Цзян Куй. И был мне сон. Стихи. Перевел с китайского Сергей Торопцев

Но и через 3 года после разлуки, когда ранняя весна распушила дерева, он, исполненный печали не скудеющих воспоминаний, написал новую мелодию о щебечущих иволгах, и у другого моста в сливовом саду в поэтический текст вдруг вторгается не ожидаемая читателем ива.

И 6 лет спустя его стихи были нагружены все той же печалью воспоминаний о счастливых свиданиях, ушедших в прошлое. Чувство, владевшее поэтом, было не поверхностным, а глубоким, проникшим в творческие слои его личности. Вечным – пережившим физическое существование Цзян Куя и оставшимся в его музыкальных цы. Быть может, он и хотел оборвать связь, но она вышла за пределы частных желаний, обернувшись Универсумом поэтичности. Практически вся метафорическая и эвфемистская система поэзии Цзян Куя связана с образом возлюбленной.

Возможно, именно в психологии творчества следует искать ответ на загадку, обозначенную комментаторами: почему три женщины (жена; хэфэйская возлюбленная; Сяохун, «Краснулька», юная певичка, подаренная ему поэтом Фань Чэнда в знак восхищения мелодиями, которые написал гостивший у него Цзян Куй) столь разно отразились в его песнях.

Жена вовсе не появляется в строках (не потому, что «так не было принято», жены часто становились объектом творчества таких высоких поэтов, как Су Ши, Лу Ю); «Краснулька» – лишь в стихах жанра ши; «Ивушка» – героиня трети всех произведений жанра цы, написанных Цзян Куем.

Будем считать женитьбу мезальянсом, хотя тесные связи с ее родней говорят о близком контакте, да и в одном романтичном блоге упоминается такая, увы, не документированная, деталь душевного благородства этой женщины: она поехала в Хэфэй к возлюбленной мужа и, покоренная ее талантом и обаянием, предложила ей официально стать его наложницей и переехать в их дом. Этот же романтичный блогер, и опять не документированно – но столь созвучно идеализированному образу «Ивушки», – завершил тему трагичным финалом: возлюбленная поэта бросилась в воду у моста с красными балясинами, ибо земной союз дисгармонировал с возвышенностью их отношений.

Этот союз мог существовать лишь в музыкально-поэтическом жанре цы, и каждое произведение цикла написано кровью сердца.

«Краснульку» же Цзян Куй упоминал лишь в стихах жанра ши – строго формализованной поэзии, лишенной тех не ведающих границ эмоциональных выплесков, которые характерны для цы.

А самовыражение Цзян Куя, поэта и музыканта, в максимальной степени выявлялось именно в цы – музыкально-поэтических произведениях с неразрывностью текста и мелодии.

Его произведения в жанре цы – не картина мира, не объяснение мира, а существование собственного Я в декорациях внешнего мира, разговор с самим собой, исповедальность, форма речи, эманация – и как частный выплеск души, и как проявление Универсума, в чем поэт выступает как проводник, а его Божественная Любовь – как детонатор. Оформленный словами текст цы – это своего рода ритуальное песнопение, а короткое предисловие дневникового характера, которыми сопровождается большинство произведений (порой не менее поэтичное, чем само стихотворение), – попытка привязать возвышенный текст к конкретному и реальному личному событию, как бы «опустить его на землю». Во внешнем мире Цзян Куй ищет проявление самого себя, а не находя, отгораживается от материального, уходит в сны, пишет о духовном. Если, например, для Лю Юна отношение к любви иронично и является элементом игры, то Цзян Куй относится к любви с глубокой тоской и бережностью. Возникает ощущение, что он в каком-то трансе и в состоянии обрести возлюбленную лишь духовно, но не как живого человека.

Или его любовь – чувство и вовсе не земное? Назвал же нашего влюбленного поэта известный философ, филолог, историк Ван Говэй – «бессердечным» (у-цин). Этим словом в китайской поэзии обычно безотрадно характеризуют Небо, не обращающее внимание на страдания человека, или удаляющихся в облака перелетных птиц, не несущих весточки от любимой. Не то ли это «отсутствие чувств», позволяющее иве каждую весну возрождаться, из года в год вновь зеленеть?

Я многих повидал на свете,

но не походит человек

на ивы павильона эти.

Будь чувства им даны,

сумели бы они за веком век

остаться зелены?

Возражая слишком категоричному Ван Говэю, современные исследователи, вооруженные формулами школы Фрейда, относят нервический тип Цзян Куя к патологическому, определяя его в сегодняшних терминах как «нарциссическое расстройство личности», концентрирующейся на внутренних переживаниях, игнорируя посторонний внешний мир. В какой-то мере неполноценная реализация в социальной сфере, которая могла вызвать самоуничижение, привела поэта к переоценке собственного нравственного потенциала.

Сам поэт в стихотворении «Цветка прелестного нет боле у эстета» четко разделил свой мир на реальную и иррациональную сферы – бытие и сновидения. В первой – Она исчезает, во второй – приходит во сне. Его любовь не вынесла тяжести материального и потому прервалась, оставшись в иррациональности видений.

В стихах Цзян Куя мало материальной конкретики, существующей «в себе». Он видит окружающее как декорацию для собственного Я. Взгляд поэта концентрируется на своем Я: собственных чувствах, собственном бытии (включая и реалии, однозначно соединенные с поэтическим Я, – типа сандалий на деревянной подошве), но выражено это крайне туманно. Мир в его поэзии насыщен чувственностью и воспринимается синестезически – в соединении далеких, преимущественно студеных, знобких характеристик: «мерзлый багрянец», «хладный аромат». Лэн (холодный) – излюбленное состояние предмета или человеческих отношений в поэзии Цзян Куя, и «мерзлый багрянец» – не столько живописный, сколько психологический мазок в общую картину.

Всё забылось,

все стихи весны той милой.

Но приводят в изумленье

эти призрачные тени,

хладно-пряно заползая в зал.

Исследователи характеризуют его поэзию определениями цин-кун (чистота горного ручья и пустота – та высокая пустота, которая освободилась от лишнего, преходящего) и сао-я (благородство). Слияние этих двух характеристик формирует особый стиль, позволяющий выделить поэзию Цзян Куя в самостоятельное направление, отличное от других художественных школ. Порой лишь предисловие к стихотворению дает возможность привязать поэтическую мысль, скутанную вуалью романтичной дымки, к жизни поэта. Не будь этих предисловий, большинство произведений воспринимались бы лишь как непроясненные сны. Его любовная лирика темна и туманна («цветок, полускрытый дымкой», по характеристике Ван Говэя).

Собственно, стихи и были снами, вернее, сном – единым, не повторявшимся, а продолжавшимся, возникшим еще до физической встречи с хэфэйской возлюбленной и не прервавшимся после их физического расставания. Это как бы «метапоэзия» Цзян Куя, ее высший слой, поэзия о поэзии.

Выйти из этого сна он не хотел и не мог.

Задумавшись, вина роняю чашу,

бездонно небо, но туманны мысли.

Так написал Цзян Куй в некрологическом стихотворении на смерть друга, поэта Фань Чэнда. И это – очевидная самохарактеристика.

Переводчик не может не выразить искреннюю признательность Н.Е.Боревской – жене, другу и первому редактору этих переводов.

К востоку от реки есть град.

Мелодия «Янчжоу мань»

В день солнцестояния года бин-шэнь периода чунь-си¹ я проезжал через Янчжоу. После ночного снегопада прояснилось, и далеко простирались поля и луга. В городе было пустынно, бирюзовым блеском отливала стылая вода, вечерело, тоскливо звучали гарнизонные рожки. Перемены в городе привели меня в уныние, и я сочинил эту мелодию. Почтенный Цяньянь² увидел в ней скорбь «Песен царской столицы»³.

К востоку от реки есть град,

в бамбуках павильон и тракт,

там ям стоял, где всяк слезал с коня,

промчавшись по весне десятки ли

сквозь трав цветущих зеленя.

Но с той поры, как варвары пришли,

лес гибнет, и заилен пруд,

война уж всем осточертела тут.

Спускается закат,

в холодной тьме рожки звучат.

Таков теперь опустошенный град.

И чуткий Ду⁴,

явись сюда, узрел бы тут беду,

о Кардамончике тех милых строк

он написать бы уж не смог,

и о домах веселых тоже.

Десятка два мостов еще стоят, быть может⁵,

да растревожена волна,

луна бледна, и тишина.

Пионы у моста еще алеют тут,

но для кого за годом год они цветут?