Loe raamatut: «Россия 1801–1917. Власть и общество»

Учебно-научный центр высшего педагогического образования.

Федеральная целевая программа «Государственная поддержка интеграции высшего образования и фундаментальной науки на 1997-2000 гг.»

Допущено Учебно-методическим объединением по специальностям педагогического образования в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности 032600 – история

Сергей Германович Пушкарев

Предисловие

Богатое наследие русского зарубежья было нам длительное время недоступным. Лишь к концу XX века началось слияние двух разорванных потоков отечественной культуры. «Вернулись в Россию стихами» многие поэты Белой России, стали переиздаваться ранее недоступные произведения прозаиков, труды философов. Вышел ряд ценных справочных и учебно-методических изданий – биографических словарей, хрестоматий, исследований по истории эмиграции. Были, наконец, переизданы некоторые научные труды русских зарубежных историков – Г.В. Вернадского, С.П. Мельгунова, П.М. Савицкого, П.Б. Струве, М.В. Шахматова, Е.Ф. Шмурло. Изданные зачастую небольшими тиражами, они до сих пор мало известны. Довольно широкое распространение получил труд Сергея Германовича Пушкарева «Обзор русской истории». Он вышел в 1953 г. в США, был переиздан в 1987 г. в Канаде и затем трижды, в 1991, 1993 и 1999 гг. переиздан уже в России. Представляемая читателям книга, по словам автора, «является как бы продолжением и дополнением» «Обзора».

Книга называется «Россия 1801-1917: власть и общество». В этом названии заключена постановка задачи – рассмотреть историю России, историю становления, расцвета и кризиса имперской государственности в соотношении двух ее основных сторон – государства-власти и общества-народа. Не стоит забывать, что во многих исторических произведениях, не говоря уже о публицистике, как в Советском Союзе, так и на Западе, приоритет в этом соотношении отдавался власти, причем власти сильной, авторитарной. На основании этого делался вывод о якобы имевшей место традиционной отсталости, «патриархальности» России, ее «невосприимчивости» к демократическим институтам. Тезис о «национальной специфике» России, в такой интерпретации, фактически оправдывал существование тоталитарного строя.

В противоположность такому подходу, С.Г. Пушкарева в течение всей его научной деятельности интересовали в первую очередь элементы политической свободы, общественного самоуправления и самоорганизации, имевшие в России глубокие корни со времен древнего Киева и Новгородской республики. Соответственно, и в рассматриваемый в книге период он обращает пристальное внимание на структуры крестьянского «мира», земского самоуправления, кооперативного движения, на независимые общественные объединения, профессиональные и благотворительные. Роль многих из них резко возросла в начале XX века, когда Россия получила представительные учреждения. Этот подъем гражданской самодеятельности был насильственно оборван в результате октябрьского переворота 1917 г.

Осознание отечественных традиций местного самоуправления сегодня весьма актуально. Через структуры самоорганизации и самоуправления, различные самодеятельные объединения общество получает возможность выражать свое мнение, отстаивать свои интересы перед властью. Существование этих структур пробуждает общественную активность, приводит к тому, что «подданные» государства становятся гражданами, т.е. сознательными, деятельными участниками происходящих в стране процессов. Это и представляет собой, по сути, модель «гражданского общества», о которой много говорится и пишется в настоящее время. Именно общество есть тот самый фундамент, на котором только и возможно построение прочного государственного здания.

Историографическая концепция С.Г. Пушкарева, наряду с концепциями правоведа Г.К. Гинса, экономиста А.Д. Билимовича, социолога И.А. Сорокина, философов И.А. Ильина, С.Л. Франка, С.А. Левицкого оказала влияние на формирование в зарубежье социально-политических идей российского солидаризма.

Эти идеи отражали стремление к самобытному пути общественно-политического развития России, сочетающему принципы сильного государства и широкого народного самоуправления. Во многом они близки тем поискам национальной модели взаимодействия общества и государства, которые намечали русские мыслители XIX – начала XX веков. Экономическую сторону подобной модели разрабатывали теоретики кооперативного движения – М.И. Туган-Барановский, В.Ф. Тотомианц, А.В. Чаянов и другие.

Не подлежит сомнению тезис, что общество, построенное на началах «организованной взаимопомощи», всегда будет динамичнее, перспективнее, чем общество, полностью контролируемое государством. Это показал, в частности, опыт функционирования советской государственной системы, когда всеобщее огосударствление жизни лишило внутренних стимулов развития и личность, и общество, и государство. Но и в истории России XIX века можно найти примеры, и это неоднократно подчеркивает С.Г. Пушкарев, когда государственная власть намеренно сдерживала развитие общественных структур и народного представительства, сопротивлялась реформам, сохраняя межсословные перегородки, замедляя процесс ликвидации крепостного права. Пятидесяти лет, прошедших после Великих реформ Александра II, все-таки оказалось недостаточно, чтобы полностью преобразовать систему самодержавной власти.

Не случайно в конце своей книги С.Г. Пушкарев отмечает, что одна из причин слабости имперской государственности заключалась в подавленности гражданского сознания, в гражданской пассивности и в увлечении общественных деятелей идеологическими химерами, которое проистекало из недостаточного опыта реальной политической работы. Это, в свою очередь, в значительной степени предопределило события второй «русской Смуты» после февраля 1917 года: острое столкновение различных политических сил и социальных групп, последующее оформление модели «государственного социализма» с его абсолютным пренебрежением к несанкционированной сверху личной и общественной самодеятельности, инициативе и творчеству. Быстрый рост гражданской инициативы в 1906-1918 гг. оказался недостаточным, чтобы спасти страну так, как он спас ее во время первой Смуты 1606-1613 гг.

Хронологические рамки книги охватывают правление пяти российских императоров – Александра I, Николая I, Александра II, Александра III и Николая II. Однако главным в структуре книги стал не хронологический, а предметный подход. Историю России Пушкарев излагает не только как историю государственной власти, но и как историю социально-правового положения различных слоев населения, историю общественного движения, историю экономики, образования, светской культуры и церкви. В вопросах внешней политики автор сосредоточивает внимание не столько на дипломатических и военных действиях, сколько на их результатах и последствиях.

В книге подробно рассматриваются вопросы социального устройства российского государства. С.Г. Пушкарев особое внимание уделяет истории крестьянства – сословия, составлявшего подавляющее большинство населения империи. Показателен, в этой связи, подход автора к оценке результатов и перспектив аграрных преобразований П.А. Столыпина. Не разделяя мнения тех, кто считал столыпинские реформы обреченными на неудачу, Пушкарев пишет, что одной из важных составных частей их было мощное развитие кооперации и становление «среднего сословия» частных собственников (выражаясь современным языком, «среднего класса») – главной опоры государства. Но и здесь фактор недостатка времени сыграл роковую роль.

Отдельно выделяется история оппозиционных движений в России. Без этого невозможно понять и объяснить причины и исход трех революций, которые охватили Россию в начале XX века. Вполне обоснованным представляется вывод, что именно продуманная, хорошо подготовленная реформаторская политика имела будущее в России, вопреки усилиям как революционеров, так и реакционеров.

Не случайно название английского издания книги можно перевести как «Модернизация России 1801-1917». Этот процесс первые полвека шел медленно, а затем нарастающим темпом. Он имел реальную перспективу завершиться утверждением России в мире как одного из наиболее сильных в экономическом и социальном отношении государств. То, что этот процесс не был завершен, а насильственно прерван, не умаляет значения данного, во многом уникального, опыта перехода от традиционного общества к гражданскому. И если сегодня речь идет о новой модернизации России, то пренебрегать тем, что было сделано прошлыми поколениями, не следует.

Первое русское издание книги называлось «Россия в XIX веке» и вышло в Нью-Йорке в 1956 г. Расширенный и дополненный вариант вышел по-английски в 1963 г. в США и в 1985 г. в Канаде под названием «The Emergence of Modem Russia 1801-1917». Он использовался как учебник американскими и канадскими вузами, хотя во многом не соответствовал принятым на Западе взглядам на дореволюционную Россию.

Настоящее издание подготовлено для российской высшей школы. Книга может применяться в качестве как основной, так и дополнительной учебной литературы в лекционных курсах и на семинарских занятиях, а также для самостоятельной работы. Предполагается ее использование в рамках курсов «История России», «Новейшая история Отечества», «Историография и источниковедение истории России» и «Историография и источниковедение новейшей отечественной истории», «История культуры». Большое количество документальных материалов позволит использовать книгу и в качестве хрестоматии. В качестве наглядного материала могут быть использованы имеющиеся в книге иллюстрации, карты, схемы, таблицы. Помимо высших учебных заведений, издание может быть рекомендовано и как пособие для преподавателей и учащихся старших классов средней школы.

Мы надеемся, что знакомство с исследованием профессора С.Г. Пушкарева станет интересным и полезным для российской учащейся молодежи.

A. В. ЛУБКОВ Профессор Московского педагогического государственного университета, доктор исторических наук

B. Ж. ЦВЕТКОВ Доцент Московского педагогического государственного университета, кандидат исторических наук

Об авторе и о книге

Без верного знания о прошлом невозможно осмысленно создавать будущее, поскольку они связаны неразрывно. Это знал Сергей Германович Пушкарев, когда писал эту книгу в зарубежье четыре десятка лет назад. Как профессиональный историк он требовал от себя максимальной точности фактов. Но двигало им стремление дать импульс будущему. Недаром предыдущую книгу – «Обзор русской истории» он посвятил «русскому юношеству». И в заключительных словах данной книги (в ее англоязычном варианте 1963 г.) писал, что тщательное изучение истории подсказывает: «Россия не обречена жить под тоталитарной диктатурой навеки».

«Русскому юношеству» еще предстоит осознать свои корни и свою преемственность. Необходимому для этого пониманию дореволюционной России поможет подход автора, который он в «Обзоре» определил так: «Я стремлюсь быть объективным докладчиком, но не прокурором и не адвокатом нашего прошлого: я не окрашиваю его ни в черный, ни в нежно-розовый цвет. Я не стараюсь втиснуть факты нашей истории в рамки какой-либо исторической или социологической схемы». В предисловии к первому изданию этой книги он писал: «Как и в первой книге, мое изложение основано главным образом на источниках, ибо я хочу, чтобы читатель, по возможности, слышал голос деятелей нашего прошлого не в моей передаче, но в собственных их словах».

Сергей Германович Пушкарев родился в слободе Казацкой Старооскольского уезда 8 августа 1888 г. Его отец служил нотариусом в Курске, а у матери было имение в Прохоровке (которая позже станет известной по битве на Курской дуге 1943 г.). Здесь Сергей провел детство. В 1907 г. он окончил гимназию с золотой медалью и поступил на историко-филологический факультет Харьковского университета. В гимназические годы у него в комнате висел портрет императора Александра II, но в студенческие годы он сблизился с РСДРП. За контакт с меньшевиками Пушкарев был в 1910 г. арестован. Потом выехал за границу и в 1911-14 гг. слушал лекции в университетах Гейдельберга и Лейпцига. Вернувшись в Россию, окончил Харьковский университет в 1917 г. Провал «наступления Керенского» в июле 1917 г. так задел патриотические чувства Сергея Германовича, что он – к удивлению окружающих – поступил добровольцем в распадающуюся армию. В декабре 1917 г. был демобилизован из Виленского военного училища (находившегося тогда в

Полтаве) и вернулся в Харьковский университет. Здесь он в мае 1918 г. выдержал государственные экзамены и был, по предложению проф. М.В. Клочкова, оставлен «для подготовки к профессорскому званию» (то есть, в аспирантуре) по кафедре русской истории. К тому времени его социал-демократические симпатии испарились, и когда в июне 1919 г. в Харьков вошли Белые войска, он поступил добровольцем в Сводно-стрелковый полк. Осенью под Екатеринославом в бою с махновцами был тяжело ранен, полгода его лечили в лазарете. Вернувшись в строй, служил в управлении начальника авиации и на бронепоезде «Офицер». Вместе с армией генерала П.Н. Врангеля был в ноябре 1920 г. эвакуирован из Крыма в Турцию.

В рамках «русской акции» по поддержке беженцев от большевизма, предпринятой чехословацким правительством, прибыл в конце 1921 г. в Прагу. Под руководством проф. И.И. Лаппо выдержал магистерские экзамены в 1924 г., получил звание приват-доцента и целиком погрузился в научную работу. Его труды выходили на русском, чешском и английском языках. С.Г. Пушкарев – доцент Русского свободного университета в Праге, постоянный научный сотрудник чешской Академии наук, член Славянского института, секретарь Русской академической группы, при которой были Русские курсы для учащихся в иностранных школах. Он ими руководил и вел преподавательскую работу как историк.

В 1927 г. С.Г. Пушкарев женился на Юлии Тихоновне Поповой (1896-1961), дочери священника из родного Старого Оскола, которая до того жила в СССР и преподавала естествознание в средних школах Ленинграда. В октябре 1929 г. родился их сын Борис.

Занимая «непредрешенческую» позицию, Пушкарев сторонился эмигрантской политики меньшевиков, эсеров, кадетов и монархистов. В 1920-е гг. он короткое время интересовался евразийством. «С робкой надеждой» встретил Пражский манифест генерала А.А. Власова в ноябре 1944 г. В апреле 1945 г. выехал с семьей из Праги на Запад, но поезд был разбит американской авиацией. Пришлось задержаться в западной Чехии, куда вскоре вошли американские войска. А чешские партизаны, ограбив семью до нитки и продержав ночь в тюрьме, выдали ее Красной армии. Благодаря молодому лейтенанту, по профессии историку, который вел допрос, и его командиру, назвавшему себя «майором Павловым», встреча окончилась благополучно. В июле 1945 г. семья с транспортом беженцев прибыла из Чехии в американскую зону оккупации Германии. Здесь Пушкаревы провели четыре года в лагерях «перемещенных лиц», где Сергей Германович был директором и преподавателем русских средних школ.

При содействии проф. Г.В. Вернадского, с которым Сергей Германович был знаком по Праге, он приехал в июле 1949 г. с семьей в Нью-Хейвен (США) и в 1950 г. стал в Йелском университете преподавателем русского языка. В 1951-54 гг. читал курсы лекций по русской истории в Фордамском и Колумбийском университетах. Фонды Йелской библиотеки позволили ему частично восстановить утраченные по пути из Праги выписки из источников, и в 1953 г. в издательстве им. Чехова в Нью-Йорке вышел «Обзор русской истории», а в 1956 – «Россия в XIX веке».

С 1956 по 1972 год Пушкарев готовил материалы для трехтомной хрестоматии по русской истории «А Source Book for Russian History» (1972) и толковый словарь «А Dictionary of Russian Historical Terms» (1970). В течение 20 лет его кабинет в Йелской библиотеке служил местом консультаций для студентов и молодых американских историков. Ему было 88 лет, когда он переехал к сыну в штат Нью-Джерси, где разбирал свой архив и написал «Воспоминания историка: 1905-1945», вышедшие в Москве в 1999 г. Скончался С.Г. Пушкарев в Нью-Джерси 22 января 1984 г. и похоронен на кладбище Бивердейл в Нью-Хейвене.

Круг научных интересов С.Г. Пушкарева был широк, но основное направление уловить нетрудно. Первой работой в Праге был «Очерк истории крестьянского самоуправления в России» (1924). Затем следовали: «Как русский народ заселял Сибирь» (1925), «Очерк истории Донского казачества» (1926), работы о средневековом городе – на севере России и в Чехии; два очерка о целовальниках в Московской Руси (1933, 1936) и более десятка статей о роли Церкви в русской истории. Две из них переизданы в книге «Роль Православной Церкви в истории России» («Посев-США», 1985). «Историография Русской Православной Церкви и старообрядчества» (1974) перепечатана в «Журнале Московской Патриархии» (№ 5-7 за 1998 г.).

Главной работой пражского периода стала «Поземельно-передельная община в России» (ч. I 1939, ч. II 1941, ч. III утрачена), восполненная и переизданная в США (Newtonville, МА, 1976). Особняком от этой тематики – самоуправления в России – стоят работы о Петре Великом (1926 и 1974 гг.).

В США историк переходит к новым темам. Одна из них – Россия и Запад, другая – октябрьский переворот 1917 г. Развитию первой темы способствовала шокировавшая его русофобия ряда американских историков и публицистов. Он усердно опровергает расхожие кривотолки о русской истории. По второй теме он редактирует английский перевод книги С.П. Мельгунова «Как большевики захватили власть» («The Bolshevik Seizure of Power», Santa Barbara, CA, 1972) и пишет серию статей, вошедших в сборник «Ленин и Россия» («Посев», 1978, 1988).

К концу жизни он возвращается к теме, с которой начинал, пишет работы «Русская земля в безгосударное время 1606-1613» (1967) и «Элементы политической свободы и общественного самоуправления в допетровской Руси» (1976), задумывает большую книгу о свободе в России, опровергающую тезис «страна рабов». Ее он написать не успел. Вышедшее посмертно «Самоуправление и свобода в России» («Посев», 1985) – как бы ее конспект. Библиография работ С.Г. Пушкарева дана в «Записках Русской академической группы в США», т. XIX, 1986 (169 названий), в московском журнале «Библиография» № 4, 1994 (139 названий) и в диссертации О.Н. Семякиной «История России в творчестве С.Г. Пушкарева», МПУ, 2001 (216 названий).

Настоящая книга, возможно, самый значительный труд С.Г. Пушкарева. Вначале она вышла как «Россия в XIX веке». Но часть рукописи в опубликованный текст не вошла; кроме того, повествование заканчивалось 1914 годом. По просьбе американского издателя автор вместе с сыном дополнили текст, довели его до 1917 г., и книга увидела свет под названием «The Emergence of Modem Russia 1801-1917» в издательстве Holt, Rinehart & Winston в США (1963). Второе английское издание вышло в Канаде в университетском издательстве Pica Pica Press (1985).

Настоящее, наиболее полное издание получило название «Россия 1801-1917: власть и общество». Над ним мы работали с 1999 по 2001 год с Е.Ю. Князевой и Б.С. Пушкаревым. Из первоначальной авторской рукописи внесены части, опущенные в издании 1956 г. Кроме того, добавлены выдержки из нескольких статей 1967-83 гг. и переведены на русский язык дополнения, подготовленные к английским изданиям (в основном главы 10, 12 и Эпилог). Восстановлены ссылки на источники и в некоторых случаях добавлены ссылки на современные издания. Заново переработан указатель имен, имевшийся только в английском тексте, добавлены хронологическая таблица и иллюстрации. Мы надеемся, что для данного периода книга послужит в качестве краткой энциклопедии «Россиеведения» – обобщающей дисциплины, столь необходимой нам сегодня.

Евгений КНЯЗЕВ

Канд. пед. наук, профессор Академии повышения квалификации и переподготовки работников образования

Москва, август 2001

Введение

Россия на рубеже XVIII – XIX веков

Эпоха Екатерины II (1762-96) была временем наибольшего внешнего блеска и военного могущества империи Всероссийской. Победы «екатерининских орлов» – Суворова, Румянцева и других – прославили русское оружие, а дипломатические успехи Екатерины создали России положение могущественной державы, имевшей огромное влияние в международных делах. Территориальные пределы государства раздвинулись на юг до Черноморско-Азовского побережья и северных предгорий Кавказа, а на западе включили в состав империи все западнорусские области, кроме Галиции и Подкарпатской Руси, Литву и Курляндию.

Екатерина II

Присоединение обширных черноморских степей и Крымского полуострова имело важное военно-стратегическое и национально-экономическое значение. Была, наконец, обеспечена полная безопасность южных границ государства и открыты новые просторы для колонизации. Со всех сторон на плодородные земли Новороссии хлынули потоки колонистов всех вероисповеданий, племен и национальностей: великороссы, украинцы, греки, южные славяне, немцы, евреи, армяне, а также сектантские общины духоборов и менонитов.

Под умелым руководством светлейшего князя Потемкина-Таврического и его преемников выросли за короткий срок не пресловутые потемкинские деревни, а совершенно реальные города: Херсон, Николаев, Екатеринослав, Симферополь, Севастополь (база новорожденного черноморского флота) и южная красавица Одесса.

Черноземные степи Новороссии покрылись множеством селений, заколосились пшеничными полями и скоро сделались житницей Европы.

Население Российской империи, составлявшее в 1762 г. 23 млн, возросло к 1796 г., благодаря территориальным приобретениям и естественному приросту, – до 37 млн человек.

Внутри государства Екатерина старалась создать стройную систему местной администрации (губернские учреждения 1775 г.), а в области образования и духовной культуры, стремясь воспитать «новую породу людей», заложила основы общеобразовательной школы, покровительствовала развитию науки, искусства и просвещения. При Екатерине II началось пробуждение научных, литературных и философских интересов в русском обществе, зарождение русской интеллигенции. Идейно преобладало влияние французской просветительной литературы с ее проповедью естественных прав человека, свободы и равенства. Вольтер правил умами, и молодые русские аристократы ездили в Ферней для поклонения «королю философов».

Однако на блестящий екатерининский век падает густая тень социальной несправедливости и культурного разрыва между господствующим дворянским сословием и многомиллионной массой бесправных крепостных рабов. Крестьяне, некогда закрепощенные государственной властью за военно-служилым сословием для обеспечения возможности нести государеву службу, после освобождения дворян от обязательной службы в 1762 г. были превращены в частную собственность частных людей и не могли не чувствовать всей несправедливости такого положения. Между тем, именно во второй половине XVIII в. крепостное бесправие достигло своего апогея: господа получили право наказывать своих крепостных за «продерзости» и неповиновение, вплоть до ссылки в каторжную работу. А крестьяне были лишены права жаловаться на своих господ, т.е. вынуждались безропотно сносить не только господскую власть, но и злоупотребления этой власти. Бурный и кровавый ураган пугачевщины, пронесшийся над страной в 1773-75 гг., смертельно напугал дворянство, но нисколько не улучшил положения крепостных. К резкому социальному антагонизму сословий присоединялся и культурный разлад: офранцузившийся высший слой дворянства чуждался серой массы «подлого народа», как называлось при Екатерине простонародье, и сам был чужд этому народу. С другой стороны, для большинства русских поклонников Вольтера либеральные идеи оставались теоретическим «украшением ума» и не воплощались в жизнь. Русский барин конца XVIII в., либерал и «философ» в салонах, нередко был деспотом и самодуром в крепостной деревне.

По смерти Екатерины в 1796 г. над Россией быстро пронеслось суетливое, бестолковое и жестокое царствование Павла I, павшего под ударами офицеров-заговорщиков в ночь на 12 марта 1801 г. На престол вступил его старший сын Александр.