Loe raamatut: «Сплетница»

Font:

Cecily von Ziegesar

Gossip Girl

* * *

«Злословие – это сплетня со скучным оттенком морали»
Оскар Уайльд

Предупреждение: все реальные названия мест, имена людей и события были изменены или сокращены, чтобы защитить невинных. То есть меня.

Привет, ребята!

Вы когда-нибудь задумывались, как на самом деле живут избранные? Что ж, могу рассказать, потому что я одна из них. Речь не о сногсшибательных моделях, актерах, музыкантах-виртуозах или гениях математики. Я говорю о людях, которые рождены избранными – о тех, у кого есть все, о чем мечтают остальные, и кто принимает это как должное.

Добро пожаловать в Верхний Ист-Сайд, Нью-Йорк, где мы живем, ходим в школу, развлекаемся и спим – иногда друг с другом. У нас огромные квартиры, где у каждого есть комната с отдельной ванной и собственная телефонная линия. Неограниченный доступ к деньгам, выпивке и всему остальному. Наши родители редко бывают дома, поэтому в личной жизни мы себе не отказываем. По наследству нам досталась благородная красота, мы умны, превосходно одеты и умеем веселиться. Наше дерьмо воняет так же, как у всех, но вы никогда об этом не узнаете, потому что горничная каждый час распыляет в ванной освежитель воздуха, созданный специально для нас французскими парфюмерами.

Это роскошная жизнь, и кто-то должен ее прожить.

Наши квартиры обязательно в шаговой доступности от Метрополитен-музея на Пятой авеню и частных школ раздельного обучения, таких как Констанс Биллард, куда и ходит большинство из нас. Даже с похмелья Пятая авеню кажется такой красивой по утрам, когда солнечный свет играет в волосах сексуальных парней из школы Святого Иуды.

И все же это место попахивает гнильцой…

Наблюдения

Б спорит с мамой в такси перед «Такашимаей». Н наслаждается косячком, сидя на ступенях Мета. К покупает новую школьную обувь в «Барнис». Высокая и жутко красивая блондинка, выходящая из поезда Нью-Хейвен на Гранд Сентрал Стэйшн, кажется очень знакомой. Приблизительный возраст – семнадцать лет. Не может быть! С вернулась?!

Девушку, которая уехала в школу-пансион, исключают, и она возвращается

Да, С вернулась из школы-пансиона. Волосы стали длиннее и светлее. В глубине голубых глаз покоится множество тайн. На ней по-прежнему сногсшибательный прикид, правда, немного потрепанный ветрами Новой Англии. Этим утром ее смех эхом отразился от ступеней Мета. Больше мы не сможем там курить и наслаждаться капучино, не попадаясь ей на глаза, – она будет выглядывать из окна родительской квартиры на соседней улице и приветливо махать рукой.

С начала грызть ногти, из-за чего еще сильнее захотелось все о ней разузнать. А пока мы все умираем от любопытства, пытаясь выяснить, почему ее выгнали из пансиона, никто не задаст ей прямого вопроса, потому что все предпочли бы, чтобы она вообще тут не появлялась. Но С определенно здесь.

На всякий случай давайте сверим часы. Нужно быть начеку, иначе С снова переманит на свою сторону учителей, наденет то самое платье, в которое мы не можем влезть, съест последнюю оливку, займется сексом на кроватях наших родителей, прольет «Кампари» на наши ковры, украдет сердца наших братьев и парней, в общем, разрушит нашу жизнь и доведет всех до истерики.

Я буду внимательно следить. Буду наблюдать. Нас ждет безумный и жестокий год. Я чувствую это.

Целую,

Сплетница.

Как и большинство пикантных историй, эта началась на вечеринке

«Пришлось все утро смотреть Никелодеон в своей комнате, чтобы не завтракать с ними», – сказала Блэр Уолдорф своим лучшим подругам из школы «Констанс Биллард»: Кати Фаркас и Изабель Коутс. «Моя мама приготовила ему омлет. Я даже не знала, что она умеет пользоваться плитой».

Блэр заправила длинные темно-каштановые волосы за ухо и сделала большой глоток маминого превосходного выдержанного скотча из хрустального бокала. Это был уже второй.

– Что смотрела? – спросила Изабель, убирая выбившуюся прядь волос с черного кашемирового кардигана Блэр.

– Какая разница? – воскликнула Блэр, топнув ногой. На ней были новые черные балетки. Очень элегантно, как и подобает ученице школы для девочек. Правда, она могла мгновенно поменять свое решение и обуть вульгарные сапоги до колен с заостренным носом и ту секси юбку с металлическим отливом, которую ненавидит ее мама. Та – дам! И она уже сексуальная кошечка-рок-звезда. Мяу.

– Суть в том, что мне все утро пришлось просидеть у себя в комнате, потому что у них был этот мерзкий романтический завтрак. Еще и напялили свои парные шелковые халаты. Они даже не приняли душ.

Блэр сделала еще один глоток. Единственный способ смириться с мыслью о том, что ее мать спит с этим мужчиной, – напиться. Сильно напиться.

К счастью, Блэр и ее друзья были из тех семей, для которых пить – такое же обычное дело, как сморкаться. Их родители являлись приверженцами псевдоевропейской идеи о том, что чем свободней доступ детей к алкоголю, тем меньше вероятность, что они начнут им злоупотреблять. Поэтому Блэр и ее друзья были вольны пить все, что пожелают и когда пожелают, при условии, что их оценки и внешний вид в порядке, а сами они не позорят себя и свою семью рвотой в общественных местах, обмоченными штанами или драками. То же самое относилось и ко всему остальному, например, к сексу или наркотикам. Пока выглядишь прилично – все можно.

Но об этом позже.

Блэр была очень расстроена из-за Сайруса Роуза, нового мужчины ее матери. В этот самый момент он стоял по другую сторону зала и приветствовал гостей, собирающихся к ужину. Сайрус Роуз был похож на консультанта в обувном магазине «Сакс» – лысый, с маленькими густыми усами, в синем двубортном пиджаке, который едва прикрывал толстый живот. Он постоянно звенел мелочью в кармане, а когда снимал этот пиджак, подмышками оставались отвратительные круги пота. Маме очень нравился его громкий смех. Он не был отцом Блэр. Ее отец в прошлом году сбежал во Францию с другим мужчиной.

Серьезно. Они вместе живут в шато и держат виноградник. Что на самом деле очень круто, если подумать.

Конечно, Сайрус Роуз в этом не виноват, но Блэр все равно. Для нее он в любом случае противный жирный неудачник.

Но сегодня вечером придется терпеть Сайруса Роуза, потому что этот ужин мама устроила в его честь, и все друзья семьи Уолдорф собрались познакомиться с ним: семья Басс и их сыновья Чак и Дональд; Мистер Фаркас с дочерью Кати; известный актер Артур Коутс, его жена Тити и их дети Изабель, Регина и Камилла; Капитан, миссис Арчибальд и их сын Нейт. Единственные, кто до сих пор не появился, это мистер и миссис ван дер Вудсен, чья дочь Серена и сын Эрик учатся сейчас в другом городе.

Мама Блэр славилась своими зваными ужинами, и этот был первый после печально известного развода. Этим летом Уолдорфы сделали дорогой ремонт в своем пентхаусе, который теперь был оформлен в насыщенных красных и шоколадно-коричневых тонах и набит антиквариатом и произведениями искусства, способными впечатлить любого, кто хоть что-то в этом понимает. В центре стола стояла огромная серебряная чаша с белыми орхидеями, вербой и ветками каштана – современный ансамбль из «Такашимаи», магазина предметов роскоши на Пятой авеню. На каждой фарфоровой тарелке лежала золотистая карточка с именем. На кухне Миртл готовила суфле, развлекая его песнями Боба Марли, а неуклюжая горничная-ирландка Эстер еще, слава богу, не пролила скотч никому на платье.

Блэр сама скоро станет неуклюжей. И если Сайрус Роуз не перестанет лезть к Нейту, ее парню, то придется подойти к ним и пролить скотч на его безвкусные итальянские лоферы.

– Вы с Блэр уже давно встречаетесь, верно? – спросил Сайрус, хлопнув Нейта по плечу. Он хотел, чтобы парень немного расслабился. Все эти ребята из Верхнего Ист-Сайда слишком скованные.

Вот что он думает: нужно дать им время.

– Ты с ней спишь? – спросил Сайрус.

Нейт стал краснее, чем обивка на французской кушетке восемнадцатого века рядом с ним.

– Ну, мы знакомы практически с самого рождения, – пробормотал он. – Но встречаемся всего лишь год. Мы не хотим все испортить, поспешив сделать то, к чему не готовы.

Нейт просто выдал фразу, которую всегда говорила Блэр в ответ на вопрос, когда они это сделают. Но ведь он разговаривал с новым парнем матери своей девушки. Что он должен был сказать: «Чувак, если бы это зависело от меня, мы бы занимались сексом прямой сейчас»?

– Правильно, – сказал Сайрус и сжал плечо Нейта пухлой рукой. На запястье виднелся золотой браслет-манжета от Cartier, такие обычно надевают один раз и больше никогда не снимают – они были очень популярны в восьмидесятых, но не сейчас, если только вы не верите всерьез в тренд «возрождение восьмидесятых». Да ладно, Сайрус?

– Позволь дать тебе совет, – сказал он Нейту, словно у того был выбор. – Не слушай, что говорят тебе девушки. Они любят сюрпризы. Хотят, чтобы им не давали скучать. Понимаешь?

Нейт кивнул, нахмурившись. Он попытался вспомнить, когда в последний раз удивлял Блэр. Единственное, что пришло в голову, – как он купил ей мороженое по дороге с тренировки по теннису. Это было больше месяца назад, да и сюрпризом считалось с большой натяжкой. Если продолжать в том же духе, секса с Блэр у него может вообще не случиться.

Нейт был одним из тех парней, на которых смотришь и знаешь, что он думает: «Она уставилась на меня, потому что я чертовски сексуальный». И в этом не было ни капли высокомерия. Он просто не мог быть несексуальным. Он таким родился. Бедняга.

Этим вечером Нейт был одет в темно-зеленый кашемировый свитер с V-образным вырезом, который Блэр подарила ему на прошлую Пасху, когда они с ее отцом целую неделю провели в Сан-Вэлли, катаясь на лыжах. Блэр незаметно пришила крошечное золотое сердечко на внутреннюю сторону одного из рукавов свитера, чтобы рядом с Нейтом всегда было ее сердце. Ей нравилось считать себя безнадежным романтиком как в старых фильмах с Одри Хепберн и Мэрилин Монро.

Она всегда выдумывала какие-нибудь интересные сюжетные повороты для фильма, в котором снималась, – собственной жизни.

– Люблю тебя, – выдохнула Блэр, вручив ему свитер.

– И я тебя, – ответил Нейт, хотя не был уверен, что это действительно так.

Когда он надел свитер, то выглядел так хорошо, что Блэр захотелось закричать и сорвать с себя одежду. Но она решила, что момент неподходящий – это, скорее, свойственно роковой женщине, нежели романтичной девушке – поэтому Блэр молчала, стараясь сохранить образ хрупкой маленькой девочки в объятиях Нейта. Они долго целовались. От дня, проведенного на склоне, их щеки были горячими и холодными одновременно. Нейт запустил пальцы в волосы Блэр и увлек ее за собой на кровать. Блэр подняла руки над головой, позволяя Нейту раздевать ее, пока не поняла, к чему все идет. В конце концов, это был уже вовсе не фильм, все по-настоящему. Поэтому, как хорошая девочка, она остановила Нейта, поднявшись с кровати.

И все это она проделывала каждый раз до сегодняшнего дня. Всего два дня назад Нейт пришел после вечеринки с полупустой бутылкой бренди и, завалившись на кровать, пробормотал: «Я хочу тебя, Блэр». И снова ей захотелось взвыть и запрыгнуть на него сверху, но она сдержалась. Нейт заснул, тихо храпя, а Блэр легла рядом, представив, что снимается в фильме, где они женаты, а у него проблемы с алкоголем, но она всегда будет рядом и будет любить его, пусть он иногда и мочится в кровать.

Блэр не хотела его дразнить, она просто была не готова. Они с Нейтом почти не виделись все лето, потому что она уехала в тот ужасный тренировочный лагерь теннисной школы в Северной Каролине, а Нейт с отцом отправились в плавание у побережья Мэна.

Блэр хотела убедиться, что даже после целого лета разлуки они по-прежнему любят друг друга так же сильно, как и раньше. Она собиралась подождать своего семнадцатилетия в следующем месяце.

Но сегодня с ожиданием покончено.

Нейт был привлекателен как никогда. Из-за темно-зеленого свитера цвет его глаз стал еще более глубоким и мерцающим, а в волнистых каштановых волосах мелькали золотистые пряди, выгоревшие за лето на просторах океана. И Блэр поняла, что готова. Она сделала еще один глоток виски. О, да. Определенно готова.

Час секса сжигает 360 калорий

– Что это вы тут обсуждаете? – спросила мама Блэр, подкравшись к Нейту и сжав руку Сайруса.

– Секс, – ответил Сайрус, довольно звонко чмокнув ее в ухо.

Фу.

– Оу! – воскликнула Элеонора Уолдорф, поправляя растрепавшуюся укладку.

Она была в облегающем платье от Armani, расшитом графитовым бисером, которое они выбирали вместе с Блэр, на ногах – черные бархатные мюли. Еще год назад она бы не влезла в такое платье, но с тех пор как встретила Сайруса, сбросила почти десять килограммов. И выглядела потрясающе. Все это заметили.

– Она и правда выглядит стройнее, – шепнула миссис Басс миссис Коутс. – Но, держу пари, она сделала подтяжку лица.

– Сто процентов. Она отрастила волосы, а это явный признак. Они скрывают шрамы, – прошептала миссис Коутс.

Комната гудела от сплетен о маме Блэр и Сайрусе Роузе. Судя по тому, что слышала Блэр, друзья ее матери думали о Сайрусе то же, что она, хоть и не использовали слова «мерзкий», «жирный» и «неудачник».

– Пахнет «Олд Спайс», – прошептала миссис Коутс миссис Арчибальд. – Думаешь, он и правда им пользуется? Это как мужской эквивалент женского дезодоранта «Импульс», а всем известно, что «Импульс» – отстой.

– Не уверена, – прошептала миссис Арчибальд. – Но вполне возможно. Она схватила с тарелки Эстер спринг-ролл с треской и каперсами, сунула его в рот и стала энергично пережевывать, не произнося больше ни слова. Ее пугала мысль, что Элеонора Уолдорф может их услышать. Сплетни и пустые разговоры это, конечно, забавно, но на кону чувства ее давней подруги.

«Бред!» – сказала бы Блэр, если бы знала, о чем думает миссис Арчибальд. Лицемерка! Все эти люди – ужасные сплетники. И если уж ты это делаешь, то получай удовольствие.

В другом конце комнаты Сайрус притянул Элеонору к себе и поцеловал в губы на виду у всех. Они вели себя как два помешанных влюбленных подростка, и Блэр отвела взгляд от этой отвратительной картины, повернувшись к окну пентхауса, выходившему на Пятую авеню и Центральный парк. Осенняя листва была огненно-рыжей. Одинокий велосипедист выехал с Семьдесят второй улицы и остановился у лавки с хот-догами на углу, чтобы купить бутылку воды. Блэр никогда раньше не замечала продавца хот-догов, и ей стало интересно, он был там всегда или появился недавно? Забавно, сколько всего ты не замечаешь в повседневной жизни.

Внезапно Блэр поняла, что ужасно голодна. И она знала, чего хочет: хот-дог. Она хотела его прямо сейчас – горячий, дымящийся сабреттский хот-дог с горчицей, кетчупом, луком и квашеной капустой – и съела бы его в три укуса, а потом отрыгнула своей матери прямо в лицо. Если Сайрусу можно засунуть свой язык ей чуть ли не в самую глотку у всех на виду, то она уж точно может съесть дурацкий хот-дог.

– Сейчас вернусь, – сказала Блэр Кати и Изабель, развернувшись к выходу.

Она и правда собиралась надеть пальто, пойти на улицу, купить хот-дог, проглотить его, вернуться, громко отрыгнуть, выпить еще коктейль, а затем заняться сексом с Нейтом.

– Ты куда? – крикнула Кати ей вслед. Но Блэр не остановилась, направляясь прямо к дверям.

Заметив, что она уходит, Нейт оставил Сайруса и маму Блэр и поспешил к ней.

– Блэр? – сказал он. – Что происходит?

Та остановилась и взглянула в сексуальные зеленые глаза Нейта. Они были похожи на изумруды в запонках ее отца, которые он носил со смокингом, когда шел в оперу.

«У него в рукаве твое сердце», – повторила она себе, забыв про хот-дог. В фильме, который она представляла, Нейт поднял бы ее, отнес в спальню и взял силой.

Но, к сожалению, это была жизнь.

– Нужно поговорить, – сказала Блэр, протянув ему стакан. – Можешь налить мне еще?

Нейт взял стакан, и Блэр повела его к мраморной барной стойке у стеклянных дверей столовой. Он налил им по стаканчику виски, а затем последовал за Блэр через гостиную.

– Эй, куда это вы идете? – спросил Чак Басс, когда они проходили мимо. Он поднял брови, многозначительно ухмыляясь.

Блэр закатила глаза и пошла дальше, делая глоток из стакана. Нейт шагал за ней, игнорируя Чака.

Чак Басс, старший сын Мисти и Варфоломея Бассов, был красавчиком из рекламы средства после бритья. Вообще-то, он и правда снялся в британской рекламе «Драккар Нуар», подарив родителям повод для сильной тревоги и тайной гордости. А еще он был самым похотливым парнем среди друзей Блэр и Нейта.

Однажды на вечеринке в девятом классе Чак прятался в шкафу в гостевой спальне два часа, чтобы забраться в постель к Кати Фаркас, которая была настолько пьяна, что ее то и дело рвало во сне. Чака даже это не смутило. Он просто лег к ней. Он был абсолютно непоколебим, когда дело касалось девушек.

Единственный способ справиться с таким парнем, как Чак, – это смеяться ему в лицо, что и делали все, кто его знал. В других кругах Чака бы вышвырнули как последнего мерзавца, но их семьи дружили на протяжении поколений. Чак был Бассом, и поэтому от него никуда не денешься. Они даже привыкли к его золотому кольцу с монограммой на мизинце, фирменному темно-синему кашемировому шарфу с такой же монограммой, его фотографиям, которые заполонили многочисленные дома и квартиры его родителей и вываливались из шкафчика в частной мужской школе в Риверсайде.

– Не забывайте предохраняться! – крикнул Чак, поднимая бокал им вслед, когда они свернули в длинный коридор с красным ковром, ведущий в спальню Блэр.

Она повернула стеклянную дверную ручку, спугнув кошку Китти Минки, русскую голубую, свернувшуюся на красном шелковом покрывале. Девушка остановилась у порога и откинулась назад, прижавшись к Нейту всем телом. Она потянулась вниз, чтобы взять его за руку.

У Нейта зародилась надежда. Действия Блэр были вызывающими, с явным сексуальным подтекстом. Неужели… сейчас кое-что произойдет?

Блэр сжала его ладонь и затащила в комнату. Они споткнулись друг о друга и рухнули рядом с кроватью, пролив виски на махровый коврик. Блэр хихикнула; все, что она выпила, ударило ей в голову.

«Сейчас я займусь сексом с Нейтом», – подумала она, едва соображая.

В июне они закончат учебу и осенью поедут в Йель, а четыре года спустя устроят пышную свадьбу, найдут красивую квартиру на Парк-авеню, украсят интерьер бархатом, шелком и мехами и будут заниматься сексом в каждой комнате по очереди.

Вдруг внизу в холле раздался громкий и отчетливый голос матери Блэр: «Серена ван дер Вудсен! Какой приятный сюрприз!»

Нейт выпустил руку Блэр и выпрямился, как солдат по команде смирно. Блэр тяжело села на край кровати, поставила стакан на пол и так сжала покрывало, что костяшки пальцев побелели.

Она посмотрела на Нейта.

Но тот уже бросился обратно к двери, желая лично убедиться, что это правда. Неужели Серена ван дер Вудсен действительно вернулась?

Сюжет фильма Блэр внезапно принял трагический оборот.

Блэр схватилась за живот – она снова умирала от голода.

Надо было выбирать хот-дог.

С вернулась!

– Здравствуй, здравствуй, здравствуй! – чирикала мать Блэр, целуя каждого ван дер Вудсена в гладкие худые щеки.

Чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок!

– Знаю, ты не ожидала увидеть Серену, дорогая, – заговорщицки шептала миссис ван дер Вудсен обеспокоенным тоном. – Но надеюсь, все в порядке.

– Конечно. Все прекрасно, – сказала миссис Уолдорф. – Ты приехала на выходные, Серена?

Та покачала головой и отдала свое винтажное пальто Burberry горничной Эстер.

Она заправила за ухо выбившуюся прядь светлых волос и улыбнулась хозяйке.

Серена умела улыбаться даже глазами – темно-синими, почти черными глазами. Это была та улыбка, которую люди пытаются повторить, по-идиотски кривляясь перед зеркалом в ванной. Притягательная, очаровательная, она словно говорила: «Ты не можешь оторвать от меня взгляд, правда?». Улыбка, которую супермодели отрабатывают годами. Так вот, Серена делала это, не прилагая никаких усилий.

– Нет, я здесь, чтобы… – начала Серена.

Но мать поспешно вмешалась.

– Она решила, что пансион не для нее. – С этими словами миссис ван дер Вудсен небрежно поправила прическу, словно не случилось ничего особенного. Абсолютная невозмутимость.

Вся семья ван дер Вудсен была такой. Высокие, светловолосые, стройные, уверенные и хладнокровные. Что бы они ни делали: играли в теннис, ловили такси, ели спагетти, ходили в туалет, – они делали это с достоинством.

Особенно Серена. Она обладала таким шармом, который не придаст тебе ни одна элегантная сумочка или идеальная пара джинсов. Девушка, которую хочет каждый парень. Та, кем хочет стать любая другая девушка.

– Завтра Серена вернется в «Констанс», – сказал мистер ван дер Вудсен, взглянув на свою дочь синими глазами со стальным отливом. В них читалась смесь гордости и неодобрения, что придавало ему несколько пугающий вид.

– Серена, выглядишь прекрасно, дорогая. Блэр будет вне себя от радости, узнав, что ты здесь, – взволнованно произнесла мама Блэр.

– Кто бы говорил, – сказала Серена, обнимая ее. – Как вы похудели! Дом выглядит великолепно. Вот это да. Прекрасные картины!

Миссис Уолдорф польщенно улыбнулась, обняв Серену за стройную талию. – Дорогая, хочу познакомить тебя с особенным для меня человеком, Сайрусом Роузом, – сказала она. – Сайрус, это Серена.

– Я ошеломлен, – раздался низкий голос Сайруса Роуза. Он расцеловал Серену в обе щеки и прижал ее к себе даже сильнее, чем требовалось. – А у тебя крепкие объятия, – добавил Сайрус, похлопывая Серену по бедру.

Та хихикнула, но не смутилась. За последние два года она провела в Европе много времени и привыкла к объятиям безобидных озабоченных европейцев, которые находили ее совершенно неотразимой. Она была как магнит для извращенцев.

– Серена и Блэр – самые-самые лучшие подруги, – объясняла Сайрусу Элеонора Уолдорф. – Но Серена уехала в Ганноверскую Академию в одиннадцатом классе и все лето путешествовала. Бедной Блэр так страдала без тебя этот год, Серена, – добавила Элеонора со слезами на глазах. – Еще и развод. Но теперь ты вернулась. Блэр будет так рада.

– Где она? – нетерпеливо спросила Серена, и ее безупречно-белая кожа слегка порозовела при мысли о встрече со старой подругой. Она встала на цыпочки, вытягивая шею, чтобы отыскать в толпе Блэр, но ее тут же окружили взрослые – Арчибальды, Коутсы, Бассы и мистер Фаркас – каждый по очереди целовал ее и поздравлял с возвращением.

Серена радостно со всеми обнималась. Эти люди были для нее как большая семья, в которую она наконец вернулась.

Серена с таким нетерпением ждала, пока сможет зажить прежней жизнью. Снова ходить в школу с Блэр, проводить пары по фотографии на Овечьем лугу в Центральном парке, валяться на траве, снимать голубей и облака, курить и пить колу, ощущая себя настоящим художником. Снова пить коктейли в Звездном зале отеля «Трайбека Стар», заканчивая вечеринкой с ночевкой в люксе семьи Чака Басса, потому что они слишком пьяны, чтобы возвращаться домой. Они снова наденут винтажное нижнее белье и будут сидеть на кровати Блэр с балдахином, смотреть фильмы с Одри Хепберн и пить джин с лаймовым соком. Будут списывать на контрольных по латыни, как обычно, – надпись перманентным маркером amo, amas, amat ² все еще чернела на внутреннем сгибе локтя Серены (Боже, храни рукава три четверти!). Ездить по поместью родителей Серены в Риджфилде, штат Коннектикут, в старом бьюике домоправителя, напевая глупые гимны, которые учили в школе, словно сумасшедшие старушки. Справлять нужду перед входом в особняки своих одноклассников, звонить в дверь и убегать. Отвозить Тайлера, младшего брата Блэр, в Нижний Ист-Сайд и оставлять его там, чтобы посмотреть, за сколько времени он найдет дорогу домой – самая настоящая благотворительность, ведь Тайлер теперь лучше всех в школе ориентируется в городе.

Серена ждала, что они снова пойдут на танцы и скинут пять килограммов только от того, что на них кожаные лосины. Как будто им вообще нужно худеть. Будут старыми добрыми Блэр и Сереной, как раньше. Скорее бы.

– Я принес тебе выпить, – сказал Чак Басс, расталкивая толпу и протягивая Серене стакан виски. – С возвращением, – добавил он, наклонившись для поцелуя в щеку, но специально промахнулся, попав в губы.

– Ты не изменился, – сказала Серена, забрав стакан и делая большой глоток. – Ну что, скучал по мне?

– Скучал по тебе? Вопрос в том, скучала ли ты? – ухмыльнулся Чак. – Давай, крошка, выкладывай. Что ты здесь делаешь? Что случилось? Нашла парня?

– Да ладно, Чак, – ответила Серена, сжимая его руку. – Ты же знаешь, я вернулась только потому, что хочу тебя. И всегда хотела.

Чак отшатнулся, закашлявшись; его лицо покраснело. Она застала его врасплох, а это мало кому удавалось.

– Ну, на этот месяц у меня все занято, но могу внести тебя в список ожидания, – раздраженно буркнул Басс, пытаясь вернуть себе хладнокровный вид.

Но Серена его уже не слушала. Ее темно-синие глаза изучали комнату в поисках двух людей, которых она хотела видеть больше всего: Блэр и Нейта.

Наконец они нашлись. Нейт стоял у входа в зал, а Блэр позади него вертела пуговицы на своем черном кардигане, склонив голову. Нейт смотрел прямо на Серену. Когда их взгляды встретились, он прикусил нижнюю губу – он всегда так делал, когда смущался. И улыбнулся.

Эта улыбка. Эти глаза. Это лицо.

– Идите сюда, – позвала Серена, махнув рукой.

Ее сердце забилось чаще, когда Нейт пошел навстречу. Он стал еще симпатичнее. Намного симпатичнее.

Сердце Нейта билось даже быстрее, чем ее.

– Ну, привет, – выдохнула Серена, когда тот обнял ее. Снова этот запах – самого непорочного, самого замечательного парня в мире. Слезы навернулись ей на глаза, когда она прижалась лицом к груди Нейта. Теперь она точно дома.

Щеки парня покраснели. «Успокойся», – сказал он себе. Но не получалось. Хотелось подхватить ее и кружить по комнате, покрывая лицо поцелуями. «Я люблю тебя!» – хотел бы закричать он, но не мог.

Нейт был единственным сыном морского капитана и француженки – светской львицы. Его отец был превосходным моряком и невероятно красивым мужчиной, но достаточно сдержанным в проявлении чувств. Мать же – полная противоположность, не скупилась на ласки и позволяла себе эмоциональные вспышки, запираясь в спальне с бутылкой шампанского и звоня сестре, которая жила на личной яхте в Монако. Бедный Нейт всегда был на грани откровенности, но не хотел устраивать сцен или говорить то, о чем мог бы пожалеть. Приходилось молча отдавать штурвал кому-то другому, а самому плыть по течению, мерно покачиваясь на волнах.

Со стороны казалось, что он тот еще жеребец, но на самом деле Нейт был довольно нерешительным.

– Ну что, чем занималась? – спросил он Серену, пытаясь дышать ровно. – Мы скучали по тебе.

Заметили? Ему даже не хватало смелости сказать: «Я скучал по тебе».

– Чем занималась? – повторила Серена и хихикнула. «Если бы ты только знал, Нейт. Я была такой плохой девочкой!»

Кулаки Нейта непроизвольно сжались. Боже, как он по ней скучал.

* * *

Никто, как обычно, не обращал внимания на Чака, поэтому он отошел от Серены с Нейтом и направился прямо к Блэр, которая снова вернулась к Кати и Изабель.

– Ставлю тысячу баксов, что ее оттуда вышвырнули, – сказал им Чак. – Вам не кажется, что она выглядит затраханной? Думаю, ее хорошенько поимели. Может быть, она подрабатывала там проституткой. Задорная Мадам Ганноверской академии, – добавил он, смеясь над своей глупой шуткой.

– Мне кажется, она под кайфом, – сказала Кати. – Может, на героине.

– Или на таблетках, – добавила Изабель. – Ну, типа, валиум или флуоксетин. Вдруг она совсем спятила.

– Да она и сама может экстази изготовить, – согласилась Кати. – Химия ей всегда хорошо давалась.

– Я слышал, она вступила в секту, – вставил Чак. – Ну, там ей промыли мозги, и теперь все, о чем она думает, это секс, и ей приходится заниматься этим все время.

«Когда будет готов ужин?» – подумала Блэр, игнорируя нелепые предположения друзей.

Она и забыла, какие красивые волосы у Серены. Как прекрасна ее кожа. Какие у нее длинные и стройные ноги. Какими глазами на нее смотрит Нейт – как будто боится моргнуть, чтобы ничего не упустить. Он никогда так не смотрел на Блэр.

– Эй, Блэр, Серена, должно быть, сказала тебе, что возвращается, – предположил Чак. – Давай, расскажи нам. В чем дело?

Блэр безучастно уставилась на него, и ее маленькое личико, похожее на лисью мордочку, залилось краской. На самом деле она не общалась с Сереной больше года.

Сначала, когда Серена уехала в пансион после второго курса, Блэр действительно скучала. Но вскоре поняла, насколько легко быть звездой без Серены. Внезапно Блэр стала самой красивой, самой умной, самой модной и самой популярной девушкой. Той, на которую все смотрят. И тогда Блэр перестала тосковать по Серене. Она чувствовала себя немного виноватой из-за того, что не поддерживала общение, но даже это чувство улетучилось, когда она стала получать небрежные и безразличные электронные письма, в которых Серена рассказывала, как весело было в новой школе.

«Путешествовала автостопом до Вермонта, чтобы покататься на сноуборде, и всю ночь танцевала с самыми горячими парнями!»

«Вчера была сумасшедшая ночь. Черт, у меня болит голова!»

Последнее, что получила от нее Блэр, была открытка этим летом:

«Отметила семнадцатилетие в день взятия Бастилии. Франция – супер!! Скучаю!!! С любовью, Серена».

Вот и все, что в ней говорилось.

Блэр сунула открытку в старую обувную коробку «Фенди», к другим символам их дружбы. Дружбы, которой она будет дорожить вечно, но которая, как она думала до этого момента, изжила себя.

Серена вернулась. Пора открывать обувную коробку, и все станет как раньше. Как раньше, когда были Серена и Блэр, Блэр и Серена, где Блэр – низкая, толстая, серенькая и менее остроумная лучшая подруга супердевочки Серены ван дер Вудсен.

Или нет. Что, если Блэр сможет сдержаться?

– Все, наверное, так рады, что Серена здесь! – щебетала Изабель. Но, увидев выражение лица Блэр, сменила тон. – Разумеется, ее приняли обратно в «Констанс». Естественно. Они слишком боятся потерять кого-либо из нас. – Изабель понизила голос. – Я слышала, прошлой весной Серена тусовалась с каким-то парнем в Нью-Гемпшире. Пришлось делать аборт, – добавила она.

– Могу поспорить, он был не первый, – сказал Чак. – Просто посмотри на нее.

Так они и сделали. Все четверо повернулись к Серене, которая все еще мило болтала с Нейтом. Чак видел девушку, с которой хотел переспать с того момента, как вообще захотел спать с девушками, – вроде как в первом классе.

1.Данное утверждение не является научно доказанным фактом. Существует несколько разных версий – например, согласно исследованиям, опубликованным в New England Journal of Medicine, за время 6-минутного секса организм сжигает всего 21 ккал. – (Прим. ред)

2.Я люблю, ты любишь, она любит (лат.)