Loe raamatut: «Дело было в девяностом»
Вступление
Книга, которую Вам предстоит прочитать, перенесет Вас в уже далекий 1990 год. Старшее поколение, безусловно, помнит то непростое время, молодежь знает о нем из рассказов взрослых и из книг и фильмов того времени или про то время. Я тогда только пришел из армии и продолжал учебу в институте в городе, о котором пойдет речь, в Уссурийске. Каким я помню то время, таким его и описываю. Пишу о том, что видел сам или слышал от других. Поэтому данную книгу можно смело назвать реальной. Впрочем, вымысел здесь присутствует, не без этого, но вымысел также приближен к реальности, другими словами фантастики тут ноль.
Мои герои вымышлены, но прообразы их существовали. Кто из них я, говорить не буду, Вы сами поймете. Далее, события. Их много и почти все они были в реальности. Что касается героев, они разные, хорошие и не очень. Как обычные граждане, так и правоохранители и преступники. У каждого из них своя жизнь, свои стремления, свои сильные и слабые стороны. И не будем судить, плох тот или иной человек. Человек он такой, какой есть.
Хотелось бы сказать о наркотиках и о сексе. В книге без них не обошлось, ведь это тоже сторона жизни, которую отрицать и замалчивать было бы глупо. Я ни в коем случае не призываю употреблять наркотики, это зло, приводящее к деградации личности, к болезням и преждевременной смерти. Наоборот, один из героев, употребляющий наркотики, в конце концов, отказывается от них, что касается секса, то им в книге занимаются взрослые люди, несовершеннолетних я не касался.
И последнее, это насилие. В силу моральных принципов я не стал писать про убийства и самоубийства, хотя насилие присутствует.
В общем, как у меня получилось, судить Вам, уважаемые читатели. Желаю приятного прочтения.
Автор
Часть первая
Весна
Глава 1
У соседей гуляли. Там орала музыка, орали пьяные голоса, и этот шабаш грозил затянуться до ночи. Что-что, а праздники русские люди отмечать умеют. Между тем за окнами быстро темнело. «Почему не идут дети? – подумала Лидия Николаевна Бессонова, – так скоро и праздник кончится». Женщина придирчиво оглядела накрытый стол. Закусок было немного, обычные салат «оливье» и селёдка «под шубой», а также дефицитная колбаса и не менее дефицитные мандарины, купленные на рынке за бешеные деньги, а также две бутылки водки, взятые по талонам в результате многочасового выстаивания в очереди, где не обошлось без матов и мордобития. Вообще за последнее время люди одичали, по малейшему пустяку готовы в глотку вцепиться. Впрочем, какое время, такие и люди… «Ну ладно Антон, а Рита, Рома? Они-то где?»
Поднявшись с дивана, Лидия Николаевна пошла на кухню, покурить в форточку. Притворила за собой дверь. Шум от соседей стал почти не слышен. Он уже порядком надоел. Особенно когда сидишь одна в пустой квартире и ждёшь… Закурив сигарету, женщина закашлялась. Это было не в первый раз, а началось с полгода назад. Может пора бросать? Всё-таки двадцать лет она курит. Не так часто, как покойный муж курил, пачку на три дня тянет, но всё же…
«Нет, вы подумайте только, где они все?»
За окнами уже темно. Начало восьмого вечера. Еще три часа и нужно ложиться, утром на работу. Работа в книжном только кажется лёгкой. А когда тебе за сорок, весь день на ногах переносить не просто. Но работать надо. Без работы не будет денег, без денег не купишь еды, без еды умрешь. Впрочем, сейчас даже с деньгами купить еду не просто, придёшь в магазин, а там пусто. Надо искать момент, где что-то выбросят в продажу, и бегом туда, пока не расхватали. «Спасибо Миша, Рая, что жизнь пошла другая, за перестройку вас благодарим…». Ага, благодарим…
Затушив окурок в пепельнице, Лидия Николаевна усмехнулась, скривив пока ещё красивое лицо. «Восьмое марта, мой праздник… А нет никого… Что ж это такое?» Возвращаться в зал не хотелось, там шумно и это уже раздражает. «Может взять бутылку и пойти к соседям? – вдруг подумала она, – не выгонят же… Но и рады не будут…». За пять лет, что Бессоновы тут живут, с соседями так и не сошлись. Люди, конечно, простые, обычные, но… не сложилось. Паша их недолюбливал. Непонятно почему. Свой круг остался там, где жили раньше, на Лермонтова, в бараке. А здесь по-другому… Впрочем, пусть так и остаётся…
Бессоновы ждали переезда двадцать лет. Уже и дети почти выросли, а горисполком всё оттягивал, всё обещаниями кормил, разные отговорки находил. Лишь когда Паша пошёл и наехал на них конкретно, пообещав в крайком жалобу накатать, смилостивились… Квартира, конечно, не в новом доме, зато тёплая зимой, хоть и угловая. Две комнаты, туалет, ванная, прихожая, балкон. Сорок пять квадратов. И на том спасибо…
Когда переехали, старшая, Ритка, уже медучилище своё закончила и пошла работать в больницу, средний, Ромка, после восьмого класса пошел в девятый, а младший Антон в седьмой. Детям спальню отдали, родителям пришлось на диване в зале спать. Вообще, по закону, если дети разнополые, должны трёхкомнатную давать, но… ладно, хоть эту дали… Через год Рита выбила себе общагу и ушла, стало просторнее, пацаны сами теперь в спальне хозяйничали. Ходили они в ту же школу, что и до переезда, в шестую. Только там рядом было, а тут почти полчаса идти. Но ничего, отходили. После десятилетки Рома взял и в пединститут поступил, молодец. А вот Антона из-за поведения после восьмого класса в училище выперли. Какой-то он разболтанный стал, учился плохо и прогуливал, курить начал, дрался постоянно. В училище, правда, немного успокоился, повзрослел что ли…
Потом не стало Паши. Мужа Лидии Николаевны и отца Риты, Ромы и Антона. До полувека всего полгода не дотянул. Лёг однажды спать вот на этот самый диван и не проснулся. Сказали потом, тромб оторвался. Мол, мужик себя не жалел, и пил, и курил, и работал как вол. Но разве другие не такие же? Значит, не повезло ему, где-то организм сбой дал…
Похоронили в прошлом мае. На поминки пришли с работы, соседи бывшие с Лермонтова, некоторые приятели Паши. Выпили, погоревали, разошлись. На девять дней уже меньше людей было, на сороковины вообще сами сидели.
Лидия Николаевна всё же пришла в зал, не захотела больше торчать на кухне. Но пошла больше из-за Паши. Раскрыла шкаф, портрет вытащила в чёрной рамке, а с него Паша улыбается, глаза с искринкой… «Эх, Паша, Пашечка, как ты так, как ты мог… Хорошо хоть дети выросли, даже Антон уже взрослый, училище закончит, пойдёт в армию… Как он там будет? Хоть Афганистан прекратился… Но другого хватает, «дедовщины» той же, да и в стране чёрте что творится, телевизор страшно смотреть… Хоть Ромке не идти, с того года институтских брать перестали, а вот Антошу заберут…
У соседей после паузы вновь загремела музыка. Лидия Николаевна прислушалась, песня красивая, из современных, этот поёт… как его… Юра… про белые розы… Женщина прижала портрет к груди, заслушалась зачарованно… и не сразу различила трель дверного звонка. А когда различила, то спохватилась, убрала портрет в шкаф, поспешила в прихожую…
За дверью стояли улыбающиеся Рома и Рита, и он, и она с букетами. Вошли. Рома вручил букет матери, обнял, поздравил и отошел, уступив место сестре.
– Мам, мы поздно так, извини, раньше не смогли, – сказала Рита смущённо, – ничего, а?
– Да проходите скорее, я жду, жду… А Антон где, не знаете?
– Не знаем, – ответил Рома, – он может и вообще не прийти…
– Да придёт, мам, – сказала Рита, – вот увидишь.
– Ну, пошли уже, – вздохнула Лидия Николаевна и первой направилась в зал.
Пили, ели, говорили. Опустела бутылка, открыли другую. Лидия Николаевна и Рита порядком захмелели, Рома держался, так как пил через раз, пропуская. И вот, около десяти, звонок.
– Тоша! Это он! – не сдержалась мать, вскакивая с места.
– Я открою, мам, – сказал Рома.
– Вот, я ж говорила, что придёт, – добавила Рита.
Вошёл Антон. Младше Ромы почти на два года, он был не менее высоким и широкоплечим. Кстати, оба в отца, тот тоже был немаленьким. Антон широко улыбался, держа в каждой руке по розе.
– Мам, Рит, это вам…
– Спасибо, Антоша…
– Спасибо, братик…
Только сейчас Рома заметил свежую ссадину на подбородке брата, но промолчал. Антон держал голову низко, чтобы рану не разглядели, но Рома разглядел.
– А мы тут напились немного, – у Лидии Николаевны было прекрасное настроение, – ты помой руки, Тоша, и к нам…
– Хорошо, мам…
Антон двинулся в ванную, Рома за ним.
– Откуда у тебя это… на бороде?
– Где? А, это… Да сцепился с одним… козлом…
– Ну и как это произошло?
– Да, не важно…
– А цветы откуда?
Рома решил, что не отстанет, пока не выяснит всю правду.
– Купил… Чё ты пристал, Рома? – Антон уже вытирал руки полотенцем, – пошли уже…
– Постой, я кажется, понял… Ты отметелил кого-то, а розы отобрал… Ведь так?
– А если и так, то чё? Да, отобрал. У чувака три было, я две попросил и ему одна для его тёлки оставалась… Какая разница, три или одна? А он на меня с кулаками… Видал бороду? Как прицепил мне… Пришлось побить урода…
– Да, Антон, ты даёшь… Цветы украл и подарил маме с Ритой… Охренеть!
– Не украл, а добыл в честном бою. Я же не виноват, что тот крендель хуже дерётся, чем я…
– Я всё больше поражаюсь тебе, братик…
– Ой, не начинай… Мама и Ритка рады, чё ещё надо? Пойдём…
Вздохнув, Рома повернулся и вышел из ванной первым.
Глава 2
Рита банально проспала и опоздала на суточное дежурство. Накануне засиделась у подруги, у Ани, бывшей одноклассницы. Выпили бутылку «Агдама», послушали музыку, поболтали. Аня была рослой, некрасивой и никак не могла найти постоянного парня. Вот и вчера перевела разговор на мужскую тему.
– Слышь, Ритуль, вот у вас в больнице чё, не ложат нормальных парней? Никогда не поверю, что ты никого себе не присмотрела… Ведь есть же кто-то на примете, а? Колись, подруга.
Рита отмахнулась.
– Да о чём ты, Ань? Все нормальные уже женаты.
– Что, всё так печально? Темнишь ты что-то, Рит… Темнишь?
Рита задумалась. Если честно, ей и самой везло не сильно. Не красотка, но и не дурнушка, не вульгарна, за собой следит. Само собой, парней у неё хватало, а вот романов было всего два, с женатым парнем, который, в конце концов, устал обманывать и вернулся к семье, и с курсантом, так и не позвавшим замуж. А ведь ей уже двадцать три, пора бы… Тем более в последнее время она всё чаще задумывалась о ребёночке…
– Может, и темню, – улыбнулась Рита и решилась, – ладно, расскажу. Устроился к нам санитар недавно один…
– Расскажи, симпатичный хоть?
– Юра зовут. Ну, высокий такой… Из армии недавно…
– Юра, класс… Познакомишь, Ритуль?
– Не, я сама сначала… Вот если не прокатит у меня, тогда ты попробуешь, лады?
– Лады, – согласилась Аня.
Рита ушла в первом часу ещё пьяненькой к себе в общагу, будильник завела, но не услышала и проснулась в девятом часу. Утро было морозным. Скользя по обледенелым тротуарам, Рита добежала от Горького до Крестьянской и поднялась в хирургию на третий этаж через пожарный подъезд. К счастью, Валерия Игоревна не встретилась, и Рита ворвалась к себе на пост на сорок минут позже положенного.
– Доброе утро, тёть Маш… Заждались?
Пожилая медсестра улыбнулась.
– Ничего, Ритусь… Мне куда спешить? А утро доброе… – тётя Маша подала сменный журнал и ключи от сейфа, – считай, промедола сорок… Это деду с десятой по два куба каждые четыре часа ставить, начиная с десяти утра…
– Поняла, тёть Маш…
– Каждую использованную ампулу под запись… Ну, знаешь… Дальше… С седьмой зэку капельницы утром и на ночь, хлорид натрий…
– Что за зэк?
– Вчера из изолятора привезли… Он гвоздь проглотил, ржавый… Чуть дуба не нарезал, чудак…
– Кто оперировал?
– Федотов… Сейчас всё нормально, ты только температуру проверяй… При нём, кстати, охрана… Валерия велела им кресло из ординаторской дать…
– Хорошо… А Федотов оперировал, как обычно, под градусом?
– Не смейся, Николай Петрович не то, что пьяный, он спящий прооперирует, будь здоров…
Это была чистая правда. Хирург Федотов брался за скальпель, только выпив спирта, у трезвого у него не слушались руки. И что любопытно, он ещё никого не отправил на погост, поэтому начальство сквозь пальцы смотрело на его пристрастие к алкоголю.
– Ну что, Рита, всё, расписалась? Тогда я пошла… Спокойного дежурства…
– А вам выходных…
Попив чаю и вскипятив шприцы, Рита, облачённая в белый халат и белую шапочку, отправилась на другой пост, в другое крыло этажа. Там сегодня дежурила Таня, единственная из молодых медсестёр хирургии, выскочившая замуж. Её муж Костя, ещё тот прикольщик, частенько забегал в больницу с выпивкой, которую он доставал через брата-грузчика на оптовой базе. Сидеть с Костей было весело.
– Привет, Танюх, – поздоровалась Рита, – какие планы на вечер?
– Привет, Рит… Какие? Вот Костик прийти хочет…
– Нормально! Юра тоже выпить принесёт, я ему намекнула… Посидим…
– Ты никак к нему неровно дышишь…
– Есть такое…
– Ты бы лучше к ментам зашла… Там один ничего такой…
– Да? Ты интригуешь прямо… Сейчас прям и зайду…
Девушки сходили покурить на пожарный ход, и на обратном пути Рита направилась в седьмую палату. Войдя, она увидела толстого милиционера лет сорока, с недобрым взглядом, читавшего «Огонёк» возле окна. На койке лежал зэк и смотрел в потолок. Ещё на одной койке спал крепкий мужчина в свитере и джинсах. «Это он» – подумала Рита.
– Здрасьте, – сказала она, – я Рита. Вам кресло надо?
Толстый что-то пробурчал в ответ и стал будить напарника. Тот проснулся, протёр глаза, сел в койке и воззрился на Риту. Ему было на вид лет тридцать, лицо приятное, глаза умные и чуть смешливые. Прокашлявшись, он сказал:
– Я Саня.
– Рита.
– Тут нам кресло дают, – вмешался толстый, – сходил бы, Санёк.
По пути за креслом и обратно молчали, только перед самой палатой милиционер спросил:
– Замужем?
Рита отрицательно покачала головой.
– И я не женат… Был, развёлся… Спасибо за кресло…
– Пожалуйста…
Саня впечатление на Риту произвёл. Но ей нравился Юра. И она с нетерпением ждала вечера.
Глава 3
Прошла половина марта. Снег ещё лежал, но весна потихоньку вступала в свои права. Если ночью ещё примораживало, то днём воздух прогревался до нуля, а то и до плюсовой температуры, начинало капать с крыш, на доступных солнцу местах снег подтаивал и проседал, чернел. Впрочем, даже зимой выпавший снег долго не оставался белым, покрываясь шлаковой пылью от множества кочегарок. Уссурийск вообще самый грязный город Приморского края.
Парадокс в том, что он одновременно и самый зелёный. Однажды летом Рома с приятелями забирался на крышу общаги-девятиэтажки сельхозинститута на «Семи Ветрах», и с неё видел, что весь город в зелени деревьев, а над городом нависает смог, напоминающий огромный чёрный блин. И если летом здесь дышать ещё можно, то зимой, в разгар отопительного сезона, дышишь этой самой пылью…
День пролетел незаметно. После учёбы Рома забежал к приятелю, который переписал ему на своём двухкассетнике «Шарп» прошлогодний концерт «Депеш Мод», потом дома немного послушал запись и в начале седьмого засобирался на тренировку. В отличие от своего брата, Рома никогда не тяготел к улице, не курил, любил книги, отлично учился и всегда был спортивным: футбол, волейбол, лыжи. В восьмом классе ходил на бокс, подучился кое-чему. Дрался редко, только когда задевали или надо было вступиться за девчонку. Кстати, девушкам Рома нравился, но ходить ни в школе, ни тем более в институте ни с кем не хотел, ожидая ту, в которую влюбится по уши…
Уже полгода Рома занимался каратэ. Как только услышал, что в городе появилась первая группа, сразу побежал записываться. Ещё маленьким он видел фильм «Не бойся, я с тобой» и имел представление, что такое каратэ. Потом ещё видел тетрадки с рисунками, ходившие по рукам, слышал восторженные рассказы знакомых про каких-то парней, ломающих кулаками кирпичи и доски в подвалах, подальше от глаз милиции, чтобы не попасть за это самое каратэ в тюрьму. Да, каратэ было запрещено, только почему, зачем, никто не понимал. Кстати, кроме СССР каратэ было под запретом ещё только в Чили, но там хоть понятно, хунта, кровавый Пиночет, а у нас что? Тоже хунта или всё-таки оплот мирового коммунизма? С началом перестройки в Советском Союзе появились видеосалоны. В Уссурийске один из самых первых видеосалонов открылся в Воздвиженке, весной 1988 года. Первый видеофильм, который Рома увидел с однокурсниками, назывался «Рэмбо: первая кровь», но сначала покрутили мультики «Том и Джерри», а потом ещё тётя из горкома партии провела беседу о вреде западной поп-культуры на умы советской молодёжи. За это все тогда отдали по 3 рубля 50 копеек каждый, а это цена 7 пачек сигарет с фильтром! Позже такие салоны расплодились по всему городу, цена входа упала до одного рубля. Крутили разные фильмы: боевики, ужастики, эротику, фантастику… В том числе и фильмы про каратэ, кунг-фу, ниндзя. Теперь любой подросток знал, кто такие Брюс Ли, Чак Норрис, Джеки Чан, Жан-Клод Ван Дамм… Интерес к боевым искусствам взлетел на невиданную высоту… Вот и Рома пошёл ради интереса…
Было это осенью. Холодным октябрьским вечером он подтянулся к стадиону «Патриот», но сразу не нашел, что надо, и стал ждать, может кто ещё подойдёт. И действительно, вскоре увидел невысокого крепенького парнишку с сумкой и обратился к нему:
– Не знаешь, где тут каратэ занимаются?
– Знаю…
– Покажешь?
– Ну, пошли…
Они сделали с десяток шагов в сторону трибуны от арки входа, когда парень спросил:
– А ты откуда узнал про каратэ?
– В институте рассказали… Я учусь в педе, на историческом… Слушай, а ты сам давно тренируешься?
– Сам давно… А тут я не тренируюсь, а тренирую других…
Когда Рома осознал услышанное, то очень удивился. Он не ожидал, что такой молодой парень может быть тренером по каратэ.
– И у тебя что, есть пояс? Чёрный?
– Пока лишь красный… На чёрный через год сдавать поеду в Москву…
Впоследствии, увидев Андрея (так звали тренера) выполняющим ката, показывающим приёмы или спаррингующим, Рома понял такую вещь: неважно, как человек выглядит, молод он или стар, важно то, что он умеет…
Время подходило к семи вечера, солнце исчезло, похолодало. До стадиона оставалось рукой подать, когда Рома узнал в идущем навстречу парне бывшего одноклассника.
– Серёга, привет… А ты что, не в армии разве?
– Здорово, Ромыч… Был вот… Да вернулся раньше времени…
– Чего случилось?
– Комиссовали… Там фигня одна произошла… Короче, на «точке» служил… С поста прихожу с разводящим, а в казарме абреки моего кореша гасят толпой… Я им кричу: «Стоять, перевалю всех нафиг!»… Они на меня… Я из автомата по потолку очередью… Они в стороны… Прямо под кровати ныряли с разбегу, прикинь…
– Ну а потом?
– Потом меня на «губу»… Мой ротный посоветовал на «дурочку» косить… Закосил, ну и домой. А так бы в дисбат заехал…
– Да, Серый, ну ты даёшь… Теперь чего?
– А что теперь? Теперь работу найти не могу с такой статьёй, «7 б», слыхал, наверное?
– Да найдёшь по любому…
– Не знаю… А ты сам как, Ром? Учишься там же?
– Ну да… Вот заниматься иду… В «Патриот»… Там группа каратэ…
– Ух ты! Ну, молоток, Романыч… Ладно, попилю я тоже… Давай, бывай!
– Бывай…
Парни разошлись. Вскоре Рома был у знакомой трибуны. Потянув на себя железную дверь, оказался в коридорчике, из которого попал в раздевалку. Громко поздоровался с ребятами, начал переодеваться. Облачившись в кимоно, купленное у кооператоров, направился в зал. Там уже были Андрей и помогавший ему студент физфака по фамилии Алексеев. Постепенно зал заполнялся. Половина группы состояла из студентов, старшеклассников и работающей молодёжи, вторая половина взрослые мужики, офицеры, несколько кавказцев с рынка. Каратэ стирает различия в национальностях, в возрасте и в общественном положении.
Увидев Пашу, десятиклассника из четырнадцатой школы, Рома поздоровался с ним за руку. Всего за год занятий в подпольной группе Паша так преуспел, что здесь ему доверяли обучать новичков. Именно он учил Рому базовой технике. Алексеев, помогавший Андрею, тоже являлся неординарной личностью. Родом из Владивостока, изучавший каратэ в подвале, а потом постигавший секреты ушу в небезызвестном кооперативе «Звезда», Алексеев сейчас в свои девятнадцать являлся членом краевой федерации боевых искусств и осенью представлял Приморье на проходившем в Москве фестивале. Фестиваль шёл два дня в цирке Юрия Никулина на Цветном Бульваре и собрал почти 200 участников со всей страны. На арене, в присутствии тысяч зрителей, бойцы показывали ката и тао, а на второй день бились в своих весовых категориях. Алексеев исполнил тао с шестом из арсенала «хоу цзя» и выиграл четыре боя подряд, уступив в финале казаху с чёрным поясом. Финал длился полминуты, Алексеев попался на уловку и был наказан прямым «ои-цки» в лоб… Очнулся он уже в раздевалке… А домой вернулся со вторым местом, что было несомненным успехом…
Заметил Рома в зале и знакомого парня с биофака, которого знал с первого курса. Этот парень занимался каратэ с шестого класса, а сам был родом из деревни Астраханка Ханкайского района. К ним трудовиком в школу пришёл майор морской пехоты в отставке, ну и стал пацанчиков натаскивать… Уже учась в Уссурийске, парень как-то с четвёркой местной борзоты схлестнулся в общажном коридоре, а когда уходил, они все лежали…
Перед занятием Андрей сделал объявление:
– Внимание, кто не заплатил за прошлый месяц… Прошу не задерживать…
И отправился колотить подвесной мешок в конце зала. А Алексеев, рассадив учеников, начал с ними медитацию.
– Закройте глаза и представьте море… Море расстилается перед вами во всей шири… Морской воздух наполняет ваши лёгкие… Ваше дыхание ровное и спокойное, почти незаметное… Вы ощущаете тепло во всём теле… Энергия концентрируется в животе… Вы словно комок сжатой энергии… Энергия рвётся наружу, вы едва её сдерживаете… По моей команде вы должны выпустить энергию наружу, – выдержав паузу, Алексеев резко выкрикнул, – киба-дачи!!!
Ученики вскочили с корточек и застыли в широких стойках, дружно выкрикнув:
– Киай-я-я!!!
Алексеев кивнул и продолжил:
– Налево, бегом ма-а-рш…
После пробежки, разминки и растяжки приступили к выполнению ката. Алексеев вёл счёт, а Андрей ходил и поправлял учеников, если они что-то делали неверно. Рома делал ката вместе со всеми. Он заметил, что у него получается уже не хуже, чем у того же Паши…
После ката Андрей рассадил учеников и начал рассказывать:
– Главный принцип каратэ по-японски звучит «иккен хиссацу». Это означает «убить одним ударом». Каратэ это оружие, с помощью которого вы должны защититься и нейтрализовать не только одного врага, а любое количество врагов. Спарринговать с каждым времени нет, поэтому против каждого надо использовать только один удар. Наносите удар интуитивно в любое открытое место. Ваш удар пройдёт, если будет нанесён с правильной дистанции и из правильной стойки, без раздумий и неожиданно не только для врага, но и для вас самих… Лучший удар тот, которого враг не видит или видит, но поздно. Удар должен быть выполнен технически безупречно, быстро, с нужным акцентом в конце движения, с выкриком… Вы должны выбирать момент для удара, когда враг передвигается или когда его внимание рассеяно или отвлечено. Ваше же внимание должно быть сконцентрировано, а в голове должна быть только одна мысль: как можно скорее убить врага, убить всех врагов…
Также вы должны стать неуязвимы для врагов, поэтому в бою нельзя оставаться на одном месте дольше одной секунды. Будьте непредсказуемы и молниеносны… Ещё нужно сказать про взгляд… Видеть врага целиком можно, только если рассеять взгляд, если смотреть как бы сквозь врага или чуть сбоку, тогда вы будете видеть не человека, а силуэт… Любое изменение в силуэте будет фиксироваться ярче, чем при обычном зрении, соответственно, ваша реакция будет чуточку быстрее… И запомните последнее: вы станете непревзойдёнными бойцами только в одном случае, когда сможете научиться презирать смерть…
Обведя взглядом сосредоточенные лица учеников, Андрей продолжил:
– А сейчас я приведу вам наглядный пример, как использовать в бою «иккен хиссацу»… Пожалуйста, трое желающих…
Вышли Паша, один из офицеров и долговязый парень, живущий, как знал Рома, в районе Бронетанкового завода. Они обступили тренера и по его сигналу атаковали. Андрей двигался как вихрь. Через пять секунд всё было закончено. Паша получил ногой в грудь, офицер кулаком в живот, а долговязый повалился после резкого удара по почкам.
– Не сильно хоть? – спросил тренер, – никого не зашиб?
– Терпимо, – отозвался за всех Паша, потирая грудину.
– Ну, тогда выбирайте пары, спарринг…
Рому выбрал долговязый. Начали лениво, пока не вошли во вкус. В какой-то момент Рома саданул парня в бедро, да так, что тот едва не взвыл. В глазах долговязого мелькнула злость и он обрушил на Рому град остервенелых ударов. Рома отчаянно огрызался. Уже были отбиты руки, пару, раз прилетело в голову. К счастью, Андрей объявил конец спарринга. Противник Ромы нехотя остановился.
После расслабляющей медитации все направились в раздевалку. Паша подмигнул Роме.
– А ты неплохо держался, я заметил…
