Loe raamatut: «Ревизор: возвращение в СССР 23»
Глава 1
***
Москва. Президиум Верховного Совета СССР.
Самедову не хватило сил оставить в подвешенном состоянии вопрос о «Комсомольском прожекторе» на все выходные, до понедельника, и он, выждав всего сутки, отправился по второму кругу по руководителям своих бывших подопечных.
– Василий Николаевич, приветствую, – вошёл он в приёмную Пархоменко и заглянул в открытую дверь кабинета. – Что по Ивлеву, уже принято решение?
– Нет.
– А когда оно будет?
– «Нет» – это и есть решение, – привстал Пархоменко и показал Самедову на стул, тот поспешно сел, пытаясь понять, что происходит? – Вынужден отказать, Ивлев слишком загружен работой. Назначьте руководителем своей группы кого-то другого.
– То есть, как? – не мог смириться с этим ответом Самедов.
– Ну, вот так, – начиная уставать от посетителя, развёл руками Пархоменко.
Самедов хлопал глазами и соображал, что же ему теперь делать? Без Ивлева вся оставшаяся команда и гроша ломанного не стоит. Но заметив вопросительно-удивлённый взгляд начальника Секретариата, он спохватился, натянуто улыбнулся и распрощался.
В Комитет по миру он пришёл хоть и расстроенный, но рассчитывая на положительный ответ. Если глава Секретариата Президиума ещё может отказать представителю парторга, то глава какого-то Комитета по миру позволить себе этого не сможет, – уверен был Самедов.
Но, к его изумлению, Валиев тоже занял жёсткую позицию и отказал ему. Сказал, что ему люди самому нужны и он не может позволить отрывать их от работы.
Во время прошлого разговора он был гораздо меньше уверен в себе, – отметил про себя Самедов. – Что, собственное мнение прорезалось? – почувствовал он нарастающую ярость. – Ну, мы ещё посмотрим, кто кого! Мне нужна эта команда! Мне нужен Ивлев! Мне нужны новые предприятия, чтобы вернуть себе свой процент! Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!
Он вышел из Комитета, даже не попрощавшись ни с кем.
Валиев удивлённо посмотрел на Марка, а тот лишь покачал головой, закатив глаза кверху.
***
Москва. Лубянка. Кабинет зампреда КГБ СССР.
– Вызывали, Николай Алексеевич? – вошёл в кабинет к Вавилову полковник Воронин.
– Проходи, Павел Евгеньевич. По поводу Ивлева… Появился сигнал, что занимается товарищ бандитизмом…
– Что? – не поверил собственным ушам полковник. – Что ещё за сигнал?
– От тёщи его.
– Тьфу! Прости господи. Николай Алексеевич, напугали вы меня! Это не сигнал!
– Но проверить надо, – серьёзно взглянул на него Вавилов. – Там городишко небольшой, слухи быстро распространяются, уже до Москвы дошли. Надо разобраться, что она там рассказывает и какие для этого есть основания.
– Это же тёща! Какие там могут быть дополнительные основания? Это диагноз!
– Так и надо установить, что это. Если это банальный оговор, как и я тоже предполагаю, то, заметь, оговор сотрудника аппарата Президиума Верховного Совета СССР. При этом и ценного нашего сотрудника. Кстати говоря, делегация из Штази очень высоко оценила как лекцию, так и дискуссию. Сказали, что некоторые моменты по демографии, озвученные экспертом, и сами не осознавали, а ведь так оно и есть. И что будут перенимать опыт, и тоже привлекать гражданских экспертов для такого вот неформального общения с аналитиками.
– Я понял, Николай Алексеевич. Всё сделаю. Поручу местному сотруднику.
– Нет, это рискованно. Вряд ли мы туда послали лучшие кадры. Я вообще впервые узнал о существовании этого городка из личного дела Ивлева. Отправь туда своего капитана, который ко мне вместо тебя приходил. Толковый, вроде. А то местные переполошатся, начнут ко всем с корочками бегать, и новая волна слухов пойдет в Москву, что мы Ивлева посадить хотим. Он за прошлый раз вряд ли нас простил, когда проверку устроили спустя месяц после первой проверки, а за третий раунд вообще может смертельно обидеться. Пусть твой сотрудник даже местного не уведомляет, просто идет сразу к теще и с ней обстоятельно беседует. Выложит если она конкретные факты, вот к их проверке местных пусть уже и привлекает, но опять же, с внушением, чтобы по уму все было. А не выложит – запугать ее надо так, чтобы при виде Ивлева в другую сторону сразу убегала!
– Будет сделано, Николай Алексеевич! – изобразил готовность Воронин и покинул кабинет зампреда.
Вот, сразу видно, что человек не работал никогда нигде, кроме кабинета, – раздражённо подумал он. – И образования профильного нет. Кто посылает с такими заданиями куратора? Он уже привык хорошо относиться к своему подопечному, тесно привязан к своему агенту, ему хочется защищать его, а не искать на него компромат. Разве он способен объективно проверить обвинения в его адрес и провести тщательное расследование? Он же предвзят! Хорошо, хоть, тут всё ясно, и никакого бандитизма там и в помине быть не может. Обычные проблемы с тёщей…
Сколько таких тёщ на зятей своих всего пишут постоянно, уму непостижимо! Каждый год одно и то же и в МВД, и в КГБ. Только от работы отвлекают. Если бы эти «сигналы» хотя бы наполовину подтверждались, у нас полсоюза бы сейчас сидело.
***
После выборов комсорга поехал в спецхран, к следующей среде надо сдать записки для Межуева, а у меня в запасе совсем мало новинок осталось. Конечно, сразу все не расписываю, всегда оставляю НЗ на тот случай, если некогда будет в библиотеку ехать. Но он сам по себе не пополнится…
Просидел там до семи и поехал домой. Нашёл новинки для Межуева и, что приятно, материал для статьи про школьное образование. Даже название придумал «Честь и слава советскому учителю!».
А натолкнула меня на эту идею статья об удручающем состоянии бесплатного образования в американских муниципальных школах. Автор статьи довольно резко ставил вопрос о проблемах образования, о колоссальной разнице обучения в частных и муниципальных школах.
В числе проблем были указаны: всё больше и больше распространяющаяся наркомания со школьной скамьи, хулиганство, преследование учениками других учеников по расовому признаку. В школах нормой стали избиения, грабежи, преследования. Все сражаются со всеми, негры, белые, латиносы. Подростки сбиваются в банды, чтобы выжить.
Качество обучение очень сильно упало, в программе мало математики, физики, химии. Автор статьи призывал общественность обратить внимание на то, что слишком мало женщин среди инженеров, докторов, учёных. Что стране необходимо лучше использовать потенциал целой половины своего населения.
Кого может вырастить и воспитать малограмотная домохозяйка? – спрашивал автор. – Что она может дать своим детям, в то время, как глава семейства вынужден сутками работать, чтобы прокормить свою семью, а в школе идёт борьба за выживание детей, а не за образование?
Отлично! То, что надо. А на контрасте с этой картиной приведу примеры нашей советской школы, нашего образования. Глядишь, кто-то и задумается, оценит.
Вернувшись домой, застал у нас Ждановича с двумя людьми и Володю Сахарова, он уже приехал с вещами, в коридоре стоял его рюкзак.
Загит и Володя внимательно наблюдали за сборкой шкафа. Уже был собран каркас и монтировались направляющие. Не стал никого отвлекать, пусть Загит смотрит и на ус мотает, чтобы потом при самостоятельной работе велосипед не изобретать.
***
Святославль.
Шанцев нет-нет, да возвращался мыслями к словам жены про Ивлева, что у того холодная голова и он сгоряча решений не принимает, а люди этим пользуются. Взять ту же его тёщу, вся её наглость от уверенности в своей безнаказанности, – убеждён был Шанцев. – Просто, она уверена в своём зяте, что не станет он жену свою расстраивать, пока она беременна или кормит, а может, и потом не станет… А знала бы эта змея, что с неё спросят за ту же помаду по-взрослому, десять раз подумала бы, стоит ли, вообще, начинать.
Иногда, люди понимают только по-плохому. По-хорошему до них не доходит. Не может Павел сам, по разным причинам, поставить тёщу на место, значит, надо ему помочь, – решил Шанцев. Не зная, где живёт тёща Ивлева, но зная, где она работает, Шанцев отправился к ней в детский сад.
Но его ждало разочарование, методист сказала, что заведующая будет, теперь, только в понедельник.
Вот те раз, дотянул до пятницы… Ну, спрошу у жены, может, она знает, где тёща Пашина живёт, – решил Шанцев и велел водителю ехать домой.
***
Москва. Квартира Костенко.
Светлана еле дождалась, пока отец вернётся домой. Её аж распирало от возмущения и обиды на их нового комсомольского секретаря.
– Пап, ты не представляешь! Этот Гусев, что вместо Самедова, сегодня пришёл к нам на комсомольское собрание и сказал, чтобы все голосовали за Брагина! Представляешь, пап? Разве так можно?! Разве так честно? Как он посмел? Пап, давай ему тоже устроим проблемы!
– Тихо, тихо, дочь! – остановил её отец. – Гусев, конечно, козёл, но я не смогу ничего с ним сделать.
– Почему? – удивлённо уставилась на отца Светлана.
– Ты сама разве не понимаешь? – устало посмотрел он на неё. – Мы только что заставили Самедова уйти, а это целый секретарь комитета комсомола МГУ! Представь, как отреагируют в ректорате, если я сейчас потребую уволить Гусева? На меня как на буйнопомешанного посмотрят.
– И что, это сойдёт ему с рук? – потрясённо уставилась на отца Светлана.
– Нет. Зачем же? Мы ему это запомним, но действовать будем аккуратно, не спеша, чтобы ни малейшего намёка не было ни на меня, ни на тебя. Понимаешь? Месть, девочка моя, блюдо холодное. Знаешь, кто это сказал?
***
Закончили они со шкафом поздно, я уже успел и с псом погулять, и статью частично про образование написать, когда они, наконец, собрали инструменты, мусор и ушли. Заплатил Ждановичу триста рублей. Он назвал сумму в двести пятьдесят, но я подумал, лучше я сейчас переплачу, пока возможность есть, чем потом он от меня и моих просьб бегать будет. А толковые строители всегда нужны по жизни…
Загит с Володей перебрались, наконец, на кухню и отметили встречу. Сел с ними чисто символически новый шкаф обмыть.
– Ничего в этом сложного нет, – вынес свой вердикт Володя. – Конструкция просто не совсем обычная. Так что, дружище, привози сюда свои инструменты и работай.
– Опять в Святославль ехать? – с сомнением взглянул на него тесть.
– Ну, а что, ты ей все свои инструменты оставишь? Что она с ними делать будет? Продаст за бесценок или, вообще, подарит кому, – ответил Сахаров.
– Руслан себе заберёт, – ответил Загит, заметно помрачнев и я, почувствовал, что третий лишний, сослался на работу и оставил мужиков поговорить.
***
Москва. Квартира Ивлевых.
– Ты развод когда планируешь оформлять? – спросил Загита Сахаров. Тот пожал плечами в ответ. – Не затягивай. Ты уже выписался там из квартиры. Тебя там ничего не держит. Начинай новую жизнь…
– Не могу пока… как представлю, что она с Кутеповым…
– Ты всё знаешь? – удивился Володя. – Да это она назло тебе!
– Да понимаю я всё. Но, один чёрт, так муторно на душе.
– Ну, от этого одно лекарство – время, – глубокомысленно заметил Сахаров, берясь за бутылку и разливая ещё по стопочке.
***
Украина. Село Смелое.
Оказия с машиной получилась неожиданно. Оксана моментом собралась и всю дорогу до родительского дома думала о встрече с матерью. Она много раз представляла себе этот момент, но как оно там сложится, не знала. Всю свою жизнь Оксана жила, доказывая маме, что она хорошая дочь. Хорошая жена, хорошая мать, хорошая хозяйка… Всю жизнь… Ей и в голову не приходило, что время-то шло и сейчас мама старенькая и немощная, а она, Оксана, сильная и умная.
Приехали в Смелое уже после десяти. Водитель велел Оксане быть готовой завтра часам к шести вечера, он будет ехать обратно и подберёт её.
Оксана открыла калитку родного дома. Свет не горел, но участок ухоженный, кошка на крыльце требовательно замяукала, мол, впусти меня в хату. Оксана постучала. Сначала в дверь, потом в окно. Загорелся свет, и в окне Оксана увидела, как ей показалось, незнакомый силуэт. Неужто мать померла, а ей не сообщили? И тут кто-то уже другой живет? Но женщина за окном вздрогнула, разглядев её и отпрянула от окна. Вскоре дверь открылась.
– Ты? – только и произнесла мать. Все же это была она. Но округлилась, стала меньше ростом, поседела. Оксана разглядывала её, а она дочь. – Ну, проходи.
– Машина мимо шла с нашей автобазы, – начала объяснять Оксана. – Решила, вот, съездить. Завтра вечером обратно…
– Есть хочешь? – спросила мать и, не дожидаясь ответа, начала накрывать на стол. Оксана отметила про себя, что мама не бедствует и, вообще, ещё вполне себе свежа и бодра. – Постелю тебе на твоей кровати.
– Ну, как ты живёшь? – спросила Оксана, когда мать вернулась за стол.
– Как видишь. А ты как? Случилось что? По глазам вижу.
– Случилось, мам.
Оксана рассказала ей и про старших сыновей, и про зятя, и про Загита, и про Дилару, которая примчалась летом в Палангу и не дала ей с собственной дочерью спокойно пообщаться.
Мать выслушала её молча.
– Теперь понятно, чего ты про мать вспомнила. Ладно, пошли спать.
***
Святославль.
Капитан Румянцев ещё вчера прибыл в родной город Ивлева и сразу отправился по месту жительства Оксаны Евгеньевны Якубовой. Но той дома не оказалось, пришлось заселиться в местную гостиницу и заночевать. В субботу с самого утра Румянцев опять появился у дома Ивлевской тёщи, но дома её снова не оказалось. Капитан проверил спичку, которую подсунул вчера между косяком и дверью, она была на месте.
Твою ж дивизию! – выругался капитан. – А если она только утром в понедельник вернётся? Мне что, теперь, все выходные тут торчать? Естественно, придётся и торчать, и проверять квартиру, и ждать, – сам себе ответил Румянцев. – Не выполнив задания, в Москву не вернёшься. И если она и в понедельник не появится, придётся идти к ней на работу и светить корочками, выяснять, куда подевалась.
***
Украина. Село Смелое.
Проснувшись утром, Оксана не сразу вспомнила, где она находится. Поднявшись с постели, она увидела мать хлопочущей на кухне. Сердце защемило, показалось, что ей снова лет пятнадцать, и после выходных нужно идти в школу…
– Доброе утро, – поздоровалась она с ней. – Сколько время?
– Восемь уже, – ответила мать, не поворачиваясь. – Есть садись.
– Я не хочу ещё. Попила бы чего-нибудь.
– Есть, сказала, садись. Я для кого готовила?
Оксана промолчала, взглянув на мать удивлённо и села за стол. Пришлось съесть оладушек целую тарелку, запивая молоком. При этом ужасно хотелось кофе.
– Насчёт развода, – села напротив неё мать. – Он уже выписался из квартиры?
– Да.
– Ну и разводись быстрее, и чёрт с ним! А насчёт зятя… Никак я что-то в толк не возьму. Как так получилось, что малолетний пацан от тебя и дочь, и мужа, и младшего сына отлучил? Ты как это допустила? Ты куда смотрела? Ты что, не могла от него избавиться?!
Под тяжёлым взглядом матери Оксана опять почувствовала себя неуверенной в себе девчонкой, забитой и подавленной.
– Да как от него избавиться, мам? – разрыдалась Оксана. – Думаешь, я не пробовала?
– Плохо старалась! – сказала, как отрезала, мать.
***
Москва.
Марат заехал за Аишей пораньше, проверил, что она тепло оделась и повёз её искать Царицыно на юге Москвы. Шипиловский проезд он нашёл довольно быстро, а там пришлось спрашивать.
Он взял с собой термос с горячим чаем, бутерброды с сыром и варёной колбасой и старую куртку, чтобы подстелить Аише, если она устанет и захочет посидеть. Сложил всё заранее в рюкзак и когда они приехали к парковому комплексу, точнее к тому, что от него осталось, он вышел из машины, быстро надел рюкзак и они пошли с Аишей искать древние развалины.
Начало зимы выдалось малоснежным, от этого пейзаж при пасмурном небе выглядел серым и унылым. Чтобы развлечь девушку, Марат начал сочинять на ходу небылицы про царские клады. Аиша не на шутку заинтересовалась и, когда они пришли к старинному мосту, она внимательнейшим образом осмотрела руины и облазила их.
Ничего не найдя там, она с загоревшимися глазами решила идти дальше к остову большого дворца, который смотрел на мир пустыми оконными проёмами и безлюдными проходами. Идти пришлось прилично. Руины поражали своими размерами. Аише приспичило зайти внутрь, несмотря на таблички, предупреждавшие, что это опасно.
Заглянув вовнутрь через пустой оконный проём, они пытались представить себе, что здесь было раньше. Аиша смело перекинула ноги и спрыгнула внутрь, Марату пришлось последовать за ней. Он опасался, как бы на них сверху что-нибудь не свалилось и предложил девушке выпить чаю, пока она не пошла вглубь развалин. Найдя место почище, он снял рюкзак, достал старую куртку и расстелил её на ближайших кирпичах, усадил её, вручил ей крышку от термоса с чаем и бутерброд с колбасой.
– Остатки былой роскоши, – сказал он, широким жестом обводя кирпичные стены. – А представь здесь крышу над головой и люстры. Паркетный пол. Бал. Музыканты, придворные дамы, кавалеры.
– Угу, – с набитым ртом восхищённо оглядывалась вокруг Аиша.
Марат продолжал пересказывать своими словами «Войну и мир» Толстого, впервые ругая себя за то, что пропускал всегда описания балов, да и «Мир» вообще. Ему всегда больше нравилась «Война».
Но Аиша слушала с нескрываемым интересом, оглядываясь по сторонам.
– А там что? – поднялась она, сунула стакан от термоса Марату в руки и направилась-таки куда-то вглубь. Пока Марат собрал свой рюкзак, она успела пройти с десяток метров.
– Я бы не ходил туда, – встревоженно произнёс он. – Давай пойдем уже отсюда.
– Ну, подожди, – упрямо шла куда-то девушка.
Вдруг она дёрнулась и вскрикнула. Марат подскочил к ней, но было поздно, она подвернула ногу и не могла на неё наступить.
– Ах ты ж блин! – эмоционально сказал он, подхватывая её на руки. Отсюда до машины пилить и пилить!
Он хотел отнести её к тому месту, где она только что сидела, и осмотреть ногу. Девушка засмущалась так, что ему и самому стало ужасно неловко, но он собрал всю свою волю в кулак, перехватил её поудобнее, слегка подбросив и напугав при этом. Она взвизгнула и вцепилась в него, обняв за шею.
Так-то лучше, – улыбнулся про себя Марат, пронёс её несколько метров и посадил на кирпичи.
– Разувайся, посмотрим, что с тобой, – велел он ей.
К счастью, всё оказалось не так и плохо. Марат осмотрел ей ногу, убедился, что ни перелома, ни разрыва связок нет, и помог обуться.
– Небольшое растяжение. Всё. Вылазим отсюда. И больше от меня не отходи, – строго велел он ей.
***
В субботу Загит и Володя с самого утра укатили на завод. Мне пришлось одному гулять с детьми, пока Галия наводила марафет к ресторану. Зашёл в соседний подъезд к Мартину и Альфредо, напомнил, что в семь часов мы должны быть уже в гостинице «Россия».
Когда вернулся, Галия сообщила, что Иван на выходные приехал, меня спрашивал. Сразу к нему и постучался.
– Привет, как дела? Всё нормально? – спросил я, увидев его физиономию, заросшую рыжей недельной щетиной.
– Нормально. Фотографии с раскопок хочешь посмотреть?
– Опять колышки и линейки? – спросил я.
– Нет. Там кое-что… другое.
Он не комментировал, я сам всё понял.
– Неожиданно, – закончил я просматривать фотографии. – Это открытие?
– Ну, не так, чтобы прямо ах! – ответил он. – Но захоронение богатое. Непростые это люди были. Сохранились, опять же, хорошо. Передал их уже антропологам… Хочу добиться захоронения потом по-человечески. Поможешь? Ты же там можешь как-то повлиять, договориться.
– Похороним по-человечески, – пообещал я ему. – Не переживай.
Он кивнул в ответ. Что-то его развезло из-за этой находки. Даже неудобно спрашивать, что дальше? Раскопки закончены или нет? Можно нам начинать дальнейшие работы? Ну, ладно. В понедельник его начальнику позвоню.
До вечера успел ещё немного поработать над записками для Межуева, а часов в шесть пришла Ирина Леонидовна и мы с женой, встретившись с Мартиным и Альфредо, поехали в ресторан.
Глава 2
Москва.
Мартин договорился встретиться с Илмой в метро, и мы подхватили её на станции «Площадь Ногина» в центре зала. Всех приезжих в Москву всегда учил назначать встречи в метро в центре станции, а то выходы запросто перепутать можно, так и будешь стоять и ждать, пока рак на горе не свистнет.
Альфредо свою девушку сам ходил встречать, она опоздала, но приехала не с пустыми руками, привезла подарок, который они все вместе вручили нам. Что же в этой коробке, интересно? Ни в метро, ни в ресторане вскрывать ее было неудобно… Тяжелая и на совесть упакована…
Нас посадили за столик, как мы и попросили, подальше от танцевального подиума, чтобы можно было поболтать. Мы оказались одним из ближайших столиков к барной стойке, что оказалось очень удобно, перепробовали массу коктейлей. «Волгу», «Бурого медведя», «Белого медведя», и «Северное сияние», «Вишневый» – это из того, что я запомнил. Бармен даже несколько безалкогольных Галие замутил. «Старый Томас», только без ликера «Ванна Таллин».
Кто же идет в ресторан сытым? Все мы неплохо проголодались, и, когда нам вынесли на горячее цыплёнка табака, все пришли в восторг от одного только вида и запаха. Давненько мне не попадался такой вкусный цыпленок табака! Все мы, кроме Илмы и Мартина, сразу схватили курицу руками и принялись поглощать, не отвлекаясь на столовые приборы. Немцы стеснялись, пытались ковыряться ножами и вилками, но в конце концов сдались, видя наши счастливые лица. Первой решилась последовать нашему примеру Илма, подбадривали её, хохотали, она расслабилась и, счастливо улыбаясь с полным ртом, показывала Мартину, как это, оказывается, здорово – есть курицу руками.
Хорошо, что мы сидели отдельно ото всех, народ предпочитал столики поближе к музыкантам и мы могли себе позволить погрызть хрящики и обсасывать косточки, не задумываясь, как это выглядит со стороны. Хотя я и знал, что курицу в ресторане можно есть руками, но есть же люди, что стесняются!
Как оказалось, за нами кое-кто всё же наблюдал.
В какой-то момент к нам вышел повар, крупный мужчина, кавказской наружности.
– Как же я люблю, когда люди едят с аппетитом, – встал он над нами, расплывшись в блаженной улыбке.
– Особенно, когда эти люди – вечно голодные студенты, – рассмеялся я. – Спасибо вам огромное! Ваш цыпленок табака – это что-то бесподобное!
– Да, спасибо! – тут же подхватила Галия, а за ней и все остальные.
– Вот за такие моменты я и обожаю свою работу! – возвестил он. – Гора почему никогда не ходила к Магомеду? Да потому, что у него выпить было нечего! Так выпьем же за то, чтобы наши друзья всегда приходили к нам! – важно произнёс он, и, довольный, ушёл.
– Комплимент от шеф-повара, – тут же подошёл к нам наш официант и поставил на стол бутылку без опознавательных знаков, откупорил и разлил всем, кто пожелал. Солидная такая бутыль, по форме было видно, что в ней явно домашнее вино.
Вот теперь стало понятно, к чему был произнесённый поваром тост…
Пожелали попробовать все. Так и оказалось – внутри было молодое домашнее вино. Галия тоже сделала глоточек.
Ещё через несколько мгновений нам вынесли блюдо с варёной картошкой, обжаренной на шкварках и посыпанной зелёным луком. Похоже, наш шеф-повар всерьёз отнёсся к моим словам, что мы вечно голодные студенты.
– Ну, надо же, – всё удивлялся Мартин. – Повар сам к нам вышел. Обалдеть…
– А что такого? – спрашивал его Альфредо. – В Италии точно также выходят. Прямо, как на родине побывал. И что получается, что русские к итальянцам по темпераменту ближе, чем к немцам?
– Наш повар не русский, – возразил ему я. – Думаю, он грузин, но, вообще-то ты прав, такое поведение и у русских принято.
Наелись мы так, что с трудом потом выходили из-за стола. Оставил щедрые чаевые официанту, расплачиваясь. Чуть подарок свой не забыли.
Мартин поехал Илму провожать до общежития, а Альфредо предложил взять такси.
– Всё равно, нам по одному адресу ехать, – сказал он и я согласился. Тем более, коробка оказалась не из лёгких.
***
Святославль.
Поделившись в пятницу с женой своей проблемой, Шанцев не ожидал, что она в субботу с самого утра помчится к Алироевым, и выяснит, где живут родители их невестки, Пашиной жены. Но Наталья раздобыла адрес, и он, решив закончить начатое, сделал утром в субботу ещё одну попытку поговорить с тёщей Павла. Но опять не застал её. Поздно вечером он специально прогулялся с собаками мимо её дома и, увидев свет в окнах её квартиры, быстро отвёл собак домой и вернулся.
Оксана знала в лицо всех городских начальников и, когда Шанцев возник на пороге её квартиры, сразу поняла, что он не насчёт ребёнка в садик устроить пришёл поговорить. Сейчас весь подъезд всё будет знать, – подумала она и распахнула перед ним дверь, приглашая войти.
Шанцев заметно волновался, но вид имел решительный.
– Значит, так, – начал он. – Если ты не прекратишь наговаривать на зятя всякие глупости и гадости, я добьюсь в РОНО, что ты вылетишь с должности заведующей, как пробка из бутылки. И в этом городе ты уже никуда не устроишься. Ты поняла? – Оксана молчала, осмысливая услышанное. – Ты поняла меня? – повторил он.
– Да всё я поняла! А ещё взрослый мужик! Как не стыдно? Пацана сопливого испугался!
– Если кого и надо бояться, то это тебя, змея подколодная. Ещё хоть что-то плохое про зятя скажешь, сильно пожалеешь. Павел стольким людям помог, а ты на него напраслину возводишь!
Видя, как он разгорячен, Оксана, хоть и имела, по ее мнению, что сказать, предпочла уступить. Промолчала с послушным видом, лишь бы спровадить мужика подальше. По слухам, он недавно в тюрьме посидел, может, психика из-за этого пошатнулась. Так орет с красным лицом, что кто его знает, еще шибанет ее об стенку, если возразить, да и прибьет ненароком… Загита теперь рядом нет, чтобы защитить… Как и сыночков…
***
Святославль.
В воскресенье с утра капитан Румянцев без особой надежды поднялся на третий этаж и рутинно проверил спичку в двери. А её не было! Он тут же встряхнулся, мобилизовался, прислушался к звукам за дверью, но не услышал ничего, кроме репортажа с полей, транслируемого радиоточкой. Затем он с замиранием сердца позвонил в дверь. Неужели эта нелепая командировка подходит к концу?
Дверь открыла цветущая женщина с округлыми формами, её яркая естественная красота поразила капитана. Если у Ивлева тёща такая, то какая же жена? – подумал он и представил себе Оксану лет на двадцать пять моложе.
– Гражданка Якубова? – спросил он и одновременно достал своё удостоверение.
– Да, – удивлённо уставилась она в корочки капитана.
– Разрешите войти?
– Да, конечно, – спохватилась Оксана.
Ну, Шанцев! – подумала она. – Ну, надо же, какой гад!.. КГБ на неё натравил. А она же промолчала, мол, согласная, что молчать надо про Пашку. Ну что за мужик?
– Мне поручено проверить информацию, – начал капитан. – О вашем зяте, Павле Ивлеве. Вы утверждаете, что он занимается бандитизмом. Это так?
Оксана растерялась и захлопала глазами, не зная, что ответить. Если рассказать всё, как есть, то муж сестры создаст ей проблем с работой ещё больше, чем Шанцев. Что же делать? – лихорадочно соображала она.
– Может, у вас есть какие-то конкретные факты? – подсказал ей Румянцев, заметив её сомнения. – Рассказывайте, не бойтесь. Мы во всём разберёмся.
Чувствуя себя загнанной в угол, Оксана решила не рисковать, тем более мама обещала сама решить с Пашкой вопрос раз и навсегда.
– Что же это? – натянуто улыбнулась Оксана. – Такие серьёзные люди женской болтовнёй теперь занимаются? Ну, подумаешь, обозвала зятя в сердцах бандитом. Я его ещё негодяем и мерзавцем называла за то, что моя дочь сначала перевелась на учёбу в Москву с потерей двух курсов, а потом, вообще, родила и учёбу забросила. Она сейчас уже на четвёртом курсе была бы! А теперь что?
– А что теперь?
– Первый курс только окончила и академический отпуск взяла, вот что. И что же, – ехидно посмотрела она на капитана, заметив интерес и любопытство в его глазах. – КГБ теперь будет всеми семейными ссорами заниматься?
– Если это семейные ссоры сотрудника Верховного Совета СССР, то да, занимались, занимаемся и будем заниматься, – сделал строгое лицо капитан, заметив, что она слишком расслабилась. – Настоятельно рекомендую вам тщательно следить за тем, что вы говорите о своём зяте посторонним людям. И помните, что, оскорбляя и оговаривая его, вы оскорбляете и оговариваете, в его лице, всю советскую власть. Знаете, чем это для вас грозит? Назвать конкретную статью Уголовного Кодекса?
Она напряглась и в глазах её мелькнул страх. Так-то лучше, – усмехнулся про себя капитан и распрощался. Не зная Оксану, он решил, что поручение выполнено и он ее запугал.
– Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты! Советская власть, – передразнила его Оксана, закрыв за ним дверь. – От горшка два вершка, а туда же, власть! Как Пашка умудряется это делать, что все под его дудку пляшут?
Ну, теперь можно и домой возвращаться, – обрадованно подумал Румянцев, выйдя из подъезда на улицу. – И до понедельника в этой дыре торчать не надо. И Ивлев не бандит, а, всего лишь, тёще не нравится. Что и требовалось доказать, – удовлетворённо потёр он руки.
***
Загит пришёл с дежурства позднее, чем обычно. Провожал Сахарова домой. Когда он отоспался, жена заставила меня перевесить люстру из большой комнаты в детскую, а новую, подарок Мартина и Альфредо, в зал, как они в семье выражались.
Подарок парни, конечно, преподнесли нам на новоселье шикарный, так называемый «водопад» из чешского стекла. Подвески новёхонькие, блескучие, Галия ходила до конца дня под впечатлением, восторженная и счастливая.
Вечером успел дописать статью про образование в США и у нас и занялся записками для Межуева.
***
Москва. Президиум Верховного Совета СССР.
Успокоившись за выходные, Самедов принял решение дальше изображать лицо незаинтересованное. Но так как его инициативой уже заинтересовался парторг Семеров, то Самедов и отправился к нему прямо с утра в понедельник, изображая полное равнодушие.
– Сергей Валерьевич, разрешите? – заглянул Самедов в кабинет парторга и, увидев приглашающий взмах рукой, кивнул и поздоровался. – Не получилось ничего с «Партийным прожектором», – проговорил он как можно нейтральнее.
– Не понял. Это ещё почему? – возмущённо посмотрел на него Семеров.
– Руководители комсомольцев отказались их делегировать в новую структуру.
– Это как?
– Да я и сам, если честно, потрясён, – сделал удивлённое лицо Самедов. – Так запросто отказаться от участия в мероприятиях, организуемых парткомом…
– Да что они там о себе возомнили!? – начал закипать Семеров. – Я это так не оставлю! Кто отказался людей выделять?
– Пархоменко, Секретариат и Валиев, Комитет по миру.
– Разберёмся, – поджав губы, заявил парторг.
Самедов кивнул и с чувством глубокого удовлетворения вышел из его кабинета, оставив того кипеть от негодования.
