– Что, бить меня будете теперь? Рискните здоровьем, я вас сразу засужу! – пригрозила с дрожью в голосе Юля.
Могильников молча взял тарелку Юли и выкинул её в озеро.
Девушка аж подскочила от возмущения:
– Да вы, да ты… С ума сошли! Я из чего теперь есть-то буду? – и побежала к озеру.
Могильников молча вернулся на свое место.
Элина пробормотала вполголоса: «Говорила же – тише… Человек старался, готовил».
– Это полевая каша, а не ресторанная жратва, – прорычал патологоанатом.
– Спасибо за завтрак, Олег Уюкович, – поблагодарила его Элина, – но то, что вы тарелку Юли в озеро выкинули… Это перебор!
– Что за шум, почему «буренка» миску свою из воды вылавливает? – подошла Кира, вытирая лицо полотенцем.
– Юле каша Олега Уюковича не понравилась, – ответила Элина.
– Суровый вы человек, товарищ Могильников, – хмыкнула Кира, обратила внимание на второй котелок, – вы и котелок из озера достали? – удивилась.
– Угу, – проскрипел Могильников.
– Так вот почему у вас волосы мокрые! Цены вам нет, Олег Уюкович! – восхитилась Элина. Удивительное дело, Могильников даже румянцем покрылся от похвалы. Да, ничто человеческое и патологоанатомам не чуждо…
Из палатки выполз Дарьян, бледный, как поганка. Одет он был в свитер Могильникова.
– Утро доброе всем, – жутким, слегка хриплым голосом протянул он.
Все, кроме Могильникова, Юли и Романа поздоровались в ответ.
– Что за паника тут у вас? – спросил Дарьян.
– Бурёнка миску выронила… Скажи лучше, как твоё здоровье? Сильно кашлял ночью? – поинтересовалась Кира.
– Лучше, но простыл я сильно. Олег Уюкович, спасибо вам… за помощь, – Дарьян повернулся к Могильникову.
– Не за что, – ответил тот. – Бери тарелку, наливай чай, завтракай.
– Я не голоден, – похрипел Дарьян в ответ.
– Ешь, сказал! – свирепо припечатал Могильников, почувствовав, что внимание всех устремилось к нему. Продолжил: – Тебе нужна энергия, чтобы выздороветь.
– У вас явные сложности с коммуникабельностью, Олег Уюкович, – ответил парень, достал из кармана штанов сигаретку и потянул её ко рту.
– Может, повременишь пока с курением? – рявкнул Могильников. – Тебе поправиться бы сначала.
– Ерунда, – отмахнулся Дарьян и закинул сигарету в рот.
Могильников поставил кружку с чаем на землю:
– Давай, помогу прекратить! – предложил он, поднялся, подошёл к Дарьяну, выхватил у него из рук пачку сигарету и кинул её в костер. Сел обратно.
– Ты что творишь? – вспыхнул Дарьян, кинулся к огню спасать свою пачку, но спасать уже было нечего – огонь патологоанатом развел очень качественный! Раз, и нет сигарет.
– Это была последняя пачка, имбицил! – заорал Дарьян.
– Никогда не поздно бросить курить, – спокойно произнес довольный собой Могильников.
Дарьян рассвирепел. Если к его жуткому хриплому голосу добавить ещё и неистовую агрессию, получится адская смесь Могильникова с чем-то немыслимым из темной стороны Вселенной.
Парень выхватил из рук патологоанатома кружку:
– Думаешь, я боюсь тебя?
Могильников зарычал, поднялся со стула. Подбежала Кира, бросив полотенце на голову Элины и, частично, на тарелку с кашей. Встала между Дарьяном и Могильниковым.
– Стоп! Проснуться не успели – уже ругаться начали! – остановила их девушка.
– Пусть перебьют друг друга и все. Может, хоть Франкенштейн этот перестанет считать себя пупом земли! – закричала Юля, вернувшись от озера с тарелкой в руках. – Пластиковая была, не успела утонуть!
– Буренка, закрой свой рот! – оскалилась на неё Кира. А Дарьян с Могильниковым смотрели в глаза друг другу, причем у парня начало подергиваться веко.
– Я не нуждаюсь в твоем комментарии, дура детдомовская! – гордо заявила Юля.
Кира закрыла глаза и проговорила вслух:
– Видит Бог, я пыталась себя сдерживать, – забыв про Могильникова с Дарьяном, она двинулась в сторону Юли.
Теперь в разборки вмешалась Элина. Встала между Кирой и Юлей:
– Хватит!
– Отойди! Я разок ударю ее максимально больно и успокоюсь! – кричала Кира.
– Парень, сядь на место, по-хорошему тебя прошу. О твоем же здоровье забочусь! – рычал Могильников.
– А ты что, дядя, отец мне? Кто ты такой, чтобы указывать, что мне делать? Может, мне на жизнь наплевать свою и что с того? Хочу – курю! Не хочу – не курю! – орал Дарьян.
– Я даже не собираюсь это комментировать, сопляк, – ответил Могильников и сел обратно на свой рыбацкий стульчик. Озверев, Дарьян толкнул стульчик ногой, Олег Уюкович повалился назад. Зря Дарьян это сделал. Не столько дерзость и наглость парня давили на Могильникова, сколько черная неблагодарность за его заботу. Конечно, он бы ни за что не покалечил своего сына, но влепить Дарьяну отцовский подзатыльник – с превеликим желанием.
В конфликт вмешалась вся группа, кроме руководителя – он спал. Эдкевич… Никто не знает, почему он бросился разнимать именно девушек. Лея ринулась к Могильникову с Дарьяном. Тощий не знал, кому и чем помочь. Лея встала между мужчинами, надеясь, что уж хрупкую беззащитную девушку они не обидят. Но патологоанатом, поддавшись злости, оттолкнул её. Лея упала. Не ушиблась, не переживайте, дорогие читатели.
Как говорится, от любви до ненависти и наоборот – один шаг. Тощий не чувствовал и слабой привязанности к Лее, хотя, может просто не осознавал ее. Но в тот миг, когда она упала, сознание Тощего на время отключило в его голове все возможные страхи. Худогубкин ударил Могильникова по голове той же сковородкой, на которой осталось с прошлого утра изображение его физиономии.
Конфликт словно выключили… Могильников стоял в оцепенении и не понимал, что же сейчас произошло. Худогубкин оставил на своем месте только пыль – исчез с такой скоростью, что даже знаменитый бегун Усейн Болт бы позавидовал. Мишка спрятался за палаткой Киры. Выглядывала лишь макушка.
Лея поднялась с земли, подошла к Могильникову:
– Почему вы меня толкнули, вы же мужчина!
Стоит отметить, что говорила она это, как ни странно, без слёз. Дело в том, что Лея при этом думала: «Миша за меня заступился! Значит, чувства мои не такие уж и безответные!»
Дарьян не стал дальше нагнетать обстановку. Решил, что перевоплощать зверя в динозавра – затея не из лучших. Могильников итак был не в настроении. Но одно дело просто поссориться с ним, а другое – ударить его сковородой…
А вот Олег Уюкович, мягко говоря, опешил. Уж от кого-от кого, а от Тощего такой оплеухи он точно не ожидал. Настолько не ожидал, что даже не знал, как себя вести в такой ситуации. После второго «свидания» со сковородкой, абрис его физиономии на ее донце приобрёл идеальные контуры, словно чеканкой занимался скульптор с мировым именем. Смотрел патологоанатом на эту самую «гравировку» и думал: «А неплохо ведь, зараза, смотрится!» Это занятие настолько его успокоило, что продолжать конфликт Олег Уюкович не стал. Тем более, что получил- то все-таки за дело – девушку толкнул.
– Два сапога… – буркнул патологоанатом, сел на свое место, дотянулся до чьей-то кружки поблизости, налил в нее чай и, уставившись на языки пламени, погрузился в свои мысли.
– Это моя кружка! – с вызовом заявил Дарьян.
Могильников издал рык. Дарьян издал рык в ответ. Все опешили.
– Возьми мою! – осторожно предложила Дарьяну Элина.
Тощий аккуратно выглянул, посмотрел, не идет ли к нему Могильников с ружьем. В этот момент к нему с другой стороны подошла Лея, хотела обнять, но только напугала. Мишка подумал, что это страшный Олег Уюкович, закрыл глаза, принялся кричать и махать руками в разные стороны. При этом он случайно залепил девушке пощечину. Благо, драться он не умел, и удар получился не сильный. Лея упала на палатку Киры. Тощий открыл глаза, увидел, что начудил и растерялся.
А Лея заплакала.
– Я случайно, прости меня, пожалуйста, – виновато произнес Тощий, помогая ей встать.
– Иди, завтракай! – фыркнула Элина, которая только что подошла к палатке, и потому случайно стала свидетелем происшествия. Она приобняла Лею и что-то тихо прошептала ей на ушко. Эдкевич потянул за собой Тощего.
Юля с Кирой сидели у костра по разным сторонам. У Юли – синяк на шее. У Киры – царапина на всю щеку.
– Дуэт «Ну, погоди», верно вас Дарьян назвал! – вздохнул Эдкевич.
Тощий застенчиво сел на второй стульчик подальше от костра. «Защитил девушку, а потом её же и ударил, пусть случайно. Фиаско!» – думал он. «Грустно и забавно одновременно».
Оставив Тощего наедине со своими мыслями, Эдкевич предпринял очередную попытку забраться на дерево за фотоаппаратом – тщетно. Могильников разозлился. Сходил за ружьем, выстрелил в ветку, на которой висела камера. Лея подпрыгнула от испуга, а Валенову приснилось, что он стоит в поле, привязанный к дереву, в него стреляет Куприянов. Так руководитель группы и проснулся.
Упали: ветка, утка и фотоаппарат. Последний – Могильников поймал.
– Кто бы сомневался! Не изменяете традициям, Олег Уюкович, – хмыкнула Кира.
Из палатки вылез Роман. Недосып – худший косметолог, а Валенов спал всего пару часов после двух бессонных ночей. И вот приволок он ноги к костру.
– Доброе утро, – почесал затылок, – что у вас интересного произошло?
– Ну, ничего интересного, – помотала головой Кира, – тихое, спокойное утро! – усмехнулась.
Роман внимательно посмотрел на каждого. Лея до сих пор плакала, Могильников сидел с отпечатком сковородки на лице, у Киры – царапина на щеке, у Юли – синяк на шее. Эдкевич звездочкой лежал под деревом, прикрытый еловыми ветками.
– Да, вижу, интересного у вас ничего не произошло, – кивнул Роман. – Лея, ты чего плачешь? – спросил он.
– Соринка попала в глаз… глаза, попала, – простонала она.
– Утро добрым не бывает, Роман Александрович, – прохрипел Эдкевич, – Присоединяйтесь к завтраку, да расскажите нам, куда дальше держим путь.
Валенов уже открыл рот, чтобы ответить, но… передумал и ушёл одеваться.
– Спасибо за завтрак, Олег Уюкович, – поблагодарила Кира.
– Наливайте чай, хорошо настоялся, бодрит, – предложил всем Могильников.
Дарьян налил в отмытую кружку Могильникова чай, оперся на дерево, сделал пару глотков.
– Необычный вкус, – хмыкнул парень, сделал ещё глоток. Протянул руку Эдкевичу, – вставай, а то примерзнешь к земле!
Туристы разлили чай по кружкам. Тощий же боялся пошевелиться. Он не хотел, чтобы на него обращали внимание. Лея заметила, что её ненаглядный сидит в сторонке, скромно ест кашу. Переживания преживаниями, но даже обидеться на него она нормально не могла. Своей кружки у Тощего, как вы помните с первых страниц этой истории, не было – прострелили её. Поэтому девушка, сделав два последних глотка, налила порцию «могильного» чая в свою кружку и отнесла её Худогубкину вместе с конфетой, которой угостил её Могильников.
– Спасибо, Миша, что заступился за меня, – произнесла Лея и мило улыбнулась. Тощий, смущаясь, взял кружку с чаем, но конфету брать не стал, хоть и очень хотелось. Стыдно ему было. Поступил, как джентльмен, предложил, чтобы девушка сама ее съела. Лея засветилась от радости и насильно вложила конфету ему в руки, вернулась на свое место. Элина наблюдала за этим со стороны и в какой-то момент тоже заулыбалась, слишком уж милой ей показалась «амурная» картина.
– Что за чай такой необычный по вкусу, Олег Уюкович? – решилась спросить Кира, рассматривая чаинки в кружке.
– Капитан полиции однажды привез мне мешочек с этим чаем. Решил взять его в поход, какой-то Хунь-Пунь вроде, – ответил Могильников.
Кира с Эдкевичем прыснули.
– Какой Хунь? – переспросил Эдкевич.
– Пунь, – сурово ответил Могильников. Причем так уверенно, серьезно ответил, что шутить и смеяться более никто не рискнул, словно название чая разом утратило свои смехотворные качества.
Вернулся Роман Александрович с кружкой и миской. В котелке с кашей остались только подгоревшие комочки и с «гулькин нос» не подгоревшей каши в черпаке. Её-то Валенов и положил себе в миску. Посмотрел на объём своего завтрака в тарелке: «По зубам размазать, думаю, хватит!»
– Хлеба возьмите, хотя бы, Роман Александрович, – предложил Эдкевич и протянул тарелку с двумя кусочками.
– Спасибо, Сергей, не нужно, – холодно отказался сонный руководитель. Однако следующий вопрос, который задал Могильников, заставил его проснуться.
– Роман Александрович, в каком направлении ляжет наш маршрут? – грубо спросил патологоанатом.
Валенов впал в ступор. На помощь ему пришел Хунь–Пунь и Дарьян. Парень сидел на пеньке с красным лицом, безудержно чесался, кашлял и дышал через раз…
– Я перебью вас, Роман Александрович, – сказала Элина, – Дарьян, с тобой все в порядке?
– Горячо как-то, – прохрипел тот в ответ.
– Олег Уюкович, как вы сказали, чай называется? – спросил Тощий.
– Хунь-Пунь… – проскрипел Могильников.
– Дядя сам его пить боится… У его жены из-за этих трав китайских отек Квинке случился… Дарьян, у тебя аллергия! Сейчас за аптечкой схожу, – крикнул Мишка.
Тощий и Элина перебрали всю аптечку, но ничего подходящего не нашли. Зато обнаружили волшебные пилюли для мужчин среднего возраста. Эта находка породила немало вопросов у всех туристов, кроме Романа. Руководитель стоял в стороне с кружкой в руках и молча наблюдал за происходящим. Смутное время наступило в его жизни. Мысли о том, что с ними со всеми будет, буквально повергли его в пучину отчаяния.
На волшебные пилюльки особенно эмоционально отреагировала Лея.
– Эй, я, в общем-то, умираю! – прервал перепалку Дарьян.
Лея бросила на Тощего злой взгляд, фыркнула и вернулась к костру. Мишка покраснел, стал «жевать» объяснения… А все потому, что он даже не знал о присутствии этих чудодейственных препаратов у себя в аптечке! Между тем Дарьяну становилось все хуже, и чем ему помочь, не знал даже Могильников. Спасение пришло откуда не ждали…
– Я принесла таблетки, налейте ему воды, – Юля протянула страдальцу блистер. Все окружили Дарьяна.
– Консилиум? – прокряхтел он.
– Лежите, пациент, у вас чума, вам нельзя вставать, – снова пошутил Эдкевич.
– Сплюнь! – ткнула его локтем в бок Кира и повернулась к Дарьяну: – Все нормально и в то же время все печально. Ты весь такой крутой с виду, хоть и толстый, но за несколько дней умудрился собрать на себя все возможные болячки.
– Да нет, не все ещё – снова пошутил Эдкевич. Кира снова ткнула его в бок:
– Сплюнь!
– Предлагаю обновить ему прозвище! Нарекаю его Пациентом! – не унимался Эдкевич.
– Смешно вам, да, коллеги? – спросил Дарьян, проглотил две таблетки и с силой выхватил бутылку с водой у Юли, при этом у него громко и мерзко хрустнул палец.
– Точно – Пациент! – согласился Эдкевич.
– Ударьте его кто-нибудь, пожалуйста! Либо помогите мне хотя бы встать! – промычал Дарьян.
– Полежи, зачем тебе вставать? – спросила Элина, единственная, кто не улыбался в данный момент.
– В озеро его брошу и вернусь! – пригрозил Могильников младший.
– Все-все, я молчу! – перестал улыбаться Эдкевич, но не смог продержаться дольше минуты, улыбка снова появилась на лице.
– Ладно, ребята, хватит подшучивать друг над другом, сейчас Дарьяну легче станет, он Эдкевича в озеро кинет, и можем выходить на маршрут, правда, Роман Александрович? – спросила Элина.
Все повернулись в сторону руководителя – Роман пропал.
– Где он? – спросила Элина.
А Валенов просто переместился от костра к озеру. Стоит. Смотрит вдаль, пьет чай.
– Роман Александрович! – позвала его Кира, а тот медленно и нехотя повернул голову, потом неспеша вернулся к костру.
– Слушаю, – грустно произнес руководитель.
– Что с вами? Вы сегодня сам не свой, вы здоровы? – спросила Кира.
– Да, все в порядке, – все также грустно ответил Роман, – есть вопросы?
– Элина спрашивает, когда выдвигаться будем, – Кира внимательно смотрела на руководителя.
– Допивайте чай и начинаем собирать лагерь, – ответил Роман.
– Выдвигаться пока нельзя, у Дарьяна отек еще не сошел, – рыкнул Могильников.
– А что с ним? – спросил Валенов.
– Роман Александрович, вы же рядом находились! Не слушали нас? – возмутилась Элина.
– Аллергия… – вспомнил Роман, – простите, ребята, мыслями загружен, приводим себя в порядок, спокойно собираемся и выдвигаемся.
– А направление – то есть куда пойдем? – подлил масла в огонь Могильников.
Роман отмолчался, снова ушел к реке. Бедняге была безумно обидно, что он потерял свой шанс исполнить мечту. Теперь ещё из-за него жизнь и здоровье туристов находятся под угрозой. Нет связи с миром, нет средств навигации, и к тому же он не имеет ни малейшего понятия, куда двигаться дальше.
Идти наугад в неизвестном направлении – безрассудное решение. Единственным решением проблемы Роман видел возвращение в поселок Квазимодо Никифоровича. Лучше уж он поставит крест на своей мечте, чем на могиле одного из туристов. Но куда двигаться? До поселка, по меньшей мере, километров 20 и, опять же, без навигации. Тропы нет. На пустоши, если удастся на неё выйти, часто стоит туман. Да и ориентиров Роман никаких не запомнил – он на фоне стресса забыл даже в какой стороне от них пустошь. Безопаснее всего – выйти к реке и по ней дойти до посёлка.
Так Роман и решил, положившись на интуицию и, опираясь на смутное изображение карты в своей голове. И не сообщать, что сбились с маршрута, чтобы избежать паники!
Спустя некоторое время группа собрала лагерь и выдвинулась к реке. Никто и не подозревал, что в жизнь Валенова и всех туристов вновь пришел грозовой фронт. Роман Александрович пошёл к реке в другом направлении, ведь как вы помните, дорогие читатели, ночевала группа вовсе не у того озера, которое было на карте – оно не имело связи с искомой рекой. Но Роман полагал, что у него все равно все находится под контролем.
Руководитель шел вперед, постоянно оглядываясь по сторонам. На каждом привале отходил, чтобы осмотреться. В конце – концов, паника сбила его даже с того неверного пути, по которому он шёл от лагеря. Могильников пристально наблюдал за поведением руководителя, предлагал помощь, однако, тот упрямо говорил, что справится сам.
Так продолжалось до тех пор, пока Валенов не завел группу в бурелом, пробираясь через который, Пациент Дарьян Покровский пропорол ногу. Автор комедии думает, что не нужно в красках описывать, как Кира и Эдкевич держали его, пока Могильников в срочном порядке зашивал ему рваную рану. Из обезболивающих – только водка. Мозг Дарьяна решил пойти по более простому пути – отключился. Дарьян потерял сознание только от предвкушения встречи его ноги с иголкой.
Эта ситуация довела Могильникова до точки кипения, заставив выплеснуть весь гнев на того, кто завел группу в глубокий лес, не имея ни малейшего понятия, в какой стороне находится цивилизация. Когда рана была зашита, Дарьяна аккуратно уложили на коврик. Богатые русские фразеологизмы резво вырвались из уст Могильникова. Сразу же возмутились девушки – ну не привыкли они к таким выражениям.
– Ребята, – наконец осмелился проинести руководитель, до того молча слушавший Олега Уюковича, – он не просто так кричит.
– С этого момента, Роман Александрович, можно подробнее, – нахмурившись, попросила Элина, протирая очки.
Валенов глубоко вдохнул, выдохнул. Некоторое время молчал, сосредоточив взгляд на руках, затем поднял голову и очень грустно сообщил, что всех подвел, что группа заблудилась и он не знает, куда идти дальше…
Каждый из туристов друг за другом, словно, предварительно сговорившись:
– Что? – взвизгнула Юля, взлетев с упавшего дерева, на котором сидела.
– What? – Элина.
– Чё? – Кира.
Эдкевич скривил гримасу.
Могильников выпил.
– Мы все погибнем! – зарыдала Лея.
Тощий упал в обморок.
Дарьян лежал без сознания, но с довольным лицом. Быть может, ему снилось
что-то сладкое? Или картины для взрослых, учитывая его стоны?
– Миша! – воскликнула Лея. Села на колени рядом, положила голову Тощего к себе на ноги, слегка потянула парня на себя, чтобы спина его не лежала на земле.
– Роман Александрович, – прорыдала Лея, – вы серьезно?
– Такими вещами не шутят, – уныло пробормотал тот в ответ.
Элина достала из рюкзака Тощего аптечку, нашла в ней нашатырь и поднесла к Мишкиному носу – тот пришёл в сознание.
– Роман, может, вы все-таки одумаетесь? Может, скажите, что эта новость была всего лишь шуткой? – спросила Кира.
– Он не шутит, мы сбились с пути уже давно, – добавил Могильников, положил в рот палочку соленрй соломки из личных запасов.
В Романа прилетел ботинок с ноги Юлианы.
– Хотела, называется, на неделю скрыться от глаз прокурорши, так теперь, видимо, скрылась навсегда ото всех глаз! Да как вы посмели так безалаберно к жизням людей относиться! – визжала Юля.
– Буренка, остынь! – вмешалась Кира.
– У меня и второй ботинок есть. Я без проблем могу и тебя с ним познакомить! – в ответ пригрозила ей Юля.
– Давай наши разборки личные оставим на более благоприятное время. Я тоже пару раз руководителю нашему по челюсти кулаком бы съездила, но этим проблему мы сейчас не решим! – отрезала Кира.
– Юля, Кира права, – поддержала Элина, – паника нам ни к чему.
– Мне наплевать на ваше мнение, этого негодяя нужно проучить! – кричала Юля, и со вторым ботинком набросилась на Валенова, но тот даже сопротивляться не стал. Кира с трудом оттащила девушку от руководителя. При этом Волк ботинком и Кире завезла. От Киры Юлю оттаскивала уже Элина. Прилетело ботинком и ей. Вмешался Могильников. И только он немного остудил взбунтовавшуюся девушку.
– Не надо меня Могильниковым пугать! А что вы хотели? Чтобы я села с вами вокруг костра, и начала петь песенку о дружбе? Очнитесь, люди! Мы из-за этого идиота теперь, возможно, никогда не вернемся домой! Давно было понятно, что с такой командой и под таким руководством ничего, ничего кроме беды ждать не стоит! В первый день мы чуть не отправились на тот свет. Меня, в конце – концов, Тощий в неадекватном состоянии чуть не изнасиловал, а потом бросил одну в нижнем белье в пещере… – тут Юля поняла, что наговорила лишнего, – ой…
Все, посмотрели на Лею.
Та придерживала голову Тощего, который постепенно приходил в себя. Услышав интересные подробности, руки из-под его головы девушка медленно вытащила.
И тут Дарьян будто ждал подходящего момента, чтобы выйти из бессознательного состояния:
– Тощий – пожиратель девичьих сердец…– подскочил Дарьян, а затем повернулся к Юле: – Объясни, мне, дорогая, почему он? Или тебе недалекие парни нравятся?
– Пациент, закрой рот! – рявкнула Лея. С какой скоростью комета летит по небесному своду, с такой же скоростью хрупкая, безобидная девчонка перевоплотилась в уже знакомого вам, дорогие читатели, берсерка. – Значит, говоришь, Юленька, – выделила она интонацией её имя, – в пещере вы…как – бы помягче сказать…
– Спарились? – вставил свои пять копеек Эдкевич.
– Что? – писклявым голосом пропел Тощий.
– Тише. Тише… я просто неудачно пошутила… – испугалась Юля и попыталась оправдаться.
– В общем-то, на эмоциях люди правду говорят! И, порой, обидную – встряла Элина.
Лея оскалилась сначала на Элину, затем на Юлю, после – на Тощего: «Значит я, как дура, бегаю за тобой… «Мишенька то, Мишенька сё», а ты! С куклами в пещере камасутру изучаешь? Или что? Скажешь, что йогой под грибами позаниматься решили?
– Не было ничего между нами! – крикнула Юля.
Под впечатлением от происходящего все словно забыли про новость, озвученную Романом.
Могильников уселся на стульчик, достал из рюкзака пачку сухариков и стал наблюдать за спектаклем. Только Валенов внимания на сцену ревности не обращал – сидел поникший.
– Роман, ты своим видом скоро весь лес погрузишь в глубокую депрессию, – Могильников налил немного разбавленного спирта ему в кружку, – держи!
– Спасибо, Олег Уюкович, я лучше откажусь, – ответил тот, но Могильников зарычал и руководителю ничего не оставалось, кроме как принять кружку с горячительной жидкостью в дар.
– Значит, это не сон был, – проговорил Тощий, сидя на кочке и держась за голову.
Тишина. Слышен лишны лишь звуки, которые издает Могильников, жуя сухарики.
– Мне казалось, я на сцене выступаю, в спектакле играю, – стонал Худогубкин.
– В эротическом? – пошутил Эдкевич, при этом фотографируя всех. Кира со всей силы наступила ему на ногу. Тот с испугу уронил камеру, – чего вы все дикие такие! – простонал Эдкевич, поднял фотоаппарат, и аккуратно протер объектив.
– Сволочь ты, Худогубкин, большего бреда я ещё не слышала! Набраться мужества не мог, чтобы признаться, что изменил, – тихо, с нотками отчаяния в голосе, произнесла Лея.
– Изменил? – возмутился Тощий. – Ты не моя девушка, поэтому, я никак не мог тебе изменить!
– Тощий, лучше замолчи, – посоветовала ему Кира.
– Не было у нас ничего, – опустил голову Тощий, – только поцелуй.
– Не подходи ко мне больше! – с ревом вспыхнула Лея.
Юлиана, пока внимание всех было сосредоточено на Лее с Тощим, мелкими шагами попыталась скрыться из их поля зрения. Но Лея была бдительна.
– Думаешь, если я меньше тебя по комплекции, то не смогу волосы на голове твоей блондинистой вырвать? – оскалилась она на Юлю, а рукой потянулась к многострадальной сковородке. Элина аккуратно вытянула сковородку из ее рук.
– Тронь меня, и я в суд на тебя подам! – спряталась за деревом Юля.
– А меня она так не боится, – пробубнила Кира.
– Так стоп, у нас есть проблемы посерьезнее! – Элина отобрала палку у Леи. – Мы, если вы помните, заблудились!
– Что? – подскочил с земли Дарьян, забыв про травмированные попу, руку и ногу. С головы его свисала сухая травинка. – Что ты только что сказала?
Зареванная Лея вернулась к своему рюкзаку, накинула его на плечи:
– Я не хочу больше находиться здесь! Мне все равно, что мы заблудились… Пусть они с Волком живут долго и счастливо! – проревела она.
– Не стоит так бурно реагировать, – попыталась успокоить ее Элина – ты ведь понимаешь, в каком они… да что они, мы все были в ужасном состоянии! К тому же у них поцелуй был и ничего больше!
Лея зарыдала пуще прежнего, уткнувшись в плечо подруги.
– Господа, – Дарьян вышел на середину сцены, – оставим эти амурные дела в стороне, я повторяю вопрос, мы заблудились? – развел он руками в стороны.
К нему подошел Эдкевич, положил руку на плечо и артистично кивнул, коротко добавив:
– Увы! – и сделал кадр.
Дарьян закрыл глаза, опустил голову:
– Не думал, что сгину здесь, в лесу… Зато зачет по минералогии сдавать не придется, – усмехнулся он. Поднял голову: – Роман Александрович, у вас какой опыт руководства походами? Мы на таком простом маршруте с пути сбились.
Все повернулись к Валенову. Тот молчал.
– Можете, не отвечать, Роман Александрович, я итак знаю – нет у вас опыта руководителя! – достал из кармана блокнот, в котором записывал оплошности Романа, кинул ему под ноги. – Меня ваш начальник попросил по прибытию доложить обо всех ваших ошибках! В блокноте я записал все, абсолютно всё! – басом Могильникова отчеканил Покровский.
Роман поднял блокнот, полистал его, как-то виновато улыбнулся, закрыл и протянул:
– Он даже крысу мне в группу пристроил…
– Брат, ты серьезно? – спросил Эдкевич. – Я думал, ты напишешь пару незначительных фраз и не будешь ничего докладывать, это ведь не по-мужски как-то.
– Думал так и сделать, пока мы не отправились в поход…
– Но… – не договорил Эдкевич.
– Эдкевич, святую мартышку тебе в колесницу, лучше помолчи! Твой бессмысленный набор слов никуда нас не приведет! – рычал Дарьян. Повернулся к Валенову: – Что ты сказал, руководитель? – выделил особой интонацией он. – Как ты меня навал? Крысой? – подошёл ближе к Роману.
– Его преподаватель наш по минералогии, Эскимос, заставил пойти в поход и «стучать» на вас, Роман Александрович… Он из-за Эскимоса в списках на отчисление висел, – вмешался Эдкевич.
– Отлично, ещё и дед Петроградской тут замешан! Продажная крыса ты, парень! – буркнул Роман.
Дарьян не выдержал и набросился на Валенова. Тот сильно и не защищался, понимая, что виноват. Сильно Дарьян ударить не смог – когда оба упали, сразу же дала о себе знать недавно зашитая рана на ноге, и Покровский сам откатился в сторону, схватился за ногу.
– Я, может, и крыса, но явно не тот, кто ради личной выгоды губит людей! – пропищал Дарьян.
К Дарьяну подошел Могильников, желая как-нибудь помочь.
– Не прикасайся ко мне, садист! – заорал тот.
Валенов поднялся с земли, снова сел на рюкзак, молча уставился в землю.
Все уже забыли про сцену ревности. Театр одного актера был куда интереснее любовных страстей Карабейниковой и Худогубкина.
– Не делай резких движений, у тебя на ноге глубокая рана, я её зашил, – помог подняться сыну Могильников.
– Да пошёл, ты! – отбрыкивался от него Дарьян. – Не нужна мне твоя помощь, и похромал к рюкзаку, – мы все равно сгинем все.
– Такой же упрямый, как твоя мать! – в сердцах выдал Могильников и прикусил язык.
Дарьян замер. Лея посмотрела на Олега Уюковича, он – на нее. Причем, по его взгляду было понятно, что он очень пожалел о сказанном…
– Что ты только что сказал? – повернулся к патологоанатому парень, держась за ногу. – Ты знаешь мою маму?
– Друг… рассказывал, – неуверенно протянул тот в ответ и закатил глаза, будто сам опешил от того, что только что произнес.
Дарьян встал перед лицом патологоанатом:
– Какой бы моя мама ни была – никогда не смей о ней ничего плохого говорить! Никогда!
Все заметили, что Дарьян сжал травмированную руку в кулак.
– Пациент, только не бей! – крикнула Кира.
Дарьян поморщился:
– Пациент? – повернулся к ней.
– У тебя появилась кличка… просто, – добавил Эдкевич.
– Имбицилы… – буркнул Дарьян и опять повернулся к Могильникову. – Она достаточно страдала от рук упыря, отца моего. Избивал он ее, а потом бросил… С маленьким мной на руках, – парень отвернулся от Олега Уюковича, – и зачем я это вам рассказал. В общем, вы меня поняли, Могильников.
От этой новости у Могильникова стал дергаться глаз. Он то и дело порывался рассказать сыну правду. Олег Уюкович даже не предполагал, какой чернотой полила его бывшая жена, мать Дарьяна, и в каком свете выставила перед сыном.
Как вы помните, о тайне Могильникова знали Лея и Валенов. Лея, разумеется, поверила словам Дарьяна и смотрела на Могильникова с ужасом, поражаясь тому, как тот поступил со своей семьей. К счастью он смог сдержаться и ничего не ответить сыну. Отошел на несколько метров от лагеря с флягой в руках, встал спиной, прикрыл глаза и о чем-то задумался.
– А мне говорил, несправедливость их с сыном разлучила, – прошептала Лея.
– Ты о чем? – спросила Элина, услышав её слова. Лея прошептала ей на ушко секрет Могильникова. Девушки переглянулись. Лея, конечно, попросила больше никому об этом не рассказывать.
– Ребята, я понимаю, конечно, что наша группа не может без интриг, только Тощий с Леей, а уже и с Юлей чего стоят. Но полагаю, у нас есть проблема посерьезнее! – встал посреди «сцены» Эдкевич, развел руками, пародируя предыдущее выступление Дарьяна: – Коллеги, мы с вами заблудились!