего родового древа (имена и состав семьи), полностью совпали с найденными данными о его корнях.

Когда археологи начинают раскопки древнего городища, они натыкаются на крепостную стену, амфитеатр или захоронение, копают дальше и в итоге составляют всю схему поселения или города. Но первой находкой может оказаться черепок глиняного кувшина или старинная монета. Такими черепками для меня стали рассказы отца и его сестры. Продолжив поиски в разных архивах, удалось найти имена отца и брата Григора, родословную с комментариями, определения депутатских собраний о сопричислении к дворянскому роду, метрические свидетельства о рождении и крещении родственников, выданные армяно-григорианской епархиальной консисторией, и другие документы. Кое-что получилось отыскать в открытом доступе в сети интернет.

Впрочем, не будем отвлекаться, к тому же мы забежали вперед. Григор из Вархуно и отец его, Гарсеван – действительно самые дальние из прямых предков, о которых удалось узнать, но мы добрались только до середины нашего путешествия в прошлое.

Итак, обо всем по порядку. Даже Папа Карло, как убежденный сторонник дарвинизма, до Буратино вырезал из полена обезьяну. Корни человечества уходят примерно на 200—250 тысяч лет назад, когда жили общие прародители. Точно никто не помнит, забыли. Все население Земли – родственники, у каждого из нас тысячелетняя история семьи, но (и ежу понятно) никому не проследить ее до Адама и Евы или до Homo sapiens, кому как нравится.

Все понимающие ежи

Летопись нашего рода по отцовской линии восходит к периоду раннего Средневековья. К сожалению, сведения, найденные в документах и литературе, далеко непоследовательно ее освещают. Пращуры в том дремучем прошлом проживали в местности Ареш на северном берегу озера Ван, так записано в родословной. В ассирийских клинописных источниках озеро называлось морем страны Наири. Однако Ареш – несколько искаженное наименование, в пыли веков исчезла буква. Речь идет об античном городе-крепости Арчеш (Arjesh, по-арабски – Арджиш), построенном в период существования Ванского царства (Урарту). Позже, во втором веке нашей эры, город стал центром провинции Туруберан в составе древней Армении. Местное население занималось рыболовством, земледелием, виноградарством, разведением коз, овец, крупного рогатого скота и лошадей. Короче говоря, люди как люди. Жили, любили, мечтали, растили детей и умирали. Им не приходилось страдать от неблагоприятной экологии, автомобильных пробок и вездесущей рекламы, копить на квартиру и бороться с лишним весом, но поводов нажить неврастению у них было никак не меньше нашего. Арчеш стоял на перекрестке цивилизаций в Малой Азии, где сталкивались империи Запада и Востока. Здесь короткие периоды возрождения не единожды сменялись годами испытаний. Жизнь была сурова, нападения захватчиков – почти привычной бедой. «На берегу озера Ван, на невысоком скалистом холме находится мощная крепость. Каждый камень размером со слона», – рассказывали о городе. В VI – IX веках крепость несколько раз переходила из рук в руки арабов и византийцев, затем в XI столетии – турок. Она неоднократно разрушалась, восстанавливалась, укреплялась и все для того, чтобы в итоге затонуть из-за подъема уровня воды в озере.

В конце IX – начале X века с Южного Кавказа изгнали арабов, чуть позже оттуда вынуждена была уйти и ослабевшая Византия. В 885 году Армянское царство признано суверенным двумя главными державами региона: Арабским халифатом и Византийской империей. К политическому, экономическому и культурному подъему Армению привела династия Багратидов³. А в 1001 году трон соседнего Картли и Тао-Кларджетского царства унаследовал энергичный Баграт III из той же династии. Через восемь лет, присоединив к своим владениям княжества Кахети и Эрети, ему удалось стать первым царем объединенной Грузии. Впрочем, впоследствии страна не раз страдала от нашествий арабов, монголов, турок, персов, лезгин и черт знает кого еще. Одни только монголы Чингисхана и Тамерлана (Тимура хромого) с 1225 по 1403 годы многократно вторгались в Грузию. Разумеется, это не могло кончиться добром, и в 1478 году она вновь распалась на отдельные царства: Картли, Кахети и Имерети, но сейчас не об этом.

Как это нередко случается, при возникновении внешних угроз интересы народов совпадают. В 1064 году Грузия и Армения совместно противостоят надвигающимся из среднеазиатских степей кочевым племенам султана Алп‐Арслана. Злые языки шептали, что «по наружности он смахивал то ли на рыбу, то ли на жука». Не человек, а гидробионт. Хотя, это неудивительно, он на самом деле был турком-сельджуком. Многочисленным, как морской песок, кочевникам удалось взять Ани (столицу Армении), Карс и Двин. Силы были слишком неравны. Города и села сожжены, храмы разрушены и осквернены, население частью погибло, частью бежало в регионы, не подвергшиеся завоеванию: Сюник и Ташир-Дзорагет, а также в Сирию, Киликию, Грузию и на Северный Кавказ.

Мои пра-пра-…предки переселились на территорию Юго-Восточной Грузии, в город-крепость Самшвилде⁴, где были приняты в звании дворян грузинским царем⁵.

В двух словах об истории крепости, возникшей еще в эпоху язычества. Даже сейчас руины ее, подвергшиеся неумолимому воздействию времени, поражают своим величием. Располагался город-крепость на скалах между Триалетским хребтом и долиной реки Храми (или Кция), которая за многие тысячелетия прорыла в горной породе глубокий каньон. В IX веке южная часть Грузии (Квемо-Картли) вместе с крепостью перешла в руки армянских Багратидов, вошла в состав Анийского царства. Местный князь Гурген, или, как его еще звали, Кюрике, младший сын царя Ашота III и муж сестры грузинского правителя Баграта IV, в 978 году обособился от монархии отца, создал вассальное княжество Ташир-Дзорагет (после 1065 года – Лорийское царство) и объявил Самшвилде его столицей. В 1065 году город вновь стал частью Грузии.

Руины крепости Самшвилде в Триалети

Эта крепость, их новый дом, так же как и Арчеш, многократно сменяла владельцев. Вскоре Самшвилде и всю Грузию завоевали турки. «Бессилие древней Грузии началось с тех злосчастных дней, когда пала Армения, издревле наш сосед и защита с юга. Мы же с нашей стороны защищали Армению с севера…», – напишет через много лет Илья Чавчавадзе. После беспрестанной череды вражеских набегов и «дружеских» предательств, эти некогда богатейшие земли стали почти полностью разоренными и обезлюдевшими. «И погибло несметное множество душ христианских… И страшно было смотреть на страну Картлийскую: разорены были все церкви, и от обилия трупов не видно было земли; и сверху небо свидетельствовало о гневном божьем возмездии за грехи наши…», – читаем в летописи «Картлис цховреба» (Грузинские хроники)⁶.

Город-крепость в горах

Грузии и Армении повезло с климатом, но не повезло с соседями. Два упрямых островка среди неспокойного тюркского моря, веками эти небольшие государства подвергались нападениям со стороны исламских держав. Турки и персы по своей дурной привычке сильно досаждали христианским землякам. После каждого нашествия оставшиеся в живых уходили в горы. Там, между небом и землей, истощенные постоянными войнами, они вновь и вновь возводили новые крепостные стены, где каждый заложенный камень – это Вера, Мужество, Честь, Выдержка, Трудолюбие, Культура и Родной язык. Звучит эпично, наивно и до неприличия пафосно, но именно так, в борьбе за выживание, проходили год за годом и столетие за столетием.

Со второй половины XVII века, с усилением России, к ней неоднократно обращаются за поддержкой грузинские цари в надежде, что окрепший северный сосед окажет помощь против агрессии Ирана и Турции. Москва идет навстречу всякого рода попыткам кавказских владетелей установить с нею регулярные отношения, имея в виду упрочение своего собственного положения и проникновение за Кавказский хребет. Стороны регулярно обмениваются посольствами.

«Царь Имерети Александр, нигде не находя помощи, увидел усиление великого царя России Алексея⁷, решил добиться оттуда помощи и поэтому послал к нему Хосию Джапаридзе с дарами и просил о помощи… А царь России пожаловал Хосию⁸ и своим послом прислал Никифора Павлова сына и дьяка Алексея Иванова сына с большой казной. Прибыли они в Рача⁹, навстречу им царь Александр выслал Гиорги Арешидзе. Потом пришли они в Кутаиси к Александру лета Христова 1650, грузинского 338 и поднесли дары тамошние – собольи меха и казну. Отпустил их царь с миром и вновь попросил о помощи», – писал грузинский историк Вахушти Багратиони (1696—1758).

Вот выдержка из статейного списка (отчета) «посланников в меретийскую землю» Никифора Толочанова и дьяка Алексея Иевлева: «Июня в 3 день встретили послов от Александра царя с лошадьми. И с того места, из-подгор, пошли подле реки Реони на лошадях страшными косогоринами. И много подавило лошадей и людей. И того же дни на вечер встретили от царя Александра два человека азнауров. Прислал де встретить вас послов царь своих ближних людей, азнауров добрых, Ломкаца Джепарицу да Георгия Арисупа. И те Александра царя встрешники, приняв послов, поехали в город Тевриж за рекою за Реонью. А по другую сторону, на той же на реке посад же. А в посаде церквей каменных до пятнадцати да башни и палаты многие, деланы с бойницами для осадного времени. А место крепко, въезд и выезд один, и высоко».

Интересно, что через сто лет в составе посольства царя Картли Теймураза II, прибывшего в 1761 году к Елизавете (дочери Петра I) в Петербург, числится еще один родственник – Михаил (Мелкон) Арешев, он же в январе 1772 года – среди посланников царя Ираклия II (сына Теймураза)¹⁰. Проект условий договора с Россией грузинский царь подписал еще 30 декабря 1771 года, однако удаленность, неудобство пути через горные перевалы, дороговизна содержания и передвижения войск затрудняло оказание военной помощи со стороны России. Спустя одиннадцать лет, в 1782 году, Ираклий (Эрекле) вновь обращается за помощью. На этот раз, стремясь упрочить позиции империи в Закавказье, Екатерина II предоставляет графу Павлу Потемкину (двоюродному брату князя Григория Потемкина-Таврического) полномочия для заключения соглашения с грузинским царем.

Так родился Георгиевский трактат – договор в Егорьевской крепости июля 24-го дня 1783 года, по которому Ираклий признавал покровительство России и частично отказывался от самостоятельной внешней политики, обязываясь служить российской императрице. Екатерина, со своей стороны, выступала гарантом целостности территорий Картли-Кахети. Кроме прочего, трактат уравнивал в правах грузинских и русских дворян, духовенство и купечество, соответственно. С грузинской стороны договор подписали князья Иванэ Багратион-Мухранский (муж дочери Ираклия) и Гарсеван Чавчавадзе.

К трактату, в соответствии с артикулом №9, прикрепили перечень фамилий грузинских князей (тавадеби) и дворян (азнауреби). Всего в списке значилось 62 фамилии князей и 317 фамилий дворян. Из последних, принадлежащих собственно царю, 82 фамилии (включая Арешишвили), католикосу – 13, князьям – 222¹¹.

В связи с заключением Георгиевского трактата началось строительство Военно-Грузинской дороги между Грузией и Россией, вдоль которой сооружено несколько укреплений, в том числе крепость Владикавказ в 1784 году. Позже, в 1801 году, Александр I упразднил Картли-Кахетинское царство, присоединив его к Российской империи.

О происхождении фамилии писал сын последнего грузинского царя Георгия XII, историк Иоанэ Багратиони (1768—1830): «Их предки жили в своей ванской вотчине Арцун, которое известно нам как Ареш. А по причине завоевания этих территорий турками, семья переехала в Армению и была принята царем в качестве дворян. Особым покровительством пользовались Арешашвили от царя Вахтанга VI. А потомки их породнились с Орбелианами и вписаны царем Ираклием в Трактат. Некоторые представители рода переехали в Россию, где продолжили свою линию. Об этой семье писали армянские историки Орбеляны»¹². Также у И. Багратиони читаем: «Предок их был известен как Ашакур Арцунел». Вероятно, некий Ашакур, если имя не искажено временем и летописцами, был далеким предком, жившим в Арцуне-Арчеше. Далее историк отмечал, что упоминаемые в грузинских грамотах-гуджарах азнауры Арешиани (Аришиани), Арешишвили и Арешидзе (Аришидзе) – представители ветвей одного рода.

Село Геби в Горной Раче

Помещики Арешидзе владели крепостью Дегцихе близ села Геби, в ущелье Мухамеши (регион Горная Рача в Западной Грузии) до XVII века – времени их истребления разгневанными жителями Геби. Событие «увековечено» в народном эпосе – средневековой притче «Гибель князей Арешидзе». Причиной стал обычай, по которому право первой брачной ночи имели хозяева поместья. В итоге, сговорившись с княжеским приказчиком, крестьяне устроили засаду на охотившихся в горах братьев и убили всех. А может, и не всех. Давно это было… Старинное село у истоков окутанной легендами (вспомните аргонавтов) реки Фазис (Риони), оставшись без господ, стало принадлежать князьям Джапаридзе. В Дегцихе и теперь можно увидеть развалины крепости далеких родственников в окружении двадцатиметровых башен, о которых писали в своем отчете Никифор Толочанов и Алексей Иевлев. Венчают такие жилища военно-оборонительные площадки с бойницами – «дуро».

Фамилия отмечена и в историческом романе К. Гамсахурдиа «Десница великого мастера» о событиях в Грузии XI века: армянский монах Захарий – артануджский азнаур из рода Аришиани.

В Центральном государственном архиве Грузии удалось найти царские грамоты (სიგელი) или гуджары:

Давида X 1523 года о разделе дома Бараташвили, в которой указан Амза Арешишвили;

Симона I (Свимона) 1583 года о пожаловании семье деревни Вархуно (Варховна) в долине реки Храми;

Ростома (Хосро-мирзы) 1646 года о возвращении Отману Арешишвили ранее отобранных поместий;

Вахтанга V (Шах-Наваз хана), составленную секретарем Бегтабегом «в год хроникона 349 (1661), марта 15», где дворяне Фридон, Солаг и «все вообще Арешевы» выступают посредниками в судебной тяжбе влиятельных князей Бараташвили с дворянами Корганашвили;

Георгия XI (Шах-Наваз хана II) 1709 года о пожаловании земель Бежану Арешишвили;

Вахтанга VI (Хосейн-Коли хана) 1709 года, подтверждающую, что Бежой (Бежан) Арешев и братья его являются казенными (царскими) дворянами.

И пусть Вахтанг тот был только шестым, все равно приятно. К слову, с царями этими – беда. Зигзаги престолонаследования, союзы, измены, войны. Мало того, что правители в ту смутную пору слишком часто сменяли друг друга и, случалось, по три раза вступали на престол (Вахтанг VI – не исключение: 1703—1709, 1711—1714, 1719—1723), они еще носили по два имени – грузинское и персидское¹³. Попробуй теперь, разберись с ними. Одно радует: у царских писарей красивый и разборчивый почерк, не такой, как у врачей.

Царь Картли Вахтанг VI

Но самым древним текстом с фамилией предков является каким-то чудом сохранившаяся грамота¹⁴ царя Давида IV Агмашенебели об освобождении от податей Ниании Нианисдзе по ходатайству Аджаи (h"аджаи) Аришиани (ჰაჯაი არიშიანი), выданная в период с 1104 по 1117 гг. Удивительно, как такой древний документ уцелел. Во время нескончаемых вражеских нашествий была утрачена значительная часть исторических первоисточников, подверглись уничтожению царские, церковные и фамильные архивы.