Дима недоуменно хлопал глазами. Ребята прыгали вокруг него, бурно проявляя радость. Барс высунул голову из рюкзака, и пользовался моментом, чтобы оглядеться. При этом он брезгливо сморщил морду.

– Андрюха, ты откуда взялся? – Наконец, спросил он, – дай догадаюсь – ты тоже ходок, верно? Встретился с ребятами где-то здесь, на тропах?

– Можно и так сказать, – Андрей пожал плечами, – главное, что мы нашли тебя с Барсом.

– Коля, а где Мадейра? – Спросил Дима, обращаясь к самому младшему в отряде, – И вообще, как вы успели? Не нужно было за мной приходить, она же котенок всего лишь! Тань, ты, между прочим, обещала его остановить!

– Сам ты Тань, – Тоня обиженно отстранилась.

– Кто такой Коля? – Спросил Андрей, – и Мадейра?

Дима растерянно всплеснул руками. Потом замер, и округлил глаза.

– Тонька, ты что ли? – Пробормотал он вдруг севшим голосом, – вот так дела.

– Знаешь, как мы тебя искали? Где ты пропадал вообще? Мы даже на похоронах твоих были, прикинь? Твой батяня такое шоу устроил! Ему нужно было тебя из квартиры выписать, жениться собрался!

– Тонь, тихо! – Вмешался Андрей, – тайм-аут.

– Да знаю я, – вздохнул Дима, – может, оно и к лучшему…

– Так ты был дома? – Спросил Андрей.

– Нет, – покачал головой Дима, – не был. Но был в нашем мире – добрые люди помогли во всем разобраться. Так кто ты такой, парень? – Спросил он, обращаясь к Толе, – и где твоя коша?

– Я Толя, – ответит тот, – а кота мне пришлось вернуть в питомник, когда меня из лицея отчислили.

– Мы его вытащили из того гадюшника, куда попали, когда искали тебя, – вмешалась Тоня, – у них там принято, чтобы дети шли на эвтаназию, если их вдруг отчислили из лицея.

Дима присвистнул.

Ребята, забыв про время, общались и обмениваясь новостями; удивленно ахали, цокали языками и округляли глаза. Дима рассказал про других ребят, которых нашел в погибающем мире, о том, как вытащил их. И про Джессику с Оракулом. Кажется, Тоня не очень-то поверила, что где-то есть еще одна девчонка, похожая на нее как две капли воды, но спорить благоразумно не стала. Они проговорили бы еще дольше, но тихий скребущий звук, и едва уловимый шелест, похожий на дыхание ветра, напомнили о том, где они находятся. Барс напрягся и навострил уши.

«Несколько тварей вошли в парк, – сказал кот беззвучно, – пробираются в нашу сторону».

– Так, ребят, надо выбираться отсюда, – сказал Дима, – вы на чем сюда добрались?

Андрей указал на сильно деформированную тележку зип-лайна, застрявшую на ржавой трубе.

– Дела-а-а, – Дима почесал затылок, – проблема у нас. На моем скейте мы точно все не поместимся. Расклад такой: на тропы можно попасть только верхом на чем-то, попав в смертельно опасную ситуацию.

– Это мы в курсе! – Перебила Тоня.

– А вот сойти с тропы можно двумя путями, – продолжил Дима, проигнорировав ее реплику, – просто ехать верхом на чем-то подходящем. Для этого необязательно быть в опасности. Можно и пешком – но тогда нужно, чтобы напала какая-то тварь. А там уж как повезет: если бегаешь достаточно быстро, то успеешь. Или место хорошее выбрать надо. Чтобы было помещение с дверью.

– Как у нас тогда, в депо? – Снова вмешалась Тоня.

– Как в депо, – кивнул Дима, – но повторять что-то не хочется, если честно.

– Послушайте, – сказал Андрей, – мы же в парке аттракционов. Тут наверняка должен быть прокат велосипедов, самокатов, или чего-то подобного.

– Мысль, – кивнул Дима, – давайте поищем.

«Выпусти меня, – попросил Барс, – твари должны меня видеть, тогда будут держаться подальше».

Дима аккуратно снял рюкзак с плеч, и опустил кота на растрескавшийся асфальт. Барс потянулся, поднял хвост, и деловито потрусил вперед.

«Давайте за мной, – сказал кот, обращаясь ко всем сразу, – кажется, я видел что-то похожее на прокат».

– Ух ты! – Сказал Толя, – я теперь котов слышу! Как настоящий ходок!

Андрей и Тоня переглянулись, но промолчали.

Они подошли к асфальтовой площадке, окруженной невысоким забором, большая часть которой была накрыта большим навесом из поликарбоната на железных столбиках. У входа на площадку стояла небольшая кабинка. Это действительно был прокатный пункт – даже выцветший плакат с расценками сохранился. Тут стояли гироскутеры и моноколеса – безнадежно разряженные, конечно, а кое-где и разбитые. Впрочем, велосипеды и самокаты тоже были – со спущенными шинами, ржавыми цепями и кривыми колесами.

– Что, ребят, как считаете – найдем что-нибудь приличное? – Спросил Дима, с кислым видом осматривая очередной велосипед.

– Попытка – не пытка, – пожала плечами Тоня, – мусора тут много, но что-то должно было сохраниться.

– Пойду, посмотрю с другого края, – ответил Дима, и двинулся по проходу между ржавыми велосипедными стойками.

Сначала он подумал, что старый, потрепанный брезент – это часть конструкции навеса. Мешало освещение – по небу бежали быстрые черные облака, то и дело закрывая свет обеих лун. Дима понял, что перед ним только тогда, когда подошел вплотную.

От багги пахло бензином, нагретой резиной и старым металлом. Странно, но Дима совсем не испугался. Автомобиль выглядел очень органично в этом заброшенном парке, словно был его давней частью. «А ведь это хороший выход для всех нас!» – подумал он, и осторожно похлопал багги по силовой раме возле двигателя. Рама была теплой.

– Пойдем со мной, – голос за спиной был даже приятным. Спокойным таким, уверенным.

Надо было бежать, но Дима словно прилип к асфальту. Горло свело спазмом, он не мог даже крикнуть.

– Пойдем, пока не поздно, – продолжал увещевать голос, – ты не знаешь, что тебя ждет.

«Ребята! Нашла-а-а!» – Голос Тони вывел Диму из ступора; он напружинил ноги, готовясь рвануть с места.

– Позови меня, когда разберешься что к чему, – голос все так же спокойно звучал за спиной, но Дима не собирался оглядываться, – может, еще успеешь.

Последние слова он едва расслышал – бежал со всех ног обратно, к входу на площадку.

Тоня нашла целых три велосипеда, все – почти в идеальном состоянии. Они были прикрыты плотным полиэтиленом – это защитило их от губительной влаги.

– Валим, быстро! – Дима запрыгнул на скейт, который оставил при входе, – Барс, прыгай!

«Извини, я не заметил его, – сказал кот, забираясь в рюкзак, – он стоит на месте, не шевелится. Я услышал, когда он говорить начал. Может, отогнать его?»

«Не надо», – ответил Дима мысленно.

– Куда спешим-то? – Поинтересовалась Тоня, устраиваясь на велосипеде.

– Если тебе интересно, то вон там, – Дима указал в дальнюю часть площадки, – стоит живой мертвец, который очень хочет меня забрать с собой.

Больше вопросов не было. Ребята уселись на велосипеды, и двинулись за Димой, который катил по выщербленному асфальту, стараясь думать только об одном: чтобы выполнить задание Оракула, он должен очень захотеть попасть в нужный мир.

Дорога, ведущая из парка, вела в ущелье с почти отвесными скалами. Две луны исчезли. После очередного поворота ощутимо потеплело. Исчез асфальт, вместо него появилась голая скальная порода, кое-где засыпанная мелким песком.

Дима посмотрел на небо. Облака пропали; высыпали яркие, разноцветные звезды. Дима улыбнулся.

– Ребята, – сказал он, останавливаясь, – мы на месте.

– Это что, типо, Сахара? – спросила Тоня, останавливаясь.

– Нет, – Дима покачал головой, – не Сахара. Не Земля даже.

– И какого фига мы здесь делаем? Я домой хочу!

– Я не могу вернуться, пока задание не выполню, – Дима пожал плечами, – придется потерпеть немного.

– Блин, – сказал Андрей, – вообще-то, мы тебя спасать пришли. А тебе, оказывается, какое-то там задание важнее.

– Спасибо, конечно, – Дима снова пожал плечами, – мне приятно, правда. Но ребят, сами посмотрите: я ведь без родителей остался. Кто меня с Барсом кормить будет?

– Батяня твой, – с вызовом ответила Тоня, – куда он денется? Может, еще и рад будет, что ты нашелся.

Дима вздохнул.

– Сама в это веришь? – Спросил он, – не нужен я никому. Да и ребята из погибшего мира меня ждут, и на меня рассчитывают.

– Это да, – покачал головой Андрей, – наверняка мелкого того, с котенком, заставят на тропы ходить, если ты сбежишь.

– Его и заставлять не надо, – пожал плечами Дима, – а мне его жалко. И кошечку его тоже.

Ущелье закончилось неожиданно. Прямо перед ними темнело бесконечное поле барханов, едва освещенное звездным светом. Дима свернул с тропинки, подошел к высокому утесу возле устья ущелья, и прислонил велосипед к скале.

– Тут можно на ночлег устроиться, – сказал он, – песок теплый.

– Реально спать охота, – потянулась Тоня.

– Ну ты даешь, – удивился Андрей, – мы только что попали в новый мир – а тебе спать!

– Ну а что? – Возразила Тоня, – сидеть теперь, и на пустыню эту глазеть?

– Давайте только дозорного выставим, – неожиданно вмешался Толя, и добавил, поймав на себе удивленные взгляды, – в книжках всегда выставляют дозоры, когда ночуют в незнакомых местах.

– Разумно, – кивнул Андрей, и добавил, – и что там за мертвец был, от которого мы драпанули?

– Да так, старый знакомый, – ответил Дима, – пока мы встречались только на тропах. Не думаю, что он может попасть сюда.

– Но точно нифига не знаешь, да? – Спросила Тоня.

Дима пожал плечами.

– Окей, тогда я первая в дозоре, – сказала она, после чего положила свой неизменный рюкзак на песок, и уселась на него, обхватив колени.

– Ты же только что спать хотела! – Удивился Толя.

– Так лучше сначала потерпеть, чем потом просыпаться, ага?

– А как время считать будем, кто сколько стоит? – Спросил Андрей, – у меня часы только в смартфоне были.

Дима улыбнулся, и снял с руки механический хронометр.

– Держи, – он протянул часы Тоне, – Джессика подарила, – пояснил он, – электроника на тропах сгорает или разряжается.

– Это мы уже заметили, – кивнула Тоня, принимая часы, – сколько тут ночь продолжается, не в курсе?

– Восемь часов, – ответил Дима, – на любой широте примерно одинаково – тут почти нет наклона оси к плоскости орбиты.

– Тогда по два часа стоим, – сказала Тоня, – если вдруг рассветет раньше в чью-то смену – значит, тому повезло.

«Я тоже могу стоять! – Вмешался Барс, – тогда по часу можно. Я думаю, ночь уже пару часов как продолжается – посмотрите, никакого зарева у горизонта. Значит, солнце давно зашло».

– Блин, к этому вообще можно привыкнуть? – Спросила Тоня.

– К чему? – Спросил Дима.

– К котам, которые вдруг начинают умничать у тебя в голове, – пояснила она.

Барс фыркнул и отвернулся.

Рассвет пришелся на Димину смену. Он не спешил будить ребят – молча наблюдал, как наливается алым полоска горизонта, и край солнца робко выглядывает над барханом. Ночной мрак и прохлада сдавались медленно и неохотно. Появились рваные клочья утреннего тумана. Хоть море и далеко – но какая-то влага в атмосфере есть. Хорошо. Иначе тяжело пришлось бы: с дыханием могло уходить слишком много воды. А запас питья у него только на одного. Да и еды совсем не густо.

Дима вздохнул, и почесал затылок. Показалось, что сзади, со стороны ущелья доносится какой-то легкий ритмичный шум. Вроде как шагает кто-то.

Он погладил Барса, дремлющего у его ног, свернувшись клубочком. Кот тихонько заурчал.

«Барс, – обратился он мысленно, – нужны твои уши. Просыпайся».

Кот поднял голову. Пошевелил ушами, повернулся в сторону ущелья.

«Кто-то идет, – сказал он, – кто-то маленький. Ребенок».

– Ребята, просыпаемся, – позвал Дима негромко, – у нас гости.

Детская фигурка отделилась от мрака, все еще царящего в ущелье. Огляделась. Увидела их, и ринулась вперед.

– Дима-а-а!!! Ура-а-а, нашел!!!

Коля бежал к ним, стараясь не трясти слишком сильно маленького котенка, которого он держал на руках.

– Колька, – расслабленно улыбнулся Дима, – ну вот зачем ты сбежал, а? Да и как? Где велик?

– Помнишь я Джессику уломал купить кроссовки с роликом на пятке? Вот, их хватило! Гляди!

Мальчишка поднял ногу, и продемонстрировал подошву, в пятку которой был вмонтирован широкий резиновый каток.

– Ладно, чего уж там. Давай знакомиться. Ребята – это Коля. Коля – это Андрей, Тоня и Толя.

Коля успел удивленно округлить глаза.

Четырехмерный взрыв невозможно ощутить. Чудовищный всплеск энергии уничтожает не просто материю, он превращает в ничто целый пласт времени и реальности. Те, кого взрыв не затронул, просто перемещаются в другую реальность, на другую ветку пространства-времени. И ничего не помнят о том, что с ними уже было. Только глубинные информационные структуры иногда сохраняют старую память, осколки которой могут мелькнуть тенями снов наяву.

Дима резко вдохнул, и стряхнул оцепенение. Такое бывает – в глубоком раздумье дыхание может затаиться. Мозг словно отключает рефлексы. Странная грусть вдруг кольнула сердце. Будто мимо прошло нечто неизведанное, но прекрасное. И оно больше никогда не вернется. Впрочем, наверно, это нормально для заброшенного парка аттракционов.

Дима бродил тут давно, но все никак не мог нужным образом сосредоточиться, чтобы найти выход именно в тот мир, о котором говорил Оракул. Наконец, он подошел к последнему неисследованному сегменту парка. Там была асфальтовая площадка, окруженная невысоким забором, большая часть которой была накрыта большим навесом из поликарбоната на железных столбиках. У входа на площадку стояла небольшая кабинка. Когда-то это был прокатный пункт – даже выцветший плакат с расценками сохранился. Тут стояли гироскутеры и моноколеса – безнадежно разряженные, конечно, а кое-где и разбитые. Были и велосипеды – со спущенными шинами, ржавыми цепями и кривыми колесами.

«Барс, глянь-ка, что там за навесом – кажется, я видел прореху в заборе», – попросил Дима. Кот послушно двинулся в указанном направлении.

На территорию стоянки Дима прошел между ржавыми велосипедными стойками. Сначала он подумал, что старый, потрепанный брезент – это часть конструкции навеса. Мешало освещение – по небу бежали быстрые черные облака, то и дело закрывая свет обеих лун. Дима понял, что перед ним только тогда, когда подошел вплотную.

От багги пахло бензином, нагретой резиной и старым металлом. Странно, но Дима совсем не испугался. Автомобиль выглядел очень органично в этом заброшенном парке, словно был его давней частью. «А ведь я вполне могу на ней поехать! На скейте тут кататься никакого удовольствия: не асфальт, а одна сплошная трещина», – подумал он, и осторожно похлопал багги по силовой раме возле двигателя. Рама была теплой.

«Держись подальше от своего двойника, а то пропадешь, – голос за спиной был даже приятным, в нем было какое-то отрешенное спокойствие, – и позови меня, когда начнешь понимать».

Надо было бежать, но Дима словно прилип к асфальту. Горло свело спазмом, он не мог даже крикнуть. Он медленно оглянулся.

Мертвец стоял совсем рядом. Можно было протянуть руку – и коснуться его выцветшей кожаной куртки. Глядя на гниющую плоть и обнаженные кости лица, Дима старался задержать дыхание, чтобы не почувствовать вони. Но ее не было. Наоборот – мертвец неожиданно приятно пах: каким-то мужским лосьоном, кожей и бензином. А еще Дима впервые ответил на его взгляд. Светлые голубые глаза выглядели чужеродным объектом на маске смерти. Взгляд был живым, и даже показался Диме смутно знакомым.

Барс налетел сзади маленькой пушистой фурией. От его грозного мява у Димы заложило уши. Фигура мертвеца пошла мелкой дрожью, взгляд потух.

Не мешкая больше, Дима уронил скейт на асфальт, схватил кота на руки, и как следует оттолкнулся.

«Надо было дать солдату выполнить это задание, – ворчал Барс, пока они пробирались по выщербленному асфальту парка в сторону ближайшей прорехи в заборе, – к нему, по крайней мере, мертвецы не пристают».

«Мадейра слишком маленькая, – мысленно возразил Дима, – нельзя совсем уж детей посылать на такое дело. Да и Оракул меня поддержал».

«Мы, коты, взрослеем быстро, – возразил Барс, – а у Мадейры потенциал будь здоров! Здорово, что солдат ее спас, там, на острове».

Они, наконец, нашли дорогу, ведущую из парка. Она привела их в ущелье с почти отвесными скалами. Две луны исчезли, быстро светало. После очередного поворота ощутимо потеплело. Исчез асфальт, вместо него появилась голая скальная порода, кое-где засыпанная мелким песком. Дима посмотрел на синее безоблачное небо и улыбнулся.

– Похоже, мы удачно попали, – сказал он вслух, подходя к одной из стен ущелья, – гляди-ка, кажется, Оракул говорил именно о таких!

Дима указал на склоны, где росли странные, необычайно густые металлические «кусты». Это были невысокие образования, которые торчали из трещин голой скалы. Сначала «кусты» появлялись по два-три, а дальше сливались в монолитный щетинистый слой, покрывавший склоны ущелья почти до самого дна. Между «кустами» виднелись отверстия пещер. Из одних струились тонкие ручейки, другие казались сухими.

Дима попробовал заглянуть в ближайшую пещеру. Там на дне лежало довольно много мелких, наполовину залитых капавшей со свода водой треугольных кристалликов. Целую горсть их Дима взял в руки и сунул в специально подготовленное отделение в рюкзаке.

На выходе из пещеры Диме послышалось легкое гудение. Как будто рядом запустили маленькую электричку. А потом он услышал голоса. «Дима, ты не поверишь…» – начал в голове Барс, но осекся. Первой из-за ближайшего поворота ущелья показалась, как он подумал, Таня. Она ехала на самокате, который красиво переливался многочисленными светоотражателями

– Димка!!! – Не сдерживая эмоций, закричала она, и ринулась вперед с удвоенным ускорением, – я знала, знала!!!

Дима набрал в грудь воздуха, чтобы ее отчитать за то, что рискнула прийти на тропы, но тут из-за поворота показался Андрей, на таком же самокате. И следом за ним – его двойник, в странном обтягивающем коричневом комбинезоне. Рядом с его самокатом деловито вышагивал огромный кот.

Дима отступил на два шага. Барс зашипел. Тоня в недоумении остановилась.

– Ты чего? – Спросила она.

– Это кто? – Спросил Дима, указывая на двойника.

– Это Тима, – охотно пояснила Тоня, – мы тебя искали, но так получилось, что сначала попали к нему. Слушай, у них такой крутой мир, и они хотят позвать тебя к себе!

– Привет! – Крикнул двойник, и наклонился, явно собираясь приблизиться к Диме.

Повинуясь какому-то иррациональному импульсу, и помня о том, что сказал мертвец, Дима отбежал назад на десяток метров.

Дальнейшее произошло стремительно.

«Кусты» на стенах ущелья вдруг ожили. Множество кристалликов – таких же, какие лежали в специальном кармане Диминого рюкзака – взметнулись в воздух. Их было так много, что они полностью закрыли Солнце. Они клубились, как настоящие тучи, кое-как подсвечивая окружающее короткими сполохами трескучих молний. В свете разрядов, как в стробоскопе, было видно, как на поверхности тучи возникло пять «смерчей», которые медленно надвигались на ребят.

Над Андреем смерча не образовалось, но вокруг него вдруг возникло смутное голубоватое свечение. Он ринулся с быстротой молнии к Диме, Тоне и Барсу. Повалил ребят на землю. После этого голубоватое свечение накрыло их тоже.

Тима выхватил из складок комбинезона какое-то оружие. Сделал несколько выстрелов в приближающийся вихрь, но тот словно бы этого и не заметил. Еще мгновение – и фигуры Тимы и Месси скрылись среди черных петель стремительно закручивающихся «смерчей».

Это продолжалось несколько секунд. А потом кристаллики так же быстро, как появились, втянулись черными щупальцами обратно в «кусты», которые росли в трещинах на стенах ущелья.

Дима пришел в себя первым. Рванулся в сторону своего двойника и его огромного кота. Двойник сидел на песке, вытянув ноги, и с бессмысленной улыбкой от уха до уха разглядывал свое оружие. Его кот катался рядом, издавая странные звуки, лишь отдаленно напоминающие мяуканье. Дима преодолел половину пути, когда оружие вдруг выстрелило. Половина кота исчезла; по выщербленному камню и песку ущелья разлетелись кровавые брызги. Двойник продолжал так же бессмысленно улыбаться и вертеть в руках оружие.

Дима что-то кричал на бегу, но тут наткнулся на невидимую преграду, которая выбила из него дух. Потом была яркая вспышка, и кусок ущелья, вместе с Тимой, останками Месси и «кустами» на стенах, просто исчез, оставив гладкие, будто оплавленные края сегмента геометрически правильной сферы.

Часть третья

Вместо пролога. Суперсимметрия

Джессика гораздо легче воспринимала каждое очередное откровение на Пути Посвящения, чем это давалось Оракулу в его время. Идея о том, что когда-либо придуманные миры, скорее всего, где-то существуют в нашей вселенной, была для нее простой и органичной. А как же иначе? Ведь эти миры придумывали те, кто потом стал частью создателя. А если не придумал – то прочитал о них в известных книгах. Получается, чем больше людей смог «заразить» своим видением другого мира писатель (или режиссер, или художник) – тем больше вероятность, что эта идея была реализована на стадии творения.

Она была способной ученицей. Оракул проходил этот путь столетиями – но у нее просто не оставалось времени. Благодаря Тени, она хорошо представляла всю безысходность надвигающегося Ничто, и была готова спешить.

Сложнее оказалось понять систему защиты консенсуса. Когда вселенная была гораздо моложе, число разумных существ, потенциально способных к Единению, было колоссальным. На каждом клочке тверди существовало по цивилизации, а то и не по одной. Разумная жизнь была всюду: в холодных метановых морях газовых гигантов, в замороженных кометах и на перегретых каменных шарах, медленно поджаривающихся в звездной короне. Даже заселенные звезды вовсе не были редкостью. Что, впрочем, не удивительно – ведь мироздание и создавалось для производства информации. Сложность была в том, что большинство существ, осознавших себя, были совсем не в восторге от выбранной архитектуры развития. Им не нравился путь страданий, который нужно было проходить, чтобы получить достаточную сложность. Разумные существа проходили свой жизненный путь, погибали – но информация, весь накопленный ими жизненный опыт, никуда не терялся. Этот опыт сохранялся в информационных полях, управляющих процессами самоорганизации материи. И в определенный момент, когда наступало время Единения – этот опыт, след некогда живших существ, говорил однозначное «Нет!» Это не позволяло стабилизировать мироздание. Поэтому в среде сложных информационных структур было использовано решение, хорошо зарекомендовавшее себя на уровне квантовой архитектуры.

Все разумные существа во вселенной были заново созданы дуальными. У каждого появилась своя информационная пара. Эти пары не были абсолютными двойниками-клонами; идентичным было только информационное поле, формирующая физическое тело. Накопленный жизненный опыт, и сложная приобретенная информация могли отличаться. В случае, если разумное создание на своем жизненном пути приобретало «негативный» заряд, и было готово в момент Единения отказаться от акта создания вселенной – его начинало неудержимо тянуть к своему двойнику. Для того, чтобы это притяжение могло привести к физической встрече, была создана система троп: проходов, лежащих за пределами мироздания. При встрече «двойников» происходила взаимная аннигиляция с выделением колоссальной энергии. Только эта энергия расходовалась не на тепловое излучение; аннигиляция двойников приводила к темпоральному взрыву, в результате которого менялась структура реальности. «Вымарывались» все информационные и физические следы уничтоженной пары. Даже физическая гибель одного из «двойников» ничего не меняла. Ведь его информационный след оставался невредим. Поэтому если другой приобретал «негативный» заряд – его переносило в тот мир, где находилась большая часть останков погибшей «половины», и следовала аннигиляция.

Большую часть времени система работала отлично. Первоначальный импульс творения позволил добиться фундаментальной асимметрии: разумных созданий, желающих сотворения вселенной, оказалось больше, чем тех, кто не готов был оправдать необходимость страданий ради развития. Мироздание стало стабильным.

А потом через тропы начало проникать нечто извне. Странные, пассивные сущности, которые не мешали мирозданию – но и не сливались с ним. Они просто были. Энергетические и информационные сгустки, кусочки чужой неведомой воли.

Было несколько попыток очищения, каждая из которых только усугубляла ситуацию. Неопределенные информационные структуры, которые поначалу не имели даже прямого материального проявления, начали встраиваться в эволюционные цепочки. Порождать собственных созданий – как правило, среди самых успешных хищнических линий биосферы в каждом из миров. После каждой попытки уничтожения, они возрождались еще более совершенными.

Для человеческих цивилизаций это внешнее вмешательство породило кошачьих. Именно коты первыми открыли для людей несанкционированный доступ на тропы. Впрочем, к катастрофе это не привело – даже наоборот, такое вмешательство позволило держать под контролем других сущностей, периодически проникающих на тропы извне.

После того, как попытки уничтожить пришельцев провалились, процесс решено было взять под контроль. Это потребовало прямого вмешательства Единения. Так в большинстве миров появились Оракулы. Они отслеживали появление ходоков, брали их активность под свой контроль. Даже создали систему, позволяющую обмениваться технологиями и артефактами через тропы, и это было благо, ускоряющее развитие.

Самой большой опасностью для ходока было повстречать своего дубля. Впрочем, такое происходило достаточно редко.

Еще одной способностью Оракулов было четырехмерное видение мира. Они помнили многие варианты реальностей, до аннигиляции пар людей, которых знали лично. Джессика тоже получила эту способность после очередного этапа посвящения.

То, что произошло с Толей и Колей, было неожиданно. Она почувствовала изменение структуры реальности. Ей было жаль мальчишек; это было досадно – ведь они через столько прошли, и все равно сохраняли неистребимое желание продолжать жить во что бы то ни стало. «Кажется, этот парень способен заражать своим негативом», – подумала она, имея ввиду Диму.

Еще несколько дней назад она бы не поверила, что решение этой проблемы может так затянуться, и создать реальную опасность для мироздания. А теперь даже Тень почти пропала – потому что у вселенной исчезало будущее, а вместе с ней и Единение, которое направило ее.

Маленький мальчишка, создавший фундаментальную проблему. Он должен был просто исчезнуть после первого же появления на тропах, должен был легко найти своего двойника. Но вместо этого вокруг него росли и крепли неведомые силы, рвалась ткань реальности, происходили невозможные вещи. Люди приобретали сверхспособности. Простое убийство тоже не было выходом; такой поступок стал бы окончательным приговором мирозданию. Информационная матрица этого мальчишки неизбежно оказывалась в будущем, и рушила всю архитектуру вселенной.

Оракул искал двойника Димы среди множества других миров, но предложил Джессике заняться альтернативным планом, который казался безупречным. Пришлось подключить всех имеющихся в их распоряжении ходоков – и она нашла мир, где можно было полностью уничтожить память любого живого существа.

На задворках одной небольшой галактики, сотни миллионов лет назад, одна высокоразвитая цивилизация пыталась спастись от взрыва сверхновой, который уничтожил ее родную планету. Но случилось так, что все живые ее представители погибли сразу после высадки в новом мире. Множество развитых механизмов оказались без контроля. В конце концов, эти механизмы включились в борьбу за существование. Они конкурировали с живыми существами, и между собой. Эволюционную победу одержал вид, представляющий собой небольшие треугольные кристаллики, которые при необходимости объединялись в более сложные структуры для решения любых задач. Эти кристаллики боролись с другими существами самым действенных из возможных способов: они уничтожали любую мало-мальски сложную информацию, на любом носителе.

Попав в тот мир, Дима должен был полностью лишиться памяти. Джессика даже хотела забрать его, и вырастить заново, в мире и гармонии, чтобы у него и мысли не возникло, будто жизнь того не стоит. Один из ходоков общества был все время наготове, и ждал ее сигнала. А она ждала, когда наступающая тьма в будущем рассеется. Но вместо этого дождалась исчезновения Толи и Коли.