– Кто здесь? – крикнул Эдкевич, затем принялся отчаянно лупить рукой по фонарику. Надеялся он, что у батареек проснется второе дыхание. Позади него послышался шорох, ну, чисто фильм ужасов! А это злобная белка Иван подумала, что еще один хулиган решил посягнуть на ее добычу – шишку. Она забралась на дерево позади Эдкевича, чтобы внимательно рассмотреть врага. Эдкевич медленно повернулся к ели, предпринял еще одну попытку включить фонарик – тот моргнул и перед ни, на мгновение, предстал дико пищащий одноухий монстр.
Эдкевич заорал. Крик его был слышен далеко, но до Тощего и Леи долетел еле слышимым. Мишка, который никак не мог оправиться после тесного контакта с Леей, решил, что это опять стонет призрак.
– Лакроа? – первое, что пришло в голову Тощему. Он от страха даже про боль в паху забыл.
– Думаю, это в лагере… Ребята кричат… А вдруг медведь? – запереживала Лея.
– Да, уж лучше бы призрак, – простонал Тощий.
Лея помогла ему подняться на ноги.
– Дождь прекратился. Нужно срочно развести костер, – огнем и зверя отпугнем, – решил Мишка. – Потом с ночлегом разберемся. Лея кивнула в ответ и оба приступили к работе. Правда, сразу столкнулись с проблемой – развести-то огонь нечем. Тощий снова упал на колени и принялся стонать, что всех погубил.
– Неужели у тебя в рюкзаке нет ничего, чем можно разжечь костер? Ты всю квартиру в рюкзак сложил, сам рассказывал, – протянула Лея.
– Огниво! – осенило Тощего.
– Умничка! – восхитилась Лея.
Первый удар по огниву – Тощий повредил палец. Полилась кровь. Мишка упал в обморок.
– Чудо ты… Все-таки оставил меня одну, – вздохнула Лея, и перетащила Тощего на коврик.
Где-то в лесу…
Потасовка Эдкевича с белкой Иваном закончилась тем же, чем у белки с Тощим. А тут как раз подоспели Валенов и Могильников. Первый хотел пнуть зверушку, которая бегала по Эдкевичу и кусала его. Но та, словно специально выжидала момент, когда Роман поднимет ногу или палку для удара. Спрыгнула с парня, и Валенов залепил толстой палкой Эдкевичу сами понимаете, по чему. А довольная и гордая, злобная, одноухая белка Иван ушла с поля боя с гордо поднятой головой. Она не только отстояла свою кедровую шишку, но и, наконец, смогла проучить хотя бы нескольких наглых варваров. Напасть на Могильникова она все же не решилась – уж больно тяжелой была их стычка несколькими днями ранее.
Что касается ситуации в лагере… Услышав вопль Эдкевича, оставшиеся на стоянке туристы не на шутку перепугались. Волки, медведи, Лоа Лакроа – да кто угодно мог напасть на группу. Напрягся и Могильников младший, ведь отца рядом не было, а он оказался в лагере с тремя девчонками… Ну, двумя с половиной, потому что считал Киру пацаном в юбке. Про сигареты парень сразу забыл, больше его волновал вопрос – как бы не сгинуть…
Дарьян старался держаться рядом с Кирой – та хотя бы драться умеет, глядишь, и отпугнет волка хуком слева. Юлиана Волк – нет походного опыта, да и, в целом, лес не являлся её природной средой обитания. Ранее она при всех возникающих конфликтах звонила своим ухажерам и просила решить проблему. Однако стервозность – дело не хитрое. Девушка не стала биться в истерике, не пряталась за кого-либо, а просто ходила по лагерю и угрожала засудить всех, а лес потом сжечь, если ей причинят травму.
– Ты волку в «лицо» скажи, что в суд на него подашь, если он проголодается и сочтет твою тушку аппетитной, – не упустила возможности поддеть ее Кира.
В ответ на это Юля уже было собралась продемонстрировать свой запас оскорблений, но послышался крик Валенова. Девушка схватила в руки нож и более не выпускала его ни на мгновение.
Дарьян в университете много общался с Эдкевичем, тот был любителем фантастики и сюжетов, где герои спасают мир. По примеру киношных героев, понимая, что он в лагере единственный мужчина в настоящий момент, крикнул: «В боевой круг!»
Кира и Юля переглянулись, а потом посмотрели на Дарьяна.
– Это ведь кто-то из наших!? – спросила Элина, выронив пакетик с сушеными овощами в костер.
– Надо спасать их! Пропадет Валенов – мы точно не выберемся отсюда. Вооружайтесь, всем, чем можно! Идем бить негодяев! – заявила Кира.
– Слышите стоны? – заметила Элина. – Вдруг им действительно нужна помощь.
– А вы не подумали, что их там, может быть, волки уже доедают? – предположила Кира.
– Я не пойду никуда! Вы с ума сошли! – горячо высказалась Юля.
– Оставайся здесь, пусть доедают тебя, – подстегнула Кира.
Дарьян закурил сигарету, надел свою любимую черную кепку козырьком назад, достал охотничий нож и встал впереди девушек.
– Вперед, навстречу судьбе! – смело произнес парень, представляя себя героем крутого боевика.
Пару секунд стояла тишина, потом Кира и Элина переглянулись и в унисон засмеялись.
– Ты просто король пафоса, Могильников младший, – фыркнула Кира, ещё бы очки надел темные и – вылитый Сильвестр СталПони.
Улыбнулась даже Юля.
– Мы смеяться будем или пойдем товарищей наших выручать? – у Дарьяна прорезался голос Могильникова старшего, он и выражение лица такое же, как у отца, сделал – словно ему предстоит взятие Берлина.
– Есть оружие какое-нибудь? Где наш топор? – Кира отправилась на поиски.
– Так он же у Тощего в рюкзаке… Как и твоя палатка, – ответила Элина.
– Моя палатка? – опешила Кира.
– Ну да, ты же сама заставила его тащить свою палатку в наказание за то, что он долго собирал свои вещи, не помогал ставить и убирать палатку.
– Дура… – буркнула Заяц.
– Согласна, – подхватила Волк.
– Рот закрой! – вспыхнула Кира.
– Нет, – спокойно ответила Юля.
– Так, отбой, девочки, а то спасать будет некого! – произнесла Элина, держа в руке банку консервов и небольшой нож для чистки овощей. – Если ты, Юля, остаешься в лагере, то брось овощи в котелок, когда вода закипит. Больше ничего не трогай! – она повысила голос и принялась активно протирать очки.
Кира сломала подсохшую верхушку небольшой сосенки.
– Для удара сгодится, – сказала девушка, – вперед! Держимся рядом!
Трое выдвинулись в направлении леса, но вскоре Юля их окликнула.
– Стойте! Вы одну меня в лагере хотите оставить? Вы серьёзно? – возмутилась девушка.
Трое переглянулись. Кира подошла к Юле, крепко держа палку в руке. У Юли создалось впечатление, автор комедии цитирует её мысли, «эта ненормальная с отбитыми на рингах мозгами, и ударить может». С каждым шагом Киры в ее сторону, Юля отодвигалась назад. Кира ускорилась, и тогда Юля завопила, повторяя недавний прием отчаявшегося Романа Александровича: «Отойди от меня, я ненормальная, за себя не отвечаю!» – и выставила перед Кирой руки, угрожая, в случае нападения, расцарапать той лицо.
Кира усмехнулась и вручила ей свою палку: «Держи! Это явно лучше, чем ничего».
В это время до лагеря снова донесся крик Эдкевича, он звал на помощь.
Все четверо устремились в лес.
Оказалось, что Роман угодил в капкан, судя по ржавчине, забытый охотниками многие годы назад. Установлен он был, не сказать, чтобы в совсем укромном месте. Даже медведи обходили его стороной. Но Роман угодил. Бедолаге, как ни странно, повезло – механизм заржавел, поэтому сил на защелкивание у него почти не осталось, да и Роман наступил на капкан так, что зубья пошли вскользь и не повредили кость. Конечно, боль была сильной, но шок немного ее притупил. По причине того, что капкан был ржавым и не сильно резво поддавался внешнему воздействию на него, Эдкевич не смог его разжать.
– Брысь отсюда! – рявкнул Могильников, а затем разжал дуги, высвободил ногу Валенова и поручил Эдкевичу сопровождать Романа в лагерь. Сам он решил продолжить искать пропавших ребят. Но Роман, хотя и говорил с трудом из-за боли, все же возмутился безрассудному желанию патологоанатома отправиться на поиски в одиночку. Тот, упертый, слушать руководителя не хотел. Но Валенов был непреклонен.
– Я сказал, что мы все сейчас возвращаемся в лагерь. На поиски вы отправитесь, но только после того, как возьмете с собой ещё одного человека, к примеру, Киру – она самый надежный товарищ из всех! – Роман сказал это так твердо и уверенно, что Могильников согласился. Автор в удивлении – самого Могильникова смогли убедить… Пожалуй, такое в его жизни случалось редко!
Олег Уюкович, хоть и с трудом, но все же доверил Эдкевичу нести свое ружье, а сам взвалил на плечо Валенова. Фонарик был только у патологоанатома, да и то светил он в половину силы. У Эдкевича фонарик «сел», а Валенов выронил свой от неожиданности, когда попал в капкан – так его и не нашли.
Трое отправились в лагерь. Навстречу им шли четверо из лагеря. Троица возвращалась, ориентируясь только на свет от костра, четверка неслась с фонарями спасать Валенова от нападения недругов. Вспоминаем про принцип «правой ноги», согласно которому человек меняет траекторию своего движения, если не выберет ориентир, постепенно поворачивая направо. В общем, туристы и повернули направо, пробежали мимо троицы – банально не заметили их. Эдкевич проводил их взглядом, попытался докричаться, но спасатели вошли в раж и не слышали посторонних звуков. Тогда он решил догнать друзей, но его остановили Могильников с Валеновым, пояснив, что бежать по ночному лесу без фонарика – то еще безрассудство. Эдкевич нехотя согласился, но тут же решил выстрелить из ружья, чтобы привлечь внимание убежавших.
И тут на сцене опять появилась белка Иван. Она хоть и была злобная, но, тем не менее, бедная. Одолев, как она считала, злых недругов, зверек залез на дерево, чтобы спрятать кедровую шишку. В этот миг в ветку, по которой ползла белка, из ружья попадает Эдкевич. Ветка падает вниз вместе с белкой и приземляется рядом с Эдкевичем. Тот испугался, выстрелил снова в никуда.
Могильников был неистово зол и преисполнен желания подарить Эдкевичу карту постоянного клиента в свое учреждение. В автоматическом режиме он сбросил Валенова с плеча, как мешок картошки. Тот и упал на землю с характерным для мешка картошки звуком и с последующим возгласом: «Вы нормальный или нет? Я вам не мешок картошки!»
Группа товарищей, которая с победоносными криками пробежала мимо, выстрелы услышала и ринулась в обратную сторону.
– Папа, держись, я бегу!!! – экстремальная ситуация вынудила Дарьяна побеспокоиться об отце. Тот услышал крик сына – на душе потеплело. Он улыбнулся, чего никто в темноте не увидел и, конечно же, передумал «убивать» Эдкевича. Просто забрал у него ружье и сильно толкнул – тот отлетел на пару метров, упал.
– За что? – крикнул Эдкевич. – Я за ребят беспокоился!
– Имбицил, – пробурчал Могильников, вернулся к Роману, снова взвалил его на плечо и двинулся к лагерю, но, как вы уже поняли, дорогие читатели, приключения этих славных ребят не оставят никогда.
Бедная и очень, очень злая одноухая белка Иван даже не дернулась от выстрела Эдкевича. Она вцепилась когтями в землю и смотрела на бандита так, как кошка смотрит на мышку, волк на зайца, а Юля на Киру… Белка выжидала момент, когда негодяй станет особенно уязвимым. И вот, Могильников толкнул Эдкевича, тот упал. Белка Иван незамедлительно атаковала лежачего. Начался форменный переполох. Могильников снова сбросил Романа Александровича на землю, а рядом – заряженное ружье. Пошел разбираться, что там в темноте происходит с Эдкевичем.
– Лучше застрелите меня уже… – стонал Валенов после очередного падения.
Между тем картина выглядела следующим образом: четверым, которые спешили на помощь, а, особенно Элине с ее не совсем прекрасным зрением, почудилось, что некий маньяк застрелил Валенова, а затем попытался застрелить и Эдкевича, но, видимо, промахнулся. Отсвет костра чуть-чуть освещал место некриминального преступления. Элина, как самый главный паникер в команде, убедила остальных, будто видит лесного маньяка. Впрочем, атмосфера для таких предположений была соответствующая. К тому же, когда Могильников ринулся спасать Эдкевича от злобной белки, тот закричал: «Уберите от меня это животное!»
Ох, Олег Уюкович… Не ваш сегодня день… вернее ночь. И через несколько мгновений вы узнаете, почему. А пока – небольшое отступление – о настроении Юли. У девушки за время похода скопилось столько негатива, вызванного шуточками Киры, амбициями Валенова, предательством ее ухажера Марка, что на предстоящую эпическую битву она шла только за победой. Верная команда, победоносные крики и желание «всех убить – одной остаться» привели ее к тому… в общем, к сплошному безобразию. Когда Могильникову удалось снять белку с Эдкевича и он выпрямился, держа пищащего Ивана в руках, то Юля, уверенная, что сейчас маньяк ещё и беспомощного зверька жизни лишит, со всей силы ударила его палкой по голове… Знала бы девушка, что белка пищала вовсе не из-за того, что испугалась, а потому, что хотела растерзать еще и Могильникова… Да… Не стоит злить диких белок, дорогие читатели. Кто знает, что за дьявол таится в их душах…
Впрочем, автор сейчас просто шутит. Видимо, Иван сегодня не с той лапы встал.
Палка сломалась, щепки разлетелись в разные стороны. А Могильников… Могильников опешил, ослабил хватку. Иван укусил его за палец и скрылся с места преступления. Другие туристы добежали, подсветили фонариками всех присутствующих, и поняли, что нападения никакого не было, а только мелкая потасовка с противной белкой.
– Ну, ты, мать, даешь! – произнесла в восхищении Кира.
– Да откуда я знала, что это Могильников! Кто виноват, что он на маньяка похож!
Могильников зарычал, Юля приготовилась бежать.
– Олег Уюкович, я виновата, но только не нужно снова бонусными картами на предоставление ваших услуг мне угрожать! – завопила девушка.
– Уши бы тебе оторвать! – рявкнул Могильников. – Мирного человека… да по голове!
Элина встала между ним и Юлей.
– Не трогайте её, Олег Уюкович! Должны же понимать – мы боялись, что вас тут либо волки доедают, либо ещё что не менее страшное душу высасывает!
Могильников молча развернулся и направился к Роману.
– Он людей спасает, а ты его палкой по голове… – недовольно буркнул Дарьян, а затем повернулся к Эдкевичу, который только что поднялся с земли: – Что у вас произошло?
– Белки! – немногословно, но очень эмоционально ответил тот.
Могильников хотел снова взвалить Романа на плечо, но тот вырвался из его рук.
– Можно, я просто здесь полежу? – «плакал» Роман Александрович.
– Детей не будет у тебя тогда, – сурово ответил патологоанатом и протянул ему руку, – поднимайся, давай, нужно срочно обработать рану.
И тут послышался шорох, затем рычание… Правее от Могильникова и Валенова из кустов вышел зверь. Все, у кого были фонарики, направили их в ту сторону – волк! Один, видимо, отбившийся от стаи. Зверь был весьма крупных размеров и явно голодный, поэтому он совершенно не испугался большого количества людей.
– Мама, – оцепенела Элина и… принялась протирать очки.
– Бога ради, патологоанатом, стреляйте в него скорее! – завопила Юля и спряталась за спину Киры. Дарьян замер, однако нож из рук не выпустил. Он был готов, в случае нападения, броситься на помощь отцу, но надеялся, что зверь не рискнет атаковать.
Страдающий Валенов взлетел с земли, невзирая на боль, как только увидел волка.
– Не разбегаемся, держимся вместе! – проснулся в нем командир.
Могильников, тем временем, аккуратно поднял ружье, направил его на зверя и прошептал Роману: «Без резких движений отходим к остальным, вместе больше шансов выжить».
Шаг. Второй. А нога-то у бедняги болит, он прихрамывает и неуклюже на нее опирается… «Ай!» – крик прозвучал, как выстрел, Валенов чуть не упал, а волк, оскалив зубы, кунился к нему. Юля и Элина закрыли глаза от страха и принялись что-то бормотать.
– Ну, и где ты, белка? Конечно, на волка – то ты не попадаешь! – эту фразу Эдкевич прокричал очень громко, чтобы, наверно, услышали все лесные обитатели. При этом он переступал с ноги на ногу, но не знал, чем помочь товарищам. Валенов с испугу побежал сначала на четвереньках, затем поскакал на одной ноге.
– Бегите! – кричал Роман.
Но Могильников не сдвинулся с места, нажал на курок – щелчок, а патронов-то в стволе и нет…
– Эдкевич, скотина! – взревел Олег Уюкович, перехватил ружье за ствол и приготовился бить волка прикладом. Так как Олег Уюкович оказался на переднем плане, то зверь переключился на него.
– Отец! – заорал Дарьян, и кинулся к Могильникову старшему.
Мгновение и… В момент прыжка, волку в нос прилетела банка тушенки, которую Элина, вопреки советами Киры, взяла с собой в качестве оружия. Волк до патологоанатома не долетел – упал. Вскочил на ноги и увидел Дарьяна… Могильников старший разом лишился инстинкта самосохранения. Он сжал кулаки, хрустнув всеми пальцами. Волк уже приготовился нападать, но в этот момент на него бросился Могильников. Зверь клацнул челюстями, но укусы только разъярили человека, защищавшего сына. Он был готов любой ценой уберечь свое чадо от опасности. Патологоанатом с такой силой ударил зверя по голове, что тот потерял ориентацию в пространстве. Уюкович заорал громко, грубо и сурово. Волк заскулил, как побитый пес и убежал. В шоке были все. Некоторые даже не понимали, чего они больше испугались – волка или Могильникова…
В общем, у Романа Александровича, как всегда все было под контролем…
Тем временем в лесу, но чуть подальше…
Лее ничего не оставалось, как обустраивать мини-лагерь самостоятельно. Она развела костер, уложила Тощего на свой коврик, насобирала веток для обустройства ночлега. Девушка почувствовала себя женой офицера-моряка. Хозяйство и домашний уют, пока мужчина на службе – на её плечах. Здесь – та же ситуация, и мужчина несет службу, но, мягко говоря, ленивую. Привести Тощего в чувство не смог даже нашатырный спирт – Миша лишь морщил нос, но глаза так и не открыл. Закончив основные «домашние дела», Лея всерьез загрузилась вопросом, что же приготовить на ужин? Нельзя в такой критический момент оставаться голодными! Особенно, Тощему! Он итак, как тростинка – ветром носит.
Но что же делать с ужином? У Леи в рюкзаке лежала только одна, плотно перемотанная скотчем раскладка продуктов. Девушка раздумывала, стоит ли ее открывать? Ведь неизвестно, сколько времени им придется вдвоем провести в лесу. От этой мысли у Леи потекли слезы.
Она подумала о том, что им с Тощим вдвоем точно не выжить… «В группе были Могильников, Валенов, Кира… Они всегда знали, что делать в критической ситуации. А Тощий… Он, в обморок при виде крови упал. Балбес… Но такой милый!» – боромтала девушка чуть слышно. Она посмотрела на Мишку, который мило улыбался во сне. «Решено! Нужно открыть раскладку. Буду экономить! Итак, пачка макарон, галеты, копченая колбаса и… смесь для приготовления глинтвейна?..)
– Глинтвейн? – вслух произнесла Лея. – Роман Александрович собрался глинтвейн из макарон и колбасы варить??? Вздор!
И тут Лея вспомнила, в какой суматохе все собирались. У Валенова в одной куче лежали разные приправы, видимо, вместо молотого перца, он и положил смесь для приготовления напитка.
– Валенов… Точно Валенов… – опять вслух посетовала Лея, – Варить макароны не в чем, котелки остались у костра и потому единственный вариант перекуса – галеты с колбасой. Долго мы на этом не протянем, – задумчиво протянула девушка.
Она развернула колбасу. Почувствовав запах Тощий мигом вышел из анабиоза, выкрикнув: «Еда!». Лея аж подскочила от испуга.
Худогубкин же, придя в себя после резкого пробуждения, некоторое время не мог понять, что произошло и где он. Но постепенно пришел в норму. Стало стыдно, когда понял, что хрупкой беззащитной девушке в одиночку пришлось обустраивать лагерь. «И костер сама развела. И уложила меня, прикрыв собственным спальником. И веток для шалаша насобирала. А я – спал…» Теперь Лея смотрела на Мишку таким обиженным и, одновременно, злым взглядом, что помимо стыда, Тощий стал бояться за свою голову – вдруг у нее сковородка за спиной? Та самая, с физиономией Могильникова…
В общем, Худогубкин сглотнул слюну и выговорил:
– Можно взять кусочек колбаски? – спросил и тут же пожалел, что начал речь не с извинений.
Лея молча протянула ему галету и кусочек колбасы. Тощий колбасу выронил на землю. Лея недовольно нахмурилась, Мишка сжался и поднял кусок с земли. Не выдержав, Лея шлепнула его по руке, выбила колбасу и бросила в костер.
– Отравиться хочешь!?
Тощий совсем расстроился, опустил голову.
Лея вздохнула, села с ним рядом и крепко обняла.
– Чудо ты… Моё! – последнее слово девушка выделила интонацией.
У Мишки потеплело в груди.
– Прости меня… Я оставил тебя одну, мне стыдно.
Лея улыбнулась и, на минутку забыв про беду, в которой они оказались, радостно протянула:
– Ничего страшного, солнышко!
От того, что Лея назвала его ласково и нежно, у Тощего глаза на лоб полезли. В его голове тут же проскочила мысль: «Если солнышко, то, получается, мы теперь… Пара?». Тощий побаивался этого слова, ведь он до сих пор не был уверен в чувствах к девушке. Он вообще не чувствовал себя уверенным в отношениях с женщинами. В детстве пережил тяжелый бракоразводный процесс родителей, затем – развод отца с мачехой. Однако, отталкивать Лею он не решился. Это было бы неуважительно. Так еще и… А еще ему просто не хотелось ее отталкивать. «Бабочки в животике» вдруг разбили мысли о скорой смерти в тайге. Мишке стало спокойно и радостно, вот только он не понимал, что же именно с ним происходит. Это нам с вами, дорогие читатели, все понятно. А к Тощему бабочки любви прилетели впервые в жизни…
– Что мы будем кушать, Мишенька? У нас совсем мало продуктов, и нет котелка, чтобы макароны сварить, – расстроено протянула Лея.
– И я картошку выложил… и свои мелкие припасы руководителю отдал, – уныло конмтптироапл Тощий. – Будем есть то, что имеем, просто экономно! Может, Могильников стрелять будет, и утки рядом с нами упадут.
Лея коротко вздохнула, а после не удержалась и поцеловала Мишку в щеку. Тот расцвел, щечки порозовели. Лея, увидев такой эффект, обрадовалась и поблагодарила высшие силы за то, что заблудилась она именно с Худогубкиным, а не, скажем, с букой Дарьном.
Об этом Лея Мишке и сказала, затем положила голову ему на плечо, взяла парня за руку.
Но такая быстрая близость стала Тощего напрягать. Он отрезвел от временного помутнения рассудка и вспомнил, что еще нужно подготовить место для ночлега.
– Лея, мы совсем забыли… Где будем спать? – вскликнул Тощий, и стал подниматься с коврика. Девушка попыталась его удержать рядом с собой.
– Некогда сидеть! Нужно ставить шалаш! – Мишка повторил попытку отойти от Леи. Та его по-прежнему не отпускала. Она хотела услышать и от Тощего ответные теплые слова, но вскоре поняла, что не услышит. Вздохнула, но эмоции постаралась не показывать.
– Давай поедим и начнем работать, – предложила она уже более холодно. Тощий согласился. Девушка соорудила ему бутерброд с несколькими пластиками колбасы на двух галетах и подала… И в этот момент где-то вдалеке прозвучал выстрел. Он был еле слышен, а вот рев, который издал после Могильников, ребята услышали очень хорошо. Тощий замер и выронил бутерброд на землю.
В следующей сцене совсем было непонятно, что больше рассердило Лею -утробный рев или то, что Тощий снова выронил на землю еду из их более, чем скромных запасов.
– Миша! – воскликнула Лея.
– Что Миша, что Миша? Мы в опасности, видишь же! – парировал Тощий, присел обратно на коврик возле своего рюкзака, судорожно осмотрелся: – Ну и место мы выбрали, даже спрятаться негде!
– Ты хотел спрятаться? А как же я? – снова расстроилась Лея.
– Так ты тоже прячься, – коротко ответил Мишка и вытащил из бокового кармана рюкзака небольшой топор, сжал его двумя руками, поджал колени и замер.
– Голодный останешься! – обиделась Лея, подняла колбасу с земли, окатила водой, наколола на тоненькую веточку и поднесла к костру, – джентльмен! Оставил девушку одну в опасности, ещё и запасы наши теряешь…
– Тебе совсем не страшно? – осторожно спросил Тощий.
– Мне страшно потому, что если зверь на нас нападет, то ты меня ему отдашь, сам спрячешься…
– Глупости не говори! – буркнул Тощий.
Лея не ответила, обжарила колбасу, положила её на галету и отдала Тощему.
– Снова уронишь – будешь сам искать себе еду! – сказала девушка, села возле костра и погрузилась в свои мысли.
– Чего бояться, Миша, – через некоторое время снова заговорила она, мы в таких условиях сейчас находимся, что нужно просто выживать. Если будем паниковать по каждому поводу – не сможем ни пищу добыть, ни тепло найти.
– Верно, конечно, – заметил Мишка, – но в реальности жизнь намного суровей и потому не у всех получается не сдаваться… Как-то не хочется оказаться в животе у медведя, волка или курицы того ненормального старика, Петра Чайковского.
– Да, помню того старика, он забавный… – Лея коротко рассмеялась, и продолжила разговор, – а у нас нет выбора, Миша. Помнишь, что Роман Александрович говорил? Мы – команда и от каждого зависит итог истории: стол Олега Уюковича или горячий чай с печеньем на кухне.
– Он не так говорил, – Тощий захрустел галетой.
– Не раздражай меня, Худогубкин, – рявкнула нежная Лея. Мишка опешил и решил выйти из беседы, уткнувшись носом в кружку с чаем.
– Мишенька, смысл в том, что если мы сейчас пойдем на поводу у страха, то погибнем, – Лея вновь превратилась в девушку – незабудку, улыбнулась, – я не хочу умирать, у меня стойкое ощущение, что все мы, вся наша группа только начинает жить. По – настоящему жить… Я чувствую, что нам не зря было дано это испытание, слышишь? – Лея повернулась к Тощему и вытерла слезы.
Мишка уставился на девушку. Немая сцена. Через секунду – хруст. Еще хруст. Проглотил. Кивнул.
– Чудо… – нежно произнесла Лея и повернулась к костру, – ладно, хватит разговоров, солнышко, надо начинать строить шалаш. Далеко от меня не уходи, пожалуйста, – попросила Лея. Мишка опять молча кивнул.
Заметим, что постройка шалаша также не обошлась без приключений. То они топорик не могли поделить, то спорили, как и куда лучше ветку положить. То думали, как тентом шалаш накрыть. Разумеется, Тощий в тенте запутался и чуть в костер не упал. Лея его удержала. Потом Мишка попытался сучок разрубить, лезвие слетело с топорища и чуть не прибило Лею. Развязались шнурки, Мишка в них запутался и упал на неустойчивую «новостройку» – все обрушилось.
– Миша! Ходячая ты моя катастрофа! – воскликнула Лея. Парень встал с земли, отряхнулся. Он очень расстроился из-за своей неуклюжести. Стоял, стоял… И понял, что опять начудил, даже, в принципе, ничего не делая.
– Лея… – тихо пробормотал Тощий.
– Что такое!? – девушка была готова к самому худшему.
– У меня в рюкзаке лежат гвозди, сверху, в коробочке под клапаном крышки. Принеси, пожалуйста, гвоздик забьем в топорище, чтоб лезвие не слетало, а заодно сколотим пару непослушных веток.
Лея опешила. Даже ответить разборчиво с первого раза не смогла.
– Гвозди? – ей все-таки удалось произнести слова и даже словосочетания. – В рюкзаке? В походе?
– Я же говорил, я очень запасливый, – неловко ответил Тощий.
Лея развела руками, не зная, что ответить. Пошла к Мишкиному рюкзаку за гвоздями, а Худогубкин принялся разбирать кучу веток на месте упавшего шалаша.
Лея раскрыла рюкзак и… Автор комедии думает, что все помнят фразу Киры – «заставила Тощего нести палатку в наказание…». Эту самую палатку, хорошо утрамбованную, Лея и вытащила из рюкзака Худогубкина.
– Миша, позволь спросить, ты шалаш своими умелыми ручками для меня строил? – спросила Лея.
Тощий почесал затылок, повернулся к ней, увидел у девушки недовольное выражение лица и… палатку в ее руках. О существовании данной вещи он забыл напрочь. Миша попытался Лее рассказать, как палатка у него в рюкзаке оказалась, но от волнения запинался и никак не мог выдать внятное объяснение.
– То есть ты спал… А я, не особо воинственная девушка, ночью одна в тайге собирала ветки для шалаша, который ты же потом и разрушил! А палатка, тем временем, лежала у тебя в рюкзаке?– подозрительно спокойно спросила Лея.
Тощий снова попытался оправдаться и снова смешал все слова в кучу. Самое понятное, что ему удалось сделать – развести руками.
Лея крепко сжала в руке мешок, в котором лежала палатка, подошла к Тощему. Тот испугался, сделал несколько шагов назад, наткнулся на порушенный шалаш и упал, попав попой прямо на большой сучок. Закряхтел, перекатился на землю. Парень просто испугался, что Лея, по своей привычке драться подручными предметами, залепит ему палаткой.
– Ну, вот и ночуй в своем шалаше, чего труду зря пропадать! – твердо сказала девушка.
– Но я… – Тощий все же попытался напроситься в палатку, но Лея фыркнула и отошла к дереву. Все предложения Тощего помочь она отвергала, хотя собирала палатку впервые в жизни и почти час соображала, как правильно вставлять дуги в каркас. Потом – как и куда втыкать колышки.
Обиженный на весь мир Тощий сел возле «разбитого корыта», не желая ничего делать. Сидел и раздумывал, от чего умереть: от голода или от холода? Пока ветер не подул, и не стало ещё холоднее. Умереть от холода – холодно. Умереть от голода – голодно. Конечно, Лея бы в беде его не бросила, но… В общем, пришлось Мишке поработать.
Ветка за веткой, синяк за синяком, и Тощему удалось отстроить себе жилище. Он накрыл шалаш тентом и встал у входа, уперев руки в бока. Даже чувство голода от гордости пропало. Счастье длилось недолго. Подошла Лея, оглядела его творение.
– Тебе бы не мешало укрепить его с левой стороны, а то как-то неуверенно он стоит.
– Мой шалаш, как хочу, так и делаю! – фыркнул Тощий. Лею такое высказывание задело. Она развернулась и отошла, немного прибралась в лагере, положила свой рюкзак в тамбур, залезла в палатку, напоследок буркнув Мишке: «Добрых снов!»
Тощий скорчил гримасу, но девушка ее не увидела. Подготовив в шалаше место для сна, он зевнул и залез внутрь. Улегся. Спустя минут десять, затекла рука, Мишка вытянул ее, задел каркас своего жилища, и оно рухнуло прямо на него.
– О, Боги! – отчаянно пропищал Тощий.
Лея, укрывшись в спальном мешке с головой, старалась не реагировать на Тощего – обиделась. Лежала и боролась со своим сердцем, которое нашептывало: «Помоги ему, ведь ты его любишь. Ну, помоги! Помоги, иначе я от тебя не отстану! Что же ты за бессердечная лошадь такая, а ну, вставай!». В этот самый миг девушка услышала писк: «Лея, прости меня…» Сказано это было с таким отчаянием, что казалось, Тощий вот-вот заплачет. Лея не выдержала. Глубоко вздохнула, вылезла из спальника и отправилась спасать своего ненаглядного. Вызволила его из-под веток, обняла и шепнула на ушко: «Дурачок ты, Миша!». Она посмотрела ему в глаза, тот улыбнулся в ответ.
В общем, переместился Тощий в палатку, забыв убрать с «улицы» свой раскрытый рюкзак. После недолгих разговоров двое уснули. Причем, Лея сначала дождалась, пока уснет Мишка, чтобы можно было его обнять, а тот бы ее не оттолкнул.