Loe raamatut: «Миф»

Пролог

Смотря в лицо незнакомца, – и встретив его безжалостный и полный ненависти взгляд, мужчина понял, что смерть близка как никогда. Что должен чувствовать человек, прекрасно понимая, что жить ему осталось считанные минуты?

Еще несколько часов тому назад, он лежал в своей кровати, предавшись глубокому сну. Перед сном он долго переключал каналы и остановился на политическом ток-шоу, слушая перепалки приглашенных оппонентов. Телевизор выключил, рассмотрев во всем этом вполне предсказуемый сценарий, где каждый из гостей студии играл свою отведенную роль. В доме сразу повисла тишина. Он закрыл глаза и по привычке провел рукой по месту, где обычно лежала жена. Сегодня оно пустовало. Жена уехала утром, решив навестить младшего сына с невесткой, и естественно полугодовалую внучку, оставив его одного. Перед отъездом, получив порцию указаний, и коротко попрощавшись, супруга уселась в такси. Он долго стоял и смотрел вслед отъезжающему автомобилю, будто прощаясь навсегда.

День прошел, как и все предыдущие: в заботах и делах. Лучшее лекарство от одиночества – это занять себя хоть какой – либо работой. Силы, конечно уже не те, да и времени уходило не мало, но это лучше чем прозябать в доме.

Проснулся он внезапно – и сразу услышал звук. Звук исходил не снаружи дома, а откуда-то изнутри. Мужчина продолжал лежать абсолютно неподвижно, при этом напряженно вслушиваясь в тишину. Звук повторился. Он отчетливо понял, что в доме он не один. Был кто-то еще. Кто-то посторонний. Чужой. Мужчина напрягся и приподнялся с кровати.

Его накрыло волной страха. Тишина, которая последовала за звуком, была, он чувствовал всем своим нутром – полна угрозы. Кровь громко стучала в висках. Адреналин зашкаливал. Он судорожно сглотнул, пытаясь подавить охватившею его панику. Ощутив, как в комнату проник прохладный воздух, мужчина широко открыл глаза. Но странное дело – он молчал, словно пораженный немотой. Страх полностью парализовал его – с головы до ног. Он на секунду зажмурил глаза от плохого предчувствия, которое навалилось на него в тот момент, когда он услышал чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. Незнакомец приближался к нему, как хищник, уверенный в том, что его жертва никуда от него не денется. Когда темный силуэт появился на пороге комнаты, мужчина сразу понял, что его время кончилось. Он заворожено смотрел на темный силуэт, боясь пошевелиться, как будто то мог пройти мимо и не заметить его. Он прекрасно отдавал себе отчет, что ему ничего не остается, как ждать незнакомца. И от осознания этой мысли мужчина прикрыл глаза и внутренне приказал себе оставаться расслабленным. Он даже почувствовал некую свободу, столкнувшись, наконец, лицом к лицу со страхами, которые преследовали его на протяжении долгих лет.

Их взгляды встретились – его и чужака, проникшего в его дом. Даже сквозь расстояние и окружавшею их темноту, мужчина увидел в глазах незнакомца решительность и силу, которая, увы, уже покинула его. Годы взяли свое. Он где-то прочитал, что старость – это остров, окруженный смертью. И теперь чужак смотрел на него взглядом убийцы, который пришел исполнить свое зло. Но было ли это злом? Вопрос, который завис в ночной тишине.

Незнакомец стал говорить, медленно и монотонно, словно разговаривал с умалишенным. Чем больше он говорил, тем больше мужчина убеждался в том, что совесть – это не что иное, как страх быть пойманным. Он должен признать эту простую истину, которая преследовала его, словно тень.

Когда он умолк, мужчина осознал, что это было только началом смертельной прелюдии. Первый этап. За ним обязательно последует второй. А ведь он считал, что их тайна надежно похоронена. Иначе быть не могло. Как же они ошибались!

Последовали вопросы, один за другим. Его мысли путались, и ему стоило больших усилий совладать с собой и как-то внятно отвечать. Сил на сопротивление не было. Горло першило, слова комкались, отвечая порой невпопад. Чужак остановил его и протянул свою руку, прикоснувшись указательным пальцем в промокшую, от выступающего пота, майку. Вопросы стали звучать четче, подразумевая правильные ответы. Диалог пошел по сценарию незнакомца.

Отвечая на вопросы, мужчина поймал себя на мысли, что еще тогда он должен был сказать «нет». Он обязан был выступить против всех остальных и сказать свое твердое «нет». Его прегрешения казались ничем по сравнению с последствиями его соглашательства. Они же заключили договор. Тайный и опасный договор, приравниваемый со смертельной авантюрой. Он знал еще тогда, что остальные считают его слабым звеном в большой цепи обмана, на кону которого стояли не только их жизни, но и жизни их близких. Мужчина понял, что он нарушает тот далекий договор. У него не было сил для сопротивления.

Произнеся последние слова, выталкиваемое шершавым языком, мужчина, наконец, облегченно вздохнул, сняв с себя тот непосильный груз, идущий изнутри его старческого тела. Пришел момент избавления от тайны, от страха, от всего содеянного ими.

Когда незнакомец приказал ему подняться с кровати, он послушно подчинился. День расплаты наступил. Ему осталось выполнить простое действие – смириться и пойти за своим палачом. Или все-таки не палачом? Может назвать его «избавитель»? Тот, кто отпускает грехи? Но теперь все это было неважно.

Перед тем, как мужчина навсегда погрузится в мир вечной темноты, он увидел, как незнакомец снял маску и обнажил свое лицо. Все встало на свои места. Последняя мысль, пронесшаяся в мозгу, устрашила его больше, чем открытая им и так долго хранимая тайна…

1

Я посмотрел на настенные часы, выполненные в форме варяжского геральдического щита – подарок одной из выпускных групп. До конца лекции оставалось десять минут. Я выполнил свой план на лекцию и решил остаток времени посвятить анонсу к следующему занятию, с последующим домашним заданием. Но прежде, чем перейти к теме, мне хотелось задать моим студентам парочку вопросов, чтобы освежить их память, или, по крайней мере, попытаться это сделать. Сентябрь в жизни учащихся, да и, пожалуй, как и для нас – преподавателей – месяц особый. Месяц, дающий старт, разбег новому учебному году. Для кого – то этот год станет легкой прогулкой, а для кого – то тяжелейшим испытанием. Я уже видел по начальным дням у кого горят глаза, от жажды новых ощущений, а у кого они потухли еще до того, как войти в аудиторию. Кто – то еще был в пограничной зоне, не расставшись полностью с пролетевшим летом и не погрузившись в океан знаний, и море новых эмоций. Я всегда был приверженцем простой аксиомы, даже будучи сам студентом, изложенной британцем Фрэнсисом Бэконом, что: «Знание – сила». Об этом я часто напоминал своим ученикам, пытаясь достучаться до понимания всего происходящего в этот непростой период их жизни. И я начал:

– Ну, а теперь, когда у нас осталось несколько минут, я бы хотел задать вам несколько вопросов, на которые вам потребуется напрячь свою память и вспомнить прошлый учебный год.

По аудитории прошел тихий, но такой уловимый шум, означающий только одно – смесь легкого протеста и тяжелой волны нескрываемого нежелания возвращаться к тому, что вероятней всего уже навсегда забыто и потеряно, как старая и ненужная вещь. За годы своего преподавательства, я, конечно же, привык к такой реакции, и потому прокатившийся рокот не стал для меня неожиданностью.

– Что такое миф?

После моего вопроса теперь разнесся вздох облегчения. Заданный вопрос для студентов стал легким наскоком по сравнению с тем, что я мог подключить тяжелую артиллерию. Как я и предвидел, первой ответила Яна Хмара – лучшая ученица группы. Для этого ей понадобилось всего – ничего – пару секунд. Значит, не растеряла она за лето свой добытый багаж знаний, а с потенциалом у нее все было в порядке.

– Миф – это рассказ, или пересказ, о происхождения разного рода явлений, к которым сопричастны сверхъестественные существа.

Все, так как умела Яна: кратко и точно.

– Из этого вытекает следующий вопрос. Скажите, а что тогда мифология?

Яна потянула руку снова, готовая к мгновенному ответу, но мне хотелось задействовать кого – то другого. Мой выбор достался Антону Вишневскому, весьма усердному и неглупому ученику. Я всегда ценил в моих студентах умение мыслить нешаблонно, чтобы они могли выбраться из выстроенных ими же стандартных стереотипов и разнести его в пух и прах. Плюс ко всему уметь построить логическую цепь, кряж, хребет, называйте, как хотите, но от своих задач я никогда не отступал и требовал, как минимум подчинить сумятицу и хаос, иногда парящих в головах учащихся во что – то разумное и понятное, прежде всего им.

– Я слушаю, Антон.

– Мифология – это, назову их так, некий сборник, состоящий из этих же мифов, определенной народности, с вытекающим характерным мировоззрением.

– Спасибо, Антон. Назовите теперь героев славянской мифологии, которых вы знаете? Ну, активней ребята, – подстегивал я.

Из рядов донеслось:

– Перун… Сварог… Дажбог… Ярило…

– Ярило! Ну и сказал! Какой же это мифологический герой? Это же сорт кваса! – как всегда вставил свое слово Олег Люлька, вызывая тем самым всеобщий громкий смех.

Я сам невольно улыбнулся от комментария Люльки. Люлька относился к категории тех нерадивых студентов, которые хромали на обе ноги, что касалось учебы, но вот в том, чтобы повеселить или выкинуть какой – то фокус, в этом ему не было равных. Но все его шалости были безобидны и не несли явного негатива. За рамки он не выходил и этим подкупал многих, в том числе и преподавателей. Порой, но это мое личное суждение, они даже в чем – то помогали разрядить обстановку и преподнести порцию юмора в тяжелые будни учащихся. Практически в каждой группе был такой как Люлька.

– Судя из того, что мы только что услышали от тебя, Олег, нам стало понятно, какому напитку ты отдавал предпочтение этим летом, – ответил я парню, зная заранее, что получу не менее остроумное продолжение. В чем – чем, но в этом он преуспел.

– Век живи – век познавай, Богдан Назарович, – парировал Люлька, перефразировав известную поговорку, а затем добавил. – Имидж ничто, жажда – все.

– Это хорошо, что ты сделал выбор в пользу отечественного производителя. – Я перешел к анонсу предстоящей лекции. – О славянской мифологии мы говорили в прошлом году. На следующем занятии мы более тесно познакомимся с украинской мифологией. Может кто-то назовет мне персонажей украинской мифологии?

Я следил за глазами учащихся. Мой вопрос застал их врасплох. Не все были готовы ответить вот так сразу. Им понадобиться напрячь память и знания. Хмара уже тянула руку. В ней я не сомневался. А что же остальные? Всего пару человек готовы были к ответу. Не густо. Жаль, конечно, но что-то подобное я и предвидел.

– Прошу вас, говорите.

– Лихо, – робко донеслось из последних рядов.

Я кивнул в ответ.

– Водяник… Магура…Чугайстер… – Теперь звучало уверенней.

– Хотелось бы сказать вам об особенностях украинской мифологии. Украинским мифам характерна непривычная близость к природе, к хлеборобскому быту наших предков. Преобладающими персонажами мифов были отец-хозяин, мать-хозяйка, их сыновья и дочери, их скот и поля. В самых архаичных колядках и щедривках можно найти прославление не какой-либо конкретной семьи, а скорее – отголосок прославления семьи небесных тел и природных явлений: Солнца, Луны, звезд, мелкого дождя и т. п. Люди жили в полной гармонии с природой и потому и Боги, и мифические существа были для них естественными и родными. Византийские мифы в первой половине христианской эпохи были чужды и непонятны украинцам того времени, потому они и пытались сберечь свою тайную веру, часто прячась в густых дебрях лесов, которые были недоступны для миссионеров новой веры. К сожалению, у нас мало сохранилось письменных произведений о народных верованиях.

Характерной особенностью украинской мифологии был пантеизм, то есть философско-религиозного учения, по которому Бог отождествлялся с природой. В Украине существовала своеобразная иерархия Богов: во главе всего мира стояли самые старшие Боги, которые управляли всей жизнью, дальше стояли Боги ниже рангом, а также демоны, которые предоставляли услуги старшим Богам; у самого «подножия» были люди, наделенные достаточной силой, чтобы побеждать демонов.

У некоторых народов существует четкий раздел духов на злых и добрых. В украинской мифологии существует относительное безразличие к такого рода разделу, ведь добро и зло, которое приносят духи, определяется не столько природой самих духов, сколько их ролью в данной ситуации. Потому наши предки приносили жертвы разным духам, которые могли нести зло, чтоб задобрить их отвратить от себя нежелательные происшествия или явления. Даже после принятия христианства, как и в старые времена, так и через тысячи лет, украинец готов действовать по принципу: «Бога люби, но и Черта не гневи».

И мне хочется верить, что в недалеком будущем на экраны наших телевизоров выйдет блокбастер о том, что мир неоднократно будут спасать украинцы при помощи уже упомянутых нами Перуна, Велеса, Ярило, Мокоши, а не американцы с греческими и скандинавскими богами.

Последняя моя фраза прозвучала, как мне кажется немного пафосным, но я решил все – таки закончить именно так. И в этот момент раздался звонок, извещающий об окончании пары. Я уложился, осталось только одно – задать домашнее задание. Студенты уже поднялись и заторопились к выходу. Мне пришлось поднять свою руку, чтобы привлечь их внимание.

– Секундочку, ребята. Я еще не задал домашнего задания.

Мои слова заставили замереть студентов на месте и прислушаться. Я не был самым строгим преподавателем, но во всем любил порядок, даже в мелочах. И если нужно, что – то выполнить, то уж извольте, выполняйте.

– Подготовьте сведения о персонажах украинской мифологии. Выбор за вами. На этом лекция закончена. Всем, до свидания.

Я кивал проходящим мимо студентам, попутно складывая свои книги и конспекты в сумку. Для меня это была последняя пара на сегодня. Собрав свои вещи, я достал свой мобильный. Включил его. У меня была такая привычка – всегда отключать телефон во время занятий. Именно отключать. Не ставить на тихую связь или режим вибрации, так как считал, что меня ни что и никто не должно отвлекать. Экран ожил, и я увидел, что у меня два пропущенных звонка и одно сообщение. Интересно кому я понадобился? Все стало ясно, когда я открыл функцию входящих звонков. Ну, конечно, кто же станет мне так настойчиво звонить, кроме моей родной сестры Мирославы! Сколько раз ей говорил, чтобы она не беспокоила меня, пока у меня не кончатся лекции. Все без толку. Мирослава человек упрямый. Сообщение также было от нее. Молодец, исправилась. «Извини, совсем вылетело из головы. Перезвони мне, как только освободишься». Я, покинул аудиторию, и уже собирался набрать номер сестры, как столкнулся в коридоре с Игорем Паперным – коллегой и другом. Точнее сказать так. В первую очередь – другом, а уже потом – коллегой.

– Привет, Богдан.

Наша дружба завязалась сразу – с первой же встречи. Работать в институт мы пришли одновременно. Я – как учитель истории, а он – как преподаватель математики. Оба – молодые специалисты, которые сами совсем недавно постигали гранит наук, и теперь нам предстояло передать постигнутые знания и кое – какой опыт следующему поколению. Руководство института не делало никаких экспериментов насчет нас. Оно решило идти по курсу омоложения преподавательского состава, и выбор пал на нас с Игорем.

– Здорово, Игорек, – и мы, как и подобает, двум товарищам крепко пожали руки.

В отличие от Игоря я придерживался консервативности в одежде. Он же всегда одевался классически: неотъемлемый костюм, строгий галстук, всегда начищенные туфли до блеска. А вот внешность у него была типичного безумного математика. Этакий эталон человека, живущего в мире цифр, функций, теорем и все что с ними происходит. Волосы всегда взъерошены, взгляд рассеянный, словно он что – то потерял или наоборот нашел, но не знает, что с этим делать. Движения резкие, хаотичные, которые порой забавляли меня. Но, несмотря на все это Паперный был преданный своему делу, и ему можно довериться во всем. Я всегда на первый план ставил личностные отношения, и лишь затем – профессиональные. Студенты относились к нему с уважением, несмотря на его некую чудаковатость, а в коллективе он чувствовал себя свободно и легко. Он со всеми находил общий язык, не вступал в открытые конфликты. Да и коллектив у нас был дружный, что являлось залогом здоровой атмосферы. Работать было приятно, как Паперному, так и мне.

– Ты уже свободен? – спросил Игорь, как всегда, запуская свою пятерню в непослушные волосы, стараясь привести их в порядок.

– Да. А ты еще занят?

– Тебе не кажется, что сегодняшний день слишком длинный? – Паперный состроил недовольную мину. Я не был прорицателем, но понял что у моего друга еще есть лекции.

– День, как день, Игорь. Просто ты еще не втянулся. Начало всегда утомляет, так что давай настраивайся. Покой нам только снится.

– Кстати о покое, раз ты о нем упомянул. Ты на юбилей идешь? В пятницу.

– В эту пятницу? Вот время летит.

– В эту, в эту, – передразнил меня Игорь. – Деньги сдал?

– О деньгах совсем забыл. По сколько там скидываются?

– По двести гривен. Человек ведь уважаемый, значит и подарок должен быть… особенным.

Я потянулся к своему портмоне и вынул две банкноты номиналом по сто гривен.

– Игорь ты еще здесь остаешься, сдай за меня.

– Ладно. Сдам, не волнуйся. Вечером позвоню.

– Спасибо, – поблагодарил я товарища и на прощание похлопал его по плечу.

В ближайшую пятницу юбилей у нашего замдекана – Маргариты Карловны Пелех. Она отвечала за учебную работу института и за ее спиной ее называли «серым кардиналом в юбке». Внешне женщина неброская, как на первый взгляд, даже с какой – то провинциальностью в манерах, но мы знали, что все это обманчиво. Дочь известного профессора она слыла человеком, несомненно, умным, проницательным, с развитым чувством юмора. Пожалуй, самым главным ее качеством было умение использовать чувствительность окружающих. Я еще не встречал такого человека как она, который так хорошо разбирался в психологии человека. И если бы она выбрала именно эту отрасль – психологию, то, скорее всего на этом поприще добилась бы больших высот. Я к ней относился с уважением и иногда пользовался ее советами, которые считал весьма полезными и нужными. Такую как Пелех лучше иметь в когорте друзей, нежели среди врагов. Покинув здание института, я направился на стоянку, где находились автомобили преподавательского корпуса. Не секрет, что многие из наших учащихся приезжали на занятия на своем личном транспорте, но всегда существовала некая негласная субординация, где четко было определено место для педагогов и учеников. Отключив сигнализацию, я набрал номер Мирославы, гадая, что заставила ее набрать меня посредине лекции. Обычно она звонила мне, когда не могла справиться со своими бытовыми проблемами. Вот чего – чего, но этого сестра не любила. И тогда я примерял на себя роль «брата на час». Мне не доставляло это никаких хлопот, и я даже с радостью исполнял обязанности слесаря, сантехника, электрика. Ведь я же все – таки старший брат, и к тому же еще единственный близкий родственник. После третьего гудка я услышал такое привычное:

– Ну, наконец – то.

– Что за аврал на этот раз? – я сразу спросил Мирославу, при этом открыл дверцу своей «Шкоды – октавиа» и забросил сумку на заднее сиденье.

– Нужно встретиться, – весьма требовательно заявила сестра.

Наши встречи, как правило, были по пятницам, плюс выходные. Эта пятница отпадает, так как мне придется идти на юбилей Маргариты Карловны.

– Сейчас?

– Да. Минут через сорок тебя устроит? У тебя ведь нет лекций? Я угадала?

– В самое яблочко. Ты можешь мне объяснить, что все – таки стряслось?

Упрямый характер сестры иногда раздражал меня. Если она что – то решила, значит так и будет. В этом она очень сильно была похожа на отца. Меня не очень привлекала перспектива ехать через полгорода, и потому я сделал попытку решить все прямо сейчас.

– Твоя проблема не может подождать… – я сделал паузу, и лишь затем добавил: – … скажем, так до завтра?

– Нет, не может. И это не телефонный разговор, – категорично молвила Мирослава, и следующими словами поставила окончательную точку. – Жду на нашем месте.

Ну, что ты поделаешь. Хочешь – не хочешь, Богдан, а встречи не миновать. Одно меня утешило – так это место нашей встречи, коим был суши – бар «Дайтори» в котором готовили, как на мой вкус отличное гастрономическое блюдо, перед которым я не мог устоять – нигири с тунцом. С этой перспективой я сел в машину и покинул стоянку, вклинившись в поток машин.

В отличие от утра и вечера, в послеполуденное время, движение не было столь интенсивным, и к месту встречи я надеялся добраться вовремя. Я включил радиоприемник и настроил ее на любимую радиоволну. Из динамиков донесся хрипловатый голос Святослава Вакарчука, поющего о том, что он не сдастся без боя. Ну, прямо как моя сестра.

Мы остались с ней сиротами этой весной. Мирославу едва назначили на место директора библиотеки, сменив на этом посту свою предшественницу, ушедшую на заслуженный отдых. Первой от нас ушла мать. Она дважды в неделю посещала хор народной песни в районном Доме Культуры. Ее сбила машина, когда она возвращалась поздним вечером после посещения хора, готовясь к концертной программе. В результате нанесенных травм, на третьи сутки после аварии она умерла, так и не придя в сознание. Водитель машины, совершивший наезд, скрылся с места преступления, и все попытки отыскать его завершились ничем. Очевидцев трагедии не нашлось, а участок дороги, где все произошло, не был оснащен камерами видеонаблюдения, которые могли бы указать на след лихача. Отец пережил маму совсем недолго, – всего месяц, скончавшись от обширного инфаркта. Так мы стали в новом статусе, статусе сирот за каких – то неполных два месяца. Мы не остались одни – в прямом смысле слова. Брат отца и мамина сестра со своими семьями нам очень помогли в первое, и, пожалуй, самое трудное время, но мысль о том, что мы никогда уже не увидим самых близких и дорогих нам людей, осталась до сих пор. Рана, пускай она и душевная, заживает не сразу и лекарств, избавляющих от этой мучащей боли, к сожалению, человечество еще не придумало. Наши родители о нашем будущем побеспокоились заранее, словно предчувствовали свой ранний уход, за что я им был очень благодарен. По окончании института они купили мне квартиру. Затем настала очередь Мирославы получить такой же подарок. Родители всегда твердили нам, что самое важное для человека – это свобода. И это говорили люди, которые большую часть своей жизни провели на закрытом предприятии, где каждый шаг проверялся, словно под лупой. И именно поэтому они и ценили превыше всего свободу, познав все «прелести» тотального контроля. Сами же они остались в нашей старой квартире. У них были отложены средства, как я понял позже, как раз для нас, плюс ко всему им пришлось продать нашу дачу за весьма неплохие деньги. Сейчас район бывшей дачи был весьма модным и престижным местом новостроек, где цены на жилье с каждым днем росли в геометрической прогрессии. Мы с сестрой на дачу приезжали очень редко и неохотно, дав ясно понять, что для нас она практически ничего не значит. Не скрою – когда мы были еще детьми, каждая поездка была сродни путешествию в другой мир, когда вокруг все благоухает новыми красками, а пребывание на четырех сотках живописного места у леса была связана с полной изоляцией и избавлением от городской суеты. Со временем период романтики куда-то полностью испарился, и мы поняли, что нас не тянет к разведению кустарников, огорода, сада. Мы отдавали предпочтение все-таки городскому образу жизни. Я, еще кое-как помогал родителям, а Мирослава полностью отдалась своему увлечению, погрузившись с головой в мир книг.

Отец научил ее, в отличие от меня, читать очень рано. Ей еще не было и пяти лет, а она уже свободно читала, довольно-таки объемные тома. В школу она пошла ребенком начитанным, а ее знания, полученные в книгах, заставили первых педагогов удивляться девчушке, мыслящей уже как взрослый человек. Я все время помню ее с постоянным спутником, – коей была книга. Я часто дразнил ее «книжным червем», и когда она заявила, что пойдет учиться на библиотекаря, то ее выбору я не удивился. Экзамены она сдала блестяще и училась с охотой и азартом, учитывая то, что еще с детства у нее озорной и упрямый характер. Мирослава полагалась только на свое мнение и очень редко кому доверяла. Даже скажу больше – такой чести удостаивался лишь один человек – и это был я. Еще пару лет назад мне не нравилось в ней одно – ее чрезмерная самоуверенность. С годами именно ее самоуверенность становилась для нее приоритетной позицией в построении отношений. И поэтому друзей у нее было совсем мало; их можно было пересчитать с помощью пальцев одной лишь руки. Но зато у нее появилась другая страсть, словно компенсация за то, что она так и не научилась сходиться с людьми. Страсть к животным. Она обожала всех без исключения. Будь то бабочка или брошенная кем – то на улице дворняга. Сколько их побывало у нее в квартире, всех и не вспомнишь. Прямо – мини – приемник. И это несмотря на многочисленные жалобы ее соседей. Но из всех приносящих, найденных представителей наших братьев меньших, у нее прижился лишь один питомец. Это трехцветный кот неизвестной породы, получивший кличку – Бармалей. И кличка полностью оправдывала себя. Кот был задиристый, хулиганистый и с ним всегда нужно было быть начеку. Ожидать от него можно было чего угодно. Но мы с ним нашли сразу общий язык и жили дружно. Даже когда Мирослава уезжала в прошлом месяце на курсы и еще на конференцию в начале лета, Бармалей жил у меня. Я даже рад был его компании и стал понемногу понимать его характер, а он понимал меня, но по – своему. Вот эта любовь к животным изменила Мирославу в лучшую сторону. Она стала понимать окружающих и впускать их в свою жизнь. Теперь она свободно общалась с теми, кто ее окружал и спокойно заводила знакомства, даже случайные, чего я ранее не замечал. Теперь она выступала в ипостаси нового образа, спасающей всех и вся. Ну, прямо новоявленная Мать Тереза, принимая все близко к сердцу, став сердобольной и бегущей на помощь к любому, кто ее звал, прося поддержки. И потому, когда я подъехал к «Дайтори» у меня закралось предположение, что поводом для нашей встречи станет мой очередной совет, связанный с одной из многочисленных подружек из окружения, Мирославы, которые попадали в непростые, и порой щепетильные ситуации. Она полагалась на мой мужской опыт и часто повторяла: «что историк – сродни психологу. Он должен учитывать опыт предыдущих поколений, а значит видеть все правильно и рассудительно». Но разве поспоришь с родной сестрой? Если бы возникли бытовые проблемы, то она бы сразу все сказала по телефону. С этой мыслью я и вошел в суши – бар.