Глава шестьдесят восьмая
21 апреля
Сочи
Американский проект
Управление располагалось на задворках Сочи на тихой курортной улице в здании старого советского санатория. Тем не менее, даже сюда добраться было сложно. Сложно было добраться до любой точки города. Поэтому движение на улицах практически прекратилось. Ехать в такой обстановке – значит подвергать свою жизнь опасности. Это не просто слова. Караван автомобилей, возглавляемый мощным броневиком, на большой скорости прорывался к месту своего назначения. Прорывался сквозь толпы, рукотворные баррикады, пылающие костры из покрышек, мебели, дверей и заборов. Прорывался сквозь всеобщую ненависть и агрессию. Со всех сторон в караван летели булыжники, палки, а иногда и бутылки с зажигательной смесью. Пулемёт, установленный в башне бронеавтомобиля, работал практически без остановки, разгоняя струями резиновых пуль тех, кто пытался мешать движению каравана. Остановка означала смерть.
Алиса пристроилась в хвост броневика и лихо петляла между препятствиями, возникающими на пути. «Хорошо водит, – отметил про себя командор, – ловко». Он сидел на пассажирском сидении и взирал на то, что творилось за окном. Господи, как легко люди превращаются в толпу. Ещё вчера они были служащими, рабочими, студентами. А сегодня – это стаи зомби, с горящими от животного восторга глазами и руками, творящими непоправимое зло. Как это легко, как это быстро, как это просто происходит. Метаморфоза. Дьявольская метаморфоза. У каждого из них своя голова на плечах, но вместе – это пластилиновый мозг кодлы. Из него можно лепить, всё что угодно. Главное приложить свои пальчики. Для лепки есть множество точек приложения: культура, история, реальные трудности, зависть к тому, кто живёт лучше. Это всегда было, есть и будет. К примеру, было когда-то одно племя. Все они родственники, любящие друг друга и помогающие друг другу. У них одна история, общий быт и вектор выживания. Время прошло, племя нашло усовершенствованный способ пропитания —земледелие, к примеру, или кочевое скотоводство. После этого племя стало размножаться и превратилось в народ. Кто они? Враги? Нет, родственники, имеющие общий язык и общих предков. Но годы идут, сменяются столетия и стараниями другого народа, этот народ делится на несколько частей. Обособившись, язык их постепенно разделяется. Хотя они по-прежнему понимают друг друга. Кто они? Они родственники, имеющие общего предка. И вот проходит какое-то время и эти осколки народа, рождённые общим предком, уже забывают о родстве, не обращают внимания, что у них общий корень языка. Они ненавидят друг друга и во всех бедах винят не тех, кто их разделил и долгое время ими правил, а своих генетических братьев. Что это? Почему? Это и есть древний принцип в действии: разделяй и властвуй. Звучит цинично, но это истина. Чужак пришёл, убил твоего брата, изнасиловал твою невесту, запретил тебе жениться, оплодотворил всех твоих соплеменниц. Но через какое-то время, он переписал историю и обвинил во всех этих преступлениях твоего родственника. Всё это не раз происходило раньше и происходит сейчас, хотя многие этого не видят. Или не хотят видеть? Не хотят выделяться из общей массы оболваненных. Я, как все. Не лучше, не хуже. Не хотят видеть простую истину: ты игрушка «в чьих-то ловких и натруженных руках». Весь парадокс в том, что ты ненавидишь своего собрата. И вполне искренне считаешь, что это именно он чужой, неправильный и вообще он сам напросился. А к потомкам насильника пытаешься при этом примазаться, скромно называя себя европейцем. Выворот мозга. Точно такой же выворот мозга мы наблюдаем сейчас. На другом уровне и в других плоскостях. Но точно такой же. Разделяй и властвуй. Принцип тот же, методы другие. Методы, скрытые методы, хорошо закамуфлированные методы. Методы, когда не видно циничного оскала насильника…
… После бессонной ночи надо бы и отдохнуть. Но никто не стал проситься домой. Все понимали, что именно сейчас самое ответственное время. Возможно, самое главное в жизни.
Генерал, попивая чаёк, размышлял о событиях, происходящих сейчас в стране. Дни Калинина предрешены. Это ясно, как дважды два. Из этого можно предположить, что не он является ставленником Америки. И версия, связывающая Паганини с итальянскими корнями Калинина, летит в тартарары. Рука американцев явно высвечивается там, за окном. Легко угадывается их почерк. Вбросить лозунги, вывести людей на улицу – не проблема. Деньги для этого у них есть. Много денег. Печатный станок работает на пределе. С помощью денег легко устроить хаос. Хаос мутной воды, из которой затем легко можно выдернуть рыбку, заранее подсаженную на крючок. Нет, не Калинин. То, что творится в стране – их почерк. Чувствуется рука опытного дирижёра. В увертюре в сети для затравки формируется какое-либо частное требование молодёжи. Например, разрешить употребление ненормативной лексики в интернете, в кино и на телевидении. И далее по нарастающей: заменить тех-то, наказать того-то, убрать цензуру, запретить пропаганду и т.д. и т.п. Ближе к апофеозу частные требования превращаются в общие: привлечь к ответственности всех продажных правителей – а это значит всех бывших. В ваши выборы мы не верим и не поверим никогда – это манипуляция. Надо всё поменять. А для начала выбрать нового лидера нации: шёлкового, неподкупного, умного и не имеющего отношения к старой власти.
Да… чувствую, скоро все узнают его имя. Настоящее имя «шёлкового и неподкупного». Истинное имя Паганини.
Генерал включил головизор. Везде то же самое, что и в интернете – трансляция с митинга у Государственной Думы. Напрягая брови для иллюзии мудрого взгляда и встав в позу бунтаря, дядечка с бегающими глазками вещал:
– Политики привели нас к этому кризису. Они не имеют права руководить нами. Они полностью дискредитировали себя. Всех нас, если ничего не предпринимать, ждёт скорая смерть. Только сообща мы можем спастись. Сейчас, когда вся планета стоит перед климатической катастрофой, во главе нации надо поставить не просто опытного политика. Не просто того, кому можно довериться. Не просто известную всем своими хорошими делами личность. Надо поставить человека, который обладал бы умом большого учёного. Великого учёного. Учёного, владеющего знаниями и интуицией. Мне хорошо известны многие учёные. Известны не понаслышке. Известны хорошо, поверьте на слово. И я знаю, кто нам нужен. Самый достойный из достойных – это Соболевский, – толпа восприняла это имя, как повод для великого ликования. Успокоив аудиторию, дядечка продолжал: – Только академик Соболевский способен нас спасти! Мало того, он знает, как нас спасти! Соболевский – Ной 21 века. Я со спокойной душой сяду в его ковчег. И сяду не один, сяду со своей семьёй и со своими друзьями. Я доверяю Соболевскому, как самому себе. Выходите на улицу, поддержите Соболевского! Этим вы спасёте себя, своих родственников и своих друзей. Этим вы спасёте Россию…
Соболевский? Хм, всё может быть…
Чаепитие командора прервала троица его подчинённых.
– Извините, что без стука, – Лиза тут же доложила исполнение приказа: – Бузмакова я сдала в НИИ Склифосовского. Очень плох. Его ввели в искусственную кому. Но мы здесь по другому делу. Давай, Кирилл, рассказывай.
– Командор, мне вчера… – Кацэ осёкся, покосившись в сторону Алисы. – Мне и Алисе вчера удалось хакнуть комп атташе. Я на досуге пролистал материалы. Много чего интересного. Но особо хотел указать вот на это, – он вывел голографическое изображение отсканированных листов.
Это был проект, который Бузмаков оставил в своём «химическом» институте. Генерал задумался.
Хм, проект уже у американцев. Почему-то я не удивлён. Интересно. Интересно, интересно… Как он к ним попал? Я его отдал лично в руки Джужомы. До этого момента его никто не мог скопировать. Интересно. Джужома – предатель? Предположим. Но в таком случае для чего он давал мне задание найти Паганини? Зачем? Если он американский шпион – это ему ни к чему. Джужома не может быть американским шпионом. Китайским? И китайским не может. Проект, который я передал лично в его руки, всплыл у американского атташе, а не у китайского. Круг замкнулся. Это означает, что явных поводов для обвинения Джужомы в работе на ЦРУ нет. Хотя, давая задание найти Паганини, он мог таким образом попытаться завуалировать свою деятельность. Но и в таком предположении мало смысла. Зачем? Для чего? Непонятно. Хорошо, если не Джужома, тогда кто передал проект?
– Ладно, будем разбираться. Но сначала поговорим с Грязновым.
– Это кто? – удивилась Алиса.
– Это тот, кого мы нашли в подвале вместе с Бузмаковым…
… Алексей отнекивался недолго. Генерал ему рассказал, что настоящий Шелихов жив, здоров и находится под его опекой. Ещё генерал заявил, что ему известно про приезд Грязнова с американцами в хутор Смородинский.
– Это ты хорошо придумал приковать себя наручниками в подвале. Вот только от голофона надо было избавиться, – Калачов вытащил из своего стола Лёхин гаджет. – Это ты маху дал. Не бывает пленных и с наручниками на руках, и с телефоном в кармане. К тому же на твоём аппарате очень много интересного. В том числе контакты с американцами, англичанами, израильтянами и даже китайцами. Продаёшься оптом и в розницу?
Грязнов уставился в стол и молчал. Отпираться было бесполезно.
– Ты понимаешь, что ты уже не попадёшь ни в Майами, ни в Алжир, ни в Нанкин. Даже не сможешь вернуться в приятный климат Индонезии. В лучшем случае, будешь работать на пользу государства где-нибудь на Камчатке. И то сомневаюсь, – видя, что угрозы действуют, Калачов предложил: – Ты на всех успел поработать. Пора отдать долг Родине. Чего молчишь? Что ты там шепчешь? Громче!
– Я согласен, – Грязнов выглядел жалким. Он был подавлен и испуган.
– Раз согласен, говори, как на духу, куда подевалась Кузнецова?
– Она сбежала…
– Врёшь.
Лёшка поднял взгляд на генерала и завертел головой:
– Не вру. У неё был ошейник со взрывчаткой. Ей дали возможность перемещаться по дому. Но Мара всё же смылась. Как-то смогла отключить взрывное устройство. Никто не поймёт, как.
– Хорошо. Тогда ещё один вопрос. Знаешь того, кого американцы двигают в наши президенты?
– Да, знаю.
Калачов даже оживился:
– Кто он?
– Его зовут Паганини.
– А настоящее имя?
Грязнов затряс головой:
– Этого я не знаю и в глаза его не видел. Просто, случайно услышал разговор.
Да уж, информация так себе…
…Когда предателя увели, генерал попросил Юшкевич остаться.
– Лиза, сейчас настали очень смутные времена… – начал он издалека, но тут же передумал заниматься многословием: – Короче, Джужома передал мне свою «Смертельную папку» с компроматом. Он просил воспользоваться ею только в особом случае. Я понятия не имею, что там – не смотрел пока. Даже не заглядывал. Знаешь, родная моя, – он подошёл вплотную к ней и взял её за плечо. – Мне не хочется тебя подставлять. Это чёрная метка. Если узнают, что документы Джужомы у тебя…
Юшкевич его перебила:
– Я всё понимаю, Геннадий Васильевич. Давайте.
Калачов разжал руку и вложил микрофлешку в тёплую ладошку Лизы. Затем не удержался и поцеловал её в щёку:
– Береги себя.
Глава шестьдесят девятая
21 апреля
Сочи
Ты мой друг, но судьба страны дороже
Итак, проект, который лежал в сейфе Игоря Артёмовича, волшебным образом оказался скопирован, и копия эта попала в руки наших друзей из ЦРУ. Ладно, узнать об этом можно только из первых рук. Вчера я с Джужомой не встречался, некогда было. Но он и не звонил. Я давно подозревал, что в руководстве нашей конторы предатель. Высокопоставленный предатель. Кто? Джужома, Проскурин или Гаков? Проскурин человек Калинина. Судя по последним событиям, Калинин не является протеже американцев. А иначе, зачем бы им его скидывать? Из этого следует, что и Проскурин не их человек. Или же, он хочет подсидеть свояка, который не в курсе его тёплых отношений с ЦРУ. Нет, опять не вяжется. Если бы Проскурин был их человеком, он в настоящих обстоятельствах вполне мог прийти к власти, благодаря влиянию на Калинина. Либо, оставаясь в тени своего родственника-сестролюба, мог продвигать поставленные американцами задачи кулуарно. Не похоже, чтобы это был Проскурин. Слишком откровенно и напористо наши противники хотят сменить существующую российскую власть. Она их совершенно не устраивает. Это означает, что в команде Калинина нет американских протеже. Остаётся Гаков. Нет, Глеба я давно знаю. Он не может быть предателем. Если бы он был таковым, то никогда не вызволил бы меня из опалы. И для чего вызволил? Для того, чтобы я нашёл «Прометей» быстрее янки. Нет, только не Гаков. И что получается? Получается тупик. М-да… Но кто-то из них точно агент. Кто? Что-то мне подсказывает, что я это скоро узнаю. Совсем скоро. А пока надо спросить у Джужомы, кому он передавал красную папку.
Разделавшись с текущими делами, Калачов направился в кабинет высшего начальства. Но Игоря Артёмовича на месте не оказалось. Не было даже секретарши, которая могла подсказать, куда запропастился шеф. Странно всё это. Очень странно. Хорошо, зайдём для начала к Гакову.
Глеб Олегович был у себя в кабинете. Он сосредоточенно перекладывал содержимое стационарного сейфа в металлический переносной кэшбокс. Увидев старого друга, пожал ему руку и указал на кресло, по-дружески при этом похлопав по плечу:
– Наконец-то ты и ко мне заявился. Надо же, как вовремя! А я уже сам за тобой собирался посылать.
– Глеб, я к тебе по очень серьёзному делу.
– Я так и подумал, – улыбнулся Гаков своими рыжими с проседью усами. – Слушаю.
Калачов достал флешку и вывел её данные на голографический экран.
– Это копия проекта «Прометей», – кивнул он головой на найденное изображение страниц документа.
– И что из того? Я в курсе, что ты успешно выполнил свою работу.
– Всё правильно. Я её выполнил и передал документы на хранение Джужоме.
– А копию зачем сделал? Гена, ты что? Это должностное преступление.
– Эту копию я не делал. Мы её хакнули с компьютера американского атташе по культуре.
– Того самого? – намекнул Глеб Олегович на принадлежность атташе к спецслужбам.
– Того самого. Поэтому я к тебе и пришёл. Что делать будем?
– Ничего, – Гаков хмыкнул в усы, откинулся в кресле и с интересом стал наблюдать за реакцией собеседника. Калачов сосредоточенно молчал, пытаясь понять, что может означать это «ничего». Глеб продолжил: – Мы ничего не будем делать. Джужома уже арестован.
– Уже? За что?
– За всё, – попросту сказал Гаков, наклонив голову и разведя руки. – Что мы за ним грехов не найдём? Найдём, Гена, найдём. Вот и ты нам помог в этом. Он, оказывается, на ЦРУ работал, а мы и не знали. Вот только Проскурин, падла, успел скрыться. Ничего и его поймаем. У тебя на Генриха есть что-нибудь?
Калачов уже понял: то, что происходит с ним сейчас в кабинете Гакова – это не просто разговор. Это игра. Вернее, финал игры, которую кто-то вёл и сейчас поверил, что результат уже достигнут. Джужома арестован, Проскурин сбежал, Гаков сидит, раздираемый самодовольством. Это тот самый Глеб, которого я знаю столько лет? Или его подменили?
– Ты сидишь и думаешь, тот ли я парень, что не раз тебя спасал. Тот, Гена, тот. Это я тебя тогда от тюряги отмазал. Ты мне обязан.
– Что ты хочешь, Глеб? За кого ты играешь?
– Я играю, за кого надо играю. И с тобой сейчас разговариваю по одной простой причине – ты мне не чужой. Поэтому я, лично я, даю тебе шанс.
– Какой шанс, Глебушка?
– Жизненный, какой же ещё? Разве в нашей системе бывают другие? Кому, как ни тебе об этом знать? Сидеть! Куда вскочил? Обернись!
Калачов покосился назад – за ним стояли два спецагента в штатском: один с шокером, другой с наручниками. Хорошо вошли, черти. Очень тихо, как учили.
– И что ты хочешь от меня?
– Хм, чего хочу? – Гаков медленно размял каждый пальчик, и в конце этой процедуры всосал воздух от болевого ощущения: – Вс-а, зараза, с этой нервной работой совсем подагра одолела. Чего спрашиваешь, хочу? Хочу, чтобы ты сам, по своей воле, с этого самого момента стал честно работать на меня.
– На тебя? А ты теперь кто?
Гаков снова вздохнул и ухмыльнулся:
– Главное не то, кто теперь я. Главное то, кто у нас теперь президент. Помолчи, я скажу, когда тебе говорить. Как ты относишься к тому, если президентом нашей страны станет человек с умной головой, большой учёный, да к тому же неоднократно доказавший свою преданность стране?
– Не знаю. Звучит красиво, но как на практике – неизвестно.
– А если я тебе скажу, что этот русский Эйнштейн, не просто большой учёный. Этот новоявленный Кулибин является изобретателем панацеи, спасательного круга для всего человечества. Не буду ходить вокруг, да около – ты его знаешь.
О ком это он? Я теперь знаю только одного изобретателя «спасательного круга для всего человечества». Это Шелихов. Но не может такого быть, чтобы Глеб говорил о нём. По многим причинам не может. По всем причинам не может.
Улыбнувшись загадочной улыбкой и считав с лица гостя недоумение, Гаков продолжил:
– Я не называл его имя, потому что время ещё не настало, – он демонстративно взглянул на настенные часы. – А вот сейчас уже можно. Сейчас ты всё узнаешь в прямом эфире. Впрочем, не в таком уж и прямом. Раскрою секрет – это запись, – он хлопнул в ладоши и сразу же во всю дальнюю стену кабинета засветился голографический экран.
Первым кадром возник развивающийся триколор на куполе президентской резиденции. Зазвучал гимн России. Затем флаг сменился панорамой: камера скользила по лицам людей, стоявших в суровых сосредоточенных позах на крыльце президентского дворца. Их было пятеро. Калачов знал каждого. Слева направо: Эдуард Ларчиков, Наиля Юсупова, Арсений Соболевский, Ольга Самборская и Глеб Гаков. Самборская сделала два шага вперёд и стала говорить, обращаясь к гражданам России:
– В этот ответственный исторический момент, когда под вопросом будущее всей человеческой цивилизации, по воле злого рока наша страна осталась без рулевого. Причём дважды. Сначала, после продолжительной болезни ушёл из жизни законный президент. А вскоре скоропостижно скончался и его наследник. Конечно, до новых выборов мы могли бы подобрать достойного кандидата из среды проверенных соратников Юрия Константиновича Стрекалова. У нас в обойме много опытных руководителей, уважаемых в народе политиков… – она на секунду зависла, не сумев подобрать подходящего эпитета для характеристики достоинств членов «обоймы». Но, решив не заклиниваться на малозначительном, перешла к существенному: – Но мы решили по-другому. Решили, думая о нашей страны, о нашем народе, вглядываясь в перспективу. «Кто нам сейчас нужен на высшем посту государственной власти?» – размышляли мы. И сами себе отвечали: – «Нам нужен человек, преданный России, заслуживший всеобщее уважение своим трудолюбием, своими талантами, своей безупречной порядочностью». И такой человек нашёлся. Это всемирно известный учёный, лауреат Нобелевской премии, президент Российской академии наук Арсений Сергеевич Соболевский. Многие считают его просто учёным. Да, Арсений Сергеевич, учёный. Но он не «просто учёный». Он светоч, не побоюсь этого громкого слова. Только узкий круг посвящённых знает, чем он занимался в это трудное для всех нас время. Скажу прямо! Он занимался спасением мира! Спасением нашего многострадального отечества! – она вошла в патетический ажиотаж и практически уже кричала лозунгами: – Его последнее величайшее открытие ни больше ни меньше кардинально изменит мир. Впрочем, об этом коротко расскажет наш новый директор Федеральной службы безопасности.
Слово перешло к Гакову:
– В настоящий момент все разведывательные структуры мира, отодвинув в сторону насущные задачи, заняты только одним делом. Они всеми правдами и неправдами пытаются заполучить так называемый «Прометей». «Прометей» – это эпохальное открытие, значение которого невозможно переоценить. И вся Россия должна гордиться, что её автором является Арсений Сергеевич. Великий учёный, кристально чистая душа, достойный гражданин, патриот. Поэтому приходится только радоваться, что это изобретение пришло в голову нашего человека, – он сделал особое ударение на слове «нашего». – Оно пришло в его гениальную голову в очень ответственный момент. На кону стоит судьба всего мира. Быть или не быть – вот в чём вопрос. Теперь на него можно ответить однозначно уверенно – быть! Потому что «Прометей» – это не проходящее изобретение. Это изобретение на века. Скажу ещё, что столь великого открытия не было не то что давно – его не было никогда. Благодаря ему человечество само сможет выстраивать климат Земли. Да-да, теперь такое возможно. Именно поэтому, узнав об этом величайшем открытии, мы тут же единодушно предложили Соболевскому занять пост президента. Кто, если не он, должен возглавить страну, когда теперь перед ней стоит одна большая и важная сверхзадача. Эта сверхзадача звучит просто: «Необходимо в самые сжатые сроки запустить в действие этот самый «Прометей». Чем скорее мы его запустим, тем больше россиян останется в живых. Арсений Сергеевич буквально вчера вернулся с Камчатки, где он проводил последние испытания системы «Прометей». Результаты этих испытаний вызывают неистребимый оптимизм у нас и чёрную зависть проклятых конкурентов…
Гаков снова хлопнул в ладоши и повернулся к Калачову:
– Ну как тебе наш выбор?
– Никак. Любое начинание нельзя начинать с вранья. Результат будет предсказуемо плохим.
Гаков опять откинулся в кресле и укоризненно покачал головой:
– Ах, Гена, Гена… Ох уж, эти твои принципы. Это они приведут тебя к «предсказуемо плохому результату». Молчи! Последний раз спрашиваю: ты со мной или нет? Чего молчишь?
– Ответ ты знаешь.
Гаков высыпал в ладонь целую пригоршню таблеток и встал:
– Знаю, конечно, знаю, – он дошёл до кулера, стоящего у окна. Приняв лекарство, он на время завис, глядя на улицу: – Снег, наконец перешёл в дождь. А ведь когда-то в середине апреля люди прилетали в Сочи позагорать. Вот и скажи мне, дорогой мой, чего ты добиваешься? Чего? Народ не хочет дохнуть. Он схватится за любую соломинку. А тут вдруг к нему подплыл огромный ковчег, где для каждого найдётся тёплое место. А ты своим упрямством стремишься отправить этот ковчег ко дну. Молчи! Дай сказать. Ну, какая разница для народа, кто его спасёт: Соболевский или Шелихов? Шелихова он вообще не знает и в случае временных неудач с «Прометеем» порвёт и этого твоего доморощенного учёного и всех тех, кто его выдвигал. Молчи, я сказал! Неужели Соболевский заслуживает эту должность меньше, чем Шелихов? Он не просто большой учёный – он опытный руководитель. А Шелихов кто? Шелихов в этом деле дилетант, кухарка, желе, которое неизвестно как себя поведёт при повышении политического градуса. Давай работать вместе. Ты приведёшь к нам Шелихова, и именно он будет руководить научным внедрением своего «Прометея», но под жёстким контролем с моей стороны и со стороны такого опытного учёного, как Соболевский. Его должен кто-то контролировать. Пойми, на карту поставлено всё. Все средства пойдут на воплощение «Прометея», все ресурсы. В том числе и людские. Ну что? Я тебя убедил?
Калачов отрицательно покачал головой. Гаков вздохнул:
– Ну, нет, так нет. Жаль. Я ведь тебе только добра желаю. Вот ты спрятал своего учёного где-то, а ведь по сегодняшней ситуации – это государственное преступление. Можешь не беспокоиться, мы его найдём. И думаю, он не будет таким упрямым, как ты. А тебя я вынужден изолировать. Калачов, ты, конечно, мой друг, но судьба страны дороже.
И он кивнул агентам, стоявшим за спиной командора.