Loe raamatut: «Новые сказки»

– Вы думаете, что так быть не может в нашем мире, и это на самом деле сказка?..

– Вы в самом деле думаете что сказка это какая-то глупая придумка?

Жизнь намного интереснее и изобретательнее любой выдумки,

а сказка – это жизнь сказанная. Рассказанная, в нашем случае.

(Из беседы автора с читателем)

Вьюга и Метелица

Жила-была в полях, которые мы знаем, девушка по имени Вьюга Рейли, стройная, как лоза и свежая, как яблоко. Она была младшей дочерью и должна была много работать в доме своих родителей. Ютилась она в маленькой комнате, и даже не могла развесить свои платья или выйти из дома без родительского позволения.

Хотела она иметь свой дом и сад, и поле, но невозможно ей было приобрести это из-за ее бедности. Не было у Вьюги даже лошади, не было у нее даже собаки. Очень хотела Вьюга покинуть родительский дом и обрести новую, свою собственную жизнь, и быть в ней полновластной хозяйкой, но не было у нее никакой возможности для этого.

И решила Вьюга отправиться из полей, которые мы знаем, в Край Желанный, где все знают, царит мир и изобилие, которыми может воспользоваться каждый, кто сумеет сладить с хитрыми фейри. Вьюга была умной и решительной девушкой и не побоялась покинуть поля, которые мы знаем, ради исполнения своего желания.

Ранним утром Вьюга поднялась, надела лучшее платье и теплый плащ, потому что утром в полях, которые мы знаем, еще очень прохладно, и пошла из дома в Край Желанный. С собой она взяла хлеб, гребень, веревку, зеркало и колокольчик. Она вышла из селения, пересекла поле, где лежала ржаная солома после уборки, прошла сквозь яблоневый сад, где на каждой ветке краснели спелые яблоки, перешла через дорогу, миновала ореховую рощу, полную спелых орехов, по мостику прошла над ручьем и долго шла краем луга, давно скошенного, и наконец, оказалась у стены, за которой лежал Край Желанный.

Без сомнения шагнула Вьюга в пролом в стене и оказалась в сияющих полях Страны Желанной. Яблоневый сад в этом благодатном края стоял в цвету, и поля были полны желтых и лиловых примул и крокусов, лес только подернулся зеленой дымкой, и увидела Вьюга, что когда в полях, которые мы знаем, осень – в Стране Желанной весна. И пошла она по тропинке через лес с лисицами, и по мостику через ручей с форелями, и вдоль изгороди с малиновками, и через луг с овцами.

И вот на закате, на склоне холма под кустом терновником она увидела красивого воина, который играл на губной гармошке. Сидел он на своем плаще, скрестив ноги в красных сапогах, и волосы его золотыми волнами падали ему на плечи.

Она приблизилась и села подле него, и он не перестал играть, а только улыбнулся.

–Кто ты, о девушка, и откуда ты взялась? – спросил он, закончив играть.

–Меня зовут Вьюга и я ищу себе новый дом, – ответила она.

–А я Метелица, – сказал воин, – Лендлорд этого сида. Я потерял мою лошадь, и если не смогу ее найти, мне не вернуться домой до ночи.

–Мой дом там, где мой плащ, – ответила Вьюга.

–Если ты сумеешь поймать мою лошадь, отгадать мою загадку, найти путь к моему дому, отыскать мое кольцо и рассказать мне то, чего я о себе не знаю, – сказал Метелица, – Я помогу тебе обрести новый дом.

–Договорились, у огня и костра, – ответила Вьюга.

Она достала свой хлеб, и он запах так сладостно, что лошадь фейри не могла противостоять этому запаху, и подошла к Вьюге. Девушка накинула ей на шею веревку.

–Загадывай свою загадку, – сказала Вьюга, – А потом я загадаю тебе свою.

–Кто не задает вопросы, но заставляет отвечать? – спросил ее лендлорд.

–Дверной колокольчик, – ответила Вьюга, – Скажи мне, лорд, что бросают, когда нуждаются в этом, и поднимают, когда в этом нет нужды?

Метелица долго думал, но не мог разгадать этой загадки.

–Это корабельный якорь, – сказала она.

–Что же, – засмеялся Метелица, – Попробуй теперь найти дорогу в мой дом.

Вьюга села верхом на лошадь и отпустила повод. Лошадь сама пошла к дому, и лендлорду оставалось только дивиться сообразительности девушки. Они шли, пока не увидели на холме прекрасное поместье посреди яблоневого сада.

Метелица открыл двери, и Вьюга увидела, что дом этот изнутри хорош еще больше, чем снаружи. Была в нем просторная комната с очагом, и большая кухня с плитой, и кладовая с полками, где можно было хранить множество запасов, и комната для платья и обуви, и еще одна для украшений. И были там большие зеркала, и удобная мебель, и высокие окна, из которых было видно поместье и угодья лорда.

–Я снял мое кольцо и не помню, где я его оставил, найди его.

Вьюга пошла по дому и в каждой комнате звонила в колокольчик. В одной из комнат кольцо тихо зазвенело в ответ, чары покинули его, и Вьюга подала кольцо Метелице.

–Теперь ты расскажешь мне что-то, чего я сам о себе не знаю? – спросил Метелица.

–Я расскажу тебе это наутро, – пообещала Вьюга, – Сядь к огню, я расчешу тебе волосы.

Она расчесывала ему волосы, пока он не уснул. А когда он проснулся, Вьюга дала ему зеркало и сказала:

–Смотри, лорд, ты такой же человек, как и я.

И взял он зеркало и увидел, что чары сползли с него, и он человеческое дитя, как и Вьюга.

–Ты все выполнила, девушка из-за стены, – сказал Метелица, – И я выполню свое слово. Ты можешь взять у меня столько земли, сколько сможешь закрыть своим плащом.

–И все, что будет на этой земле? – спросила она.

–И все что будет на этой земле, – ответил он и обещал это, держа руку над огнем.

–Хорошо, – ответила Вьюга.

Она разрезала свой плащ в одну длинную ленту и окружила ею все поместье Метелицы, и когда он увидел, что сам оказался внутри этой земли, то засмеялся.

–О премудрая и прекрасная дева, не иначе, быть тебе моей женой, а мне твоим мужем, раз я поклялся на огне и костре, что отдам тебе обещанное.

–Я Вьюга, ты Метелица, чем мы не парочка? – сказала Вьюга.

Так сообразительная девушка приобрела не только дом среди холмов, но и мужа. И стали они жить-поживать в доме на холмах, и были счастливы друг с другом.

Дары волхвов

Лавка Жозефины называется «Вафли», это с одной стороны, с улицы Сент-Оноре. А с Грошового переулка висит вывеска «Барахло», там Жозефина продает совсем другое. Ну а в «Вафлях», конечно, вафли. Обычные дешевые сладости и напитки в бумажных стаканчиках. Выпечка, круассаны, горячий кофе с пряностями, шоколад с острым перцем, леденцы в корнетиках из оберточной бумаги. Через стеклянную витрину с улицы видно, что сегодня продает Жозефина.

Только столика в «Вафлях» нет, покупатели выходят на улицу и там едят. А в лавке «Барахло» столик есть, хотя никаких сладостей там не продается. Там продается всякое барахло. Бисер в бумажных кульках, две столовые ложки на грош, Жозефина насыпает из стеклянной банки. В ящике сидят тряпичные куклы с пуговичными глазами и зайки из носового платка, смешные сказочные зверюшки из старого носка и куколки на один палец. На прилавке горкой навалены стеклянные бусины на нитках с узелками, браслетики из красной нити с подвеской в виде ладошки, глаза, птички или китового хвоста, ложки с закрученным спиралью черенком, колечки с камешком из битого стекла. Поперек лавки натянута веревка, а на ней бусы из больших помпонов и новогодние шары с блестками. Все стоит один грош, или несколько.

И вот там, возле сломанной двери, приколочен стол, а на самом деле узкая полка, а рядом два барных стула. Там пьет кофе Джеронимо. Все углы аккуратно запилены, чтобы Джеронимо не ударился, разворачиваясь в узкой лавке. Нет, Джеронимо не большой, он наоборот высокий и тонкий, и обыкновенно очень грациозный, но лавка все-таки очень узкая. Жозефина бы поставила ему и стол пошире, и кресло, но места совсем мало. Лавка, по существу, сквозной коридор с Сент-Оноре в Грошовый переулок, с обеих сторон покупатели, а в середине Жозефина и шаткая лесенка наверх, в узкие комнаты до самой крыши.

А дверь сломана, просто потому что очень старая. Как-то раз ее собрались открыть, а она осталась в руках, слетев с петель. Так вот Жозефина и не стала ее чинить. Утром она снимает дверь и ставит у стены в лавке. А вечером прислоняет к проему. Нет таких дураков в городе, чтобы ночью входить в лавку Жозефины.

Никто в городе не заметил, в какой момент появился Джеронимо. Казалось, он был всегда, но все понимали, что всегда его не было и не могло быть.

Пожалуй, впервые на него обратили внимание, когда малыш Жуан вошел в лавку и, увидев его, закричал в ужасе и выскочил на улицу. И другие мальчики спросили его, почему он верещит, как бешеная обезьяна, а малыш Жуан ответил, что в лавке он видел Барона Субботу, который сидит за столиком и пьет кофе с попкорном.

Тогда из лавки вышла Жозефина и сказала, что в полумраке перепутать недолго, но никакой это не Барон, потому что Барон был тут, но ушел под утро, и засмеялась. И все засмеялись, потому что не поняли, пошутила она, или нет. Тогда мальчики зашли в лавку и увидели Джеронимо.

Этот молодой человек был очень хорош собой, с бледной кожей и большими красивыми глазами. Он был высок и строен, и одет в белую рубашку и черный костюм, и старомодные черно-белые туфли, а на черных его кудрях находилась черная шляпа. Шляпа, но не цилиндр, какой носит Барон Суббота, вот так-то. И потому все уверились, что никакой это не Барон, хотя надо сказать, что в полумраке лавки его худое лицо и впрямь немного напоминало череп. Выглядел он несколько растерянным, но знаете, в лавку «Барахло» обычно люди заходят в определенном смятении.

Тогда Жозефина сказала:

–Хочешь поиграть с ребятами, милый?

А Джеронимо сказал:

–Хочу, – и улыбнулся очень красиво.

И она поцеловала его в щеку и подтолкнула к мальчикам, которые стояли перед лавкой, и дала всем леденцов и бисера в одном кульке.

С тех пор Джеронимо часто играл с детьми на улицах, и все были спокойны за него, как будто он всегда жил в городе. Странно было видеть, как взрослый мужчина бегает и смеется вместе с мальчиками, и играет в камешки и монетки, и кидает палки в бутылку, стоящую в подворотне, и бегает с мячом по двору у старого дома, но такой уж был Джеронимо, немного не в себе, но очень добрый. К тому же, он жил у Жозефины, а все жители прекрасно знали, что Жозефина всегда все делает правильно.

У Джеронимо была одна забавная особенность – когда он слышал музыку, он начинал танцевать, где бы он ни находился. Находился он обыкновенно на улице, так что если из окна доносился звук радио, и какая-то веселая песня с хорошим ритмом, Джеронимо тут же забывал, чем занимался до этого и начинал танцевать. Двигался он ловко и грациозно, с ломкой грацией, но вовсе не как пума, а как олень, увенчанный рогами.

Однажды утром ангел из кафедрала на площади вошел в «Вафли» с улицы Сент-Оноре, чтобы купить большой стакан сладкого пряного кофе и две вафли с карамелью в пергаментном конверте. Все знали ангела из кафедрала, он носил кожаный летный шлем с очками, и куртку-пилот, потому что высоко над землей всегда холодно, даже когда на земле жарко.

А с другой стороны в лавку «Барахло» вошел человек с сотней имен, называемый Сантьяго. Одна лишь Жозефина называла его Ник и ничуть не боялась. Всем же остальным он внушал безотчетный ужас, хотя всегда был учтив и дружелюбен. Было в нем что-то зловещее, даже когда он улыбался, и матери сжимали руки своих детей, когда проходили мимо, а отцы тайком скрещивали пальцы в карманах, когда раскланивались с ним.

Странно было, но ангел и Сантьяго дружили, и выглядели они вдвоем весьма эффектно. Оба высокие, только ангел здоровенный, как гну, а Сантьяго тощий, как палочник, ангел белый, как сливочный пломбир, и в белой меховой куртке, а Сантьяго черный, как солдатский сапог, и в черном похоронном костюме, у ангела за спиной золотые крылья, а за Сантьяго тащится тень, приколоченная к подошвам.

В это время Жозефина как раз наливала кофе ангелу, и в одной руке у нее был кофейник, а в другой картонный стаканчик в тряпке.

И именно в эту минуту по узенькой внутренней лестнице сверху спустился Джеронимо.

–Это же… – растерянно произнес ангел и указал пальцем на Джеронимо.

И Джеронимо замер, словно олень в свете фар на дороге, как будто указующий перст ангела пригвоздил его к месту, когда он хотел бы убежать и спрятаться. Он же не сделал ничего плохого.

–Да это же сам..! – воскликнул Сантьяго, осекся и уставился на Жозефину.

Жозефина на секунду сделалась виноватой, но лишь на секунду. Она пожала плечами и слегка развела руками, в одной из которых был мятый жестяной кофейник, а в другой картонный стаканчик, обмотанный тряпкой.

Ангел и Сантьяго посмотрели друг на друга через голову Жозефины и внезапно заговорили одновременно, громко, торопливо, и даже немного резко.

–Как?! Откуда? Здесь! Почему? Но..! – слова летали в воздухе, как будто супруги, поссорившись, метали тарелки друг в друга, но в итоге оба сошлись и прокричали хором: – Жозефина?!

Пока друзья в негодовании рвали глотки, Жозефина спокойно поставила на прилавок кофе, подошла к Джеронимо и обняла его.

– И вам здравствуйте, Ник, Анхель, – сказала она, – Приятно познакомиться.

–Но это же… – снова произнесли ангел из кафедрала и вудумен из портовых трущоб.

–Джеронимо, – Жозефина улыбнулась.

–Послушай, друг мой, давно хотел спросить, – учтиво произнес Сантьяго, через голову Жозефины обращаясь к ангелу, – Бог – живой или мертвый?

–А я хотел узнать у тебя, – так же светски поинтересовался ангел, – Бог – черный или белый?

–Бог на земле или на небе?

–Бог взрослый или ребенок?

И с каждой фразой их лица просветлялись, как будто они этими бессмысленными вопросами вели беседу на своем языке. Наконец, оба усмехнулись, как заговорщики, словно заключилось какое-то невидимое для других соглашение.

–И то, и другое, друг мой, – вполголоса вместе произнесли они, – И то, и другое.

Жозефина подала Джеронимо кофе в помятой жестяной кружке, и он сел за свой столик. Сантьяго, приподняв шляпу, просочился сквозь лавку мимо печи и вышел из-за прилавка со стороны «Вафель» чтобы пожать ангелу руку и разделить с ним завтрак. Сантьяго подхватил стаканчик кофе одной рукой, а другую закинул ангелу на плечи, и они вышли на улицу прямо сквозь стеклянные двери.

Вдруг вудумен обернулся через плечо и погрозил Жозефине пальцем. А она рассмеялась, вскинув брови, и всплеснула руками перед лицом, как будто изобразила распустившийся цветок. И только ангел с кафедрала не заметил этого, запивая вафлю сладким кофе.

–Джеронимо! ¹ – бормочет он и качает головой, возмущенно и восхищенно.

Вечером, при свете луны, вудумен проскальзывает в щель между косяком и сломанной дверью, которая уже приставлена на место. Жозефина сидит в лавке «Барахло» под лампой и тихонько напевает, и что-то шьет, иголка поднимается и опускается в ее руке.

–Как он? – спрашивает Сантьяго, – Я кое-что принес.

Жозефина поворачивается и открывает створку шкафа у себя за спиной. В шкафу кукольный домик, похожий на лавку – с одной стороны «Вафли», с другой «Барахло», крошечные стаканчики, кофейник и пульсирующая искорка в игрушечной печке. На игрушечном прилавке в коробочке миниатюрные куклы, зайки, зверюшки, горит крошечная лампочка и куколка-Жозефина в белой блузе и синем тюрбане шьет за прилавком, а рядом склонилась ломкая проволочная кукла-вудумен в черном. На втором этаже в маленькой спальне в игрушечной кроватке лежит кукольный Джеронимо. Жозефина осторожно поправляет ему одеяло.

Со стороны «Вафель» выходит ангел. В одной руке у него три кружки кофе, а в другой сияющий белоснежный пиджак, густо расшитый жемчугом Он ставит кофе на прилавок и вешает пиджак на веревку, отодвинув помпоны и бусы.

–Все-таки опередил меня! – неискренне возмущается Сантьяго, пододвигая к себе кружку.

Он разворачивает пакет из оберточной бумаги и достает черный кожаный жакет, покрытый металлическими заклепками, бляхами и ремнями с пряжками, и вешает рядом с белым. В маленькое окошко над сломанной дверью видна звезда. Вудумен прислоняется к косяку возле двери, тень у его ботинок слишком четкая для неясного мерцающего света звезды.

Ангел подносит кружку к губам и выуживает из ящика куклу в желтой куртке с застежкой из ремешков, вертит ее в пальцах.

–А может быть..? – нерешительно произносит ангел.

–Тогда уж лучше Элвис, – замечает вудумен.

–Так он же улетел²…

–Дары волхвов, – произносит Жозефина, – Прямо Рождество какое-то.

Она наклоняется, чтобы перекусить нитку зубами, и кладет на прилавок длинные белые носки в резинку, расшитые крупными стразами.

Ключ от лета

Плохая новость – у нас нет ключей от вселенной.

Хорошая новость – она не заперта.

Жила-была в холодном снежном краю девушка, которая не любила зиму. Она очень старалась, чтобы зима подольше не наступала, но у нее ничего не получалось. Зима приходила независимо от ее пожелания.

Лето заканчивалось, почему-то приходила осень, и небо затягивалось и становилось серым. Птицы собирали свои котомки и летели с рюкзаками и чемоданами на приморские курорты, мыши и барсуки тащили свои сундуки в подземные катакомбы и взбивали свои перины, еноты и совы конопатили двери в свои дупла и смазывали маслом петли и щеколды. Лисы несли свои летние шубы на базар и отдавали за бесценок, а сами потом извлекали из потайных карманов набитые золотом кошельки и тайком покупали у контрабандистов зимние шубы, толстые, пушистые и очень меховые.

Девушка выпускала собак за дверь и садилась у огня и ждала весну. Она не могла собрать котомку и улететь на юг, потому что нельзя оставить собак одних. Она не могла закопаться в снег до весны, потому что это очень скучно. И даже поменять осеннее пальтишко на зимнюю лисью шубу она не могла, потому что не знала, как найти контрабандистов.

Однажды девушка открыла дверь утром, чтобы выпустить собак, но не увидела за дверью своего двора и зимнего леса вдалеке. За дверью было лето. Собаки, радостно толкаясь боками, ринулись в лето, а девушка осталась стоять на пороге, держась за дверную ручку. Она была рассудительной девушкой и понимала, что нельзя так просто кидаться в лето. Поэтому она подперла дверь чурбаком, чтобы она случайно не закрылась, и пошла за собаками в лето.

В лете было прекрасно. Лето было таким летним, таким теплым и приятным, таким настоящим. Трава была очень зеленой, листья еще зеленее и вода тоже была зеленая, и зеленые стрекозы и зеленое небо сверху. Собаки радовались и не задавались вопросом о том, откуда взялось лето за дверью их дома. И девушка радовалась и не задавалась таким вопросом. Ей просто было очень хорошо в лете. Она бегала и падала на траву и смотрела в зеленое небо и собирала букашек с листьев и наблюдала за стрекозами и играла с собаками и даже купалась в реке. Лето было намного лучше, чем зима.

Девушка даже подумала, не стоит ли ей остаться в лете, но уже темнело, и она взяла собак и вернулась в дверь своего дома, которая все это время оставалась открытой. Она закрыла дверь и потом снова открыла. Лето было на месте – оно стрекотало кузнечиками и пело соловьем, и над лесом показалась толстая луна. Девушка налила в кружку свежий чай и долго сидела на пороге и слушала лето. И собаки сидели рядом и слушали лето.

Наутро девушка открыла дверь, но лета там больше не было. Собаки вышли в зиму, а девушка задумалась. Ей было, конечно, грустно оттого, что лето куда-то делось, но она полагала, что лето не могло совсем пропасть, и где-то оно располагается, надо только найти, где именно. Не может быть такого, чтобы лето вот вчера было, а сегодня уже нет. Где-то в мире обязательно есть место, где находится лето. И если в прошлый раз лето было за дверью, значит, в этот раз оно тоже будет за дверью. И если за этой дверью лета больше нет, значит, оно где-то за другой дверью. Но оно обязательно где-то есть.

И девушка решила, что обязательно найдет свое лето и свою дверь.

Она открывала все двери, которые ей встречались. Она открывала дверь в кладовку, лаз на чердак, слуховое окошко, дверцы шкафа и крышку колодца. Но лета там не было. Один раз ей удалось обнаружить лето за форточкой, но она не могла бы в нее пролезть, и долго стояла на табурете, высунув голову в форточку и дыша прекрасным ароматным летним воздухом.

Девушка не сдавалась – открыв свои двери, она приступила к другим дверям. Она открывала все двери, которые попадались ей на пути, и встретила лето еще один раз, но дверь была закрыта на цепочку и девушка не смогла в нее пройти и только провела несколько часов, прижавшись к щели, и сорвала ромашку.

Но некоторые двери были закрыты, и это само по себе было вызовом. Как открывать закрытые двери, спросила она себя и сама себе ответила – конечно же, ключами. Девушка собрала все ключи, которые у нее были, и проверила их на всех дверях, которые были в округе. Не все двери открывались. За теми, что ей удалось открыть, лета не было. И только старое слуховое окно однажды подарило ей кусочек летнего звездного неба.

Один раз ей показалось, что она слышит за дверью стрекотание кузнечика и девушка прильнула к замочной скважине. За запертой дверью было лето. С тех пор она заглядывала во все замочные скважины и щели. И за некоторыми дверями действительно было лето. Но она не могла туда попасть.

Девушка очень хотела лето и очень не любила зиму, и она была упорная девушка.

Ключей для всех дверей не хватало, да. Но ключи в мире существуют в тысяче разных видов. Она не собиралась сдаваться перед какой-то дверью, когда за ней ее ожидало лето!

И девушка начала собирать ключи. Один из них обязательно должен подойти к двери, за которой находится лето. Она обменяла на зерно все ключи, которые были у птиц, и обменяла на рыбу все ключи, которые были у бобров. Ни один из этих ключей не подходил.

Тем не менее, лето было где-то там, за дверью! Лето ворочалось, щебетало, шумело, шуршало, переливалось через край и настойчиво ломилось, чтобы его выпустили. Девушка слышала его беспокойство. Лету было тесно за дверями.

Отныне куда бы они ни пошла, где бы ни очутилась, лето подстерегало ее за дверями. Она вдруг слышала пение кукушки, шум ливня, тонкий острый запах мокрой земли проникал через щели, а след радуги отсвечивал в замочную скважину. И все эти двери были заперты.

Девушка взяла себе привычку постоянно носить на поясе все ключи, чтобы в нужный момент не оказаться перед запертой дверью с пустыми руками. Но ей стало казаться, что все эти ключи исчерпали себя.

Похоже, ей нужен был всеключ из детской сказки. Ключ, открывающий любую дверь. Ключ, который подходит ко всем замкам. Ключ, которого никто никогда не видел. Ключ, в существование которого не верят даже маленькие дети. Но только этим невозможным ключом можно было открыть дверь, за которой было заточено лето.

В один прекрасный зимний день, который вовсе не казался девушке прекрасным, она собралась и отправилась к контрабандистам, которые продавали лисицам зимние шубы.

Она открыла маленькую дверку и вошла в огромное складское помещение. С потолка торчали корни деревьев, пол был посыпан рубленой соломой, а вдоль длинного зала стояли бесконечные полки с разными вещами. Здесь были шубы для лисиц, клювы для ворон, мешки для крыс, запасные лапы для волков, попавших в капкан, и позолота для оленьих рогов. А еще гайки и шайбы, слесарный инструмент, кронциркули, скворечники, болты и саморезы, пыжи и весы для картечи, свечи и фитили, стаканчики и блюдца, чайные чашки, отвертки, чечевица, енотовые хвосты, подсвечники, стамески и красные шапки.

–Желаете шубу? – спросил ее младший контрабандист, почесывая задней лапой ухо.

–Нет, не желаю, – ответила она.

–Желаете капкан?

–Нет.

–Одеяло? Лопатку? Ключ на восемнадцать?

–Нет, – она покачала головой.

–Что я могу вам предложить? – сдался младший контрабандист

–Ключ, – ответила девушка и удобно уселась в кресло.

–Но у нас нет ключей, – пожал плечами младший контрабандист, – Выберите другое.

И девушка выбирала целый день и целую ночь и еще день. Младший контрабандист успел пообедать и поужинать, поесть тыквенных семечек, подремать в кресле, сшить лоскутное одеяло и украсить его енотовыми хвостами, пересчитать выручку, расчесать свой мех, начистить зеркала и подмести пол.

–А вы не хотите уже определиться? – спросил ее старший контрабандист, выйдя из подсобки, и покачал рогами.

–Хочу, – ответила девушка, – Но не могу.

–Что же вы хотите? Сундук? Могильного ангела? Старинный велосипед?

–Я хочу ключ, который открывает все двери, – сказала девушка.

Старший контрабандист взял ее за руку и повел в подсобку. Копыта оставляли глубокие следы в утоптанном земляном полу.

–Вы понимаете, что о таких вещах нельзя говорить вслух? – строго спросил он ее.

–Да, понимаю, – ответила девушка.

–Тогда пойдемте.

И они пошли по узкой лестнице в подземелье, где на полках стояли банки с вареньем и коробки с циркулями, а из стен торчали позолоченные руки с канделябрами. И наконец, старший контрабандист привел ее к белой двери, покрытой позолоченным узором.

–Если вы сможете открыть эту дверь, значит сможете и войти, – сказал он и пошел обратно.

Девушка постояла у двери. У нее на поясе было кольцо со всеми мыслимыми и немыслимыми ключами, и любой из них она могла пустить в ход. А потом она взялась за ручку и открыла дверь. Она была не заперта.

Никакого лета за дверью не было. Посреди зимы стоял стол и стул, и фонарь на столбе, а за столом сидел главный контрабандист и писал в тетрадке пальцем. Крылья были перекинуты через спинку стула. Он поднял голову и посмотрел на девушку.

–Ты пришла, – произнес он и улыбнулся.

–Мне нужен всеключ, – сказала она.

–А что у тебя есть? – спросил главный контрабандист и зябко накинул крылья на плечи.

–У меня есть лето, – сказала она.

–Я дам тебе ключ, а ты дашь мне лето?

Главный контрабандист наклонил голову набок и посмотрел на нее одним глазом.

–Нет, ты дашь мне ключ, а я открою лето и выпущу его наружу.

–А что ты дашь мне?

Главный контрабандист сильнее завернулся в крылья, и лес за его спиной захрустел от мороза. Девушка сняла с пояса кольцо с ключами от всех дверей.

–Вот ключи от всех дверей, я дам их тебе.

–У кого есть ключ от всех дверей, не обменяет его на множество ключей.

–Что же ты хочешь?

Главный контрабандист улыбнулся опять.

–На этот раз я не продешевлю, – сказал он, – Я хочу чтобы ты осталась.

Он снял крылья и стал доставать разные ключи и выкладывать их на стол перед девушкой.

Он достал ключ из кармана, взял ключ из ящика стола, поднял ключ из снега, достал ключ со дна ручья, вытащил ключ из своего сапога, выхватил ключ из ниоткуда, снял ключ с шеи. Перед девушкой на столе в ряд лежали разные ключи. Ключ с лисьей головой, ключ с перебитым крылом, ключ с енотовым хвостом, ключ с колокольчиком, ключ на восемнадцать, ключ в бутылке и ключ с красной ниточкой.

–Выбирай, – сказал главный контрабандист.

Он встал со стула, припадая на перебитую ногу, и снова накинул крылья на плечи. Один глаз у него был накрашен красным, а другой он держал зажмуренным. При каждом шаге у него в ботинке пищала резиновая мышка.

Девушка подумала немного. Посмотрела на главного контрабандиста. Но он смотрел не на нее, а на ключи и потирал покрытую чешуей щеку когтистым пальцем. Девушка протянула руку и взяла ключ на красной ниточке, который главный контрабандист снял с шеи.

–Этот, – сказала она.

–Ну что ж, – сказал главный контрабандист, – Попробуй открыть им дверь.

–Но здесь нет двери, – сказала девушка.

Главный контрабандист расстегнул рубашку, на груди у него между рядом железных заклепок и электродом, сбоку от киля, была замочная скважина. И за ней бушевал теплый ливень, чмокали молодые листья и одуряющее пахло ландышами. Девушка поднесла ключ к скважине.

–Но она маловата, – сказала она.

–Ой, прости, – сказал главный контрабандист.

Он наклонил голову, чтобы лучше видеть, и расширил скважину пальцем.

–Попробуй теперь, – сказал он.

Девушка вставила ключ в скважину и попыталась повернуть его. Ключ не шел. Он сидел в скважине намертво и не поворачивался ни вправо, ни влево. Она поднажала и грудная клетка, туго стянутая широким ремнем, затрещала от напряжения, а главный контрабандист закусил губу.

–Не получилось, – сказала девушка и вытащила ключ.

–Ну что ж, – сказал главный контрабандист и принялся застегивать рубашку.

–Что же мне делать? – спросила девушка.

Главный контрабандист удивленно поднял голову и посмотрел на нее золотым глазом.

–Иди и открывай дверь в лето, конечно.

–Но она не открывается!

–Ты хотела ключ от всех дверей, или ключ от лета?

–От лета, – прошептала девушка.

–Ну вот и я так подумал, – сказал главный контрабандист и принялся убирать все ключи со стола. Он положил ключ в ящик стола, сунул ключ в сапог, уронил ключ в снег, откинул ключ в никуда, бросил ключ на дно ручья, застегнул ключ в кармане.

–Но эта дверь…

Девушка растерянно ткнула пальцем ему в грудь, туда, где под меховым жилетом и парчовой курткой, под рубашкой был замок.

Главный контрабандист вскинул бровь и ухмыльнулся.

–Там не лето, – тайным заговорщицким шепотом поведал он ей, – Там – весна.