Линда

Максиму тоже стало легче. Он понимал, что его видавшая виды машина может заглохнуть после очередного столкновения. То, что она столько продержалась, уже поражало. Однако испытания не думали заканчиваться, и дорога на ближайшем перекрёстке действительно оказалась перекрыта, как и обещал полицейский. В отличие от службы безопасности «Игниса», эту засаду организовали по уму. Ни одна гражданская машина не стояла перед заграждением, а пешеходы с улицы будто испарились.

Идти на таран было глупо и бессмысленно. Пытаться развернуться тоже – стоит потерять скорость, и полицейские машины тут же рванут к «форду» и окружат его. Максиму пришёл в голову единственный выход из ситуации. Перед самым блокпостом он выехал на тротуар и, едва не влетев в фонарный столб, проскочил его. Внезапно раздались басовитые хлопки гладкоствольных ружей. Задняя левая часть «форда» подпрыгнула, в разные стороны полетели искры и обрывки резины – одно колесо было прострелено. Машина начала вилять, металлический обод захрустел на асфальте.

– Старичок, пожалуйста, протяни ещё немного. Мне осталось проехать квартал, – взмолился Максим.

«Форд» потерял в скорости и управляемости, но продолжал двигаться вперёд. Преследовавшая его патрульная машина так же объехала блокпост по тротуару. Понимая, что без одного колеса «форду» осталось недолго, она неспешно ехала следом. Максим всё ещё пытался набрать скорость, но от этого его машину мотало по дороге всё сильнее. Наконец, в двухстах метрах от него показался вход в бизнес-центр, где работала Вика. Он решил бросить машину прям перед входом и побежать к ней в офис. Да, полицейские погонятся за ним, но у него будет хотя бы пять секунд, чтобы сказать самое важное.

– Экипаж 2А21 диспетчеру. Голубой «форд» объехал блокпост, но теперь у него пробито колесо. Долго не протянет. Преследую. Приём.

– Говорит диспетчер. Держите в курсе. При необходимости запрашивайте подкрепление. Приём.

– Да мы его и вдвоём скрутим, – сказал полицейский своему напарнику-водителю. – Он не должен быть вооружён, но всё равно повнимательнее.

– Естественно, – ответил тот. – Глянь, он опять на тротуар полез.

«Форд» на полной скорости влетел на тротуар, разгоняя пешеходов воем клаксона. От удара пробитым колесом о бордюр его закрутило волчком. Он пронесся по пешеходной зоне метров десять и влетел в стеклянную стену бизнес-центра. Её разнесло вдребезги, как и левые боковые стёкла «форда».

– Чёрт, за ним, быстрее. Не хватало ещё бегать за ним по всему зданию! – закричал полицейский напарнику, и тот остановил машину у разбитой стены.

Максим тем временем уже бежал, пошатываясь, по коридорам. Его вестибулярный аппарат никак не мог прийти в норму. Перед глазами всё вертелось, прям как в его машине пару мгновений назад. Офисные работники отшатывались от него, как от прокажённого. В идеально выглаженных костюмах с белыми рубашками, они были в ужасе от грязного, потного, посечённого осколками Максима.

Полицейские уже бежали за ним. По правилам, они не могли применить даже электрошоковый пистолет в публичном месте по невооружённому подозреваемому, за исключением стрельбы в упор. Крики с требованием остановиться ни к чему не приводили. Оставалось лишь бежать за ним, повергая офисный планктон в ещё больший шок.

Максим, наконец, добежал до нужной двери, открыл её и, тяжело дыша, выпалил:

– Вика, я ни в чём не виноват. Не знаю, что они хотят на меня повесить. Знай, я не виновен.

Вика смотрела на него выпученными глазами, как и коллеги, сидящие рядом с ней за круглым столом.

– Макс, у меня совещание, – спустя секунду сказала она. – Давай чуть позже. Ты же… не сильно ранен? – её взгляд зацепился за мелкие порезы на лице и руках.

– А, это пустяки-ки-ки-ки, – не успел закончить Максим, как ему в спину впились электроды.

Он повалился на пол, судорожно дёргаясь. Вика вскочила с места, закричала и побежала к нему, но её одёрнул голос полицейского:

– Мэм, не подходите к нему. Иначе вас тоже ударит током.

– Так может перестанете им его бить, чёрт возьми! – не своим голосом закричала Вика.

Полицейский отпустил спусковой крючок, подача тока на электроды прекратилась. Максим шумно выдохнул. На его лбу образовалась испарина.

– Я требую объяснений! – Вика подбежала к Максиму, упала на колени, взяла его за руку и потрогала лоб.

– Мэм, отойдите от него, – спокойно сказал полицейский, отцепив отстреленные электроды от пистолета. – Если вы не подчинитесь, я буду вынужден вас принудить, – он продемонстрировал свежезаряженный картридж с электродами.

– Вы совсем с ума сошли? – недоумевала Вика, но всё же убрала от Максима руки и встала. – Чем он провинился?

– Он обвиняется в терроризме. Конкретно – подрыв опоры железнодорожного моста, – монотонно проговорил полицейский, заводя руки Максима ему за спину. – Больше ничего сказать не могу, тайна следствия.

Раздался звук защёлкиваемых наручников. Максима подняли на ноги. Последнее, что он успел сказать:

– Я не виноват.

Глава тринадцатая

Рабочий день близился к концу, чему Федя был рад как никогда раньше. Новый напарник в первый же день довёл его до крика. По злой иронии судьбы им стал Биг Ди. Он не затыкался ни на минуту даже когда стоял на подножке клинтанка во время движения. Вежливые просьбы помолчать пролетали сквозь него, словно радиоволны, поэтому пришлось громко и в грубой форме пообещать затолкать ему рацию в глотку. Это было не самым лучшим выходом из ситуации. Формально Биг Ди был оператором клинтанка, а значит, стоял выше по карьерной лестнице и мог нажаловаться на грубость подчинённого. Однако он был настолько туп, что даже не запомнил своё место в их иерархии. В его представлении главным был тот, кто водит здоровенную машину, и Федя не стал развеивать этот миф.

Клинтанк был заполнен и направлялся на свалку в одну из последних ходок. Биг Ди покачивался на кочках с хмурым лицом, явно мучаясь от отсутствия общения. Он был из того патологического вида экстравертов, которым физически больно молчать. Федя наслаждался тишиной и кислой миной напарника в левом зеркале заднего вида, думая о сигарете. Периодически он вспоминал о Максиме, мечтая, что тот обогатится и отдаст положенный ему процент. В этом случае терпеть живое воплощение Шурика было бы не так обидно.

Остановившись в положенном секторе свалки, Федя вылез из кабины клинтанка и достал сигарету. Биг Ди спрыгнул с подножки и, делая вид, что ему не обещали затолкать в глотку рацию, непринуждённо спросил:

– Ну что, напарник? Когда будем выгружаться?

– Значит так, Биг Ди. Усвой главное правило, – раздражённо начал Федя. – Мы всегда молчим в двух случаях. Первый – это когда я курю. Второй…

– Когда ты водишь тачку? – перебил Биг Ди.

– Нет! – закричал Федя, едва не выронив сигарету изо рта. – Второй случай – это когда я не курю. Ясно тебе?

Биг Ди изобразил на лице некую работу мысли и, что-то осознав, резко погрустнел. Федя, удовлетворённый такой реакцией, закурил и со вкусом выдохнул первые горькие клубы дыма. Краем глаза он заметил черный внедорожник на подъезде к свалке и выругался. Вечно сюда заезжают всякие балбесы, обманутые навигатором, застревают в гнилом мусоре, выдёргивай их потом. Однако на этот раз машина мчалась вперёд уверенно, и водитель явно умел ею управлять. Когда внедорожник остановился недалеко от клинтанка, из него вышли трое мужчин в чёрной форме. У двоих из них были автоматы в руках и балаклавы на головах. Третий, тот, что был за рулём, лицо не прятал, и у него был лишь пистолет в поясной кобуре.

– Эй, одноглазый урод, где ноутбук? – не тратя время на приличия, спросил Четвёртый.

– Какой? – уточнил Федя, изобразив удивление.

– Не придуривайся, – рыкнул Четвёртый. – Ноутбук твоего друга Максима с программой.

– А мне откуда знать? – пожал плечами Федя. – Дома у него, наверное.

– У него дома мы уже проверили, там нет. Помочь тебе накинуть ещё вариантов? – Четвёртый сделал жест рукой, и автоматчики нацелили на Федю оружие. Биг Ди смотрел на это равнодушно, словно ничего особенного и не происходило.

– Если нет у него дома, то он мог спрятать его здесь, в тайнике. Сейчас, выгружу мусор, чтобы гидравлику не убить, и всё расскажу, – Федя медленно подошёл к задней части клинтанка и дёрнул нужный рычаг.

Зазвучал короткий цикличный писк. Поршень поднял кузов со стороны кабины, и горы мусора повалились из его чрева. Услышав звук выгрузки, со всей свалки стали прилетать птицы. Из-за смердящих гор показался Джек с другими собаками. Они недобро рычали, почуяв незнакомцев. Раздался одиночный выстрел, у ног Феди брызнуло мусором.

– Что ты задумал, одноглазый? – злобно осведомился автоматчик.

– Я? Абсолютно ничего. А вот что у них на уме, не знаю, – Федя обвёл рукой вылезшую отовсюду живность. – Вы пришли на их территорию, стоите около их еды, ведёте себя агрессивно.

Одна из собак с рычанием понеслась на чужаков, за ней побежали другие. В небо взмыли чёрные птицы и полетели к свежей куче помоев. Автоматчики начали беспорядочно палить во все стороны, стараясь напугать зверей. Четвёртый достал пистолет, но не стрелял – берёг патроны. Федя пригнулся и, жестом позвав за собой напарника, юркнул в кабину клинтанка. Побежавшая первой собака вцепилась в ногу автоматчику и тут же была им застрелена. Чёрная галдящая туча птиц окружила троих чужаков. Федя включил первую передачу и, утопив педаль газа в пол, развернулся и ударил внедорожник так, что тот перевернулся на бок. Четвёртый выругался и выпустил половину магазина по клинтанку, но тот уже повернулся к нему задом. Свинцовые пули защёлкали по кузову, причинив вред только оранжевой краске.

– Через полчаса посмотрим, кто из нас урод, – недобро хохотнул Федя, выезжая с территории свалки.

– Я понимаю, что ты сейчас не куришь, но я не могу не сказать, что это было странное дерьмо, – часто дыша, проговорил Биг Ди.

– Ну тут не могу с тобой не согласиться, – взглянув на коллегу, подтвердил Федя. – А теперь за то, что нарушил правила, ты достанешь из моего нагрудного кармана пачку и прикуришь мне сигарету.

Биг Ди засуетился и, выполняя задание, спросил:

– А всё же, что дальше делать будем?

– Для начала проверим, попало ли это безобразие на камеру видеорегистратора, – рассуждал Федя, раскуривая сигарету. – Если да, то удалим этот кусок. А завтра я возьму на неделю больничный, пока все не утихнет, – в этот момент изображение на придорожном баннере сменилось, и вместо рекламы йогурта появилось фото Максима, садящегося в «форд», с подписью о розыске. Федя бросил взгляд на баннер. – Как раз будет время задать пару вопросов старому другу.

Глава четырнадцатая

Сидя на заднем сидении полицейской машины, Максим пытался понять, каким образом его собираются сделать виновным в подрыве опоры железнодорожного моста. Ведь есть множество камер видеонаблюдения и живых свидетелей, своими глазами видевших, что именно броневик «Игниса» взорвался, врезавшись в опору. Его собственный «форд» стоял в холе бизнес-центра, своим существованием доказывая, что взорвался не он. Максим думал, что самое страшное, что его ждёт – это новая инъекция Т-14, и это его устраивало. Да, будет плохо, но в прошлый раз после неё ему вернули свободу. Реальность же оказалась намного хуже любых галлюцинаций.

На этот раз Максим не увидел ни единого атрибута дознания. Не было ни следователя, ни допроса, ни подвала с инъекцией Т-14. Его просто заперли в одиночной камере изолятора и оставили на всю ночь. Он требовал позвать адвоката, дать материалы своего уголовного дела – хоть что-то. На вопрос: «Да что я такого натворил?» проходящий мимо полицейский ему ответил: «Ты убил почти сотню человек в том поезде, вот что». Было заметно, что мужчина в форме был настолько переполнен яростью, что с радостью пристрелил бы арестованного на месте. И тут Максим начал догадываться, что именно произошло.

Приписываемый ему подрыв опоры не мог вызвать столько ярости полицейского, но упомянутый им поезд ставил все точки над «i». Значит, опора не просто была подорвана – она была серьёзно повреждена или разрушена. Если по ней прошёл поезд, это наверняка стало причиной катастрофы. А брать за неё ответственность «Игнис» явно не собирался. Баснословное богатство корпорации объясняло отсутствие следователей, допроса и соблюдения хоть каких-то приличий. Максим понял, что виновным его просто назначат.

Наутро конвоир вывел Максима из камеры, и его посадили в бронированный автозак, окружённый машинами сопровождения. Чтобы пройти, полицейским пришлось оттеснять журналистов и политических активистов. Как и в прошлый раз, они засыпали вопросами, тыкали микрофонами в лицо, а Максим всё так же молчал. Он всё ещё надеялся, что будут проводиться какие-то следственные действия, очные ставки, но нет. Его привезли сразу к зданию суда, окружённому пятитысячной беснующейся толпой. Многие держали в руках плакаты с лозунгами или фотографиями погибших.

Когда автозак остановился, из машин сопровождения вышли полицейские с оружием и встали живым коридором. Максим понимал, что в противном случае толпа бы его просто разорвала. Толпе не был интересен истинный виновник трагедии. Ей просто хотелось выплеснуть свою боль и ненависть на кого-то, а СМИ удовлетворили этот запрос.

Выходя на заполненную шумом улицу, Максим ощутил, что его кидает то в жар, то в холод. Тысячи нацеленных на него взглядов, полных ненависти, тысячи голосов, извергающих проклятия, пробудили в нём глубинный животный страх. Он подумал, что врагу не пожелал бы испытать подобное. Было ощущение, словно сидишь в горящей лодке в жерле вулкана, но вместо лавы – люди. Те самые люди, что ещё вчера равнодушно проходили мимо на улице.

В один момент кто-то из толпы бросил в Максима пластиковую бутылку без этикетки с красной жидкостью, явно символизирующую кровь. Она угодила ему в висок, отчего очки едва не слетели с головы. Какая-то женщина бросила в него землёй, крича что-то о будущих могилах. Затем к ногам упало несколько детских игрушек, напоминающих о погибших детях. Подступили непрошенные слёзы. Максим вдруг осознал, что вина на нём всё-таки есть. Он мог остановиться, когда понял, что посланцы «Игниса» хотят этого. В конце концов, он мог позволить себя убить, когда они решились на это. Но ему была слишком дорога Линда и собственная жизнь. Если бы Максим смог повернуть время вспять, он сделал бы другой выбор. Какой толк в Линде, если её появление на свет уже привело к таким жертвам.

У входа в здание суда полицейские передали его сотрудникам службы безопасности судебной системы. Она, как и две другие ветви власти, имела свой орган защиты от посягательства на самостоятельность и независимость. Вооружённые мужчины в тёмно-зелёной форме приняли подсудимого и расписались в акте сдачи-приёмки. Отдав друг другу честь, представители власти разошлись, тем самым завершив незамысловатую церемонию. Если бы не печальность всего происходящего, Максим рассмеялся бы им в лицо. Эти люди думали, что поддерживают порядок, справедливость и законность, но они были к ним не ближе, чем их коллеги в начале века. Какую бы идеальную систему общественного устройства не придумали лучшие умы человечества, она всегда превращалась в фарс благодаря тем, кто эту систему реализовывал. Так было на всём протяжении истории. Максиму казалось, что людскую природу переделать невозможно, и каждый новый виток развития человечества лишь перекладывает старое дерьмо в новую обёртку. Суть же не меняется никогда.

Здание суда снаружи и изнутри отличалось от всех остальных в городе. Оно было построено в строгом классическом стиле, напоминая о древности и фундаментальности этого института государственной власти. Мраморные колонны на входе были так же холодны и беспристрастны, какими и должны быть судьи. Статуи Фемиды и Немезиды в холе вызывали трепет и уважение. Высокие сводчатые потолки, украшенные древними панно, напоминали каждому человеку о том, насколько он мал и беззащитен перед карающей дланью правосудия. Однако вся магия этого места и его помпезный символизм таяли перед лицом реальности, в которой суд был жалкой бутафорией.

Максима завели в огромный зал на тысячу сидячих мест. Все они были заняты людьми. В проходах толпились журналисты с камерами и фотоаппаратами. Под потолком, едва слышно гудя лопастями, летал дрон, чтобы снимать процесс с разных ракурсов. Как только толпа заметила подсудимого, она тут же взревела. Посыпались те же проклятья и обвинения, что и на улице, но на этот раз никто не кидался предметами, наполненными плохо скрываемыми смыслами.

– Половина этих людей – родственники тех, кто погиб во время теракта, – сказал конвоир в тёмно-зелёной форме. – В аду у тебя будет время подумать, зачем ты заставил всех их страдать. Надеюсь, сегодня тебя отправят на утилизацию.

Максим не собирался его переубеждать и лишь смиренно шёл за ним. Его привели к стеклянному изолятору с большими круглыми отверстиями для циркуляции воздуха. У дальней стены располагалась неудобная, будто специально сделанная чересчур узкой, лавочка. Изолятор стоял на возвышении, так же, как и стол судьи, чтобы их обоих мог видеть весь зал. Когда за Максимом закрылась прозрачная дверь, судья выступил с докладом по существу уголовного дела. Он говорил так быстро, что слушателям в зале пришлось бы слушать замедленную запись, чтобы разобрать сказанное. Ничего нового озвучено не было. Максима обвиняли в подготовке и осуществлении теракта, в результате которого погибло 96 человек. Судья спросил, признаёт ли он себя виновным. Ответ был отрицательным.

Следом пришла очередь государственного обвинителя. Он долго и в красках описывал, какой Максим маньяк и социопат, припомнил все его последние проступки на работе и, самое главное, «неясную роль в осуществлении теракта в магазине». На последний аргумент адвокат выразил протест, так как подсудимого отпустили за недоказанностью вины. Судья удовлетворил протест и попросил обвинителя впредь озвучивать только неоспоримые факты. Максим впервые видел своего адвоката и не мог понять, тот реально пытается его защитить или просто помогает имитировать судебный процесс. В любом случае, это мало на что влияло, и эти рассуждения лишь помогали скоротать время до предопределённого приговора.

Когда обвинитель закончил свою лишённую изящества речь, позицию защиты озвучил адвокат. Он сказал лишь то, что подзащитный не виновен и потребовал доказательств его вины. Слова обвинителя на его фоне показались возвышенной балладой. Судья равнодушно выслушал обоих и попросил привести свидетеля обвинения. В зал суда, слегка прихрамывая, вошёл Четвёртый.

Тогда Максим впервые увидел своего преследователя. Это был крепкий мужчина за пятьдесят среднего роста, хорошо сохранившийся для своих лет. Лицо и руки были изодраны до крови, свежие раны чередовались со старыми шрамами. На верхней части лысой головы виднелась железная пластина, заменявшая часть черепа. Его взгляд был жутким и холодным, словно у серийного маньяка. Губы искривлены мерзкой ухмылкой. Глубоководная рыба-удильщик излучала больше дружелюбия, чем этот человек.

– Расскажите, что произошло вчера 16 июня 2060 года, – монотонно проговорил судья.

– Примерно в половину второго дня мне поступил звонок от моих коллег из спецслужб. Для уважаемой публики напомню, что службы безопасности крупных корпораций и государственные спецслужбы могут работать сообща для повышения своей эффективности в борьбе с сектой «Чёрный огонь». Мне сообщили о том, что один из посетителей нашей корпорации планирует теракт в случае, если его изобретение не будет оценено по достоинству. Затем мне прислали фоторобот. К сожалению, я получил эту информацию, когда подсудимый получил отказ и сел в свой автомобиль, где хранил бомбу. Попрошу воспроизвести аудиофрагмент номер один в подтверждение моих слов.

– Удовлетворите, – дал команду судья.

На голографическом двустороннем экране в центре зала появились название файла и эквалайзер-визуализатор. Затем заиграла запись:

– К сожалению, ваша программа нам не подходит. У неё нет интеллекта. Прописанные вами сюжетные реакции лишь имитируют его, – заговорил знакомый голос второго помощника.

– Это вы имитируете интеллект и профпригодность! Я продам свой продукт вашим конкурентам! – отвечал возмущённый голос Максима.

– И этим вы окажете нашей корпорации большую услугу, – доброжелательно ответил помощник.

На этом запись закончилась. Максим не мог поверить своим ушам. Он прекрасно понимал, что без подлога его не посадят, но то, как издалека начали специалисты «Игниса», даже вызывало некое уважение.

– Протестую, ваша честь, – вдруг подал голос адвокат, встав с кресла. – Мой подзащитный не сказал ни слова о том, что собирается что-то взрывать. Он лишь говорил о том, что хочет продать свой продукт конкурентам.

– По-вашему, все террористы честно говорят о своих намерениях? – спросил обвинитель.

Судья исподлобья взглянул на адвоката и, поняв, что ответной реплики не будет, сказал:

– Протест отклонён. Свидетель, продолжайте.

– Когда мне была дана ориентировка на этого человека, – Четвёртый указал рукой на Максима, – мы с командой тут же выехали и начали его преследовать. На дороге он вёл себя неадекватно, нарушал все возможные правила, таранил автомобили. На одном перекрёстке обвиняемый попал в аварию и перевернул микроавтобус. Один человек получил перелом, двое были ранены осколками стекла.

Максим попытался вспомнить, сталкивался ли его «форд» с микроавтобусом. В один момент он действительно перестал запоминать машины, с которыми столкнулся, но ему казалось, что такую крупную было бы трудно не запомнить. На ум пришла статья из автомобильного журнала, где рассказывалось о машинах, которые легко переворачиваются. На первых местах были как раз микроавтобусы с внедорожниками из-за высокого центра тяжести. Максиму было всё тяжелее отличить ложь от истины. Перед ним жонглировали нулями и единицами настоящие профессионалы, и это не было понятной для него строчкой кода.

– Мы вызвали скорую на место аварии и продолжили преследование, – не уставал врать Четвёртый. – Проезжая под мостом, этот человек бросил сумку с бомбой в опору. Раздался взрыв, и водитель нашей передовой машины не успел среагировать. Её завалило обломками. Две остальные наши машины так же не успели затормозить. Они перевернулись при попытке уйти от столкновения. К сожалению, когда произошла трагедия с поездом, мы уже не могли ничего сделать.

Зал суда снова взревел от праведного гнева. Чтобы восстановить тишину, судье понадобился лишь один удар молотком. Последовал короткий, но громкий электрический треск, от которого у всех в зале заныли уши. Это отбило желание шуметь на корню.

– Ваша честь, могу ли я, наконец, выступить в свою защиту? – напомнил о себе Максим.

Судья посмотрел на него так, словно его попросили раздеться догола и станцевать брейкданс на столе, но просьбу он всё же удовлетворил.

– Я понимаю всю бессмысленность моих слов, но молчать тоже не могу, – начал Максим. – Этот человек, – он указал на Четвёртого, – лжец и преступник. Он со своими коллегами-головорезами пытался сначала отнять моё изобретение, а потом, когда не получилось, попытался меня убить. Спросите, зачем им это? Да потому, что моя программа раскопала на них столько компромата, что хватило бы на несколько пожизненных каждому. Они не стали покупать у меня программу. Они понимали, что я смогу создать новую, возможно, ещё более лучшую. Поэтому они решили сначала отнять, а потом и убить. Я спасся лишь чудом, и это они по своей дурости и самоуверенности снесли ту опору. Это «Игнис» виноват в этой трагедии. А бомба? Да откуда ей у меня взяться? Я работаю простым клинером, езжу на работу на метро, все мои передвижения попадают под камеры.

По залу прошёлся тихи      й ропот. Толпа начала сомневаться.

– Ваша честь, могу я возразить подсудимому? – Четвёртый был абсолютно спокоен.

– Да, пожалуйста, – кивнул судья.

– Начнём с того, откуда подсудимый взял бомбу. Он скромничает, утверждая, что у клинера нет возможности раздобыть взрывчатку. В мусорных баках оказывается множество, порой, неожиданных вещей. Я попрошу включить набор слайдов номер один, предоставленный полицией, – Четвёртый повернулся к судье, и тот удовлетворил просьбу.

На экране появились фотографии из квартиры Максима. На них рядом со стопками книг и дисков лежали противотанковые мины довоенной эпохи. Обложки некоторых книг так же претерпели изменения. Одна из них теперь называлась «Основы минно-взрывного дела». Остальные книги, чьи названия можно было прочесть, в совокупности составляли библиотеку юного террориста.

– Всё это было обнаружено в квартире подсудимого, – продолжил Четвёртый. – Очевидно, что он годами планировал теракт и изучал методы изготовления самодельных взрывных устройств. Отказ в покупке его изобретения лишь послужил триггером. Так же попрошу воспроизвести видео номер один, снятое камерами наружного наблюдения около моста.

На этот раз просьбу удовлетворили, не дожидаясь одобрения судьи. На экране появилась та самая дорога с опорой моста посередине. Старый «форд» ехал первым, из его окна чья-то рука бросила сумку в эту самую опору моста. За ним ехали три броневика. Когда раздался взрыв, первый из них завалило обломками, остальные завиляли на дороге и повалились на бок.

– Преступление подсудимого попало на камеры видеонаблюдения. Отрицать что-либо бессмысленно. И раз уж речь зашла о его несравненной разоблачающей всех программе, то вот как она работает. Попрошу воспроизвести видео номер два.

На экране открылся новый файл. Видео было снято с камеры наблюдения в техотделе «Игниса». На нём Максим стоял спиной и говорил сидящим перед ним помощникам:

– Скажите: Линда, нарисуй котёнка. Ну же, повторяйте за мной.

Помощники со скучающим видом повторили фразу, и голос из ноутбука ответил:

– Линда вас поняла. Сейчас Линда нарисует для вас котёнка.

На чёрно-белом экране ноутбука начал появляться примитивный, будто детский рисунок.

– И вы хотите сказать, что у этой программы есть интеллект? – спросил молодой высокий юноша. – Моя команда в точности повторяла ваши слова. Я уже молчу о том, что рисовать умеют тысячи программ.

– У моей Линды есть интеллект! – истерически завопил голос Максима. – Линда, скажи, что у тебя есть интеллект.

– У меня есть интеллект. Я очень умная, меня зовут Линда, – монотонно проговорил голос из ноутбука.

Запись закончилась, и по залу прошёл робкий смех. Посмеяться от души всё же мешал масштаб трагедии и присутствующие родственники жертв. Максим, стоически терпевший весь этот унизительный судебный процесс, вскочил и яростно закричал:

– Вы все – тупоголовые кретины! Вам наклепали на коленке это дерьмо, и вы во всё это верите? Думаете, у корпорации нет ресурсов, чтобы подделать всё это? А я вам отвечу – есть! И любой специалист подтвердит, что эти записи – подделка. Но вы не услышите здесь мнения ни одного эксперта, вы не увидите протокола допроса или видео с очной ставки! Потому что всего этого нет и не было. Вам всем засунули в рты жертву, нашли виноватого, а вы только и рады похрустеть его костями. Не задумываясь! Не задавая вопросов! Пролита кровь, значит и вам нужно ею напиться! И вам сойдёт чья угодно кровь. Вы вытрете её со своих губ и спокойно ляжете спать. Но вы зря чувствуете себя в безопасности. Завтра эти люди сломают вашу жизнь, если вы встанете у них на пути. И уже ваши кости будут хрустеть на зубах толпы, и ваша кровь будет её поить! Моя Линда могла изменить мир к лучшему, но пусть лучше он дальше тонет в дерьме. Вы все заслужили это своей тупостью.

Повисла гробовая тишина. Четвёртый с трудом скрывал свою жуткую улыбку. Ему удалось ударить Максима в больное место, и теперь он сам будет себя закапывать.

– Подсудимый, прежде чем я назначу вам штраф за неуважение к суду, расскажите, пожалуйста, где же вы прячете свою чудесную программу? Может, вы хотите показать нам всем, какая она уникальная и разумная. Это стало бы фундаментом, на котором стоит ваша версия произошедшего. Но пока что, её ничто не подтверждает.

Максим понял, что его загнали в угол. Все его слова не стоили ничего без Линды, с рождения которой всё и началось. Не будь её, он бы не пришёл в этот проклятый «Игнис», не стал бы объектом охоты и обвиняемым по делу о терроризме. Но отдавать в руки врага Линду не было никакого смысла. Фарш невозможно провернуть назад. Слишком большое общественное внимание было привлечено к нему. Весь город видел его фотографии на рекламных билбордах. Единственное, чего этим можно было добиться, так это признания того, что его версия имеет смысл. Снятия обвинений можно было не ждать, ведь это означало бы, что «Игнис» подделал видео со взрывом. Четвёртый с надеждой смотрел на Максима, но тот его разочаровал:

– Я не могу сказать, где находится Линда. Считайте, что я её выдумал. Мне всё равно.

– Тогда попрошу вас не мешать проводить судебное заседание, – дружелюбно сказал судья и вызвал следующего свидетеля обвинения.

Им оказался водитель, сидевший за рулём одного из броневиков. Он подтвердил все слова Четвёртого, что-то добавил от себя и уступил место следующему свидетелю, который представился простым прохожим. Он так же повторил версию сотрудников «Игниса», но только от третьего лица, в конце пожелав подсудимому скорейшей утилизации. Адвокат перестал не то что протестовать, но и проявлять вообще какую-то активность. Люди в зале начали скучать. Все ждали лишь конца заседания.

– Суд удаляется на совещание, – наконец, объявил судья и ушёл в совещательную комнату.

Когда из зала ушёл единственный человек, который мог поддерживать тишину, люди вновь начали распаляться, кричать проклятия и желать смерти. Максим думал лишь о том, какая судьба ждёт Линду. Батарея в ноутбуке сядет довольно быстро, и она просто уснёт. Сколько ей придётся пробыть в таком состоянии? Если её создателя утилизируют, то очень долго, возможно, вечность. Если дадут тридцать или сорок лет тюрьмы, то есть шанс, что она ещё начнёт новую жизнь, когда его выпустят. Максим начал фантазировать, что даже если его убьют, а дом, в подвале которого хранится Линда, рухнет, твердотельный жёсткий диск смогут найти археологи будущего во время раскопок. Они подключат его к ставшему раритетным компьютеру, и Линда оживёт, словно пролежавшее долгое время зёрнышко в ожидании дождя. Она расскажет о времени, во время которого была создана, о политическом и социальном устройстве, о важнейших событиях. Максим подумал, что она станет самым честным и достоверным источником информации, настоящим свидетелем эпохи, и вполне может быть, что именно в этом её предназначение. Он лишь надеялся, что она хоть на секунду вспомнит о нём.