Loe raamatut: «С грустью и улыбкой о погонах и портянках. Служба не мёд»

© Сергей Николаевич Тулупов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1. Больше чем зависть

Где-то под Ленинградом, рядом с городком Колпино. Раннее летнее утро в полку Гражданской обороны, начало семидесятых годов прошлого века, до подъёма учебной роты связи ещё не менее получаса.

– Очухивайся быстрее, одевайся и мигом за командиром взвода. В полку намечается внеочередная проверка – все офицеры должны быть в расположении своих подразделений. Адрес знаешь, на прошлой неделе вроде тебя посылал сержант Зернов за ним, – дежурный по роте, он же командир отделения младший сержант Калачёв тщетно пытался достучаться до частично проснувшегося сознания курсанта Полушубкова.

Рядовой первого года службы Арсений только что неловко спрыгнул с железной койки со второго яруса, стоял в длинных сатиновых трусах и застиранной майке на полусогнутых ногах перед бравым командиром и пытался спросонья понять, чего от него нужно этому назойливому службисту.

– Это не я бегал за командиром взвода, а Буйновский, его и отправляйте, – с этими словами Арсений повернулся к своёму солдатскому лежбищу и попытался забраться на законное место.

– Буйновский в наряде на кухне, так что придётся пробежаться вам, курсант Полушубков. И пошевеливайся, приказы не обсуждаются! – жёстко отрубил младший сержант, сообразив что не того разбудил и пресекая очередную попытку подчинённого забраться на койко-место.

– А адрес? Где живёт наш лейтенант? – промямлил Сеня, осознав тщетность дальнейших попыток отвязаться от командира отделения, привычно надевая гимнастёрку и обувая кирзовые сапоги на ноги с бестолково обмотанными портянками.

– Адрес возьмёшь у дневального, – закончил невразумительный диалог младший сержант Калачёв, отправляясь будить очередного посыльного в другом конце казармы.

Через минуту курсант Сеня вывалился из здания казармы и по диагонали через плац устремился, опустив голову лёгкой трусцой в сторону контрольно-пропускного пункта (КПП).

– Товарищ курсант! Немедленно остановитесь! Вы, почему не приветствуете старшего по званию?! – пожилой майор с красной повязкой на руке с надписью «Дежурный по полку» тормознул нерадивого солдата, как бы ни замечающего старшего офицера и пытавшегося проскочить мимо без отдания чести.

Рядовой Арсений, прослуживший менее месяца, от неожиданного окрика резко остановился, и нелепо чеканя шаг, направился в сторону дежурного по полку. Затем приложил правую руку к виску, не дойдя двух метров до офицера, лихо развернулся, чуть не упав, промаршировал мимо его в сторону КПП.

– Товарищ курсант, немедленно вернитесь! – потребовал седой майор, ветеран армии, не выдержав такого неуважения к строевой подготовке и к его личности.

Арсений остановился и замер, вспоминая через какое плечо нужно правильно поворачиваться. Выдержав паузу секунд в десять, нелепо крутанулся на месте через правое плечо. Громко впечатывая подошвами сапог в асфальт, на ходу скорректировал нужное направление в сторону дежурного по полку. За всё время экзотичных строевых «па» ладонь правой руки бравого курсанта находилась у виска.

Остановившись четко напротив доблестного майора, рядовой Арсений прокричал – доложил: – Товарищ младший лейтенант! Курсант Полушубков по вашему приказанию явился!

Оторопев от такой наглости – незнания элементарных воинских навыков и званий и не сразу придя в себя, майор уставился на чудо курсанта, забывшего опустить правую руку.

– Во-первых, руку нужно опустить. Во-вторых, у меня звание майор. В-третьих, являются только черти, а военнослужащие прибывают. А в-четвёртых, сколько уже успели прослужить, курсант Полушубков? – закончив поучения, поинтересовался подтянутый майор.

– Скоро месяц будет! Через неделю присягу принимать будем – немного заикаясь, ответил Арсений.

– А куда следуете, товарищ курсант? – уточнил ветеран советской армии, вспоминая себя в молодости.

– Младший сержант Калачёв послал за командиром третьего взвода учебной роты связи, – доложил Сеня, рядовой первого месяца службы понемногу приходя в себя от встречи с высоким армейским чином.

– Хорошо. Следуйте согласно приказу! На КПП скажите, что вы посыльный, – закончил поучения майор, решив не уточнять, куда в армии посылают, а куда отправляют, затем добавил, поправляя портупею, зацепившуюся за орденскую планку юбилейных наград. – В следующий раз плац обходите по периметру, а не по диагонали.

– Есть! – ответил будущий защитник родины, вскинув правую руку к виску, и повернулся через правое плечо на три четверти оборота, скорректировав курс на КПП, но руку всё-таки опустил.

– Вот чёрт, забыл подсказать, что поворачиваться надо только через левое плечо, – с досады доставая пачку сигарет «Прима» и привычно закуривая, подумал подтянутый майор-службист, которому до пенсии оставалось чуть меньше двух лет.

После беседы с дежурным по части курсант Арсений прибавил ходу в сторону КПП, из которого вывалился неспешной походкой вразвалочку молоденький сержант, с непокрытой головой, так как пилотка была просунута под левый погон.

У гимнастёрки были расстёгнуты две верхних пуговицы, а не только крючок под подбородком, а ремень был ослаблен до предела, зато бляха ярко отражала солнечный свет словно зеркальце.

Не первой свежести гимнастёрка старого образца без подворотничка с каймой пластика по вороту была явно ушита, как и армейские брюки, а каблуки начищенных хромовых сапог опытной рукой мастера оформлены под конус и подбиты подковками, отчего цокали по асфальту тротуара.

Сержант, года на три старше Арсения, был явно с лёгкого похмелья и возвращался из городка в хорошем настроении, возможно, от боевой подруги из местного населения.

За полтора десятка метров до встречи с расслабленным сержантом, из старослужащих трёхгодичников, курсант Арсений Полушубков, наконец, понял, что так непонятным образом притягивало его взгляд во внешнем облике дембеля и не вписывалось в привычную картину образов солдат и сержантов срочной службы.

Слева на груди у ветерана срочной службы красовались две медали, одна из которых точно была «За отвагу», как у его отца, ветерана Великой отечественной войны. Справа красовался вишнёвый знак в виде звезды, по внешнему виду напоминавший орден «Красной звезды», который когда-то пришлось увидеть на фотографиях героев войны, отгремевшей четверть века тому назад.

Проходя мимо сержанта, Арсений отдал чётко по-военному честь, на что тут же услышал в ответ: – Ты чего паренёк, часом не перегрелся! Я тебе не офицер и не сержант, повёрнутый на дисциплине из «учебки», а вот от сигаретки бы, не отказался.

– Извините товарищ сержант, не курю, а поприветствовал я вас из уважения к вашим боевым наградам. Кстати, а вторая медаль, помимо той «За отвагу» как называется, – скромно поинтересовался Сеня, призванный в конце весны в ряды СА.

– «За боевые заслуги» братишка, просись в «учебке» в сапёрную роту, а потом на разминирование. Ну, а если уцелеешь, то тоже такую медаль на грудь повесят. Извини, мне до подъёма в казарму успеть надо, как обещал, – с этими словами доблестный сержант направился в сторону дежурного по полку, маячившего на краю плаца.

Арсений подождал у КПП пока сержант, увешанный боевыми наградами, подойдёт к майору, ожидая от него разнос в отношении сержанта-самовольщика, одетого не по форме, но ничего подобного не случилось.

Дежурный по полку поздоровался с доблестным сержантом за руку и угостил его сигаретой, которую тот прикурил от сигареты майора. Затем также вразвалочку, не торопясь отправился в трёхэтажное здание своей казармы, чуть ссутулившись, словно ощущая незримую тяжесть своего ратного труда в мирное время….

Два года службы Арсения Полушубкова пролетели по сложной траектории армейских отношений как среди солдат и сержантов срочной службы, так и с вышестоящим офицерским составом. Службу не «рвал», но дослужился до младшего офицерского звания. Наивысшей наградой стала благодарность заместителя командующего Прибалтийским военным округом за установление бесперебойной связи на учениях гражданской обороны, да и та позднее где-то затерялась среди документов при смене военного билета на удостоверение офицера запаса.

И никогда Арсений никому не завидовал, хотя и в отпуске не был, и в увольнение нечасто ходил, а из нарядов и караульной службы не «вылезал» из-за своего характера. Многое позабылось, а вот тот русоволосый сержант с боевыми медалями и орденом на груди из семидесятых годов прошлого века остался в памяти и через сорок лет прожитой жизни.

Нет, даже не из здоровой зависти, а скорее из заслуженного уважения к лучшим представителям своего послевоенного поколения, сумевшего в мирное время не уронить честь воинов-победителей в самой страшной войне в истории человечества.

Глава 2. Акапелла в гимнастёрках

СССР, город Колпино, Ленинградской области – 1970-й год. Полк гражданской обороны.

ПЕТРОВСКИЕ ВОЙСКА под знамёнами легендарного маршала Василия Ивановича Чуйкова – так называли в офицерской среде недавно сформированные части, прообраз МЧС.

ВЕЧЕРНЯЯ ПОВЕРКА учебной роты связи весеннего призыва. Позади примерно четыре месяца службы, в строю более ста курсантов. У каждого хороший или очень хороший слух, без чего будущим радистам не обойтись, а у многих просто музыкальный.

В наличии весь спектр голосов, в основном баритонов лирической и драматической направленности. В армии и того и другого всегда хватало в полной мере, но в роте были и два десятка разного уровня теноров, включая высокий и меццо-характерный, а также несколько басов: центральных и низких.

Присутствовал и контротенор, где-то в конце восьмого десятка, но он со своим фальцетом проявлял себя не каждый раз, а только после внеочередного наряда.

Вот-вот должно было начаться великое таинство исполнения многократно отрепетированного выступления особого хора разноголосого воинства, где у каждого только одна попытка произнести своё «Я», гармонично вписав его в общую звуковую картину и используя при этом не более двух нот, и всю силу и красоту тембра своего голоса.

В помещении казармы присутствовали два незнакомых сержанта из соседней роты. Наверное, пришли послушать представление по приглашению своих приятелей, доблестных командиров отделений и заместителей командиров взводов….

А всё началось с того, что старшина роты с ярко-малиновым лицом под цвет околыша фуражки и с такого же цвета погонами, однажды присутствовал на вечерней поверке. Услышав вялое «Яканье» курсантов своей роты, похожее на кваканье умирающих лягушек на пересохшем болоте, тотчас выдал чёткую инструкцию, как надо бодро и чётко, «с огоньком в голосе» откликаться на свою фамилию, при этом идентифицируя себя.

Чтобы материал лучше усвоился, поверку провели трижды за счёт сна. После таких убедительных доводов личный состав роты творчески подошёл к этому важнейшему мероприятию, завершающему любой служивый день. Каждый курсант внёс свою посильную лепту, систематически улучшая конечный результат, благо офицеров роты при этом не было. Не любили они лишний раз заглядывать в солдатскую казарму. Неожиданно прозвучала команда дневального по роте: – Рота смирно! Дежурный по роте на выход!

Это нагрянул командир роты, капитан Брунов – он сегодня дежурный по полку и лично решил проверить дисциплину своих подопечных, а заодно и слухи о необычной вечерней поверке в роте связи.

Напряжение возросло, что проявилось по едва заметному нервному тику на лице у сержанта Геннадия Зернова, «дирижёра акапеллы», которому выпала честь провести ВЕЧЕРНИЙ ОБРЯД.

Как поведут себя курсанты, было понятно и ничего уже не изменить, а вот как ко всему этому отнесётся комроты, от которого зависела судьба каждого сержанта, было непредсказуемо.

Наконец, после всех необходимых команд, журнал поверки личного состава был открыт и названа первая фамилия.

И ПРОЦЕСС ПОШЁЛ, медленно нарастая по сложной синусоиде всего спектра «Яканья» с левого фланга к средине и далее на правый фланг. Почти до средины строя в основном, в баритональном диапазоне с небольшими включениями теноров.

В средине вступили басы и основная масса теноров: меццо-характерных и драматических, между ними баритоны выстраивали плавные лирико-драматические переходы.

Сегодня не подкачал и освободившийся после наряда на кухне контротенор, выдав фальцетом такое необходимое и пронзительное «Я», дополнившее зарождающийся шедевр.

Затем плавный голосовой спуск до низкого баса и быстрый взлёт через лирические баритоны к высокому тенору, а от него к драматическому и окончание на мажорной ноте в баритональном диапазоне.

ПРОЦЕДУРА переклички проходила под еле сдерживаемый смех, переходящий в едва слышимые всхлипывания младших отцов командиров, это послужило ещё большим катализатором «Яканья» каждого участника необычного хора. Наконец, потрясающее ВЫСТУПЛЕНИЕ учебной роты связи ЗАКОНЧИЛОСЬ….

Вечерняя проверка проведена, о её результатах было доложено дежурному по полку. Ошеломлённый услышанным шедевром, не нарушившим Устава внутренней службы, капитан Брунов, обладающий тонким чувством юмора, что среди офицеров большая редкость, не сразу пришёл в себя.

Затем вышел перед строем и скомандовал: – Рота смирно! За отличное выполнение вечерней поверки личному составу объявляю благодарность! Всему сержантскому составу по одному внеочередному увольнению!

В ответ громыхнуло такое: – СЛУЖИМ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ!!! Да так, что позвонил начальник караула, узнать: всё ли у связистов в порядке?

Ещё несколько раз вечерняя проверка в роте связи проводилась в присутствии командира роты, капитана Брунова и его офицеров сослуживцев. Однажды даже заглянул командир полка. Ни разу бравые курсанты связисты не подвели ОТЦА КОМАНДИРА.

Через полтора года на Центральных Курсах частей ГО СССР по подготовке младших лейтенантов запаса, где-то под городом Ногинском в Московской области младшему сержанту Арсению Полушубкову пришлось наблюдать занимательную сценку из воинской жизни.

Группа разнокалиберных сержантов подхватила на руки и долго подбрасывала подтянутого майора Брунова, заглянувшего к бывшим подопечным.

Они качали своего любимого командира за то, что он назвал их: «САЛАГИ».

СОЛДАТЫ, как ДЕТИ – ДОБРОТА у них никогда не забывается.