Последний день лета баловал настоящим теплом, многие горожане предпочли провести его на пляже и в парках. Кладбище – не лучшее место для отдыха, но Тоня решила, что они не могут пропустить похороны.

Народу собралось совсем мало – от класса были только Тоня и Андрей. Кроме Диминого отца, пришли еще какие-то родственники. Никакого отпевания в церкви или службы на кладбище не было – Тоня знала, что местный батюшка отказался читать заупокойную, потому что, по его словам, «три месяца – не срок», и «надо веровать в промысел Господень».

Вся церемония была насквозь пропитана фальшью: от казенного фото Димы с траурной рамкой до дешевого гроба, обитого красной материей и притворно-скорбного выражения лиц родственников.

– Ага. Обстоятельства, – зло нахмурилась Тоня, – пташки говорят, он уже неделю как не один ночует. Крутотень, да? Старая чувиха по дурке в больничке, сын пропал – а этому корешу только и надо. Жиза наладилась!

– Не суди, – покачал головой Андрей, – мы ведь не знаем, как оно там на самом деле.

– Оки, не буду, – неожиданно легко согласилась Тоня, – хоть вещи его раздал, как положено, а не на мусорку выбросил. Гляди-ка, что я надыбала!

С этими словами Тоня сбросила с плеч бесформенный рюкзак, покопалась в его недрах, и извлекла коричневую кожаную сумку размером чуть больше листа формата А4.

– Что это? – Удивился Андрей.

– Это – Димин планшет с картой, – ответила Тоня, – на ней он отмечал всякую потустороннюю хрень. Ну, там если привидение кто увидит. Или пришельцев.

Она щелкнула хромированным замком на планшете, и развернула его, показывая карту Андрею.

– И что, его отец просто так это отдал?

– Угу, – кивнула Тоня. – обычай же, все дела. Зря ты не пошел, может, тоже чего полезного урвал бы. У вас и размер шмота одинаковый вроде, не?

– Носить одежду мертвого? – Андрей в ужасе округлил глаза.

– Сам ты мертвый! – Возмутилась Тоня, – живой он. Мне прабабушка сказала.

В этот момент воздух разорвали нестройные первые аккорды маленького духового оркестрика из трех инструментов. Рабочие взялись за веревки, и начали аккуратно и быстро, без видимых усилий, опускать гроб в могилу. Благо тот был совсем не тяжелым. Тоня забрала планшет с картой у Андрей, и снова поместила его в рюкзак.

– Какая пошлость, – тихо прокомментировал Андрей, – кстати, ты знаешь, что эта соната была написана для фортепиано? Не думаю, что Шопен был бы в восторге от подобной оркестровки.

– Ты о чем? – Подняла бровь Тоня.

– Музыка, – Андрей поморщился, – испорченный замысел автора. Шопен всю жизнь писал музыку только для фортепиано.

– Ясно, – кивнула Тоня, – ты – задрот, и тебе задротский микс не зашел. Пошли, пора землю бросать.

Они бросили по пригоршне земли в могилу с пустым гробом, затем подошли к отцу, сказали что-то приличествующее случаю, после чего оставили по паре красных гвоздик у фотографии Димы. На этом формальности были закончены.

– Фух, – облегченно вздохнула Тоня, – валим отсюда!

– Так что там за карта была, а? – спросил Андрей, направляясь вслед за ней к выходу из кладбища.

– Го отсюда куда подальше. Найдем место, где перетереть норм.

Место они искали довольно долго: то в кафе было слишком людно, то скамейки в парке слишком грязные. В конце концов, они забрались в зону отчуждения железнодорожной ветки, и уселись на гладкой бетонной плите, у самого берега реки, в тени большого моста, по которому то и дело с гудением и грохотом проносились электрички.

– Зацени, – сказала Тоня, разворачивая карту, и прижимая ее края подобранными по дороге булыжниками, – у него тут своя классификация. Цвет – это типо сорт хрени, с которой он столкнулся. Зеленый – это все, что связано с животными. Оборотни, там, волколаки…

– Я думал, что оборотни и волколаки – это одно и то же, – неожиданно перебил Андрей.

– Не нуди, – отмахнулась Тоня, – одно, да не одно. Всегда есть нюанс, – она вдруг широко улыбнулась, – Заценишь боян про нюанс? Один мужик пя…

– Не стоит, – поморщился Андрей, – ну, серьезно. Ты классная девчонка, тебе совершенно незачем со мной держать эту броню пошлости.

– Не, ну ты реально зануда и задрот!

Андрей в ответ улыбнулся.

– Значит, вот здесь вы встретили этого монстра в депо? – Он указал на зеленую отметку на карте.

– Ога, – кивнула Тоня, – сечешь.

– А вот это что? – Он указал на еще одну точку, возле школы, на стройке, – красная точка всего одна.

– Ты прошарил уже сам, так? Это – ты. Суперспособности.

– Один на весь город? И ни у кого ничего больше? Ни суперзрения, там, или суперпамяти?

– Сам видишь, – пожала плечами Тоня, – ну, или Димку эта тема просто не особо парила.

– Скорее всего, не парила просто, – кивнул Андрей, и добавил, – а что означают буковки ЛТ? Их так много. Большинство, пожалуй.

– Ложная тревога, – ответила Тоня, – прогон чей-то. Димка, он все чекал на месте. Если не трушная тема – ставил ЛТ.

– Ясно, – снова кивнул Андрей, – так что мы ищем?

– Он стопудово проверять какую-то точку рванул, – ответила Тоня, – они с котом всегда вдвоем ездят по таким местам. Надо понять – какую именно.

– Ну, это просто: надо посмотреть, какая из точек без пометок ЛТ самая поздняя. Или проверить несколько самых поздних. Не думаю, что их так много – вот, смотри…

– Неа, – перебила его Тоня, – если б все было так иззи. Я уже прочекала все точки этого года без ЛТ. Нифига.

– Интересно… – Андрей почесал подбородок, и задумался, глядя на карту; молчал он так минуты две, после чего вдруг заговорщически подмигнул Тоне, и спросил, – а с чего ты взяла, что он поехал проверять именно точку?

– В смысле? – Растерянно заморгала Тоня.

– Гляди-ка вот сюда, – Андрей провел пальцем по участку на карте, – ничего необычного не замечаешь?

– Как-то хрени всякой маловато… – Тоня с сомнением наморщила лоб.

– Именно! – Просиял Андрей, – не просто маловато, а глянь-ка сюда, – он снова показал пальцем на карту, – вот тут участок, правильный треугольник. Где вообще ничего нет.

– И что?

– А то, что, если бы я был бы исследователем – а Дима, безусловно, им был, – я бы точно проверил бы этот район. Может, не сразу, но со временем, если бы закономерность бы только усиливалась – это точно привлекло бы мое внимание.

– Офигеть! – Тоня просияла, – а ведь точняк! Го туда, прямо щас!

– Далеко, – возразил Андрей, – чтобы на автобусе добраться, надо пару пересадок делать, и через вокзал. Другой конец города ведь! К ночи обратно не вернемся.

– У тебя велик есть? На велике стопудово все успеем!

– И велик, и электросамокат, – с достоинством ответил Андрей.

– Хватай, что тебе нравится, и го! – Тоня сложила карту, и убрала планшет в свой безразмерный рюкзак, – давай по домам, встречаемся у школы через полчаса!

Андрей приехал на велосипеде – серьезном горном аппарате с восемнадцатью скоростями, алюминиевой рамой и дисковыми тормозами на гидравлике.

– Фига се ты! – Не удержалась Тоня, когда увидела этот велосипед, – лампово!

– Отец подарил на ДР, – смутился Андрей, – рассчитывал, что я буду с ребятами кататься. Но ты сама представляешь, что было бы, если бы я на нем в школу приехал. Ну, в смысле, до стройки, конечно. Я хотел со следующей недели на самокате начать ездить – они сейчас у всех, и это было бы нормально.

– А сейчас чего?

– Ну, ты же велик предпочитаешь, – улыбнулся Андрей, – да и ехать далеко, не факт, что заряда хватит.

– Забьемся, ты на своем мажорском аппарате меня не догонишь?

– А давай!

– На старт! Внимание! Го!

И ребята надавили на педали.

До окружной добирались долго, но весело – подтрунивая друг над другом, гонялись с переменным успехом, участками. Но под конец путешествия Тоня порядком выбилась из сил. И потеряла внимание. Поэтому не заметила огромную трещину в бетонном перекрытии эстакады над окружной. Для машин эта трещина опасности не представляла – слишком близко к отбойнику, чтобы ее задеть. Для пешеходов тоже, ее легко можно было перепрыгнуть или обойти, заметив вовремя. А вот с велосипедом, несущимся на полной скорости, все оказалось сложнее. Пытаясь увернуться, Тоня резко забрала вправо, с ужасом увидев, что целый сегмент металлического отбойника над трещиной отсутствует. Все происходило так быстро, что она даже не успела хотя бы попытаться уронить велосипед, чтобы самой не упасть вниз, прямо на оживленную объездную дорогу. Только зажмурилась и вцепилась в руль.

Прошла секунда. Две. Три. Понимая, что ничего не происходит – она по-прежнему сидит на велосипеде – Тоня решилась приоткрыть глаза. Переднее колесо застыло у самого края бетонной плиты, над неожиданно пустой широкой дорогой.

– Фух, еле успел! – сказал Андрей из-за спины, – ты чего, не заметила, что ли? Лучше бы прямо поехала, колесо бы погнула, но ничего, починили бы.

– Трындец, я воду не взяла, – сказала Тоня, кое-как отдышавшись, и откатываясь назад, от края плиты, – пить охота нереально. Надо магаз найти.

– У меня есть, – ответил Андрей, потом достал из рамы закрепленную походную бутыль, и протянул Тоне, предварительно открутив тугую пробку, – держи.

Она жадно припала к бутыли.

– Спасибо, – кивнула Тоня, возвращая бутылку, и оглядываясь, – слушай. Куда это все пропали? Движение перекрыли что ли?

Андрей огляделся, и застыл с остекленевшим взглядом.

– Эй? – Тоня щелкнула перед его носом пальцами, – и чет как-то холодно, не? Чуешь? Хотя солнце вроде…

– Тоня… – сказал Андрей севшим голосом, – что-то сильно не так. Это – он указал на многоэтажные дома вдалеке – не наш город. У нас нет таких микрорайонов.

– Да ты глянь на дорогу! – Ошарашенно произнесла Тоня, тоже оглядевшись, – ошерстенеть же! Когда тут трава появилась!?

– Мне тут не нравится, – Андрей поежился, – я что-то чую. Опасно тут. Пойдем-ка спрячемся куда-нибудь, а? И поскорее.

Ребята сели на велосипеды, и осторожно, стараясь не шуметь, поехали в сторону густого кустарника на обочине, за развязкой.

Оно пряталось внизу, под эстакадой. Ребята не сразу его заметили: огромные хитиновые конечности были похожи на ржавые конструкции эстакады, сливались с ними. Услышав легкий шорох, Тоня в очередной раз оглянулась, и только тогда разглядела несколько пар фасеточных глаз, в которых отражались клубящиеся в синем небе облака. Она завизжала.

Андрей прямо на ходу схватил одной рукой ступицу руля ее велосипеда, и надавил на педали, продолжая управлять своим байком другой рукой.

Шоссе рванулось вперед, воздух тугими петлями надавил на плечи; Тоня легла на руль, почти горизонтально, чтобы ветер не сдул ее.

Возможно, они смогли бы оторваться, сил Андрея хватило бы – несмотря на то, что тварь из-под моста оказалась очень быстрой: хитиновые клешни ее конечностей щелкали в каком-то метре от Тониного байка, пока их тандем разгонялся. Потом расстояние стало медленно увеличиваться – благо дорога была совершенно пустой, и не приходилось думать о маневрах, чтобы объезжать препятствия.

А потом цепь на байке Андрея лопнула с коротким печальным звоном. Усилие на педалях было таким мощным, что в тот же момент не выдержал подшипник и его крепление. Стопы Андрея, раздирая в хлам кроссовки, уперлись в дорогу, кроша асфальт. Тоня каким-то образом удержалась в седле, и по инерции мчалась дальше.

Андрей развернулся к врагу, готовясь принять бой.

В этот момент перед ним, как ему показалось, прямо из воздуха материализовалось нечто серо-коричневое; оно изящным прыжком ринулось на встречу хитиновой насекомоподобной твари. Воздух наполнился утробным рыком и шипением, напоминающим кошачье.

Тварь, уже занесшая огромное скорпионье жало, вдруг мелко завибрировала, и, перебирая опорными конечностями, отступила назад, к эстакаде. Снова донесся рык, и тварь, уже не сдерживаясь, рванула назад с быстротой молнии, и вскоре скрылась из вида.

Андрей смог разглядеть внезапного спасителя: перед ним стоял огромный, около метра в холке, серо-коричневый кот. Его мех все еще недовольно топорщился, и он то и дело порыкивал, глядя вслед сбежавшей твари.

– Привет, – Андрей подпрыгнул от неожиданности, когда из-за спины донесся знакомый мальчишечий голос, и стремительно обернулся, ломая раму и без того изувеченного велосипеда.

– Офигеть!!! – Тоня вернулась, бросила велосипед, и сейчас, раскрыв объятия, бежала вперед, – Димка!!! Ты жив, я знала!!!

Дима, одетый в странный обтягивающий серо-коричневый костюм с блестками, смотрел на нее в явной растерянности, пытаясь увернуться от объятий.

– Эй! – Сказал он, – вы что – реально психи? Мало того, что заявились тут без кота, так еще и играете в неадекват?

– Ты чего это? – Тоня растерянно опустила руки, – не узнаешь, что ли?

– Не узнаю, – спокойно ответил парень, – так, может, объясните, за каким фигом вы приперлись на тропы без кота? Жить надоело?

– Куда приперлись? – Переспросила Тоня.

– При чем тут кот? – сказал одновременно с ней Андрей.

– Так, – парень в обтягивающем костюме внимательно оглядел обоих друзей, – вы что, реально случайные ходоки? Офигеть!

– Димка, ты правда не придуриваешься? – Сказал Андрей, – сейчас совсем не время. Если это какая-то твоя шутка, то лучше прекрати, хорошо? Мне правда страшно.

– Я правда не придуриваюсь, – ответил паренек, – и меня, кстати, Тима зовут, а не Дима.

– Андрюх, – сказала Тоня, все это время внимательно наблюдавшая за Тимой, – это точняк не Димка. Похож очень – но не он.

– Все страньше и страньше… – заметил Андрей, – я так понимаю, это твой? – Он кивнул на огромного кота, который уже успел усесться на дорогу, и спокойно умывался.

«Я свой собственный, – Андрей даже дышать перестал от неожиданности, когда услышал прямо в голове приятный баритон, – и, кстати, вам тоже неплохо было бы представиться».

Тоня, открыв рот, глядела на кота остекленевшими глазами, очевидно, услышав то же самое.

– Ладно, ребят, – вздохнул Тима, – вижу, придется многое объяснить. Давайте только сначала придумаем, как добраться в безопасное место. Один велик вы потеряли. А Месси двоих может и не унести. Проблема.

Контрабанды

Обычно после визита тени он отдыхал два дня, восстанавливая душевное равновесие. Но дел накопилось слишком много, чтобы теперь он мог позволить себе такую роскошь. Из самых отдаленных человеческих миров приходили тревожные вести: стабильные и процветающие планеты вдруг за пару месяцев погружались в убийственный глобальный конфликт. Где-то падал метеорит, уничтожая все живое. Все больше становилось закрытых чумных миров. И так было везде: миры чужих тоже страдали. Едва наметившееся улучшение в межрасовой торговле теперь оказалось под угрозой. Росло взаимное недоверие.

Конечно, катаклизмы случались и раньше, но теперь вдруг их число возросло кратно. Хаос наступал, он чувствовал это. А визит тени только подтвердил его худшие опасения.

Рвалась ткань созданной веками торговой сети на тропах. Проторенные дороги блокировались, надежные партнеры оказывались в изоляции – все это нужно было компенсировать новым поиском, искать новые, неизведанные пути. Ходоков катастрофически не хватало. А теперь он еще и был вынужден на долгое время оторвать от работы свою самую талантливую помощницу.

В воздухе пахло тревогой. Застоявшийся влажный воздух предвещал скорую бурю. Вопреки обыкновению, он открыл окно своего старого «Мерседеса» незадолго до прибытия к пирсу, от которого ходили речные катера-«маршрутки» через пролив Виктория, в Коулун. Больше того – он попросил водителя остановиться метрах в пятистах от официальной парковки, специально чтобы проделать оставшийся путь пешком.

Кошмар для службы охраны. Плевать. Пускай отрабатывают свой хлеб.

На набережной была обыкновенная толпа людей. Семьи с детьми, влюбленные парочки, туристы, восторженно крутящие головами в ожидании вечернего светового шоу.

Мало кто поверит, что он помнил это берег совсем другим: заросли до самой воды, просоленные деревянные пирсы, скрытые посты на деревьях, принадлежащие большому «Обществу Земли и Неба…», пакгаузы, украшенные символом треугольника в потайных местах. Неспокойное было время. Тень уже давно была с ним, еще с монастырских времен. Но путь на тайные тропы только приоткрывался. Первого ходока он заполучил, перехватив под самым носом у страшной Британской Ост-Индийской компании. Та выходка дорого обошлась его родине, но в конце концов, все оказалось к лучшему. Время имело огромное значение. Пока британцы разбирались с цинами из-за чая и опиума, он строил многомировую сеть, прикрывая свою удачу и богатство сначала банальными контрабандными операциями, а потом – вполне легальными финансовыми структурами и организациями.

Государственные службы, и другие великие наднациональные деловые организации подтянулись сильно позже, и проигрывали ему в оперативности решения проблем. В какой-то момент он стал нужен всем, всем полезен. А десятилетия последующей работы только укрепили его положение.

И все-же, представители исторической родины были хоть и неформально, но на особом положении. Например, мало кто в мире мог рассчитывать на личную встречу с ним, направив запрос всего за сутки до желаемого времени.

Первый заместитель руководителя официального представительства КНР по Специальному Административному Району Сянган господин Мяо такую возможность имел. Нельзя сказать, что он пренебрегал ей в прошлом, но точно – никогда не злоупотреблял. Значит, случилось нечто, изрядно напугавшее чиновников в Северной Столице.

Прогуливаясь по ночной набережной, господин Лин не только ностальгировал, вспоминая старые добрые времена, но и размышлял о предстоящем разговоре. Он почти не сомневался, что речь пойдет о той самой заварушке в России, которой занималась его помощница (и очень вероятно будущая наследница империи – после того, как он решит все дела с тенью). Опасность ситуации была в том, что его действия были обусловлены не деловой логикой, а прямыми инструкциями, полученными от тени. Толковый аналитик мог уловить логические нестыковки в решениях. А гениальный – предположить существование скрытого центра принятия решений. И этого нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах.

Его охрана была достаточно профессиональной для того, чтобы ни один сторонний наблюдатель, даже искушенный, не заподозрил о ее существовании. Собственно, она была лучшей в мире. Именно поэтому он мог позволить себе спокойно пройти на паром, отсканировав QR-код билета при посадке из своего смартфона. Всего лишь еще один пассажир; стареющий чиновник администрации района: ношеный костюм, старомодный портфель, очки с толстыми линзами. Ему даже уступили место – какая-то сердобольная девушка в легкомысленном желто-розовом платье. Он поблагодарил на кантонском; «не церемоньтесь,» – ответила она на Гоюй, и случайно, украдкой заглянула ему в глаза.

Девушка сбилась с дыхания, и отвела взгляд, поспешив куда-то на корму парома.

Господин Лин сделал мысленную заметку: «Надо проверить. Такая эмпатия редкое явление среди современной молодежи. Может, получится ценный кадр, пускай она и понаехавшая».

Воды пролива маслянисто блестели, переливаясь рекламными огнями всех цветов и оттенков. При желании Лин мог легко вспомнить вкус рыбы, которую ловили в этих местах тогда, когда ее еще можно было есть. Впрочем, если все в этом мире пойдет так, как идет сейчас – съедобная рыба вернется. А вот людям придется уйти…

На берег он сошел одним из последних. Слился с толпой, потек вместе с людской волной, которая медленно разбивалась на мелкие ручейки, сливавшееся с другими потоками. Ему нравилось это чувство единения. Запахи еды и жилья, потных тел и духов, тревог, усталости и счастья. Всего того, что все еще позволяло ему чувствовать себя частью людей. Поэтому он старался использовать любую возможность, чтобы прогуляться пешком в толпе, а возможностей таких становилось все меньше и меньше. И он знал – очень скоро от этого развлечения придется отказаться совсем.

Знания давали много печали. Все его существование было пронизано черной тоской – он слишком много знал. И наверняка сдался бы, если бы не призрачное обещание тени, да обыкновенное чувство долга. Особенно чувство долга. Именно оно поддерживало его в здравом уме.

Лапшичная была самой старой и самой лучшей в Коулуне. Разумеется, она переехала в новое помещение, когда район сносили, но стеновые панели, посуда, кухонное оборудование и, самое главное – традиции и рецепты остались прежними. Лину такая трансформация, скорее, нравилась. Это было похоже на то, как будто молодой и дерзкий боец снял шкуру с почтенного старца, чтобы натянуть ее на себя, и возглавить семью.

Помещение было пустым и темным. Где-то в глубине – там, где кухня – слышались приглушенные людские голоса, да играли сполохи открытого огня. Вкусно пахло лапшой и дорогим табаком. Его визави сидел напротив широкого окна, украшенного старомодными неоновыми трубками в виде иероглифов, написанных в стиле «цаошу», и курил длинную трубку. Уголек на ее конце то и дело разгорался сильнее, подсвечивая морщины на ее лице, которые казались глубже, чем были на самом деле.

– Добрый вечер, Оракул, – чиновник, увидев Лина, поднялся с места, и почтительно наклонил голову.

– Не пора ли перекусить, господин Мяо? – ответил Лин, чуть наклонив голову в ответ.

Обошлись без рукопожатий.

Чиновник изо всех сил старался казаться невозмутимым, но Лин буквально чувствовал его нервозность и смятение.

– Креветки сегодня выше всяких похвал, – заметил Мяо, аккуратно поставив тлеющую трубку на специальную подставку.

– Шеф найдет, как с ними правильно обойтись, – заметил Лин, присаживаясь.

– А северный ветер нынче несет тухлятину.

Лин поморщился.

– Давайте без этого детского сада, – сказал он, – почему-то ваши предшественники решили, что мне будет это приятно, но на самом деле ваши потуги играть в посвященных всегда забавляли меня. Говорите нормально, что заставило вас оторвать меня от дел.

Мяо вспыхнул, но быстро взял себя в руки.

– Это связано с вашим новым ходоком.

Лин невозмутимо кивнул.

– Мы первыми до него добрались, – кивнул Лин, – или вы намерены обсуждать изменение действующих договоренностей? И потом – с чего вы взяли, что русские это поддержат?

– Нет-нет, – Мяо неприлично быстро помотал головой, – речь не об этом. Русские провели расследование, и его результаты несколько… нетривиальны. Они напуганы, эту информацию попытались уничтожить, с высшим приоритетом, но кое-что до нас дошло.

– И что же? – Невозмутимо улыбаясь, спросил Лин.

– Многократное превышение паранормальной активности в местности, где нашелся ходок. Там даже вампиры появились, самые настоящие! Русские бояться, что хаос прорвется у них на территории. Собираются начать скрытую мобилизационную подготовку. А это уже нервирует всех остальных.

– Я уже говорил, и повторю вновь, – к прорыву следует готовиться вам, а не русским. И это будут не вампиры или оборотни, а зараза. Я работаю над тем, чтобы она оказалась по возможности менее летальной, но полностью сдержать ее не смогу. Используйте все наработки, полученные во время тренировки по САРС. Остальным мы рекомендуем то же самое, но, как вы знаете, почему-то вы более склонны прислушиваться к моим рекомендациям. Так что вы пострадаете меньше всех.

– Как успокоить русских? Пока никто не наломал дров с мобилизациями.

– Никак, – пожал плечами Лин, – сами успокоятся. Это была локальная флуктуация, с самыми незначительными последствиями.

Помолчали.

Мяо сделал неуловимый жест руками, и через несколько секунд перед столиком появились расторопные официанты с чашами ароматной лапши.

– Желаете ли Эрготоу? – Вежливо поинтересовался Мяо.

Лин искренне улыбнулся.

– Очень кстати, – кивнул он, застав чиновника врасплох – раньше Оракул неизменно отвечал отказом на предложения спиртного, хотя и позволял курить, – идеальное сочетание с вашим табаком.

– Гань бей!

Они стукнули небольшие фарфоровые чаши, наполненные прозрачным алкоголем.

Эрготоу оказался самым обычным, из тех, что продают в любой пекинской забегаловке. И это особенно порадовало Лина.

– Ваш новый ходок – он тоже результат этой локальной флуктуации? – Мяо осознавал, что рискует, но почувствовал позитивное изменение в настроении Оракула, и решил попробовать.

– Ходок – это всегда флуктуация. Они все – не совсем из нашей вселенной. Вы же понимаете, – ответил Лин с предельной серьезностью, тщательно подбирая слова; это была самая ценная информация, которой он когда-либо делился с государственной структурой. Цель запутать следы того стоила. Но оставался открытым вопрос: будет ли его послание прочитано должным образом.

Лин улыбнулся, указал палец на опустевшую чашку с Эрготоу, и с шумом втянул ароматную лапшу, цепляя палочками крупную креветку, плавающую в наваристом бульоне.