Сталин закатил глаза и проворчал: «Боятся они его, ага. Меня бы рядом не было – вряд ли бы ему кто-то что-то рассказал».
– В общем, Дубанько, по поводу угона позже все расскажешь и заодно приказ на лишение премии подпишешь за то, что не уследил за моей машиной, а пока…
– За что? – воскликнул капитан. – Не я ведь её угнал!
– Это ещё проверить нужно, капитан. А лишение премии… Кому было поручено за порядком следить, а? Сам ответь на этот вопрос.
– Но… – не договорил капитан.
– Не перебивайте – хуже будет, – предостерег полковник. – Так вот, стажер ваш, Дубанько, член банды «Кривая панда», лидером которой является Бегемотов.
– Да бросьте, не может быть! Зачем вы его арестовали? – потряс головой капитан.
– Я могу вас и годовой премии лишить, Дубанько… Мы его вычислили.
– Я вычислил. Моя идея была, – крикнул Жуков от лестницы.
– Не начинай опять спорить… Ты, я, вы… Детский сад! Дубанько, мы – на беседу со стажером, вы – возвращайтесь к преступникам – ждите звонка. Хотя нет! – поправил себя Сталин, – стажер ведь ваш, поэтому вы пойдете с нами, – твердо закончил начальник.
– Но ведь у меня в кабинете, как вы выразились, преступники сидят. Я бы не хотел их там оставлять, тем более, что с ними Пьянковски! В нем дури столько, сколько нет в подростке в пубертатный период!
– Вы хотите поспорить со мной? – спросил Сталин.
Взгляд Дубанько упал на Жукова, тот жестом показывал капитану, чтобы он замолчал и не спорил с начальником. Сталин повернулся к Жукову – тот резко принял вид человека, с интересом рассматривающего окружающую обстановку. Дубанько решил молчать, тем более, что наказание за угон машины снизилось от «уволю» до уровня «лишу премии»».
В это время на лестничный пролет второго этажа с третьего выбежал Пьянковски.
– А кто за преступниками следит? – заволновался капитан. Пьянковски посмотрел на него, как на врага народа. Сталин потребовал объяснений. Лейтенант начал эмоционально рассказывать о том, как пытался поддержать капитана, а тот ударил его за это по лицу.
– Надо бы разобраться в ситуации и наказать капитана за избиение!
Теперь уже опешил Сталин. Он посмотрел на Дубанько, потом снова на Пьянковски.
– Молодой человек, лучше вам отсюда уйти, – вмешался Жуков. При это улыбка так и не сошла с его лица. Заиграл «Щелкунчик».
– Простите, – Пьянковски улыбнулся Жукову, – это очень смешно, дедушка, но я попрошу вас не вмешиваться. Идите с миром.
– Во – первых…– начал Жуков, но Сталин его перебил:
– Во-первых, лейтенант, этому дачнику нет и шестидесяти лет. Во-вторых, ты только что «наехал» на генерала…»
– Виноват… – выпучил глаза лейтенант, но договорить ему не дали.
– Молчать, – повысил голос Сталин, – если узнаю, что ты, крыса помойная, ещё на кого-нибудь «настучишь» – в полиции тебе больше не работать. Сейчас разделишь с капитаном наказание – премия твоя с радостью останется в казне.
Отвернувшись от ошарашенного Пьянковски, Сталин направился к своему кабинету. Дубанько молча пошел за начальником. Жуков, продолжая хитро улыбаться, подошёл к лейтенанту.
– Президент России – матушки, сборы военные задумал провести в ближайшие месяцы. Полагаю, на Дальнем Востоке пустует место… – подмигнул генерал и двинулся к кабинету Сталина. Такого исхода событий Пьянковски явно не ожидал.
В кабинете Дубанько…
– Оля, сразу видно – вы с Валеновым родственники, – фыркнул Куприянов, стоявший возле тумбы, – и какой чай мне заварить? Фруктовый, черный или черный с фруктами. Фрукты с черным? Зеленый, каркадэ. Зеленый, больше похожий на черный, молочный улун, или улун, по цвету похожий на черный. Улун с малиной, правда, от малины в нем – только косточки. Пуэр? Или никому неизвестный черный китайский Ли Хунь Пунь с ароматом плесени?
– Вы еще шутить вздумали? – вскричала маман.
– София, остыньте, – спокойно ответил Куприянов. Выбрал, наконец, чай: – Уверяю, я не меньше вас удивлен тому, что Ольга угнала полицейскую машину. Главное, зачем? – он повернул голову к Оленьке, затем бросил в стакан пакетик Ли Хунь Пуня и продолжил: – Кстати, Оленька, странная штука, но когда я одевался, то обнаружил у себя в прихожей на полке форменный женский пиджак полицейского и потому я хочу задать ещё один вопрос, – налил кипятку в кружку Дубанько, на которой был нарисован котёнок, – какого черта!?
– А я тут причем, Александр Казбекович? – парировала Оленька.
Куприянов сел напротив девушки. Сделал глоток чая – обжег язык, поставил кружку, вытер слезу:
– Ольга, ты знаешь, что врать мне бесполезно… Золушка, потерявшая свою туфлю… Мне капитан все рассказал, поэтому давай пропустим ненужные оправдания и нормально поговорим. Я больше чем уверен, что твои безрассудные действия связаны с Романом Валеновым. Так что, рассказывай все по порядку.
– Значит, так я тебя воспитывала, да? – никак не могла успокоиться мама Петроградская, – Ольга, я требую объяснений! – нервничала она. – Позорище! Как я теперь начальнику полиции в глаза смотреть буду! Просила о помощи в поисках дочери, а дочь взяла и угнала служебную машину! Ещё и полицейского избила! Форму отобрала…
– Так, мама, хватит устраивать истерику! Мне двадцать девять лет, не надо меня опекать, как ребенка! Какое вам дело, дорогой родитель, до моих желаний?! Просила помощи в поисках дочери… Я не отвечала на телефон только лишь одно утро! – не выдержала и повысила голос Ольга.
– Знаешь что, милая, тебе двадцать девять лет, а ведешь ты себя, как девочка – подросток! Машины она угоняет. Детей пора рожать, а она в тюрьму собралась… – гневалась мама.
– Достали! Вот в тюрьме и нарожаю! – крикнула Оленька. – Дети, дети! Зачем мне дети, когда у них такая бабушка будет?! Вы ведь, маман, их в клетку запрете на замок и ключ выбросите с виадука Красноуфимска, например, лишь бы внуки дальше своей комнаты никуда не уезжали!
– Ольга! – вмешался Куприянов, попивая чай, – вкусный чай, кстати, – добавил он.
– Неблагодарная, ты! Как я могу не переживать, когда твой Ромка Валенов, с коим ты все детство попадала в какие-нибудь передряги, бегал голый по полю! И это в походе с группой, руководителем которой он является!
– Что? – подавился чаем Куприянов.
С этой минуты Ольга замолчала, отвернулась, покраснела. София Петроградская тоже замолчала.
– Ольга, что там Роман Валенов сделал? – очень строго спросил Куприянов. Ольга не отвечала.
– Дорогая, ты понимаешь, что стоит один раз пренебречь доверием, и обратно его уже не вернуть? Я и не сомневался, что у Валенова снова все по кривому пути пойдет… Но твои мотивы мне непонятны, – задумался Александр Казбекович.
Раздался стук в дверь, в кабинет зашел полицейский.
– Петроградская, Куприянов – к начальнику полиции!
– Простите, какая именно Петроградская? – осведомилась маман. – Нас тут две.
– Приказано привести преступницу, так что, видимо, девушку, – ответил полицейский.
– А я, значит, стара для преступницы, да? – заскрипела Петроградская старшая.
– Вас ждут, – служивый отвернулся и вышел.
– Я пойду с вами, – твердо сказала мама. Куприянов допил чай, и все направились к выходу. Казбекович пропустил дам вперед.
– Постараемся обойтись штрафом. По закону, насколько знаю, минимальное наказание – крупный штраф, если без цели хищения… Хотя… Машина полицейская, авария, еще и покинула место происшествия… И начальник – Сталин! – подливал масла в огонь босс Оленьки.
– Попрошу вас помолчать, Александр, – церемонно обратилась к нему маман.
Первой в кабинет начальника полиции, опустив голову, зашла Оленька. За ней – мама Петроградская, следом – Куприянов.
Кабинет у начальника полиции городского округа хоть и был шикарно обставлен, соответствуя его должности, однако, на приемную президента похож не был. Сталин не был поклонником роскоши. Зачем заказывать в кабинет дорогую итальянскую мебель, если есть более дешевые российские варианты? К тому же, их можно починить ударом ноги или, в крайнем случае, молотка! Зачем заказывать телевизор на полстены ценой в пять-десять зарплат среднестатистического гражданина, если он нужен будет исключительно для совещаний – статистику показать в виде презентации? Ну, или сериал про военные годы в обеденный перерыв включить. Но репутация и авторитет для такого человека очень важны. Как бы персонал отреагировал, если бы застал своего начальника за просмотром развлекательных и не очень каналов? Поэтому Сталин смотрел кинокартины по рабочему компьютеру – дешево, надежно и удобно. Что поделаешь, любит главный полицейский начальник фильмы про гангстеров, войну, документальные картины про Сибирь, Колыму и дона Карлеоне… В углу, справа от его стола, на полочке стояла бутылка дорогого коньяка – единственная роскошь в кабинете. На половину пустая, а, может, и на половину полная.
– Присаживайтесь, товарищи преступники, – предложил Сталин. – Капитана Дубанько вы знаете, – указал ладонью на него. – Хочу также представить вам моего товарища – генерала Жукова, директора федеральной службы безопасности в отставке…
– А тебе лишь подчеркнуть да, что я в отставке, друг сердешный? – вспылил Жуков. Сталин скорчил гримасу ему в ответ.
Оленька наклонила голову к коленям и шепотом произнесла: «Мне – конец».
Да и мама её как-то сразу отчаялась вытащить дочь из передряги. Куприянов тоже расстроился – мелких преступников люди таких высоких рангов не допрашивают. А тут ещё и служба безопасности присутствует. Будто машину не полиции угнали, а какого-нибудь принца Эмиратов, приехавшего за шапкой-ушанкой в Россию.
Жуков приветствовал преступников кивком головы.
Дубанько и Жуков сидели друг против друга рядом со Сталиным за столом для совещаний. Первый – какой-то растерянный, второй – с фирменной хитрой улыбкой, смаковал коньяк.
Атмосфера для троих, особенно для Оленьки, была гнетущей, предстоял серьезный разговор…
– София, – обратился к маме Петроградской начальник полиции, – мы вам, значит, помогаем найти дочь, а в ответ получаем угон служебного автомобиля с последующей аварией. Необычная благодарность, вам не кажется?
– Простите нас, пожалуйста. Я… я не знаю, что на нее нашло, но я… Я обещаю, что займусь её воспитанием, только не сажайте её в тюрьму, умоляю вас! – мама прижала руки к груди и готова была зарыдать.
– Сядьте! – повысил голос Сталин. – Что за театральное представление?
Маман молча села, по щекам прокатились две слезинки.
– Гражданин, вас как звать? – обратился Сталин к Куприянову.
– Александр Куприянов, – каким-то смешным, слегка хриплым голосом ответил Казбекович.
– Вы выпили, что ли? Чего такой красный? – строго спросил начальник полиции.
Все посмотрели на Куприянова. – У вас шея опухла и на руке пятна, – заметила Оленька.
– Хунь Пунь пил? – спросил капитан Дубанько.
– Какой «хунь»? Дубанько, я тебя точно уволю за такие выражения! – рявкнул Сталин.
– Да чай с какими – то добавками, планете неизвестными! – оправдался капитан.
Куприянов утвердительно прокряхтел в ответ.
– Александр Казбекович, вас к врачу нужно срочно! – занервничала Оленька.
Дубанько поднялся из-за стола, позвал Куприянова с собой: «Пойдем, Хунь-Пунь, к врачу!». Оба вышли из кабинета.
– В общем, София, как выяснилось, дочь ваша помогла нам вычислить и поймать одного из участников банды «Кривая панда», – продолжил, между тем, Сталин.
У Оленьки глаза на лоб полезли от удивления. Маман же совершенно потерялась в своих мыслях.
– Простите, что? – пролепетала она.
– Свидетель, проживающий напротив человека, который выпил какой-то там «хунь пунь», утверждает, что Ольга вступила с этим сообщником в борьбу. Это так? – обратился к Ольге Сталин.
Ольга, недолго думая, кивнула.
– Утром член банды Бегемотова, Маргарита Драбадан, угнала мою машину. Стажер устроил диверсию – проколол колеса всех близкорасположенных автомобилей, чтобы никто не смог оперативно пуститься погоню. Капитан сел в первое попавшееся такси. Ольга, откуда вы знали, что машина находится на заднем дворе и колеса у нее остались целыми? – строго спросил полковник.
– Просто, – Ольга вдруг поняла, что у нее есть шанс выбраться из неприятности с минимальными последствиями, и потому дала волю природной уверенности в себе и своих силах, – стажер вызвал у меня впечатление недалекого человека и…
– Впрочем, неважно, – не дал ей договорить Сталин, – капитан рассказал, в какой спешке вы покинули автомобиль после аварии, даже туфлю свою оставили, погнались за преступником. Вы целенаправленно угнали машину, чтобы догнать преступника? – спросил Сталин, расхаживая по кабинету.
– Сам слышишь, как это звучит? – вмешался Жуков. – Отстань ты уже, друг, от девочки. Она такую услугу нам с тобой оказала. Сталин вздохнул.
Ольга выдохнула. Если бы не Жуков, начальнику полиции ничего не стоило бы понять, что она врет. Маман сидела рядом, молчала.
– В общем, Ольга, угонять полицейские машины, как ни крути – нехорошо. Ограничимся тем, что тебя накажет инспектор – лишение прав на управление автомобилем за то, что оставила место аварии. Этого будет достаточно. Повезло тебе, ущерб ремонта таксисту возмещать не придется – он без прав ездил. На этом разговор окончен, всего хорошего вам, – сказал Сталин и указал Оленьке на дверь.
Ольга незамедлительно попрощалась и вышла. Маман, таки, сидела в ступоре. Но вскоре проследовала за дочерью. Петроградская младшая воспользовалась тем, что Куприянов ушел к врачу, и потому поспешила к выходу, чтобы ее не успела догнать мама. Самое большее, что девушка сейчас хотела – остаться наедине с собой и своими мыслями, переварить все произошедшие с ней события за этот насыщенный эмоциями день.
Немного позднее…
Когда в лагере Романа Александровича царил хаос, Оленька Петроградская уже сидела в любимой кофейне «Имбирный пряник», которая находилась в десяти минутах езды на автобусе от фирмы Куприянова. В кофейне было очень уютно. Помещение рассчитано, максимум на двадцать человек. Столики расставлены таким образом, чтобы ни один гость не мог нарушить личное пространство другого: ни задеть его пальто на вешалке, ни толкнуть, ни наступить на ногу. Дизайн выполнен в стиле «лофт», горел камин, пусть и не настоящий, но атмосферу спокойного и душевного отдыха он мог поддерживать. В воздухе витал запах корицы – любимый аромат Оленьки. Никакого алкоголя – только вкуснейший оригинальный авторский кофе, чай и сладости. Фоном играла спокойная музыка.
Оленька просидела в кофейне весь вечер. Расположилась в уютном кресле у окна, наблюдала затем, как двое ребятишек на детской площадке бегают друг за другом, веселятся. Один упал в грязь, поднялся, вытер лицо и, смеясь, побежал дальше.
«Мне бы сейчас их заботы» – улыбнулась Оленька и вновь погрузилась в раздумья.
В душе её творился хаос. То грусть, то злость, то радость, то отчаяние. Она смогла такие масштабные и безрассудные события провернуть и все для того, чтобы план ее брата не провалился. И все оказалось напрасным! Девушка постоянно называла себя дурой. Ведь, если бы не случайность с поимкой стажера, оказавшегося членом банды «Кривая панда», то – либо штраф в несколько зарплат, либо тюрьма. Оленька помотала головой и откусила пончик.
Весь день её терзали смутные сомнения по поводу брата. «Казалось, что может случиться? С ним идет еще семь человек и восьмой – патологоанатом. В такой компании и звери не страшны. Правда, Валенов – любитель попадать в передряги… Хотя нет, неверно выразилась, он – любитель создавать себе проблемы… Валенок. И все же, есть сильное предчувствие чего-то плохого, причем с самого утра. Ещё и тип этот, Леший, не отвечает на звонки. Дед, как-будто специально исчез – бабка второй день его дома не видит. Теперь ещё и маман, как во времена моего детства, подняла на уши весь город… Я всего лишь несколько раз на звонок не ответила!» – Оленька вновь помотала головой. «И Куприянов теперь знает, что Валенов уже в начале похода начудил. Главное, чтобы босс не узнал о том, что Роман и телефон-то спутниковый оставил в конторе и в маршрут не тот ушел» – вздохнула. «Ладно, завтра поговорю с ним, сейчас надо отдохнуть и переварить все!»
В этот момент в кофейню вошёл Куприянов. Оленька смотрела в окно и не заметила, как начальник подсел за ее столик. Девушка поднесла кружку с кофе ко рту, и Куприянов произнес:
– Вечер добрый, Петроградская!
Оленька выронила кружку, кофе разлилось по столу.
– Тише, дорогая, не нервничай ты так, – успокоил ее Казбекович, позвал официанта и попросил протереть стол.
– Откуда вы узнали, что я здесь нахожусь? – расстроилась Ольга и отвернулась к окну. – Я одна хочу побыть, Александр Казбекович.
– Я очень рад, Ольга, что ты хочешь побыть одна. Мне тоже хотелось бы побыть одному в свой единственный выходной, ведь сегодня вся семья уехала к родственникам. Но неожиданно моя сотрудница перевернула вверх дном весь город. Так что, думаю, не будем рассуждать о том, что кому-то из нас не удалось побыть в одиночестве в этот пасмурный день, – Куприянов обратился к официанту: – Будьте добры, крепкий кофе с зефиркой.
– Тут не принято так, Александр Казбекович, – сделала ему замечание Ольга.
Куприянов скорчил гримасу, подошёл к барной стойке. Возле неё стояла светловолосая девочка лет двенадцати-четырнадцати в красивом платье и с небольшой татуировкой панды на шее. Она забирала большую коробку пончиков и четыре стакана капучино, аккуратно упакованные в пакет.
– Скажите, как вас зовут, мы впишем вас в журнал постоянных посетителей, будите скидку получать, – спросила её девушка-бариста.
– Маргарита Др… Друзь! – немного занервничала девочка. – Спасибо вам, я пойду, меня родственники ненормальные ждут… – закончил ребенок и быстро отошел от стойки.
Куприянов дождался своей очереди, сделал заказ: бизэ, два пончика, имбирный пряник и кружечку кофе с шариком пломбира.
Вернулся к Ольге:
– Ну что, рассказывай, зачем ты гналась за стажером?
– Вам же уже все рассказали, Александр Казбекович, – посмотрела на него невинными глазами.
– Да, Оленька, я бы, может, и поверил в то, что ты, рискуя своей жизнью, самостоятельно погналась за членом известной банды. Но утром обнаружил тот самый спутниковый телефон, что поручил передать Роману Валенову… И я очень сомневаюсь, что он сам нечаянно вылетел в окно из твоего кабинета, – усмехнувшись, выдал Куприянов.
Ольга поняла, что обратного пути нет, придется все рассказать.
– Рассказывай, что там учудил Валенов и как в его аферах замешана ты? А мотивацией тебе будет, – Куприянов отвлекся на девушку, которая принесла ему сладости и кофе, поблагодарил её, – мотивацией тебе будет тот факт, что если доберусь до истины сам, и она окажется не той, какую мне озвучивала ты, то нам с тобой придется попрощаться. Я тебя уволю, – строго констатировал начальник. – Дело касается моей репутации и репутации моей фирмы. Непутевый сотрудник – камень, о который запинаются все посетители и разочаровываются. Поэтому предлагаю тебе в этой уютной, домашней атмосфере, спокойно поговорить, – сделал глоток, – отличный кофе! – обрадовался Куприянов и поставил кружку. – Рассказывай!
Ольге ничего не оставалось, как излить Куприянову душу. Рассказала, пусть не совсем подробно, о затее Романа. Рассказала, по какому маршруту он, на самом деле, отправился. Соврала, что телефон не он специально оставил, а она сама забыла его отдать. Все для того, чтобы на последнем издыхании спасти репутацию брата. Куприянов не стал гневаться, не стал принимать опрометчивых решений вроде: бросить все и направиться за Валеновым и его группой. Несколько минут он молчал. Смотрел то в окно, то на кофе. Доел пончик…
– Пойми, Ольга, тот факт, что руководитель группы от моей фирмы бегает по полю голый, не позволяет мне максимально верить в твои слова. Дубанько сказал, что некая Бельмондо рассказала ему по телефону, будто весь поселок называет эту группу дикарями. Они сорвали свадьбу, Валенов украл невесту главы поселка… – наконец произнес Оленькин босс.
Девушка вмешалась:
– Извините, что перебиваю, Александр Казбекович, но я уверяю вас, у него все под контролем. В группе, в основном, молодые ребята. Ну, решили немного повеселиться в первую походную ночь, с кем не бывает? В студенчестве два моих одногруппника после защиты диплома на двери кабинета ректора, Сергея Адольфовича Лаюнасобак, краской из баллончика написали «Сережа – молодец!» и заклеили его дверь скотчем. Рядом прилепили надпись: «Привет от Чингисхана!» И что? Один из них сейчас защищает кандидатскую диссертацию, второй – член сборной России по плаванию и мастер спорта по шахматам. Я к тому, Александр Казбекович, что, несмотря на молодую дурь в голове, Роман справится! Просто дайте ему шанс, и человек вас приятно удивит! Его мечта – водить группы в походы, настолько сильна, что ни один медведь, ни одна Бельмондо не помешают ему осуществить задуманное!
– Ладно, считай, что убедила. Надеюсь, я не пожалею о своем решении. Только прошу, давай без арестов обойдемся. Повезло, что отделалась только лишением водительских прав, – вздохнул Куприянов.
– Зачем напомнили… – приуныла Петроградская.
– Девушка, – обратился Куприянов к той, что стояла за барной стойкой, – два пряника ещё, будьте добры!
Так что, дорогие читатели, получается что Роман Александрович вставил палки в колеса не только себе, Оленьке, но еще и некриминальному авторитету Володе Бегемотову! Ведь именно из-за Валенова стажер оказался не в то время, и не в том месте. Теперь полковник Сталин и генерал Жуков, владея большим количеством информации о банде «Кривая панда», вышли на их след. Кто знает, чем для Бегегмотова, ровно, как и для Романа Валенова обернутся все эти события?
В общем, у Романа Александровича, как всегда все под контролем!
Глава 11. На Дерибасовой хорошая погода, а в жизни Валенова опять идут дожди…
Дарьян Покровский простыл. После купания в озере, сразу после ужина у бедняги подскочила температура, разболелась голова. Он выпил какую-то пилюльку от простуды из аптечки Тощего и лег спать. Начал кашлять, сильно. Роман, мало чего понимающий в медицине, сидел и думал, чем бы ему помочь. Эдкевич посоветовал разбудить Худогубкина и еще поискать что-нибудь у него в аптечке. Могильников, конечно же, тоже не спал, волновался за сына. Лежал и прислушивался.
Роман вылез из палатки, чтобы сходить за аптечкой – столкнулся с Могильниковым. Тот держал в руках свернутый свитер и небольшой тряпичный мешочек.
– Доброе утро… то есть ночь! – растерялся Валенов.
– Отойди, – рыкнул Олег Уюкович.
– Я за аптечкой к Тощему, Дарьяну помощь нужна, – сказал руководитель.
– Не надо аптечки, оба выйдите из палатки! – приказал Могильников.
– Ну, наверно, я сам буду решать, что нужно, а что нет: выйти из палатки или остаться в ней! – возмутился Валенов.
Могильников снова зарычал. Эдкевич вылез из палатки вместе со спальным мешком. Глаза открыть у него получилось с большим трудом, как и рот для разговоров, но выговорить фразу: «Пойдемте к костру, Роман Александрович» – все же удалось.
Могильников, между тем, разбудил Дарьяна и заставил его перевернуться на живот. Тот, конечно же, сопротивлялся, пытался даже нахамить, но сопротивление было недолгим – состояние почти беспомощное. Олег Уюкович достал из мешочка пузырек с настойкой, сделал три глоточка, затем плеснул жидкость себе на руки и растер спину Дарьяна. После – достал ту самую мазь неизвестного происхождения белого цвета и втер её ему в спину.
– Из чего она сделана? – с трудом выговорил Дарьян. – Мерзко пахнет…
Могильников не ответил. Налил в кружку пару глотков настойки и протянул Дарьяну – пей! Парень послушно выпил, поморщился.
– Сколько тут градусов? – скривилмя он, – зачем мне это?
– Что бы не стонал… Теперь надевай футболку, сверху свитер, что я тебе принес. Он чистый, – ответил патологоанатом. Дарьян снова послушался, оделся.
– От температуры ничего пить больше не надо, залазь в спальник и засыпай. Пропотеешь – переодень футболку, затем снова – в свитер и в спальный мешок! – приказал Олег Уюкович.
Вскоре все успокоились. Дарьян уснул, Эдкевич тоже. Роман – нет. Могильников тоже спал в полглаза, волновался за сына.
Спустя некоторое время…
Бессонница стала для Романа Александровича верным спутником. Выпил все запасы валерьянки – все без толку. Что говорить о текущей ночи – она выдалась самой тяжелой. Если раньше он засыпал хотя бы ненадолго, то теперь, когда понял, что группа заблудилась, даже на секунду не мог прикрыть глаз из-за бесконечных о том мыслей.
Посреди ночи он вылез из палатки и дошёл до злосчастного озера. Стоит, смотрит на противоположный берег, чуть освещенный лунным светом.
– Роман Александрович, – откуда-то слева негромко прозвучал голос Могильникова. Роман подскочил и чуть не упал в воду – успел схватиться за ветку.
– Аккуратнее! Зачем пугать-то, Олег Уюкович! – недовольно пробурчал Валенов.
– Располагайтесь рядом, – пригласил Могильников, сидевший на своём рыбацком стульчике возле деревца, покуривая сигару.
Валенов подошел, положил хобу на небольшой бугорок, сел.
– Пятнадцать лет хранил эту сигару. Друг, капитан подарил. Кубинская. Красиво, правда, Роман Александрович? Мистическая атмосфера, лунные блики на воде, – он показал рукой на озеро. – Не хотел поднимать эту тему, но… Договоримся, что об этом разговоре никто в группе не узнает.
Роман кивнул.
– Дарьян Покровский – мой сын, – тихо сказал Могильников, затянулся и выпустил клуб дыма. – Ни он, никто из здесь присутствующих ничего об этом не знает… Нет, забыл, подружка тощего паренька случайно об этом узнала.
– Новость… – произнес в раздумье Роман.
– Дарьян всю свою жизнь даже не знал, что у него отец – то есть, – добавил Могильников.
– Что же случилось? – спросил Валенов.
– Это неважно сейчас, Роман, совсем неважно. Важно, что он за эти несколько дней похода успел собрать на себя всевозможные болячки. Меня это сильно беспокоит… И ещё более беспокоит тот факт, что если мы заблудимся, любая хворь его с ног свалит. Съел оладушку – живот заболел. Искупался в озере – заболел… Больше «понтов», чем мужской закалки, – вздохнул Олег Уюкович.
Роман занервничал:
– Почему вы, думаете, что мы заблудимся?
– Роман Александрович, я не думаю, а знаю, что мы уже заблудились… И знаю, что вы не имеете ни малейшего понятия, куда идти дальше, – спокойно произнес Могильников.
Валенов опустил голову, посмотрел на свои руки, достал занозу из пальца, поднял голову, остановил взгляд где-то в районе луны. Отрицать не стал, так как понял, что в этом нет смысла.
– Как вы догадались? – спросил Роман.
– По вашему поведению, Роман Александрович. По вашей реакции, когда карта сгорела. Когда узнали, что компас у вас не туристический. Плюс, я видел сломанный навигатор. Вы нервничаете Роман, я это вижу. Но чем вам помочь, не знаю… – развел руками патологоанатом.
– Может, пока не будем группе сообщать об этом? – виновато попросил Валенов.
Могильников недовольно посмотрел на него.
– Я постараюсь что-нибудь придумать и вывести всех, – сказал руководитель.
– Без компаса, карты и навигатора? – усмехнулся Олег Уюкович.
Роман снова опустил голову:
– Я должен!
– Пожалуй, пойду спать, – патологоанатом поднялся со стульчика, – пока ничего говорить не буду… Пока. Только для того, чтобы раньше времени не дать старт панике. Действуй, руководитель! – сказал Могильников и ушел.
Роман Александрович остался сидеть у озера. Бесконечный поток мыслей ему удалось одолеть только к моменту, когда первые лучи солнца подсветили горизонт. Чтобы принять взвешенное решение, нужно было хотя бы немного отдохнуть. Утро вечера мудренее и Роман отправился спать.
Утро…
Серое утро. Обычное серое утро – ничего особенного. Первым проснулся Могильников, примерно на час раньше, чем Кира и Элина – они настолько ценят свое время, что не позволяют себе долго спать. За этот час Могильников успел сделать буквально все – достать котелок из озера, приготовить завтрак, заварить чай, собрать палатку и умыться. В общем, к моменту, как туристы проснулись, патологоанатом был уже готов к выходу на, теперь уже никому неизвестный, маршрут.
Каждый из ребят с трудом вылезал из палатки, почесывал кто живот, кто затылок, лениво потягивался и сонно передвигал ногами в сторону озера, чтобы умыться. Юля и Лея застонали, что им холодно и потому незамедлительно вернулись обратно в палатку. Юля натянула на себя всю одежду, что нашла.
– Олег Уюкович, вы уже завтрак приготовили… Во сколько же вы встали? – спросила Кира, вернувшись с озера.
– Рано, – ответил Могильников. На этом беседа завершилась.
К костру подошёл Эдкевич с фотоаппаратом, пытаясь сделать интересный кадр с походной кружкой на фоне огня.
– Как там Дарьян? – спросил Могильников.
– После того, как вы над ним поколдовали, кашлять стал меньше. Когда я проснулся, он совсем уже не кашлял. Правда, – Эдкевич замер, – он бледный какой-то был!
Могильников поставил миску с кашей и ринулся к палатке.
– Олег Уюкович, вы чего? Пошутил я! – крикнул ему вслед Эдкевич, но Могильников уже ничего не слышал. Когда он залетел в палатку, то увидел, что Валенов спит буквой «зю», с открытым ртом, сбросив с себя спальный мешок. А Дарьян… Дарьян, казалось, даже не дышал, лежал неподвижно. Могильников старший кинулся к Могильникову младшему и принялся его трясти…
– Мужик, ты с ума сошел? – произнес Дарьян, когда Могильников легко перевернул его на спину. – Я понимаю, что пора бы вставать, но я, в общем-то, болен! Не надо из меня органы на свои опыты вытряхивать.
– А я подумал… – Олег Уюкович вздохнул с облегчением.
– Что я мешок с конфетами? Или в вашем случае – спиртовая бочка? – нахамил Дарьян.
– Как самочувствие? – спросил Могильников.
– Лучше… А теперь не изволите ли оставить меня в покое и дать подремать ещё полчаса? – нахально заявил Покровский.
Могильников вылез из палатки. Конечно же, после такой неудачной шутки, сделать удачный кадр у Эдкевича не получилось – Олег Уюкович забросил его фотоаппарат на дерево. Почти все время завтрака парень провел в попытках вернуть камеру. Один раз даже почти добрался, но упал. После падения решил ненадолго оставить попытки.
Проснулся Тощий, не аккуратно потянулся – палатка упала на него.
– Потолок упал! – то ли пошутил, то ли позвал он на помощь. Лея и Кира кинулись помогать.
К костру с мисками и кружками подошли Элина и Юля. Сели. Элина положила по черпаку каши из котелка себе и Юле. Та несколько раз помешала свой завтрак в тарелке, попробовала, скривила лицо, поставила миску на землю:
– Я это есть не буду! Несладкая, горчит… Хоть бы изюм добавили!
Элина шепнула: «Тише…»
– Что тише? Не умеешь готовить, не берись! – фыркнула она.
Могильников поставил свою тарелку на землю и направился к Юле.