Loe raamatut: «Пест – серебрушка»

* * *

– Не они? – спросил мужик в кожаном нагруднике. Седина, пробивающаяся в волосах, выдавала немолодой возраст, но лицо было довольно свежо. Нос с горбинкой и широкие скулы, украшенные справа шрамом, придавали лицу достаточно суровый вид.

– Не похоже, – ответил молодой парень с русыми волосами. – Тех было с полтора десятка. И одеты те были, словно бродяги в доспехах. А эти вона как разоделись. И не хоронятся.

– Схоронись и носу не кажи! Ежели что случится со мной, людей в схрон на болото веди. Понял? – Собеседник закивал головой, подтверждая, что понял. – Ты, Пронько, коды уляжется все, тогда и пойдешь, а пока сиди ниже травы и, чаво бы не было, не лезь!

С этими словами немолодой мужик подхватил щепотку земли и посыпал голову.

– Единый не выдаст, вурдалак не съест, – произнес он, встав и пойдя к дороге, которая находилась в нескольких десятках метров. По этой дороге к нему приближались двое путников. Один был в сером плаще, дорогих льняных штанах, с бордовой вставкой, и камзоле, а второй был укутан в ярко-красный плащ.

– Чего вырядились-то, как на смотрины? – бормотал мужик сам себе под нос. – И нет вроде с ними никого… Плащ красный… плащ…

В руках он сжимал древко, на которое было надето широкое лезвие. По мере приближения двух путников, ему все лучше удавалось разглядеть их, и то, что предстало перед его взором, заставило его мысли пуститься в пляс.

– Не плащ это! Это мантия! – еле слышно прошептал он. Абсолютно лысый человек в красной мантии рукой остановил спутника в пятидесяти метрах от него и поднял кулак, который вспыхнул огнем, словно свежий факел. У мужика округлились глаза и выступили капельки пота на лбу.

– Ничей-то! И не такое видали! – сам себя подбадривал мужик. Вторая рука человека в красной мантии так же вспыхнула, и он направил их на мужика.

– Ох ты ж, старый пень! – воскликнул мужик, вспомнив про копье у себя в руке. Он перевернул его лезвием вниз и воткнул, а затем протянул в сторону человека руки, ладонями вперед. Пламя на руках мага тут же погасло, и он вместе со спутником начал приближаться.

Когда маг и еще один человек подошли на расстояние двух вытянутых рук, первым заговорил спутник мага.

– Можем ли мы узнать причину, по которой вы преградили нам путь?

– Я старшой в деревне. Хочу знать, кто к нам идет.

– Многоуважаемый маг Чик’Хлост следует в направлении королевства Киприс. Мы держим путь из столицы нашего королевства Гвинеи. Путь далекий, и нам хотелось бы отдохнуть и пополнить припасы. На нас было совершено нападение, и мы хотели передохнуть пару дней в вашей деревне, чтобы уважаемый господин Чик’Хлост мог восстановить свои силы.

– Так это вы лихой люд у торгового тракта побили?

– Эм-м… да. Скорее всего это мы. Мы можем заплатить за постой и еду, если вы приютите нас на некоторое время.

– Коли маг он взаправду, а не фокусник какой, то нихай знак свой кажет, – решил подстраховаться староста. Человек в сером плаще что-то шепнул второму, и тот, не говоря ни слова в ответ, тут же вспыхнул как свечка. Около минуты он горел, после чего пламя угасло. Человек и даже одежда остались невредимы.

– Ну, коль путник о помощи просит, то грех отказывать. А далеко ль лихие люди лежат? – с легким прищуром спросил староста деревни.

– По этой дороге часа за три дойдете, если не сворачивать. Часть тел на дороге лежит. На трофеи не претендуем.

– Ну, коль не претендуете, тоды мы себе возьмём. Мы люд не гордый, да и чего добру пропадать? В хозяйстве все сгодится! – Мужик повернулся к лесу и оглушительно свистнул. – Пронько! Ходь сюды! А вы, гости дорогие, ступайте по дороге, да не бойтесь ничего. Через час пути на наше село выйдете.

Из кустов вылез молодой парень и трусцой подбежал к старосте.

– Пронько, ты со всех ног дуй в деревню. Скажи, что маг с толмачом на постой к нам идут. И собери молодых пять голов и детворы с пяток, тех, что поглазастее. Вы к месту, где лихой люд положили, пойдете. С собой лопаты возьмете и мирскую трубку. Каждого будете ей проверять. Ежели трубка знак о магии даст, даже пальцем не трожьте. С тех, что без магии и амулетов, все до исподнего снимете, а сами трупы в лесу закопаете. Все, что снимете, к Маркаилу в оружейную снесёте. А мальцов по кустам пустишь. Нихай стрелы и оружие ищут. Все понял?

– Дядько Имул! Так кто ж мне трубку мирскую даст? Без старших не велено ее из села выносить!

– Скажешь, что я велел! Не дай единый, на клинок с ворожбой набредете! – Мужик отвесил подзатыльника молодому парню, на вид лет шестнадцати. – И так после зимы мужиков в селе хрен да маленько! Чего встал? Бягом в село!

После того как Пронько скрылся в кустах, отправившись в деревню коротким путем, мужик стал догонять путников.

Деревня гудела, как потревоженный улей. Вся детвора селения облепила ограду дома старосты и с гомоном ждала появления мага. Не все успели его увидеть и теперь лелеяли надежду, что он выйдет. Многие не то что мага, даже торжища не видели. Поэтому все упорно ждали такого события.

– Чего гомоните, аки сороки? – возмутилась женщина, несущая корзину с глиняной посудой. – А ну цыц! Пест! Иди сюда!

К женщине подбежал мальчишка лет семи на вид. Одет он был в серую холщовую рубаху и подпоясан бечёвкой. Ноги были босые. На голове русые космы, а глаза разного цвета. Правый был карим, а левый – зеленым. Телосложение довольно крупное. Паренек, хоть и не был высок, но довольно широк в плечах.

– Держи корзинку. – Женщина вручила мальчонке корзину и подтолкнула его к дому старосты. – В доме не болтай! Корзину поставишь куда велено, и у входа встанешь со мной. Ежели накажут чего – без вопросов делай!

– Мама, а там правда маг настоящий? – Мальчонка лучился счастьем от того, что он увидит настоящего мага.

– Цыц! Велено тебе! Не болтай и род не позорь! Ежели сделаешь как велено – я отца попрошу, чтобы лапти тебя делать научил!

Лицо мальчика сразу стало серьёзным и сосредоточенным.

Они вместе зашли в дом, в котором светились несколько масляных ламп, что по меркам селения было крайне расточительно. От того, что масло в лампах было кедровым, в доме с маленькими окнами стоял специфический запах.

– Уважаемый Чик’Хлост хочет расплатиться за постой. Мы планируем остановиться у вас на четыре дня. – Мужчина в зеленом камзоле обращался к старосте. Маг в красной мантии выложил две золотые монеты.

Увидев золотые монеты с государственной чеканкой Гвинеи, староста сразу же посерел, словно испугался, но, быстро взяв себя в руки, бросил сидящим рядом за столом мужикам:

– Окна прикрой! – Он достал из-за пояса шапку и положил на монеты. Его взгляд упал на вошедшую женщину и мальца. Он нахмурился, но ничего не сказал.

– Уважаемый маг, поди, не знает, что за такую деньгу все наше селение может лихой люд вырезать, – хмуро продолжил староста, глядя в глаза магу. – Не дай бог, слух в округе пойдет, что в нашем селе золото государевой чеканки видели. Вы, уважаемый, растолкуйте ему это. А денег мы не возьмем, ежели сей маг нам услугу окажет.

Переводчик что-то начал говорить магу, а тот хмурясь уставился на мальчишку, что стоял с корзиной у дверей. Под взглядом мага он поежился и мельком взглянул в ответ. После мальчишка уставился в пол и взгляда не поднимал. Маг что-то начал отвечать переводчику, а сам продолжал разглядывать мальчишку.

– Господин маг согласен на ваши условия и понимает всю пагубность, с которой золото влияет на люд с низкими моральными устоями. – Переводчик уставился на хмурящегося старосту и быстро продолжил: – Услугу он окажет, но только ежели это не отнимет много сил.

– Добро! – Кивнул староста, соглашаясь. Он дал знак женщине, и та подтолкнула мальца к столу. Тот неуверенно подошел и протянул корзину старосте. – Коли уговор сошелся, то тянуть дальше нечего.

Староста начал выставлять глиняные кувшины на стол. Открыв первый, он начал его разливать. По комнате разошелся запах меда, в котором угадывались оттенки алкоголя. Маг в это время, сунув руку в мантию, извлек маленький и ярко-красный шарик размером с горошину. Он покрутил его в руках и сильно на него дунул. Шарик сменил окрас на белый цвет.

Пест глядел на его манипуляции широко раскрытыми глазами. Первый раз перед ним был маг, да и еще что-то колдующий. Староста, увидав действия мага, напрягся, а сам маг что-то принялся говорить переводчику.

– Уважаемый маг говорит, что у этого мальчика есть дар. – Староста от этих слов поперхнулся медовухой и долго кашлял, пока переводчик продолжал говорить. – Дар небольшой и не относящийся к стихии. Этот шарик поможет ему развить дар. Когда он сможет его сдвинуть с места, мальчика могут принять в Академию магии и волшебства в Вивеке. Если он будет стараться, то и в столичную сможет поступить, но цены на обучение там очень высокие.

После слов переводчика в доме воцарилась тишина. Только с улицы доносился гомон детворы. Мальчишка как окаменелый смотрел на белый шарик, который парил над ладонью мага, которую он протянул мальчишке.

– Что он хочет за этот камешек? – прервал тишину староста.

– Уважаемый Чик’Хлост говорит, что не возьмет платы за сей артефакт, но он выставляет условия. Первое – это клятва, что по приеме в академию он назовет имя нашедшего в нем дар. Второе условие – это клятва, что если будучи магом он найдет ребенка с зачатками дара к магии, то отдаст ему сей артефакт.

– По правде маг хочет! – удивленно проговорил рыжий мужик справа от старосты.

– По правде! – отозвался мужик слева.

– Зело по правде! – поддержали остальные мужики.

– Передай, что согласны мы.

Переводчик начал что-то говорить магу, а староста кивнул мальцу, который оторвал взгляд от шарика и уставился на старосту. Малец протянул руку и взял теплый шарик, тут же засунув его за щеку. Повинуясь кивку старосты, он вернулся на свое место у дверей.

– Уважаемый Чик’Хлост хотел бы узнать, какие услуги вам потребуются. Он маг огня и многого в магии земли или воздуха сделать не сможет.

– Чего голову на ночь думами забивать? Утро вечера мудренее. Завтра и расскажем и покажем…

Дверь предательски скрипнула, напугав мальчишку, стоящего рядом. В дом вошла старая сгорбленная старуха. Все мужики, завидев ее, поднялись на ноги и нестройно произнесли: «Здравь будь, Акилура». Старуха кивнула мужикам и, повернувшись к магу, отвесила поклон, коснувшись пола одной рукой. Второй она держалась за старую, корявую палку. Не говоря ни слова, она подошла к столу и села с дальнего края.

– Это наша ведунья Акилура, – представил старуху староста. – Кроме нее никого нет в округе, кто врачевать умеет. Да и с духами только она ладит.

Маг недолго рассматривал ее, но после того, как старуха взглянула ему в глаза, произнес фразу на певучем наречии. Фразу никто не понял, но старуха, улыбнувшись беззубым ртом, ответила ему на том же наречии.

Непонимающий староста подозрительно глянул на старуху и на мага…

Спустя три дня. В том же доме

За столом в полутьме, при свете одного масляного светильника сидели восемь мужиков. Один из них был старостой, а остальные – главами родов. В углу, в тени, сидела старуха Акилура. В комнате велся неспешный разговор. Каждый высказывал свое мнение.

– Я вот как разумею, – начал рыжий мужик. Его лицо покрывала такая же рыжая борода, а на лбу красовался кривой шрам. – Ежели он магом будет, то ему учиться в городище надобно. А безграмотных тамо не держат. Я слышал, что маги все ученые. И писать, и считать умеют.

– Верно, Ясыл! Это я точно знаю, – поддержал староста рыжего мужика. – Читать и писать его Рунок научит.

При этом один из мужиков с одним глазом согласно кивнул.

– И вота еще что, – продолжил Ясыл. – В городище люд другой. Там и закон свой и люд по-другому живет. На торжище купчины часто жаловались, что в городище люд не по правде живет. Пест хоть и мал, но, когда подрастёт и туда поедет, нужно его уму-разуму учить, а то без портков домой вернется.

В доме наступила тишина. Все задумались о такой вроде и не большой, но проблеме.

– Пест один в городище не поедет. Надобно, чтобы сопровождал его кто-то из старших, – подвел итог этой проблеме староста.

– Сколь денег они за ученье Пестово возьмут? – задал вопрос русый худощавый мужик. – Не верю, что за добро слово в городище люд Песта учить будет!

– Выкупил я то слово с мага. Два кувшина медовой отдал.

Все мужики выжидательно уставились на старосту.

– Сорок золотых монет государевой чеканки. Харчи и постой в городище, пока учиться будет, за свой счет.

От озвученной цены мужики сразу сникли. Для села эта сумма была неподъёмной. Столько монет никто в селе никогда не видал.

– Я вот, что удумал, – помолчав, начал староста, – ежели мы пояса затянем, да все скопом возьмёмся, то за семь урожаев мы десять золотых соберем. Самим нам такую деньжищу в сорок монет не собрать. Я предлагаю по соседям клич послать. К Дорожичам, Лесничам и Куприянам. Ежели согласятся они, то получится.

– Ты, старшой, думу хорошую думаешь, но как мы деньгу отдавать будем? – чернявый мужик с огромными руками-кувалдами хмуро спросил у старосты.

– Коды Пест выучится, то к нам вернется. А соседям слово дадим, что за дело его для них платы брать не будем. Все, кто пришлые за делом приходить будут, – с тех возьмем.

Из темного угла послышался каркающий смех старухи.

– Ох и горазды вы, мужичье, шкуру живого медведя делить! – Старуха подалась вперед, явив свое сморщенное лицо под свет лампы. – Слушай меня, старшой, и вы, главы родовы, слушайте. Сейчас будет шестая зима Песта. Ежели он до следующей зимы камень ипритовый не сдвинет, то грош его дару цена! Не возьмут его туда! Ежели сдвинет, то вот! Все, что есть, отдам, но только после того, как он клятву даром своим произнесет, что сюда вернется и наместным магом здешним будет.

С этими словами старуха высыпала из старого куска холщовой ткани двадцать семь золотых монет.

– Ох! Акилура! Откуда деньги такие? – Всплеснул руками староста.

– А ты думаешь я в городище Ультака просто так ездила? Это плата за восемь дел, что там сделала. Ультак, хоть и норовит с нас, свободных селений, налог брать, но за дело платит исправно. А с меня что взять? Кто старуху скрюченную грабить будет? Но не о том речь. Пока Пест не сдвинет камень – нечего огород городить. А как сдвинет, так и будем думу думать. Он, может, год будет учиться двигать его, а может, и все пять. А пока нечего в ночь масло жечь да языками болтать. Если бы да кабы!..

Пест вышагивал через все селение в новеньких лаптях. Это первые лапти, на которые отец дал добро. Без его добра, которое обозначало, что лапти Пест делать научился, он не смел появляться на людях в своих поделках. Сейчас же он шел выпрямившись, расправив плечи и высоко задрав нос. Повод для гордости был. Во всем селении не было никого в лаптях младше десяти лет. Кроме Песта. Для мальчишек, которым запрещалось носить лапти чужого изготовления, это была статусная вещь. Лапти отделяли совсем малышей от детей, которые уже что-то могут делать по хозяйству Пест направлялся к землянке Акилуры. Его к ней направил отец.

– Здраве будьте! – произнес детский голосок Песта, когда он вошел в землянку к старухе.

– И тебе не хворать! – прокаркала старуха. – Не стой в дверях. Проходи и за стол садись.

– Спасибо, баб Акилура! Мать кормит сытно, да и отче без еды не оставляет. Не голоден я. – Пест тем не менее сел за стол, как ему было велено.

– А не кормить я тебя собралась. Садись и камень, что маг тебе подарил, достань.

Мальчишка достал из-за щеки камешек и посмотрел на старуху.

– Делал, как тебе маг велел?

– Не вразумею я, баба Акилура. Как так делать? Камень сдвинуть, а руками аль другим чем его не трогать.

– Сам-то помнишь, как камешек в руке у мага летал? Вот так и надо сделать. Ты руки рядом с камнем положи. А теперь словно наяву представь, что с ладоней словно нити идут к камню. А по нитям часть тебя к нему течет.

Мальчишка сидел с ничего не понимающим взглядом и пялился на камень.

– Ты глаза прикрой. Глаза в ворожбе часто обманывают. Вот. Так сиди и представляй.

Пест так и сидел, стараясь представить то, что сказала ему старуха. А та в это время наклонилась над самыми ладонями мальчика и шумно втянула носом воздух.

– Не соврал огнепоклонник! – произнесла старуха, причмокивая языком, словно распробывая что-то на вкус. – Тянет магией! Сырой магией!.. Ох и тянет… не соврал огнепоклонник… Ты, Пестушка, как слабость почувствуешь да в сон поклонет, прекращай. После такого тебе есть захочется так, что живот сводить будет. Чтобы не в обиду сестрам с братьями было, ты перед завтраком да ужином с камнем представляй. И от наказа отцовского да материного не увиливай. Каждый раз себя бороть надо.

– Баба Акилура, а я правда магом стать смогу? – спросил Пест. В его глазах, устремленных на старуху, было столько надежды, что она невольно усмехнулась этим разноцветным глубоким озерам глаз.

– Ежели лениться не будешь и каждый день себя бороть будешь. А пока из тебя человека по правде вырастить надо. Ты в большое каменное городище поедешь, а там люд гнилой. По правде жить не умеет, все желают на печи лежать да калачи жевать… – Старуха углубилась в свои воспоминания на несколько секунд, но, придя в себя, спохватилась. – Чего расселся? Марш к отцу! Посев скоро, а плуг не готов, кобыла не кормлена…

Пест с улыбкой до ушей рванул на выход так, что одни пятки сверкали.

Спустя несколько месяцев

– Дядько Лык, а сеть мы когда вязать будем? – спросил Пест, почесав русые космы.

– Когда морду из лозы вязать научишься! Сети с нитки льняной вязать сложнее, да и вязка там нужна ровная. А ты на морду свою посмотри! Акилура ровнее твоей морды будет! – Мужик с сединой сморщился, глядя на творение Песта. – Эта хоть не разваливается, как предыдущая.

– Дядько Лык, а почему мы морды такие маленькие делаем? Ежели рыба будет большая, то она в такую морду не влезет!

– Эх! Дурак ты, Пест! Помнишь, как прошлой осенью староста с тремя мужиками сома оглоблей с горем пополам забили?

– Так, а кто ж не помнит! Тама вот такая морда была! – Мальчишка развел руками, показывая размеры морды сома. – Три дня всем селом ели!

– Ну, а как он руку поломал Архипу, помнишь? Во-о-от! Ты головушкой-то подумай. Ежели рыба будет большая, тоды она морду порвет и уйдет. Если правильно вязать, то может, и не порвет, но попортит знатно! А теперь представь, что каждый раз после рыбины морду править или вообще переделывать нужно. Представил? – Пест понуро кивнул. – То-то же! Эту морду можешь распускать. Никуда не годная. Как распустишь – новую начинай.

– Лык, обед на столе! – произнесла вышедшая из дома женщина. Она была довольно молода. Стройная фигура и длинные, сплетённые в косу волосы, с родовым знаком рыбака селения, давали понять, что это его супруга.

– Положи морду. Пойдем отобедаем, чем единый послал.

– Дядько Лык, мне баба Акилура заниматься наказала. Я немножко позанимаюсь и приду сразу.

– Ну смотри! В большой семье сам знаешь… – Мужик направился в глубь дома, а Пест достал из-за щеки камень с горошину и положил его на полено. Сам он уселся рядом и приготовился делать упражнение, которое показала ведунья Акилура. Положив на полено ладони, он закрыл глаза и постарался представить себе, как часть него течет в горошину через руки. Несколько минут спустя его лоб покрылся испариной, а руки мелко задрожали. Горошина в это время парила над поленом в нескольких сантиметрах. Шумно выдохнув, он открыл глаза, а камешек упал на полено и скатился с него. Увидев горошину на земле, а не на полене, Пест забормотал себе под нос.

– Получилось?.. Получилось!..

– Чего получилось? – спросил Песта Лык. Он стоял на крыльце и задумчиво наблюдал за действиями Песта.

– Дядько Лык! Ты видел? Летал камешек?

– Нет, Пест. Лежал на месте как приклеенный.

– Даже не шелохнулся?

– Нет. Только когда ветер задул. Скатился он с полена да на землю упал.

– А я уж обрадовался…

– Ничего, Пест. Маг говорил, что это дело не быстрое. Тут трудиться надобно. – От живота Песта послышался требовательный возглас. – В дом иди. Поешь.

Пест, горестно вздохнув, поплелся в дом, а Лык, дождавшись, когда мальчишка войдет в дом, позвал супругу.

– К старосте сходи. Скажи – Пест готов. Надо родовы головы собирать.

Глаза супруги округлились, и, кивнув, она быстрым шагом направилась к дому старосты, а Лык, вздохнув, обронил:

– Не было печали…

Потом вздохнул и зашел в дом. Войдя в дом, он обнаружил Песта спящим за столом. Перед ним стояла вылизанная до блеска тарелка. Подхватив на руки мальчонку, он уложил его на лавку у печи.