Loe raamatut: «Человек, который любил смотреть на чаек»

© Шуния, 2020

ISBN 978-5-4493-1246-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Человек, который любил смотреть на чаек

Однажды орел подарил свои крылья путнику, который мечтал о свободе и хотел увидеть мир с высоты. Обрадовался странник, надел крылья, но так и не смог взлететь. Прошло лето, а он так и не научился летать. Как-то он вновь увидел того же орла, парившего в небе. Путник удивился тому, что у орла были новые крылья. Орел заметил молодого человека и опустился на землю.

– Ты ведь подарил свои крылья мне, – сказал путник. – Но я вижу, у тебя новые крылья.

– Я очень хотел парить высоко в небе, поэтому у меня выросли новые крылья, еще сильнее прежних. Давай полетим вместе!

– Я так и не стал свободным, не смог взлететь. Наверное, с крыльями что-то не так, – сказал опечаленный молодой человек.

– Чтобы быть свободным, мало иметь крылья. Нужна смелость оторваться от земли.

Шуния

Глава 1. Человек в черном

Обычно он приходил под вечер или поздней ночью, зная, что Павел еще не спит. Одевался он во все черное, не важно, какое было время года – зимой, весной и осенью он носил длинное черное пальто и шляпу, летом – строгий, аккуратно выглаженный костюм черного цвета. Он держался уверенно, говорил внушительно спокойным негромким голосом, почти не жестикулируя и не выражая никаких эмоций. Иногда было даже трудно понять, есть ли вообще у него хоть какие-то эмоции.

Павел прислушивался к мнению человека в черном. Когда говорил этот мужчина, у Павла складывалось ощущение, что в его словах единственная истина. В такие моменты он не задумывался о том, что истин может быть столько, сколько людей в мире. Он принимал на веру слова гостя. Почему он верил ему? Он и сам не знал и не осознавал. Просто так сложилось, и все.

Павел никогда его сам не приглашал и не знал, в какой день он появится. Иногда он приходил каждый день, а бывало, за два месяца ни разу не давал о себе знать. Человек в черном знал, что происходит в жизни Павла, хоть тот и не рассказывал о себе много. Павел не считал его другом, но он видел в нем авторитета, поэтому слова, услышанные из уст этого человека, влияли на Павла, и он, как загипнотизированный, следовал им.

Последнее время человек в черном стал появляться чаще, даже в те моменты, когда его совсем не ждали.

Сегодня Павел был в хорошем расположении духа. Он сидел на кухне один и пил кофе. По утрам он любил выпивать чашечку кофе. Помешивая ложкой гущу, он думал о Лане, вспоминал их последний разговор по телефону, ее звонкий голосок, как нежно звенящий колокольчик, ее смех, ручейком отзывающийся, ее объятия, в которых было столько тепла и нежности. Когда она его обнимала, Павел чувствовал, что его обнимает вся вселенная.

В это время явился человек в черном. Увидев его, Павел растерялся, его состояние сейчас не располагало к общению.

– Не нальешь кофейку?

«Что за беспардонщина?! – возмущался про себя Павел. – Вторгается в мою квартиру, не поинтересовавшись, хочу ли я с ним общаться, еще и кофе ему подавай. Может, я и вовсе не желаю его видеть. Уж точно нет никакой радости беседовать с ним сейчас за кофейком».

Впрочем, Павел быстро сменил гнев на милость и угостил гостя кофе. Ароматный запах заполнил кухню.

– Вижу, ты опять пребываешь в романтическом настроении, – начал диалог человек в черном.

– Да, есть такое.

– Опять ты думаешь об этой девчонке! Я уже говорил тебе не раз, что от нее одни ненужные хлопоты. Она, как ураган, ворвалась в твою жизнь.

– Ты не понимаешь, наверное.

– Что?

– Я люблю ее.

– Ой. Кто бы мог подумать? Завязывай уже с этими телячьими нежностями. Ну, любишь. И что дальше? Романтика, цветочки, поездки в другой город, ты к ней, она к тебе. Что дальше?

– Она переедет ко мне или, может быть, я перееду к ней. Мы еще пока не решили.

– Ты хоть сам в это веришь? – в голосе человека в черном была насмешка. Ему не нравилась Лана, он ненавидел в ней свободу и открытость. Он сторонился таких людей, как она.

В свободе и открытости он видел опасность. Сам он был несколько скован и зажат, его мир ограничивался определенными рамками. Он даже и не помышлял о том, что эти рамки можно сдвигать, от чего возможностей и свободы станет больше, и в жизни что-то начнет меняться – придет что-то новое, появятся какие-то идеи, завяжутся знакомства, произойдут события…

Перемен он боялся, как огня. Поэтому он не мог увидеть радугу. Он всегда видел небо серым и улицы серыми, даже в цветущих вишнях весной он видел серость. Это бывает с теми людьми, которые боятся перемен. Их восприятие настроено только на один цвет, нейтральный.

– Почему ты против наших отношений? – Павлу не нравилось, что человек в черном постоянно его отговаривал от отношений с Ланой.

– Посуди сам: что она тебе даст? Она разрушит твой уклад жизни. Вы ж не пара. Тебе придется создавать новую жизнь, менять работу. А ты человек солидный, у тебя уже есть статус и авторитет. Что ты будешь делать в чужом городе, если переедешь к ней?

– Ко мне может переехать она. Не обязательно мне переезжать. Хотя и это не проблема. Я устроюсь на новую работу. К тому же, мне так надоел наш неприветливый холодный климат, хочется куда-то в теплые края. Почему бы не к ней, на юг?

– Это все одни мечты. Тебе сорок два года, а ты мечтаешь, как восемнадцатилетний мальчишка.

– Почему мечты? Я так, правда, думаю. Я не мечтаю.

– Тебе придется полностью менять свой уклад жизни. Разве тебе это надо?

– Да, я готов!

– Посмотрю, как ты заговоришь через месяца два, когда конфетно-букетный период закончится.

Часы пробили десять. Человек в черном посмотрел на стрелки циферблата и подошел к окну. Крупными хлопьями ложился на землю снег, белели ветки деревьев. Падая и кружась, серебрился снег на солнце и слепил глаза даже через окно.

Наконец Павел дождался ухода нежданного гостя. Не нравились ему эти разговоры о Лане. «В следующий раз вообще не пущу его, – решил он. – Нечего молоть всякую ерунду».

Павел отметил, что после его знакомства с Ланой человек в черном стал навещать его чаще.

Глава 2. Встреча на Петршинской башне
Тремя месяцами ранее

Когда он оказался на смотровой площадке Петршинской башни, запыхавшийся, потому что летел со всех ног, она стояла и смотрела вдаль, созерцая с высоты шестидесяти метров панораму города с зелеными холмами в живописных окрестностях. Прага утопала в багрово-желтой листве. Запах осени витал повсюду. Сверху отчетливо виднелись красные крыши, выглядывавшие из-за деревьев. Серыми змейками, петлявшими по всему городу, казались дороги.

Лана не отрывала глаз. Наблюдать за городом, возвышаясь над ним, было необычно. Она ощущала себя свободной, подобно птице, расправившей крылья. Девушка глубоко вдыхала пражский свежий воздух, наполняя этой свободой свои легкие. Она прошлась несколько раз по кругу площадки и никак не могла уйти. Ее, как магнитом, что-то притягивало на это место. Нет, она определенно не хотела отсюда уходить. Она была очарована!

Взъерошенный и беспокойный, Павел встал у окна и сразу же узнал ее. Лана обернулась и тоже узнала его. Они оба были удивлены, поэтому в один голос произнесли: «О! Неужели?!» – как будто близкие люди, которых разлучила судьба, и они не виделись много лет.

На самом деле они не были знакомы и видели друг друга во второй раз. Павел запомнил Лану на экскурсии. Она поразила его своей непосредственностью, открытостью и чувством свободы, которое было в каждом ее движении. Девушка выделялась среди всех блеском в глазах.

На экскурсии она вела себя свободно: она несколько раз отходила от гида и группы, чтобы увидеть то, о чем гид не рассказывал. И она это находила в перистых облаках, проплывающих по нежно-голубому небу, в лицах прохожих, в осенней листве, шуршащей под ногами, в самобытных картинах художников, расположивших свои мольберты на Карловом мосту, в безмятежной, а порой, наоборот, бурлящей Влтаве, которая протекала по всему городу и дарила ему прохладу.

Лана замечала то, на что не обращают обычно внимания другие. И в этом она видела жизнь. Ей не всегда была интересна выученная наизусть и отчеканенная речь экскурсовода, но она с живостью в глазах и с затаенным дыханием погружалась в происходящее города. Она чувствовала ритм и дыхание Праги. Именно этим она и привлекла Павла – интересом к жизни.

Павлу уже давно не приходилось общаться с такими людьми. И сам-то он приехал в Прагу без особой радости, с опустошенной душой и истосковавшийся по свободе – той свободе, которой дышала Лана, той свободе, которая есть у птиц и ветра, у моря и гор, той свободе, которая есть у этих художников с Карлового моста.

Он мечтал о внутренней свободе.

– Вы меня опередили, – начал первый диалог Павел.

– Это даже странно, учитывая, что я совсем не ориентируюсь в пространстве. Но сюда почему-то добралась сразу, даже не заблудилась. Доехала на трамвае, потом прошлась немного. И вот я здесь.

– А я пешком шел.

– Пешком? – удивилась Лана, вспоминая, сколько остановок она проехала. – Пешком от Карлового моста или до площадки? Не на лифте?

– От моста до башни. И по ступенькам башни потом. Лифта я не заметил. Поэтому пошел пешком. Преодолел 299 ступеней.

– Наверное, у вас есть крылья и ботинки-скоролеты.

Они рассмеялись.

– Какая здесь красота! Ощущаешь себя совсем по-другому! – не удержалась от восторга Лана.

– Я и не думал, что в Праге есть Эйфелева башня в миниатюре. Надо же! Как интересно.

Так они вели непринужденный диалог, наслаждаясь живописным видом города. Они стояли у открытого окна, откуда доносился свежий ветерок с запахом октября.

– Может, пойдем вниз? – предложила Лана

– Да, наверное, пора.

Они стали спускаться по лестнице.

– Неужели 299 ступенек? – никак не могла поверить Лана. – Да уж. Вы из какого города приехали?

– Из Новосибирска. А Вы?

– Из Волгограда.

Когда они оказались на улице, погода немного изменилась, стало чуть прохладнее. Впрочем, это не мешало путешественникам идти неторопливым шагом.

Лана поинтересовалась у своего нового знакомого, чем он занимается. Оказалось, он работает в инвестиционной компании управляющим валютного отдела.

– А чем Вы занимаетесь? – задал встречный вопрос Павел.

– Не так давно я тоже работала с инвестициями. В банке. Сейчас пишу книги.

– Как интересно! О чем же Ваши книги?

– О путешествиях.

– Вы любите путешествовать?

– Да. В глубины своей вселенной. Мои книги о поиске себя и внутренней свободе.

– Современному человеку как раз не хватает этой свободы. Он, как птица в клетке, бьется, бьется, но клетку открыть не может, – с сожалением заметил Павел.

– Клетка просто открывается. Правда, не у каждого есть крылья, чтобы полететь, и воля, чтобы не вернуться обратно. А еще бывает, находясь в клетке, некоторые думают, что они на свободе. Некая иллюзия свободы.

– Да, и такое бывает.

И она рассказала одну свою притчу о свободе воздушного змея.

Запустил мальчик в небо воздушного змея. Ему нравилось управлять змеем за ниточки, которые почти не видны. Воздушный змей послушно летал по воздуху. Он поднимался ввысь, резко опускался, парил из стороны в сторону, что доставляло ему удовольствие. Наслаждаясь полетом, он думал, что это и есть настоящая свобода.

Каждый день мальчик запускал воздушного змея, который был рад путешествию по небу. Он считал себя свободным и независимым, ведь он мог летать, в отличие от мальчика.

Однажды змей увидел в небе чаек. Он захотел парить по небу с ними, поэтому попытался повернуть в ту сторону, откуда они летели. Однако это ему не удалось, потому что мальчик внезапно дернул его за ниточку в противоположную сторону. Змей очень огорчился. Чайки, увидев в небе яркое пятно, полетели за змеем. Они быстро догнали его. Только теперь, заметив чаек, воздушный змей понимал, что есть настоящая свобода, а что есть иллюзия свободы.

А чайки по-прежнему парили в небе…

– Точно подмечено. Замечательная притча!

Так они прошли парк с множеством аллей и тропинок. За увлекательным диалогом они не заметили, что уже прошло больше часа. Наши герои просто прогуливались, они шли без цели. Наверняка, они даже не знали, где находятся. Разговаривая на разные темы, они не успели перейти на «ты». Павел не хотел делать это первым, а Лана пока не решалась, но ей уже хотелось обращаться к Павлу на «ты». И она предложила:

– Может, перейдем на «ты»?

Павлу тоже хотелось этого. За час общения у него возникло ощущение, что перед ним родной человек, поэтому он с радостью согласился.

Они шли по тропинке, справа от них на большой зеленой поляне одиноко возвышался огромный дуб с раскидистой кроной.

– Давай я тебя сфотографирую на этой поляне, – предложил Павел.

Лана охотно согласилась, но потом вспомнила, что в памяти ее фотоаппарата не осталось места.

– Ничего. Я на свой, – решил Павел, обрадовавшись тому, что будет повод спросить адрес девушки, чтобы выслать ей фото. Ему почему-то хотелось продолжить общение с Ланой, несмотря на то, что они из разных городов.

Пока Павел фотографировал Лану, он почувствовал ее, как будто сблизился с е душой. Она, как колокольчик с нежными хрупкими лепестками, до которых дотрагиваешься бережно, с осторожностью, чтобы не повредить.

Лане явно нравилось позировать, но делала она это настолько естественно, так же просто, как дышала – свободно и непринужденно. В ее движениях была легкость и грациозность. Она, словно парус в солнечный день, степенно плывущий по волнам, неторопливой походкой, уверенно и элегантно шла по городу.

Пробираясь через зеленый и цветущий парк, Павел и Лана вышли к дороге и оказались у светофора.

– Куда мы идем? – Лана оглянулась по сторонам, как будто выбирая маршрут.

– Предлагаю зайти в какое-нибудь кафе и подкрепиться. По-моему, пора уже.

– Я только за. Уже давно кто-то бурчит и пинает живот.

Поблизости никаких кафе не было, поэтому они пошли дальше, по-прежнему увлеченные разговорами. Иногда они останавливались, чтобы постоять на мосту и послушать бурлившую Влтаву или полюбоваться шедеврами архитектуры. Они прошли уже не один километр, но никакой усталости не было. У обоих только был прилив энергии и желание двигаться дальше.

Они оказались на Рессловой улице.

– Смотри! Это же танцующий дом! – воскликнула вдруг Лана. – Я читала о нем. Танцующий дом – это метафора танцующей пары, в шутку называется «Джинджер и Фред» в честь пары Джинджер Роджерс и Фред Астер. Смотри, одна из двух цилиндрических частей, та, что расширяется кверху, символизирует мужскую фигуру Фреда, а вторая часть здания визуально напоминает женскую фигуру с тонкой талией и развевающейся в танце юбкой. Это Джинджер.

– Правда, слева конструкция напоминает женщину, а справа – мужчину, – заметил Павел. – Интересно, что это за стиль?

– Хм. Похоже на деконструктивизм.

Завернув за танцующий дом, они пошли дальше. Кафе поблизости не было.

– Вот как всегда в Европе. Когда ты сыт, кафе одно за другим встречаются в каждом переулке. Стоит только проголодаться, обойдешь полгорода, так ничего и не найдешь, – подметила Лана.

– Вон там, кажется, что-то похожее на кафе. Что ж, тогда мы почти пришли.

Они перешли дорогу и оказались у дверей пиццерии с яркой завлекающей вывеской. В пиццерии было уютно. Большие столы из массива и стулья со спинками, обитыми черной кожей, выглядели благородно и неизбито. Лана сразу же облюбовала столик у окна.

– Что закажем? – Павел предложил сделать выбор Лане.

– Раз мы в пиццерии, то попробуем пиццу и хваленого чешского пива – ведь мы в Праге.

Подошел официант и положил на стол меню. Проголодавшиеся быстро определились с выбором, задав несколько вопросов по-английски официанту. Через пятнадцать минут пицца уже была на столе. Ароматы пармезана и паприки витали над столом и усиливали аппетит.

– Ой! – воскликнула Лана, пытаясь взять кусочек пиццы. – Горячая! Придется подождать.

– Ну что? За знакомство! – Павел взял в руки бокал с пенящимся пивом.

– Выпьем за то, – продолжила Лана, – чтобы в жизни каждого из нас это путешествие открывало перед нами новые возможности.

Пицца потихоньку остывала, Лана уже смело брала кусочки с тянувшимся сыром и с аппетитом уплетала один за другим. Павлу же, напротив, есть не хотелось, несмотря на то, что он сегодня лишь завтракал небольшим бутербродом с кофе. Ходьба по городу, знакомство с Ланой, увлекательная беседа наполнили его, он не чувствовал себя проголодавшимся. Видя с каким аппетитом Лана поглощает пиццу, Павел удивлялся тому, как этой девушке удается быть такой стройной и даже хрупкой, не отказывая себе ни в чем.

– У тебя хороший аппетит. И на фигуре это не сказывается, – сделал он комплимент.

– У меня хороший обмен веществ. Могу есть сколько угодно. Фигура меня не особо заботит. Если честно, я бы не против поправиться.

– Обычно девушки мечтают похудеть, – заметил Павел.

– Ну, если они весят девяносто девять килограммов.

– Даже те, которые как щепки, все равно мечтают.

– Зачем? – Лана удивленно приподняла одну бровь.

– И, правда, зачем?

Пока они обедали, пошел дождь. Крупные капли застучали по стеклу, тротуары и дороги в одно мгновение потемнели. Прохожие, толкаясь, побежали под навесы зданий. Из-за сильного дождя ничего невозможно было разглядеть, как будто в тумане. Но Лану с Павлом не заботил дождь. Они сидели в теплом уютном кафе, попивая медленными глотками терпкий ароматный чай, иногда поглядывая за окно на лужи и серое, дышащее озоном небо.

Когда они вышли из пиццерии, дождь уже прекратился, их встретил свежий воздух и шаловливый ветерок. Опять они гуляли без цели, шли туда, куда глаза глядят, просто проходили разные улицы, скверы и парки, мосты и мостики, любуясь городом и впитывая в себя его атмосферу. Эта прогулка давала обоим во сто крат больше, чем дипломированный гид, размахивающий флажком и без умолку болтавший об истории Праги, время от времени выкрикивающий фразу «не отстаем» или еще что-то в этом роде. Толку от того, что ты знаешь историю, но так и не смог погрузиться в этот город, не прочувствовал его, не сблизился с ним? Это все равно, что ты полистал энциклопедию или посмотрел картинки в интернете.

Павлу было интересно, как Лана воспринимает окружающий мир, поэтому он при каждом удобном случае задавал ей вопросы об этом. Она охотно отвечала и делилась состоянием души.

Павел прилетел в Прагу уставшим и подавленным. Поначалу он, как робот, бегал за флажком экскурсовода, заставляя себя передвигать ноги только потому, что это делают вся группа и гид. Он внимательно слушал гида, разглядывал достопримечательности, но как-то неохотно, без восторга. В его глазах не было задора, той искры, которая зажигает и дарит стремление познавать мир. Павел вглядывался в лица прохожих, в глаза туристов из их группы, но в них он тоже не находил искры или хотя бы маленькой искорки, только что зародившегося лучика. Нет, ничего подобного не было.

Встретив Лану и поняв, что она воспринимает мир как-то по-другому, он «загорелся» ее искрой. У него начал пробуждаться интерес к жизни. «Где же этот интерес был раньше?» – спрашивал он у себя.

Павел относился к тем людям, которые извечно нагромождают себя всевозможными хлопотами и постоянными делами. Он был из тех, кто ходит на работу потому, что там стабильно, а не потому, что она его «зажигает» и ноги сами несутся туда. Теперь ему было трудно понять, что его может «зажечь». Отчасти было трудно, потому что он слишком держался за стабильность и статус. Страх потерять стабильность мешал ему быть свободным.

Ах! Как он истосковался по этой свободе! Ему так и хотелось вырваться и бежать, бежать, бежать… На волю. Но каждый раз, когда возникало такое желание, он отгонял его, закрывался от него, держась за стабильность и уверенность в завтрашнем дне. И так он продолжал взваливать на себя еще больше груза, который становился все тяжелее. С таким грузом радоваться было уже не под силу. Остается только смотреть себе под ноги, чтобы не упасть.

Поэтому нежно-голубое небо с серебристыми облаками, сияющими на солнце, были ему не видны. А если и случалось их увидеть, то лучи радости не проникали в его душу. Тяжесть груза не оставила места для свободного восприятия происходящего.

Зачем Павел прилетел в Прагу? Избавиться от груза, который накопился за долгие годы. Его душа плакала. Павел жаждал свободы! Он хотел поймать этот лучик радости, поэтому оглядывался на прохожих, замечая, что в их глазах. Однако во взглядах он встречал уже знакомую ему тоску, тяжесть и опустошение. Только в глазах Ланы была эта долгожданная свобода, спонтанность и чистое восприятие. Павел нашел то, что искал, нашел в ее глазах, в которых отражался океан вселенной. И он отдался этому океану, отдался полностью, не боясь его глубины.

Лана и Павел много говорили о том, кто как воспринимает жизнь.

– Для меня важен процесс, – заметила Лана. – Я, конечно же, как и все, ставлю перед собой цели. Но большее наслаждение получаю от процесса. Вот, например, сейчас мы идем по городу. Я вижу вот это каштановое дерево, оно так прекрасно: его пестрая листва горит на солнце. И от этого у меня светло на душе. Подобных моментов очень много. По дороге можно встретить много всего интересного, но если не замечать этого, то и жизнь проходит впустую от цели до цели. А что же между целями?

– Я по-другому воспринимаю. Иду к цели и забываю обо всем. Я нацелен больше на результат, чем на процесс. Поэтому фокус моего видения сужается.

– Наверное, у всех мужчин так. Они идут к конечному. Для них важен результат. Это женщин вдохновляет процесс, результат на втором месте или он вообще не важен для некоторых. Даже если и нет результата, это не так страшно.

– Как интересно! Получается, я упускаю процесс. Гонюсь за результатом, как слепой.

– Думаю, здесь важна золотая середина. Если концентрироваться только на процессе и упускать результат, то результата можно и не увидеть. Не результат, а сплошное расстройство, – рассмеялась Лана. – А если упускать процесс, то можно и жизни не увидеть. Ведь процесс растянут во времени, в таком случае жизнь может пройти мимо.

Они оба задумались.