Кто вы такие? Я вас не знаю!
Своих детей у Анона не было, и он уже не надеялся, что когда-нибудь они появятся. Последняя постоянно живущая у него женщина исчезла отсюда – сколько? – уже года полтора назад. А ведь ему уже скоро сорок. У него есть хорошее (наверное) образование, приличный заработок, в конце концов, две квартиры, и, может быть, в ближайшие пару лет удастся купить и третью. Можно недвижку сдавать и жить припеваючи, особенно на пенсии.
С женщиной, точнее, девушкой, вообще получилось как-то странно: долгое время Антон гадал, для чего та, последняя, у него так долго жила. Ведь большую часть времени Ирочка спала, а когда не спала, то утыкалась в телефон или планшет и часами смотрела чужие фотографии и видеоролики в Pics5. Иногда выходила из дома на учебу – она пятый или шестой год училась в каком-то заведении – вроде бы на дизайнера по интерьерам, а может, и на стилиста – Антон не вникал; и то бросала курс, то восстанавливалась. Аномальных способностей у нее, как и у Антона, никаких не имелось. Антон иногда подозревал, что и каких-то обычных способностей – к учебе, например, или к творчеству – тоже.
Сама Ира говорила, что работать ей еще рано, потому что она «ещё не нашла себя» и сейчас находится «в активном поиске». Антон из всего этого поиска видел только непонятный ему серфинг по смешным видосам, но не вмешивался. Мало ли как люди себя находят. Может, и это тоже способ. Ему ведь искать себя было некогда, потому что работал практически без выходных, а другой какой-то жизни просто не знал. Родители тоже вкалывали до пенсии на двух работах минимум. Потом отец умер, а мать от скуки продолжала вкалывать в своей поликлинике. Но уже вроде бы на полставки – здоровье не позволяло.
Хотя… когда у сожительницы было хорошее настроение, она даже что-то готовила и квартиру убирала. Показывала Антону видеоролики, над которыми сама и смеялась. Но в основном проводила время дома в пассивном состоянии. При этом что-то жевала, ожидаемо толстела, после чего мужественно принимала решение сесть на диету, и повторялось все, как вновь – ночь, холодильник, весы и депрессия. В такие моменты в сторону Антона летели шпильки: «Ты постоянно на своей работе, со своими учениками, с утра до ночи; ты меня никуда не водишь, ты вообще перестал мне уделять внимание!»
Сначала Антон, судорожно размышлявший, как успеть приготовить ужин и когда ж ему найти время на уборку санузла, если два дня подряд ученики идут сплошным потоком (а может, все-таки нанять домработницу?), даже откликался на эти тычки и что-то Ирочке обещал. Но постепенно перестал обращать на ее выходки внимание. Ну да, ты попробуй заработай за несколько лет на две квартиры, высиживая в уютном домашнем кресле и жалуясь на жизнь.
Нет, Антон пахал как черт; начав давным-давно работать по специальности, инженером, он обнаружил, что денег ему не хватает не то что на достойную жизнь, но и на пропитание. Стал подтягивать по физике и математике выпускников школ – детей знакомых и коллег; те повадились приводить за собой друзей и одноклассников, так что дипломированный инженер постепенно перешел на основной службе на полставки, а через год вообще бросил инженерство и полностью забурился в репетиторство. Не пожалел.
На школьных и вузовских экзаменах полностью блокировались все проявления Аномалии, и ученики, рискнувшие с аномальной помощью загрузить себе в головы ответы на экзаменационные вопросы, рисковали получить черную метку пожизненно.
Черной меткой здесь выступал категорический запрет на обучение в любых институтах и университетах, а в случае со школой – справка о наличии только начального образования, и никакого аттестата. О какой-то карьере с такой справкой можно было смело забывать навсегда. Поэтому сдать хорошо выпускные экзамены или поступить в универ можно было только самому, только работая своей головой.
Ну, или за большие деньги, конечно же. Но не у всех же такие деньги были. Антон же имел репутацию очень хорошего репетитора с немаленькими, но все же приемлемыми расценками, и к нему выстраивалась очередь: так выходило и дешевле, и надёжнее.
*****
В общем, не получалось Ирочке много внимания уделять. Может, и зря, думал Антон, – ведь девочка была довольно моложе его. Лет на десять, наверное. Разрыв в целое поколение. Наверное, надо было с самого начала больше разговаривать, активнее интересоваться ее жизнью, больше притираться друг к другу. Хотя какое притираться, – обрывал он сам себя. Да и к чему, собственно? К видосам и фоточкам в Pics? Или к диетам? Или ему надо было бросить на фиг репетиторство и тоже «искать себя»? А еда в холодильнике сама появится? Коммунальные поборы, тьфу, платежи, сами себя заплатят? И так далее, и тому подобное.
Все закончилось как-то само, когда после последней Волны начали появляться Условно живущие6, то есть когда людей начало пачками затягивать в Сеть. Тогда Антон, как ему казалось, искренне за Иру разволновался. Но почти сразу понял, что беспокоится не за девушку, а за себя: а что он будет делать с ее полуживым телом, если Ирочкино сознание унесет в никуда? Сдаст его – тело – родителям? Те были живы-здоровы и даже выделяли вполне работоспособной дочери какое-то содержание. Его постоянно не хватало, и Ира привычно стреляла деньги у Антона. Он их так же привычно выдавал.
В тот момент озарения Антон трусливо отогнал от себя мысль о том, что скидывать тело родителям с его стороны будет непорядочным. Но и перспектива держать Иру у себя и ухаживать за коматозницей пугала еще больше. Зачем ему это надо?
В итоге Антон запретил себе думать на эту тему: нечего бежать впереди паровоза, вот когда все случится (и то – если случится), тогда и будем решать проблему.
Но тут наступило воскресенье, жаркий день недели. На вторую половину дня у Антона были записаны трое учеников. Трое были еще легкой разминкой, потому что на дворе стоял несезон, лето, многие ученики разъехались. Обычно-то выходной был забит жаждущими знаний с утра и до ночи.
Антон относительно выспался, потому что проснулся аж в восемь, и что-то более-менее соображал с утра; посмотрел на спящую, как всегда, Ирочку (опять в пять или шесть спать легла, все глазки в видосики проглядела, бедная), прошел на кухню, чтобы включить кофеварку, посмотрел на гору грязной посуды в раковине, разбросанные там и сям пакетики из-под сладкой и соленой соломки, маршмеллоу и чипсов, на почему-то свисавшие с кухонного шкафчика колготки и ощутил такой ломовой приступ отвращения к своей жизни, что прислонился к стене и минуты три пытался выровнять дыхание.
Кофеварку он все-таки включил. Выпил чашечку кофе, сделал вторую. Посидел еще немного и спокойно встал из-за стола. Снял со шкафчика так раздражавшие его колготки, выкинул в мусорку. Вымыл за собой чашку.
*****
Он сам собрал Ирочкины шмотки, погрузил кучу в «Фольксваген»; сверху на нее с каким-то садистским удовольствием – но от души – взгромоздил дорогущие (дизайнерские!) напольные весы, которые купил девочке после очередного нытья о том, что ей не хватает внимания, поднял подружку с постели, одел кое-как, вывел, не проснувшуюся толком и ничего не понимающую, к машине, и повез.
Ирочка, к счастью, спросонья вопросов не задавала – ей вообще после сна вхождение обратно в реальный мир давалось тяжело – и опять уснула сразу, как только села на пассажирское кресло.
Антон спокойно и, главное, молча доставил ее до родительского дома где-то в области, сдал с рук на руки озадаченным родителям, выдал им условно правдоподобную муть, что уезжает в командировку на несколько месяцев, так что «пусть пока дочка пока с вами побудет», и пошел таскать вещи.
– Орел, – презрительно сказал ему Ирочкин папаша, когда нагруженный баулами Антон протискивался в дверь. – Избавился, значит, от моей дуры.
Антон его проигнорировал. Вещичек было слишком много. И так тяжело в одно лицо все это барахло носить, а тут еще и под руку бубнят.
– А мне вот теперь тут с двумя дурами куковать, – неожиданно горько произнес папаша и махнул рукой в сторону кухни, откуда доносились сонный голосок Ирочки и возбужденный – ее матери.
Антон поднял глаза. И неожиданно для себя сказал:
– Беги, отец. Беги. Чем раньше, тем лучше.
Развернулся и, окрыленный, сам рванул – к машине.
– Да куда ж я побегу… – раздалось ему жалобное в спину. – Некуда мне… Да и как я вообще смогу…
Ехал обратно легко, быстро, даже напевать про себя что-то пытался. Подумывал даже о том, чтобы отменить на сегодня учеников, купить шампанского и отпраздновать успешную сдачу сожительницы с рук на руки. Да, в одно лицо, а что такого. В конце концов, он год с лишним терпел рядом с собой совершенно чужого человека. Сейчас можно и расслабиться.
Лифта ждать не стал, через ступеньку пронесся к себе на третий этаж. И встал как вкопанный перед дверью в квартиру.