Loe raamatut: «Дерзкий обольститель»

Font:

* * *

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Claimed for Makarov’s Baby

«Дерзкий обольститель»

Глава 1

Эрин вздрогнула, когда белый шелк платья скользнул по обнаженным лодыжкам. Простая формальность, напомнила она себе. Несколько слов и подпись на листке бумаги, чтобы она смогла создать другое, лучшее будущее. Ей нужно было почувствовать себя в безопасности – в этом и состоял смысл ее затеи.

Влажными от волнения руками Эрин сжала букет невесты, купленный по настоянию жениха «для достоверности». Оставалось лишь надеяться, что ее вымученная улыбка тоже выглядит правдоподобно. По дороге к столу регистратора Эрин краем глаза поймала в зеркале отражение своего лица, почти такого же белого, как платье. Изображать влюбленность, пусть даже только на время церемонии, оказалось невероятно трудно, хотя подставной жених был добрым человеком и хорошим другом.

Наверное, Эрин так плохо притворялась оттого, что не верила в любовь. Она испытала это чувство однажды – и исход лишь подтвердил ее подозрения. Любовь была для глупцов, а Эрин сглупила по-крупному, выбрав мужчину, недостойного сердечной привязанности. Вообще. Ничьей.

Двое свидетелей сидели тихо. Регистратор улыбалась, но в умных глазах этой немолодой женщины невесте почудилось подозрение. Неужели она догадалась, что Эрин Тернер собирается впервые в жизни нарушить закон?

Стоящий рядом Чико мягко сжал запястье Эрин, когда регистратор начала говорить:

– Мы собрались, чтобы соединить Чико и Эрин узами брака…

Эрин услышала стук двери и чьи-то шаги, но в нынешнем полуобморочном состоянии ей не было ровно никакого дела до того, кто вошел или вышел. Улыбка резала уголки губ, ладони стали такими скользкими, что она боялась выронить букет. А потом прозвучали слова, на которые Эрин часами училась не реагировать и не отвечать.

– Если кто-то знает причину, препятствующую заключению этого союза, пусть скажет сейчас.

Регистратор успела коротко кивнуть, отмечая обычную для этой части церемонии паузу, прежде чем тишина актового зала была внезапно нарушена.

– Я знаю причину.

Русский акцент на долю секунды приморозил Эрин к полу. Она отчаянно старалась поверить собственным ушам. Это могла быть только ошибка, причем на редкость несвоевременная!

Как только смогла, она обернулась и сразу попала в лазерный прицел ледяных голубых глаз. Сердце пустилось вскачь. Никакой ошибки, обладатель акцента был таким же реальным, как шелковые цветы на столе регистратора или жар, который растекался по венам Эрин. Излучаемая Дмитрием Макаровым аура сексуального доминирования и власти моментально привлекла к нему внимание всех присутствующих, словно внезапный фейерверк в кромешной тьме.

Ногти Эрин все глубже впивались в цветочные стебли, пока она разглядывала Дмитрия. Серебристо-серый костюм подчеркивал мощь его телосложения, свет дешевой люстры придавал русым волосам оттенок расплавленного золота. Привычка получать от жизни все по-прежнему проглядывала в каждом жесте и повороте головы. Но кое-что было не так, как помнила Эрин. Припухлость и краснота больше не портили впечатление от его удивительных глаз. А еще Дмитрий оставил в прошлом привычную трехдневную щетину, которая придавала ему слегка разбойничий вид. Перед ней стоял гладко выбритый мужчина с ясным и проницательным взглядом.

– Дмитрий, – выдохнула Эрин.

– Собственной персоной. – Его голос звучал насмешливо, но от взгляда по спине ползали мурашки. – Рада меня видеть?

«Он все знает», – подумала Эрин, хотя рассудок подсказывал, что это маловероятно. В последний раз они виделись больше шести лет назад, и тогда Дмитрий даже не трудился скрывать, как мало она для него значит. Его поведение было оскорбительным и унизительным, каждым словом и жестом он напоминал Эрин, что она – лишь пешка, которую можно щелчком скинуть с доски, если она подберется слишком близко к королю. Это и случилось, разве не так?

Подумав о Лео и о том, что привело ее сюда, Эрин заставила себя улыбнуться. Она знала, что Дмитрию нельзя показывать ни малейшего признака слабости, он обязательно заметит и воспользуется этим, чтобы уничтожить ее.

– Ты выбрал не слишком подходящее время, – сказала она легким светским тоном.

– Не соглашусь. По-моему, я очень удачно все рассчитал.

– Я тут замуж выхожу, Дмитрий. За Чико.

– Вот уж не думаю. – Дмитрий мельком оглядел жениха, который стоял с открытым ртом и отчетливой тревогой в глазах.

– Какие-то проблемы? – Регистратор говорила любезно и спокойно, но Эрин заметила, что она косится на телефон, словно убеждаясь, что сможет связаться с внешним миром в любой момент.

– Исключительно эмоционального характера, – сказал Дмитрий, делая шаг к Эрин.

Его приближение парализовало молодую женщину, но Эрин все же отметила иронию сказанных Дмитрием слов. Какие эмоциональные проблемы могли возникнуть у такого человека?

– Мисс Тернер? – Регистратор вопросительно посмотрела на Эрин, словно интересуясь, как скоро закончится неожиданный спектакль.

Очевидно, не скоро, представление было в самом разгаре. Дмитрий подошел совсем близко к Эрин, большая тень окутала ее, как душное облако, высосавшее воздух из легких. Эрин понимала, что должна как-то остановить его, закричать или оттолкнуть, но ни тело, ни голос не слушались. А в следующую секунду стало уже поздно, потому что Дмитрий привлек ее к себе. Она чувствовала его пальцы, впечатанные в тонкий шелк платья, так отчетливо, словно он прикасался к обнаженной коже. Эрин успела прерывисто вздохнуть и посмотреть в ледяные глаза прежде, чем Дмитрий поцеловал ее.

Молодая женщина ощущала презрение, сквозившее в каждом действии русского с тех пор, как он вошел в зал, но ее губы все равно приоткрылись навстречу его губам, а тело отозвалось на прикосновение сладкой дрожью. В поцелуе Дмитрия не было теплоты или желания. Он целовал Эрин, будто утверждал свои права на нее, ставил клеймо собственника, и все же она не могла ему противиться. Даже сейчас, после всего, его близость моментально оживила глупые несбыточные мечты.

Дмитрий прижимал ее к себе все крепче, пока Эрин не почувствовала низом живота твердый пик его эрекции, скрытой ото всех, кроме нее. Мысль, что со стороны Дмитрия возмутительно вести себя подобным образом при свидетелях, не мешала ей хотеть заняться с ним любовью, почувствовать его глубоко внутри себя. Охваченное желанием тело таяло в объятии Дмитрия, несмотря на все попытки Эрин не поддаваться соблазну. Но как устоять, если его дыхание на ее губах обещало столько наслаждения? Разрываясь между вожделением и отчаянием, Эрин снова и снова спрашивала себя: почему из всех мужчин только Дмитрий будит в ней подобные чувства?..

На секунду она удивилась бездействию Чико: но что ему оставалось делать, даже если бы сопротивление было в его характере? Он пришел сюда, чтобы заключить фиктивный брак ради разрешения на работу, ему определенно не стоило устраивать скандал и привлекать лишнее внимание, которое могло вылиться в неудобные вопросы.

Дмитрий отстранился в тот самый миг, когда Эрин показалось, что ее ноги превратились в желе и она вот-вот упадет на пол вслед за выскользнувшим из пальцев букетом невесты. Лицо русского было напряженным, в глазах читалось предупреждение, которое Эрин поняла без слов. Она проработала у Дмитрия несколько лет, ей был знаком образ его мыслей и действий. Сейчас голубые глаза отчетливо говорили, чтобы она покорилась и не вмешивалась. Но это лишь подтолкнуло Эрин к бунту.

Неужели он считал, что может просто явиться из ниоткуда и взять чужую жизнь штурмом, перечеркнув все горе, которое причинил? Дмитрий Макаров всегда был человеком, который только брал и не давал ничего взамен. Но Эрин не собиралась больше ничего ему отдавать. У нее были веские причины исключить его из своей жизни и еще более веские – ни при каких обстоятельствах не впускать обратно.

– Да как ты смеешь? – спросила она дрожащим от гнева голосом. – Зачем эти игры?

– Ты прекрасно знаешь зачем, Эрин.

– Ты ничего не добьешься. Я тебе не позволю.

– Нет? – Светлые глаза отозвались на брошенный вызов хищным блеском. – Посмотрим.

– Может, кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит? – вмешалась регистратор, чей вежливый тон не мог скрыть раздражение. – За вами очередь на бракосочетание, и эта непредвиденная задержка…

– Свадьба отменяется, – мягко сказал Дмитрий. – Не правда ли, Эрин?

Все обернулись к ней: Чико, двое свидетелей, регистратор. Но единственное, что видела Эрин, было лицо Дмитрия и властный холодный взгляд, под которым ее воля к сопротивлению таяла с каждой секундой. Не в силах ничего сказать, она посмотрела на слегка нахмурившегося жениха. Этот русский только что унизил его, поцеловав невесту на глазах у всех, но Чико должно было хватить проницательности, чтобы оценить баланс сил. Сцепившись с Дмитрием, он рисковал потерять все, а шансы на победу были примерно как у червяка против льва.

Впрочем, это не имело значения. Ей нужно думать только о том, как не подвергнуть риску благополучие Лео. Женщину, попавшую под суд за фиктивное замужество с целью получения выгоды, вряд ли сочтут хорошей матерью. Ее ждут позор, публичное унижение, огромный штраф, может быть, даже тюрьма! Эрин решительно сжала губы: ничто из этого не должно коснуться ее сына. Ведь она пошла на аферу лишь для того, чтобы обеспечить его будущее, добиться для него уверенности в завтрашнем дне, которой так и не смогла добиться для себя.

– Боюсь, церемонию придется… отложить. – Эрин подыскивала подходящие слова для извинения за эту странную ситуацию, но что она могла сказать? Молодая женщина нервно огляделась по сторонам, словно начинающая актриса перед полным залом критически настроенных зрителей. – Дмитрий – это…

– Единственный мужчина, с которым она хочет быть, как вы сами только что могли убедиться, – закончил за нее русский с холодным высокомерием, которое лишь подчеркнуло пылавшую в его глазах ярость.

Кроме ярости, там, в самой глубине, было что-то еще: уверенность, основанная на знании. Сердце Эрин резануло болью. Дмитрий выяснил правду о Лео, но как?

Инстинкт подсказывал бежать от него поскорее и подальше. Эрин прикинула, что будет, если она прямо сейчас подберет подол платья, бросится наутек и не остановится, пока несут ноги. Безликая серость осеннего Лондона скроет ее от Дмитрия. Она вернет свадебный наряд в тот же секонд-хенд, где его купила, а потом заберет Лео из подготовительной школы и скажет ему, что передумала и ехать в отпуск, и переселяться вместе с ним в большой дом за городом.

Если она сумеет убежать, все как-нибудь наладится. Придется искать другой способ решения насущных проблем, но Эрин была уверена, что справится, если ей не придется выносить пронзительные взгляды Дмитрия и гадать, что именно ему о ней известно.

Но в этот момент Дмитрий хозяйским жестом положил руку ей на талию, снова пробудив в Эрин вожделение, смешанное с ужасом. И она поняла, что никуда от него не денется, по крайней мере в ближайшее время.

– Я уверен, что подобные вещи происходят часто, – дипломатично сказал русский. – Невесты отказываются от бракосочетания в последний момент, поняв, что совершают ошибку.

Регистратор отложила ручку в сторону:

– Тогда, возможно, вам следует покинуть зал и решить свои затруднения в другом месте?

– Совершенно с вами согласен. Не найдется ли где-нибудь здесь кабинета, где мы могли бы поговорить наедине? – Решимость добиться своего сквозила в мягком тоне Дмитрия стальной нитью. Но улыбка, которой он сопроводил просьбу, была светлой, как луна, выглянувшая из-за грозового облака. – Будьте так любезны.

Неприязненное выражение на лице госслужащей растаяло в лучах этой неожиданной улыбки.

– Думаю, я смогу вам помочь, если разговор будет не слишком долгим.

– Ни в коем случае, – промурлыкал Дмитрий. – То, что я хочу сказать Эрин, не займет много времени, обещаю.

Они вышли за регистратором в коридор все вместе. Приглашенные с улицы свидетели пожали плечами и направились к выходу, вероятно, с намерением поискать ближайший паб. Чико растерянно смотрел, как Дмитрий уводит куда-то невесту, которая беспомощно подчиняется его воле. К счастью, пока регистратор открывала дверь в казенного вида комнату, Эрин восстановила малую толику утраченного самообладания. «Вспомни, почему ты все это затеяла, – мысленно повторяла она себе. – У тебя были серьезные причины сделать то, что ты сделала». Растерянность на лице Чико напомнила Эрин, что он искренне хотел помочь ей и не заслужил такого обращения.

Стряхнув с себя руку Дмитрия, Эрин подняла на него негодующий взгляд:

– Подожди, я должна рассказать Чико, что тут происходит. – Если бы еще она сама была уверена, что правильно понимает ситуацию.

– Поговори с ним, но не забудь вернуться. – Дмитрий придержал ее за запястье. – Если попытаешься убежать, я снова тебя найду, не сомневайся.

Эрин вырвалась и пошла к жениху – объяснять, почему свадьбы не будет. Ей было больно наблюдать, как недоумение сменяется на лице Чико обидой и разочарованием. Возвращаясь в кабинет, где ждал Дмитрий, Эрин дрожала уже не от испуга, а от злости.

– Ты не имел права так поступать! – Она с грохотом захлопнула за собой дверь.

– Имел, и ты это знаешь. Я не заметил, чтобы ты сильно сопротивлялась моим притязаниям. Если женщина не хочет видеть мужчину рядом с собой, она не целует его с такой страстью, словно приглашает заняться любовью здесь и сейчас.

– Ублюдок.

– Я бы на твоем месте хорошо подумал, прежде чем употреблять в качестве оскорбления именно это слово.

Намек попал в цель, но даже этого шока было недостаточно, чтобы Эрин отказалась от борьбы. «У него нет надо мной реальной власти, – думала она. – Он мне не отец, не опекун и уже давно не начальник».

– Я ухожу. – Она смело встретила взгляд Дмитрия. – Мне нужно домой.

Он засмеялся – так мягко и вкрадчиво, что Эрин стало еще больше не по себе.

– Пожалуйста, не обманывайся. Мы оба знаем, что ты никуда не пойдешь, во всяком случае, пока мы не закончим нашу маленькую беседу. Тебе лучше сесть.

Какая-то часть существа Эрин хотела воспротивиться повелительному жесту, которым Дмитрий усадил ее в кресло, но в глубине души она была ему за это благодарна, потому что ноги отказывались ее держать. Впрочем, чувство благодарности испарилось, когда лицо мужчины приняло знакомое ей мрачно-целеустремленное выражение. Эрин успела забыть, каким безжалостным он может быть, как глубоко укоренилась в нем привычка распоряжаться людьми, словно фигурами на шахматной доске. Когда-то, работая у него секретарем, Эрин была одной из немногих сотрудников, с которыми Дмитрий держал свой непростой характер в узде. Тогда он относился к ней с симпатией и уважением.

Не как сейчас.

Нахохлившись, Эрин вопросительно уставилась на Дмитрия:

– И что дальше?

– Дальше ты расскажешь мне о своем бразильском любовнике. Он хорош в постели?

– Чико мне не… – Эрин помедлила, гадая, что Дмитрию уже удалось выяснить. – Мы не спим вместе. Полагаю, ты уже и сам догадался, что он гомосексуалист.

Дмитрий дернул углом рта:

– Стало быть, женитесь не по любви?

– Очевидно.

– Итак, я прервал твое бракосочетание с геем, который, вероятно, заплатил тебе за легализацию. Что ему нужно: долгосрочная виза или разрешение на работу?

Эрин пыталась понять, чем выдала себя. Неужели чувство вины настолько ясно отражалось на ее лице, что Дмитрий без труда прочел на нем подтверждение своих догадок?

– Разве ты не знаешь, что это незаконно? – вполголоса завершил он.

Усилием воли Эрин вышла из ступора, напомнив себе, что лучшая защита – это нападение.

– Ты появился из ниоткуда, чтобы преподать мне урок юриспруденции? – Она старалась не показывать страха, хотя сердце выбивало барабанную дробь. – Или хочешь сдать меня властям?

Внезапно в лице Дмитрия что-то изменилось. Эрин знала: когда он заговорит, голос тоже будет другим – стальным и бесстрастным, вместо обычного насмешливого. В свое время она изучила его достаточно хорошо, чтобы чувствовать, когда заканчиваются игры и начинается охота.

– Зачем задавать вопрос, ответ на который тебе известен? Ты все поняла в первый же момент, когда обернулась и увидела меня, Эрин. Просто тебе не хватает смелости это признать. – В темной комнате, отрезанной от внешнего мира плотными жалюзи, его блестящие глаза казались единственным источником света. – Ты же не думала, что сумеешь спрятать моего сына навсегда?

Глава 2

Дмитрий увидел, как кровь отхлынула от лица Эрин, и испытал нечто похожее на удовлетворение. Она оперлась затылком о стену, словно голова внезапно стала слишком тяжелой для изящной шеи. Прищуренные зеленые глаза смотрели на него устало и подозрительно. Дмитрий не смог бы сказать ей, что в этой ситуации для него больнее всего. Нет, боль была неподходящим словом, как и обида, мысленно поправил он себя. Он давно не позволял никому и ничему себя ранить. Что злило его больше всего: ее молчание или ее ложь, особенно вопиющая в устах женщины, которую он когда-то считал едва ли не единственным знакомым ему по-настоящему честным человеком? Она и сейчас собиралась лгать, судя по тому, как побледнела и нервно облизывала губы. Да, подумалось Дмитрию, за покерный стол Эрин лучше не садиться.

– Твоего сына? – спросила она таким тоном, словно никогда раньше не слышала этих слов.

Дмитрий напрягся, стараясь удержать под контролем кипевшую внутри ярость. Никогда за тридцать шесть лет своей беспокойной жизни он не был так зол. Ни на предательницу-мать, ни на порочного насквозь отца. Если бы Дмитрий последовал первому побуждению, он бы схватил Эрин за плечи и проорал все свои претензии прямо в ее лживое лицо. И закончил бы вопросом: почему из всех людей именно она решилась предать его? Но многолетний опыт успешного ведения дел научил Дмитрия прятать лезвия злости под бархатным плащом показного спокойствия, пусть даже Эрин была одной из немногих, кто всегда знал, что он пытается скрыть.

– Ну же, Эрин. Лучше не начинай изображать невинность, потому что это оскорбляет мой интеллект. Ты должна была заранее приготовить ответ на вопрос, понимая, что однажды я приду, чтобы его задать. Было глупо надеяться, что я ничего не узнаю. Годом раньше, годом позже – ты не могла не думать о дне, когда тебе придется рассказать мне о сыне. Моем сыне.

Лицом Эрин можно было проиллюстрировать научную статью о нечистой совести. Она оглядывалась по сторонам, как загнанное животное, и Дмитрий поймал себя на мысли, что ему трудно соотнести бледную женщину в плохо сшитом свадебном платье с той Эрин, которую он знал. Эрин, поступившая к нему на работу сразу после окончания школы секретарей-референтов, была умной и прямолинейной девушкой, уникальной тем, что не пыталась флиртовать с ним. Она быстро заслужила уважение, а с ним – беспрецедентный уровень доступа к делам Дмитрия, профессиональным и личным. Он доверял Эрин больше, чем кому-либо в своем окружении. И сделал ошибку, однажды переспав с ней, это Дмитрий готов был признать. Отношения между ними не могли оставаться прежними. И все же, как она посмела утаить от него последствия той ночи?

– Ты же не будешь тратить время на отрицание, Эрин? – насмешливо спросил он.

Она дрожала. Повинуясь инстинкту, который Дмитрий не до конца понимал, он снял пиджак и накинул на ее узкие плечи. Потерявшаяся в большом пиджаке, Эрин выглядела еще меньше, а цвет ее кожи, оттененный серой тканью, наводил на ассоциации с восковой фигурой. Дмитрий сердито поджал губы. Неужели она надеялась разжалобить его широко раскрытыми глазами? Если так, она ошибалась.

Какая-то женщина просунула голову в дверь, смущенно прошептала «Извините» и исчезла.

– Пошли-ка отсюда, – холодно сказал Дмитрий.

Он почти силком вытащил ее из кресла и поволок на улицу, под пронзительный осенний ветер. Эрин видела, как прохожие озадаченно глазели на сценку, очень напоминающую похищение невесты. Черный лимузин материализовался из ниоткуда. Дмитрий открыл дверь, затолкал ее на сиденье, уселся рядом и постучал в стекло, приказывая шоферу двигаться дальше.

– Куда ты меня везешь? – встревоженно спросила Эрин.

– Давай без лишнего драматизма, – огрызнулся Дмитрий. – Мы не закончили разговор, так что едем к тебе или ко мне. Выбирай.

Эрин смотрела на него так, словно он предложил ей на выбор два смертельных яда. Прикушенная нижняя губа припухла, внезапно напомнив Дмитрию поцелуй в зале бракосочетаний. Тогда им руководили злость на Эрин, желание восстановить права и показать сопернику, кто хозяин положения, хотя, как выяснилось, в последнем не было нужды. Но все пошло не совсем по плану. Дмитрий не рассчитывал, что вожделение разгорится в нем с такой силой. Он едва сдерживался, чтобы не поцеловать ее снова. Ему хотелось притянуть Эрин к себе, снова ощутить, как ее стройное молодое тело раскрывается ему навстречу, подобно цветку. Он успел забыть, что Эрин загорается от одного его прикосновения. И что за ее скромной внешностью скрывается сексуальность неожиданной силы.

– Почему мы не можем поговорить здесь? – В ее голосе все еще слышались тревожные нотки.

– Потому что наша беседа конфиденциальна, а мой шофер владеет английским не хуже, чем русским. Кроме того, я считаю небезопасным сидеть так близко к тебе, обсуждая тему, которая до сих пор не укладывается у меня в голове. Я только что обнаружил, что все эти годы ты прятала моего ребенка, и могу поддаться соблазну совершить нечто, о чем потом пожалею. Так что решай, куда мы поедем, или мне придется решить за тебя.

Эрин плотнее закуталась в пиджак – она была благодарна за тепло, но впитавшийся в дорогую ткань запах Дмитрия сбивал ее с толку, мешал думать, как выбраться из ловушки. Она не хотела ехать с ним в дом, который делила с Лео и своей сестрой Тарой, по куда более серьезной причине, чем стыд за неприглядность их жилища. Эрин боялась показывать Дмитрию сына, потому что он мог счесть себя вправе забрать мальчика. Разве она не попыталась бы сделать что-то подобное, если бы оказалась на его месте? Если бы узнала, что кто-то много лет скрывал ее родное дитя, словно какой-то позорный секрет?

Отчаяние наполняло душу молодой женщины по мере того, как она оценивала перспективы, понимая, что изворачиваться дальше бессмысленно. Дмитрий был прав: Эрин всегда знала, что этот момент настанет. Сколько раз она брала телефон, собираясь рассказать Дмитрию о голубоглазом мальчике, так похожем на него? Сколько раз рвала сердце мыслью, что лишает Лео возможности узнать отца? И сколько раз заставляла себя молчать, вспоминая характер Дмитрия и порочный образ его жизни?

Эрин отлично помнила, как Дмитрий проводил ночи напролет в ночных клубах, барах и казино. В алкогольном угаре он спускал за игровыми столами миллионы с такой легкостью, словно речь шла о завалявшейся в карманах мелочи. Не стерлись из ее памяти и женщины, с которыми он предпочитал спать. Хищные гламурные кошечки в туфлях на высоченных шпильках и мини-платьях, сквозь которые просвечивали их намерения и – в самых тяжелых случаях – нижнее белье. Эрин не могла допустить, чтобы Лео считал это нормой. Кто мог гарантировать, что грязный мир Дмитрия не запятнает ее золотоволосого мальчика, превратив его будущее в череду невообразимых катастроф?

А еще Эрин помнила, как холодно Дмитрий держался с ней после ночи любви. Особенно – выражение шока на его лице, когда он увидел, кто лежит рядом. Хрупкая и темноволосая, она так сильно отличалась от привычных ему силиконовых блондинок, словно принадлежала к другому биологическому виду. Нет ничего удивительного, что он поспешил избавиться от нее.

– Думаю, нам лучше поехать к тебе. – Она не могла скрыть, что эта мысль вызывает у нее протест.

Насупившись, Дмитрий постучал в стекло и дал шоферу указания по-русски. Машина свернула влево – к набережной Темзы.

Эрин ждала начала допроса, поэтому на секунду растерялась, когда Дмитрий ответил на телефонный звонок и заговорил с кем-то на родном языке, судя по интонациям – о делах. Но потом вспомнила легенды, ходившие о его способности моментально переключать внимание. И еще Дмитрий умел манипулировать людьми. Без этого он не добился бы столь впечатляющего успеха. Вероятно, оставив Эрин в подвешенном состоянии, он надеялся усилить ее тревогу и неуверенность, чтобы начать разговор о сыне с позиции силы. Он наверняка уже заготовил и выстроил в боевой порядок вопросы, но задать их намеревался в удобное ему время и на своих условиях.

На самом деле трудность для Эрин представлял только один вопрос…

Машина доставила их к небоскребу с видом на реку. Эрин испытала жутковатое дежавю, когда вошла в отделанное мрамором фойе с рощей высоких пальм в горшках и ротой крепких швейцаров, каждый из которых был обучен восточным единоборствам. Когда-то она часто бродила здесь с телефоном, организуя для Дмитрия поездки или выслушивая его указания из-за рубежа. Ей нравилось холодное великолепие мрамора, вид на реку, возможность опустить жалюзи или включить фоновую музыку нажатием кнопки. Эрин любила здесь все до того вечера, когда первый и единственный раз увидела Дмитрия надломленным и уязвимым. И преступила черту, предложив ему сочувствие.

А он в ответ забрал ее девственность на огромном обеденном столе. В ушах Эрин все еще звучал стон раненого животного, сорвавшийся с губ Дмитрия, когда он вошел в нее…

Швейцар провожал их изумленным взглядом, пока Дмитрий тащил закутанную в его пиджак Эрин к открытым дверям лифта.

– Быстрее же, – проворчал Дмитрий, нажимая самую верхнюю кнопку. – От моей репутации ничего не останется, если кто-то еще увидит меня с женщиной в подержанном свадебном платье.

– Твоей репутации уже ничто не навредит.

– Ты удивишься, узнав, насколько отстала от жизни, – сказал Дмитрий, сопроводив это насмешливым взглядом светлых глаз.

– Сомневаюсь, – огрызнулась Эрин.

Однако, пока лифт поднимался в пентхаус, Эрин решила, что ей действительно стоит забыть прошлое и сосредоточиться на настоящем. Исходить из того, что есть между ними сейчас, а не из того, что было раньше. До того, как она позволила чувствам к Дмитрию разрушить их отношения, до того, как сделала его героем своих романтических фантазий, хотя прекрасно знала, что бурная страсть всегда заканчивается разочарованием.

Дмитрий отпер дверь и шагнул в сторону, пропуская Эрин. В апартаментах почти ничего не изменилось, и молодая женщина не могла понять, радует ее это или огорчает. В просторном холле с деревянным полом гостей по-прежнему встречала коллекция произведений русского искусства – Дмитрий не стеснялся держать на виду даже яйца Фаберже. Эрин особенно нравилось одно, украшенное изумрудами и рубинами, но сейчас в переливах драгоценных камней на золотой сфере ей почудилось что-то издевательское.

– Проходи, – поторопил ее Дмитрий, который, по всей видимости, не собирался выпускать свою добычу из виду ни на мгновение.

Стеклянные стены гостиной позволяли любоваться на реку и деловые районы города, где концентрировалось все его благосостояние. Сама комната заслуживала внимания не меньше, чем панорамный вид. Дмитрий любил бонсаи – миниатюрные деревца, за которыми ухаживали специально обученные садовники. Почетное место посреди стола занимал японский клен с маленькими листьями всех цветов заката. Эрин, всегда выделявшая это деревце, засмотрелась на него, радуясь встрече со старым другом.

Налюбовавшись, она подняла взгляд на Дмитрия и увидела, что тот едва сдерживает гнев.

– Говори.

Колени молодой женщины внезапно задрожали, и она опустилась на кожаный диван, хотя Дмитрий не предлагал ей сесть. Эрин очень боялась показаться слабой в тот момент, когда все зависело от способности проявить силу.

– Не думаю, что смогу рассказать тебе что-то, чего ты не знаешь. Мы провели ту ночь вместе…

Эрин замолчала, не закончив фразу. Какая-то часть ее сознания до сих пор не могла поверить, что она оказалась в постели человека, который мог выбрать любую женщину на планете. Ее влекло к Дмитрию со дня знакомства – примерно так же, как людей влечет к океану, подавляющему их своими мощью и красотой. Она исподволь любовалась скульптурной симметрией славянских черт его лица и волосами цвета темного золота. Ни одна женщина на месте Эрин не осталась бы равнодушной к сочетанию атлетичного тела, быстрого, острого ума и оригинального, хоть и редко проявляющегося чувства юмора. Эрин старалась держать обожание при себе – показывать его было бы непрофессионально, а кроме того, она понимала всю иллюзорность надежды на взаимное чувство.

Она проработала у Дмитрия несколько лет. Он взял ее к себе с незначительной должности, которую Эрин занимала в недрах его компании. Отчасти потому, что она, в отличие от других сотрудниц, не теряла голову и дар речи каждый раз, когда Дмитрий входил в комнату. Эрин приучила себя не реагировать на его сексуальный магнетизм, не робеть перед харизмой и не обижаться на высокомерие. Она старалась общаться с Дмитрием так же, как с другими людьми в офисе, – с достоинством и уважением. Отмечая ее спокойствие и собранность в кризисных ситуациях, он расширял зону ответственности Эрин, пока работа не вытеснила из ее жизни все остальное. Молодая женщина не могла сосчитать, сколько раз Дмитрий звонил ей, когда она проводила время с друзьями в ресторанах и кинотеатрах, вынуждая уходить с середины ужина или половины фильма.

Но ей нравилось быть ему нужной, разве нет? Она гордилась, что такой могущественный человек прислушивается к ней, скромной простушке Эрин Тернер. Может быть, она напрасно считала, что самолюбие не играет в ее характере такой уж большой роли. Может быть, именно разросшееся эго позволило чувствам превратить ее из ценной сотрудницы во влюбленную дурочку, старательно закрывавшую глаза на скользкую сторону жизни Дмитрия. Пьянство, ночные клубы, азартные игры и женщины сомнительного поведения – ничто не могло спугнуть поселившуюся в ее сердце любовь.

Она наблюдала, как Дмитрий играет роль отмороженного русского олигарха – так отчаянно и залихватски, словно боится не успеть доказать что-то миру или самому себе. Мимо нее проплывали роскошные яхты и пролетали частные самолеты, делавшие остановки на самых престижных курортах Средиземного моря или Карибских островов. Во всех поездках на руке Дмитрия непременно висела супермодель. У половины его друзей были бандитские лица с пустыми глазами. О вещах, которые он вытворял в подпитии или с похмелья, слагались анекдоты. Дмитрий жил… без оглядки, быстро и жадно, словно не замечая, что эта карусель выходит из-под контроля. Личный телохранитель Лукас Сарантос уволился со скандалом, потому что Дмитрий пренебрегал его рекомендациями. Эрин однажды пришлось звонить Лукасу с просьбой о помощи уже после того, как он ушел. Вряд ли она когда-нибудь забудет ту заварушку в Париже…