Loe raamatut: «Главарь отморозков»

© Самаров С., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Пролог

Били сразу четыре ручных пулемета. Хлестко, как плетки, и безостановочно. Если один на короткое время смолкал, три других стреляли интенсивнее и, как казалось, злее. Пули начисто выкашивали кусты и заросли молодых елей, только недавно покрывшихся молодыми побегами, еще похожими, как всегда в начале лета, на бородавки. Мы голову не могли поднять – хотя бы для того, чтобы посмотреть, что происходит. Вообще-то, понять такую интенсивность огня было несложно. Он велся не прицельный, хотя местонахождение и конфигурацию наших окопов противник, видимо, хорошо знал. А когда такой огонь ведется? Когда требуется обеспечить прикрытие. То есть или кто-то уходил от нас, или кто-то, наоборот, к нам приближался. Нам же пулеметные снаряды не позволяли удовлетворить свое любопытство. А ведь от этого «удовлетворения» зависела, по большому счету, судьба всего взвода.

Конечно, хорошо, что я предварительно приказал вырыть за кустами, против входа в ущелье, полнопрофильные окопы. Сейчас в них было безопасно, можно было сидеть и не высовываться, пока у бандитов патроны не кончатся или пулеметные стволы от перегрева не заклинит, что, в общем-то, при такой интенсивности стрельбы было бы вполне естественно. Но такая наша кажущаяся безопасность тоже чревата последствиями. Если бандиты даже малыми силами подойдут под прикрытием плотного пулеметного огня близко, они могут наши окопы забросать гранатами, а потом заглянуть в них, чтобы добить недобитых. И в этом случае не спасет умение стрелять первым. Расстрелять в воздухе летящие в окоп гранаты невозможно физически, хотя в одну попасть, наверное, можно. Лично я не пробовал даже при том, что считаюсь чуть ли не лучшим стрелком во всей своей бригаде. В батальоне уж точно – лучшим.

Мы устроили засаду на возвышенности, среди кустов и молодого ельника, – собирались перекрыть выход из ущелья. Из засады оно хорошо просматривалось метров на сто пятьдесят. Ждали обещанную разведкой колонну. И дождались. Я сам в бинокль их пересчитал и даже записал на видеокамеру своего армейского «планшетника» выдвижение двадцати двух бандитов. Тогда же и приказал взводному снайперу, младшему сержанту контрактной службы Толику Максимовских, произвести выборочный отстрел, начиная с чуть-чуть отставших замыкающих. Если неслышно и незаметно для других они упадут, можно будет перейти к середине. Там шли двое раненых, у одного на перевязи левая рука, у второго правая. А сразу за ними четверо бандитов несли носилки. Но на носилках, как мне показалось, был не человек, а какая-то куча с определенным количеством острых углов, похожая на мешки. И все это было покрыто парой одеял и перетянуто поверху веревками во избежание падения. Скорее всего, там несли действительно какие-то мешки. Только что в них было, я так и не смог догадаться. Да меня это и не касалось.

У моего снайпера винтовка штатная – «винторез», его не услышишь с такой дистанции. Трижды снайпер выстрелить все же успел. Я наблюдал. Из двадцати двух бандитов осталось девятнадцать. Все это с максимальным увеличением сняла на видео камера стандартного армейского «планшетника». А потом заговорили пулеметы. Так неожиданно «заговорили», что я едва успел «планшетник» с бруствера снять. И сразу же в то место ударило несколько пуль, словно кто-то стремился лишить меня удобного гаджета, куда были занесены все карты, которыми я пользовался в этом продолжительном рейде. Эмир Великий Шайтан¹ или, как он сам приказывает себя называть, эмир Акбар², умудрился выставить пулеметчиков среди камней на короткой дистанции от нас, причем на значительно более высоком уровне, откуда окопы и частично просматривались, и простреливались по верхней линии. А как сумел выставить, что мы никакого передвижения не заметили, оставалось для нас загадкой. Наблюдатели ничего подозрительного не видели, хотя от биноклей и от прицелов не отрывались. Наш единственный взводный РПК³ был, конечно же, не в состоянии противостоять четверым своим собратьям. Дав несколько коротких встречных очередей, пулеметчик по моему приказу вместе с пулеметом спрятался в окоп. Незачем вызывать огонь на себя, это делается только в крайних случаях, а пока еще до края было далеко. Оставалось радоваться, что окопы я приказал копать в полный профиль – было, куда спрятаться от пулеметов.

Так и сидели мы, всматриваясь в корни елей, высовывающиеся из насыпного земляного бруствера. Но долго так сидеть было невозможно.

– Акимов! – позвал я младшего сержанта контрактной службы, нашего штатного огнеметчика, имеющего на вооружении два контейнера с ракетами от «Шмеля-М»⁴. Конечно, он мог бы взять с собой и больше, но обычно в рейде даже один огнемет бывает лишним, потому перегружать бойцов я посчитал нецелесообразным.

– Я, товарищ старший лейтенант! – отозвался Акимов из окопа второго отделения.

– Ты из своей трубы навесом выстрелить не сумеешь?

– Не предусмотрено такой стрельбы конструкцией самого огнемета, товарищ старший лейтенант, – отозвался младший сержант.

Можно подумать, что я этого сам не знаю. Но я еще знаю, что в армии оружие многие умеют применять так, что конструкторы этого оружия только диву даются. Например, готовят гранаты «Ф-1» для установки «растяжек» и при этом обыкновенным гвоздем аккуратно выковыривают большую часть пороха из трубки замедлителя. В результате взрыв гранаты происходит сразу после освобождения прижимного рычага. Такие гранаты стали делать после того, как прошел слух о тренировках бандитов, которые после характерного щелчка прижимного рычага умудряются за время паузы⁵ до момента взрыва прыгнуть «рыбкой» за какое-то укрытие – камень или ствол дерева, и спастись.

Пригнувшись, я перешел в окоп второго отделения и обратился к командиру отделения младшему сержанту Остапенко:

– Дай мне одну тубу. Попробую выбраться.

– Осторожнее, товарищ старший лейтенант. Еще десяток минут подождать бы. У них стволы у пулеметов перегреются, – посоветовал он. Остапенко вообще такой человек, что всем советует быть осторожными, не только своему командиру. Сам, впрочем, осторожничать обычно не любит, и вообще парень излишне рисковый.

– За десять минут банда сможет до нас добежать, – возразил я и вместе с тубой двинулся дальше.

Ходить по окопам пригнувшись, когда наверху жужжат пули, когда они выбивают из насыпного бруствера пыль, летящую тебе за шиворот, – не самое большое удовольствие. Тем не менее я пробрался до окопа третьего отделения. Он был самым коротким из трех, поскольку по численности третье отделение у меня во взводе было самым маленьким – всего шесть бойцов. Но бойцы самые опытные, имевшие за плечами по несколько командировок на Северный Кавказ.

– «Шайтан-труба» для эмира Акбар-Шайтана! – высказался командир третьего отделения младший сержант контрактной службы Слава Городовников.

– Когда на складе заказывал, тоже так сказал, – признался я.

Откуда Городовников мог знать прозвище «Шмеля», данное ему афганскими моджахедами, я уточнять не стал, но в армейском обиходе услышать его можно крайне редко. Меня самого в те афганские времена еще не было, а вот название откуда-то знаю. Так же, наверное, и младший сержант.

Я приподнял голову из окопа, и Городовников сразу предупредил:

– Осторожнее, товарищ старший лейтенант. Они наши фланги, я заметил, активнее простреливают, чем фронт, видимо, чтобы окоп не покинули и куда-нибудь в обход не двинулись. Причем это только на нашем фланге. Значит, здесь есть возможность для скрытного передвижения.

Мне тоже так показалось. И это, в отличие от младшего сержанта, наводило меня на более неприятную мысль, что на наших флангах, или хотя бы на одном из них, бандиты эмира Шайтана готовят или прорыв, или атаку – что получится, тому они и будут рады. Запертые в ущелье, они никуда не могли уйти, но теперь, судя по всему, очень этого желают. К тому же усиленный обстрел флангов говорил еще и о том, что их разведка хорошо отработала, и определила нас давно, и даже знает, где начинается и где заканчивается наша линия окопов.

– Посторонись-ка… – попросил я солдата-наблюдателя, выставленного командиром отделения на фланге.

Не отрываясь от бинокля, солдат слегка сдвинулся в сторону.

Пост наблюдателя простреливаться не мог – мешал земляной насыпной бруствер, принимающий пули на себя, а зона наблюдения была в стороне, чтобы никто не подобрался к окопам сбоку и с тыла. Я приказа выставлять наблюдателей не давал. Но у меня во взводе опытные командиры отделений, они сами проявляют деловую инициативу и всегда действуют правильно.

Я поднял руку и ребром ладони продавил полоску на бруствере. Попытался присмотреться. Такая возможность была. Если раньше существовали только отдельные просветы, в которые велось наблюдение за ущельем, то сейчас пулеметы «выкосили» ельник и расширили обзорность. Виден был не только вход в ущелье, но и стоящие рядом скалы, но вот самой колонны, что шла к выходу до того, как в дело вступили бандитские пулеметы, видно не было. Или вышли, или спрятались за скалами у входа.

– Акимов! – снова позвал я огнеметчика.

– Я!

– Ко мне с тубой…

– Пулеметчиков накрыть, товарищ старший лейтенант? Проще простого… – проговорил Акимов, занимая место у щели, которую я проделал для наблюдения.

– Там колонна шла. Девятнадцать бандитов. Они могли спрятаться за скалы сразу за входом. Сможешь попасть в «ворота»?

«Ворота» ущелья – две высокие скалы, расстояние между которыми составляло метра полтора. Мне подумалось, что, если контейнер с термобарическим зарядом взорвется позади этих ворот, то сгорят и все бандиты, что там прячутся, и пулеметчики, сидящие на высоте от двух до пяти метров.

– Что ж не попасть… Не слепой. Да здесь и слепой не «смажет»… Тем более, с «оптикой»…

– Ты не все понял. Нужно, чтобы заряд взорвался сразу за «воротами». Тогда, надеюсь, и пулеметчиков подпалит.

Младший сержант вместо объяснения положил свою тубу на бруствер и прильнул глазом к оптическому прицелу. Шипящий выстрел не громыхнул, он был каким-то скользящим и убегающим. Грохот взрыва – и облако огня и дыма поднялось высоко. Пулеметы замолчали так же дружно, как начинали стрелять. Но куда угодил заряд, я не видел.

– Куда стрелял?

– Там, в трех метрах позади «ворот», большой камень лежал, – объяснил Акимов. – Чуть левее центра. Я в него стрелял. Прямо под основание.

Я отодвинул младшего сержанта, лег локтями на бруствер и приложил к глазам бинокль. Дым уже рассеивался. Выстрел был, видимо, удачным. Если учесть, что ширина ущелья за входом всего-то метров двадцать, вокруг вертикальные стены-скалы, а площадь поражения термобарического заряда «Шмеля-М» составляет порядка пятидесяти квадратных метров, то можно было предположить, что часть пламени ушла по ущелью, а вторая часть рванула вверх и вышибла пулеметчиков с точек. Пламя попросту изжарило их живьем. Об этом же говорило распростертое черное тело бандита, лежащее перед входом, а рядом с телом валялся ручной пулемет Калашникова с коробчатым магазином. На обгоревшем теле совсем не было одежды, температура в районе взрыва заряда возникает такая, что ни одна ткань не сможет выдержать.

– Удачный выстрел… – похвалил я Акимова. – Сам понять не смог, был кто-то за скалами?

– А как поймешь? Там ничего не видно… Сначала даже показалось, что скалы побелели от температуры, а потом уже почернели.

– Пулеметчики все «накрылись», – довольно подсказал оказавшийся рядом младший сержант Городовников. – Это сейчас главное.

– Слава, возьми с собой кого-нибудь, – приказал я, – проскочите до входа, посмотрите за «воротами». Я подозреваю, что колонна там пряталась, если же нет, поищи следы. Могли обратно вернуться в свои пещеры, могли пройти наружу. Только куда они двинулись? Следы, короче говоря, следы ищи…

– Дождей давно не было, – посетовал младший сержант, – трудно будет искать.

– Попробуй…

Слава – сын профессионального охотника и сам охотник. Вырос в черемшанской тайге Иркутской области и следы искать умеет лучше всех во взводе. И на подъем всегда легок. Только была озвучена команда, а он уже позвал с собой солдата, и первым одним махом, упершись руками в края, выпрыгнул из окопа. Солдат устремился за ним.

Я посмотрел на небо с западной стороны. Темнеет в горах всегда стремительно, стоит солнцу за горы зайти. Но в запасе у нас оставалось около сорока минут светлого времени. Для разведки этого хватит. А потом уже скажется наше техническое преимущество, поскольку каждый боец моего взвода имеет на своем автомате тепловизионный и инфракрасный прицелы, позволяющие искать противника в темноте. У них же с такими прицелами всегда проблема. Раньше, помню, была проблема и у спецназа. Мы, офицеры, обычно какое-то время копили деньги, а потом покупали на свои средства тепловизионные бинокли. Они, в большинстве своем, были иностранного производства, и это порой грозило сложностями при зарядке аккумуляторов. Так, например, аккумуляторы американского производства требовалось заряжать от сети с напряжением в сто двадцать вольт, бинокли производства Саудовской Аравии требовали подключения к сети в сто десять вольт, а японскую технику надо было заряжать при напряжении в сто вольт. Приходилось прибегать к услугам умельцев, которые делали трансформаторы. Европейские же бинокли, которые заряжались от сети с напряжением в двести тридцать вольт, включали в наши сети напрямую. Там только сам процесс слегка замедлялся, но зарядка шла, и ничего не перегорало. Но теперь и приборы, и бинокли у спецназа ГРУ были отечественного производства, и вообще не возникало никаких проблем с зарядкой аккумуляторов…

Младший сержант Городовников вернулся еще засветло, через двадцать минут после того, как ушел вместе с солдатом. Выглядел мрачным, что вообще-то ему, хроническому оптимисту, не свойственно. Я догадался уже по внешнему виду, что весть Слава принес не самую радостную.

– Нет там никого, товарищ старший лейтенант. За «воротами» два трупа пулеметчиков валяются. Перед «воротами» один. Откуда-то сверху, со скалы, ствол четвертого пулемета видно, из-за камня торчит, в небо смотрит. Скорее всего, и сам пулеметчик на скале сгорел. А та колонна ушла. Зря, что ли, пулеметчики патроны не жалели, не давали нам голову поднять. Они прикрывали проход Великого Шайтана.

– Следы посмотрел?

– На четвереньках ползал и немного нашел. От нас вправо двинулись, вдоль хребта. А там все отроги лесом покрыты. Если каждый проверять, то мы здесь до конца командировки застрянем.

Это было нашим первым заданием в полугодовой командировке. Собрать сведения, найти и уничтожить банду эмира Али Шайтанова, которого местные жители зовут «Шайтан», хотя сам он предпочитает звать себя эмиром Акбаром. Совмещая эти два имени, в сводках спецслужб обычно называют эмира Акбар-Шайтаном или Великим Шайтаном. Мы и сведения собрали, и узнали ущелье, где Великий Шайтан держит базу, и выяснили, когда он там «заляжет» после очередной вылазки. Подступили, понимая, что долго сидеть на месте банда не сможет. Это и рискованно, и вообще не в правилах эмира. И вот, такая незадача. Все наши планы спутали четыре бандитских пулемета, не позволившие нам вести наблюдение непрерывно.

А это говорило о том, что следует все начинать сначала. Не полностью, конечно. Полностью мы сведения уже собрали, и теперь потребуется только обновить те, которые могут устареть. Например, по личному составу. Великий Шайтан потерял четверых пулеметчиков от термобарического взрыва, и еще троих бандитов ликвидировал наш снайпер. Следовало доложить по инстанции и вызвать срочно на место бригады из прокуратуры и Следственного комитета. Но прокурорскую бригаду мы прикрывать не будем, пусть прибывает со своим прикрытием, а мы, сразу после прибытия следственной бригады, отправимся на поиски банды.

При этом уже появилась какая-то неувязка. Согласно разведданным республиканского МВД, что были нам предоставлены, у эмира Шайтанова должно быть в банде тринадцать человек, включая его, и только два пулемета. А нам противостояла банда в составе двадцати шести человек – двадцать два бандита в колонне плюс четыре пулеметчика и четыре пулемета. Здесь ошибки быть не могло. Я сам считал и бандитов в колонне, и пулеметы. Но любые данные разведки имеют свойство устаревать. Наверное, МВД поделилось с нами только той информацией, которая была у них. И не предупредили, что обстановка может измениться. Но мы были в состоянии своими силами запереть банду в ущелье и не выпустить до прибытия подкрепления. И непременно сделали бы, окажись у нас еще хотя бы пара пулеметов, или окажись эмир Шайтанов не таким предусмотрительным, чтобы заранее подготовить пулеметные гнезда…

Глава первая

Я переключил коммуникатор «Стрелец»⁶ – еще один удобный атрибут комплекса оснастки «Ратник» – на внешнюю кодированную связь, не забыв поставить блокировку внутренней связи, чтобы солдаты взвода не слушали мои разговоры с командованием. В коммуникаторе существовала и автоматическая блокировка внутренней связи, которую мы обычно отключаем, потому что иногда бывает необходимо, чтобы бойцы слышали приказы высшего командования и не думали, что какой-то конкретный приказ – это самодурство их непосредственного командира. Впрочем, сейчас разговор об этом не шел.

Коммуникатор пищал сигналом-зуммером недолго. Ответил дежурный офицер узла связи.

– Я – «корреспондент девятьсот семнадцать». Требуется связь с «корреспондентом сто одиннадцать».

– Подожди, «девятьсот семнадцатый», сейчас переключу на сто одиннадцатого.

Ждать пришлось недолго. Что-то коротко пощелкало в наушниках, послышался зуммер вызова. И уже через несколько секунд начальник штаба сводного отряда спецназа ГРУ майор Колокольцев ответил:

– Слушаю тебя, Юрий Викторович. Как дела складываются?

Начальник штаба помнил, что «девятьсот семнадцатый» – это я, хотя мы с ним служили в разных бригадах и до командировки были не знакомы.

– Плохо складываются, товарищ майор. Великий Шайтан умудрился проскочить мимо нас… – Я коротко обрисовал начальнику штаба ситуацию, сложившуюся у ущелья. – Следует прислать следственную бригаду, чтобы описали и забрали тела убитых. Желательно, побыстрее, нам надо уходить в преследование.

– Не понимаю, откуда у него столько людей… – выразил свое сомнение начальник штаба, который с разведданными МВД был знаком и даже сам мне их передавал перед выходом на задание.

– Я тоже, товарищ майор, задавал себе этот вопрос. Но ответить на него не могу. Однако всех бандитов лично считал поштучно, разве что пальцы не загибал.

– Ладно. Следственная бригада все равно ночью не полетит. Вертолеты у нас уже с Афгана по ночам летать не любят. Но с рассветом жди… И еще пошлю тебе подкрепление. С тем же вертолетом. Принимай…

– Не понял, товарищ майор. Зачем мне подкрепление? Я не просил…

– «Группа технической поддержки», как она называется, – довольно хмыкнул майор. – Новые образования в нашей системе. Приказано сверху сразу задействовать такие группы в боевой обстановке, хотя боевой подготовки у них никакой практически не просматривается. Не буду по связи объяснять, сам разберешься. Группа из семи человек – два лейтенанта и пять солдат научной роты. С собой у них большой груз, хотя не тяжелый, но объемный. Помоги с носильщиками. С подкреплением же пришлю тебе в усиление несколько хороших гранатометов, чтобы камни проламывать.

– «Вампиры» пришли?

Гранатометы РГД-29 «Вампир» для участия в горных боях нам давно уже обещали. Ждали такую необходимую для боевых действий в горах вещь, как спасение от многих бед. Еще бы, бронебойная граната от «Вампира» насквозь прошивала двухметровую железобетонную плиту. А камни-валуны в горах, за которыми могли прятаться бандиты, «Вампир» раскалывал, говорили, как орехи…

– Пришли.

– Отлично! «Выстрелов» к ним побольше бы…

– Разделили на всех поровну. Что тебе полагается, пришлю, готовься встретить.

– Понял. Обеспечу прием. До связи, товарищ майор.

– До связи, старлей… Докладывай, как дела будут продвигаться.

Майор Колокольцев первым отключился от связи…

– Вертолет будет только утром, – объявил я взводу. – До утра устраиваемся в окопе. Командиры отделений! Обеспечить охранение!

Последнее предупреждение было лишним. Командиры отделений у меня опытные и сами свое дело знают, охранение выставили бы даже без команды. Тем не менее в ответ сразу прозвучало:

– Есть обеспечить охранение!

– Есть, товарищ старший лейтенант!

– Понял, командир!

Ночи в горах прохладные даже летом. Но прохлада после дневной кавказской жары лично для меня была даже приятной. Комплект оснастки «Ратник» включает в себя, понятно, не только оружие и средства связи, но и обмундирование, которое позволяет ночью не замерзать, а днем легче переносить жару.

Когда уже начали устраиваться на ночь, кому где показалось удобнее, мой замкомвзвода старший сержант Серега Соколянский предложил:

– Товарищ старший лейтенант, может, стоит на ночь выставить «Луч»?

– Поставь, – согласился я. – Думаешь, вернуться могут?

– А кто их знает… Шайтан – штучка хитрая… На то он и шайтан…

Индикатор оптической активности «Луч-1М», имеющийся на вооружении взвода, покажет, если кто-то хоть в бинокль, хоть в лазерный дальномер, хоть в оптический прицел будет интересоваться нашим расположением. Прошлой ночью нас от входа в ущелье отделяли густые кусты, и потому я решил не выставлять индикатор, все равно кусты мешают, а смотреть на нас могли только с той стороны. Предпочел тепловизионные прицелы, что стоят на автоматах моих бойцов. Возможно, это и сыграло свою главную роль в том, что мы были обнаружены и обстреляны. Оптический прицел имеет узкое пространство просмотра. Им, в отличие от «Луча», невозможно контролировать весь горизонт, даже одну сторону горизонта с достаточной плотностью. И как-то так получилось, что пулеметчики не попали вовремя в зону просмотра. Они занимали позицию, когда прицелы смотрели в другую сторону? Как результат, банда смогла организовать обстрел нашей позиции и вовремя покинуть ущелье. Сказалась, видимо, весьма значительная на войне величина, называемая в простонародье «везучестью». Если уж везет, то везет, и против этого ничего предпринять невозможно. Уже по всем учебникам военного дела прошел случай, произошедший в воинской части в Свердловской области, когда внутри движущегося танка солдат активировал гранату «Ф-1». По идее, солдата должно было в клочья разнести и размазать изнутри по башне танка, но взрыв гранаты произошел так удачно, что ему только один осколок рикошетом попал в каблук, второй осколок оторвал погон, и все. Это можно объяснить только везучестью…

Замкомвзвода выставил прибор позади нашей позиции, метрах в десяти в стороне, на горке, откуда открывался обзор всех четырех сторон. Проверять работу Соколянского необходимости не было. Сережа всегда к любому делу относился с основательным вниманием, тщанием и все делал на совесть, даже самую пустяковую работу.

Уснул я легко и быстро, но поспать не пришлось, меня разбудил сигнальный звук. Старший сержант Соколянский был прав, когда предложил выставить на ночь индикатор, именно его зуммер меня и разбудил. Сигнал был одиночный. Старший сержант сразу выпрыгнул из окопа и устремился в сторону установленного «Луча».

– Ни хрена себе, товарищ старший лейтенант! – донесли до меня наушники шлема.

– Что там?

– Пять прицелов. По интенсивности свечения индикатор отнес их к тепловизионным. Смотрели на нас с востока.

– Откуда с восточной стороны такие силы! – не сдержал я удивления.

Индикатор подал еще один сигнал.

– Ложись! – приказал я.

Но старший сержант и сам понял, что его взяли на прицел, лег и тут же стремительно перекатился в низинку под горкой. Перебегать по окопу к командиру взвода необходимости у Соколянского не было. Система внутренней связи позволяла нам общаться свободно и без помех на таком коротком расстоянии.

– Прицел? – спросил я.

– Так точно, – отозвался Сережа. – Тепловизионный.

– Откуда там кто-то взялся? Да еще целых пять винтовок с тепловизором…

Что это были снайперские винтовки, сомнений не вызывало. Автоматы с тепловизорными прицелами были сугубо прерогативой спецназа ГРУ. Если бы здесь появилась группа спецназа ГРУ, майор Колокольцев обязательно предупредил бы меня. У бандитов таких автоматов нет. Да и все банды в этом районе известны. Здесь их всего две – эмира Великого Шайтана и эмира Шерхана, прославившегося кровавыми расправами над целыми семьями в близлежащих селах. Если Великий Шайтан считался в некоторой степени даже идейным противником, то эмир Шерхан относился к откровенным бандитам. И вся его банда была того же пошиба – уголовник на уголовнике. Мне дали приказ ликвидировать Великого Шайтана, взвод отправился ловить именно его. Дадут такой же приказ относительно Шерхана, мы и его отправимся выполнять. И, скорее всего, такой приказ поступит сразу после того, как банда Великого Шайтана перестанет существовать. Но это не важно. Важно то, кто заходил к нам с левого фланга. У меня были большие сомнения, что это Шерхан со своими людьми. И основания для сомнений имелись. Если снова опираться на данные разведки МВД, в банде эмира Шерхана были большие проблемы с оружием и с боеприпасами, и имелась в наличии только одна снайперская винтовка СВД⁷. Более того, сам Шерхан несколько раз обращался за помощью к соседу эмиру Шайтанову, и тот помогал ему патронами и оружием, которое получал, как предполагалось, из Турции через территорию Грузии. Это была еще одна задача для моего взвода – постараться доказать такие поставки. Для чего требовалось захватить живьем несколько бандитов. Я подключил тепловизор к своему автомату, перешел в окоп первого отделения и попытался рассмотреть возможного противника там, куда мне указывал старший сержант Соколянский. Но ничего рассмотреть не смог, прибор не нашел никакого биологически активного объекта, который выделяет естественное тепло своего тела. И даже свечения встречного оптического прицела я не увидел. Видимо, следовало смотреть с пригорка, где был установлен индикатор «Луч-1М», но там я стал бы прекрасной мишенью для снайперов, а это мне не слишком нравилось. При этом вызывало удивление, что снайперы не пытаются стрелять по самому индикатору, который их выдает. Это давало надежду, что снайперские винтовки находятся в руках бойцов какого-то спецподразделения федералов, то есть на левом фланге у нас коллеги. Они могли просчитать, что у бандитов не должно быть на вооружении такого прибора. Я вообще не слышал еще, чтобы у какой-то банды был в наличии индикатор активности оптических систем. Хотя такие приборы не сложно приобрести в свободной продаже, поскольку они часто используются обычными охранными фирмами и просто охранниками физических лиц.

Я посмотрел на часы и снова переключил коммуникатор «Стрелец» на внешнюю связь. Не забыл, естественно, заблокировать связь внутреннюю. По времени майор Колокольцев уже мог быть за пределами своего кабинета. Но у него при себе должен всегда находиться собственный коммуникатор и разговорная гарнитура связи. Дежурный офицер узла связи сразу, даже не выслушав до конца, переключил меня на майора.

– Слушаю тебя, Юрий Викторович. Есть проблемы? – раздался голос Семена Ярославовича.

– Так точно, товарищ майор. Извините за поздний сеанс…

– Это не твоя проблема, а моя. Выкладывай свою.

Я свою выложил.

– Сам в них не стрелял?

– Воздержался до выяснения. И не вижу пока, в кого стрелять. Только угол направления знаю, прибор показал.

– Точно я тебе с наскока ответить не могу, слышал краем уха в штабе Антитеррористического комитета, что какая-то группа спецназа ФСБ собирает данные для ликвидации банды эмира Шерхана. Возможно, каким-то образом в ваши места сместились. А это больше тридцати километров восточнее. Я сейчас свяжусь с республиканским управлением ФСБ или с Антитеррористическим комитетом – кого застану среди ночи, попробую выяснить, потом тебя вызову. Жди. Пока ничего не предпринимай и сам не подставляйся…

Майор Колокольцев вышел на связь через сорок четыре минуты – я по часам засек.

– Юрий Викторович, если имеешь возможность, поставь чайник. К тебе сейчас гости заявятся. Готов встретить?

– Только сухим пайком, товарищ майор. Что за гости? В боевой обстановке всегда предпочитаю встречать гостей исключительно закуской. Без злоупотребления…

– Спецназ ФСБ. Специальная группа по физическому устранению бандитов. Ликвидаторы. Много у них не расспрашивай. У них служба такая, сам понимаешь. Группа глубокой конспирации. Даже в местном ФСБ о них не знают. А в Антитеррористическом штабе знает только один московский генерал ФСБ. Они с ним связь поддерживают… Весьма закрытая группа…

– Значит, это они нас на прицеле держали?

– Они самые. Но – разобрались. По твоему индикатору оптической активности догадались, что это не бандиты их караулят. Не стали стрелять, связались со своим командованием, а тут и я появился. Попутно выяснил вопрос с непонятной численностью банды Шайтанова. Ликвидаторы преследовали банду эмира Шерхана, семерых бойцов ликвидировали. Сам Шерхан с остатками укрылся, судя по всему, у Акбар-Шайтана. Влился, скорее всего, в его банду, Шайтанов не тот человек, который двоевластие потерпит, и мы решили, что Шерхан согласился войти к нему в подчинение, хотя бы временно. Он, кстати, сам ранен пулей снайпера. Говорят, что в руку, в предплечье.

– Да, товарищ майор, в джамаате у Шайтанова было двое раненных в руки – один в правую, второй в левую.

– Значит, ликвидаторы правильно сказали. Вопросы у тебя есть?

– Не совсем вопрос, товарищ майор, а просто хотелось бы иметь определенность. Меня интересует статус нашего взаимодействия. Я преследую Акбар-Шайтана, ликвидаторы преследуют Шерхана. Шерхан со своими людьми вошел в подчинение Шайтанова. На каких правах мы со спецназом ФСБ проводим совместную работу? Как армеец, я привык к единоначалию. Но ликвидаторы могут не пожелать подчиняться.

– Могут. Они и местному руководству, как я сказал, не очень подчиняются. В группе три полковника и два подполковника. Не позволят старлею собой командовать. Прибыли из Москвы. Цену себе знают. Волки опытные. Надеюсь, ты сумеешь найти с ними общий язык, несмотря на разницу в званиях. Командует группой полковник Сомов. Я лично с ним не знаком и сказать ничего не могу. Но в подчинение ФСБ ты не поступаешь, просто можете вместе работать. А к тебе в подчинение, как я уже говорил, утром прилетит группа технической поддержки. Эти безоговорочно поступают под твое командование. Отнесись к ним с пониманием – это просьба нашего командования. Не гоняй, как своих солдат, они, по большому счету, призваны работать головами, а не руками и ногами. А если руками и работают, то приборы создают, а в бою становятся преимущественно мишенью. Побереги их. Головы нашей армии тоже нужны.