Стирая границы

Шестая глава

Далила

Люди в слэме потные и громкие. Они скачут, словно их ударило током.

И мне это нравится!

Это стоило того, чтобы проникнуть в дом и стащить паспорт без разрешения.

Аттикус Пэттон выкрикивает слова, словно хочет, чтобы его услышал весь штат Техас… и Мексика тоже. Я наблюдала за слэмом со стороны, но потом решила присоединиться к веселью. Дома я изображаю идеальную дочь. Здесь я могу быть кем угодно. Меня мотает туда-сюда в хаосе, но я чувствую себя более свободной и дикой.

Пока меня не останавливает железная хватка на талии. Внезапно меня вытаскивает из круга какой-то придурок с твердыми, словно камень, бицепсами и широкой грудью.

Что за…

Когда он ставит меня на ноги, я разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с самыми голубыми глазами, которые когда-либо видела. На его идеально высеченном лице играет самодовольная улыбка. Неужели он думает, что, раз он симпатичный, то может таскать меня, как какую-то тряпичную куклу?

Он наклоняется и громко говорит:

– Можешь поблагодарить меня потом.

Поблагодарить его?

– За что? – Я пытаюсь перекричать музыку.

– За твое спасение.

С губ срывается смешок. Мое спасение? Он что, шутит? Это меня так раздражает, что первым делом мне хочется сделать ему выговор на моем родном языке.

– Меня не надо спасать, pendejo! – объявляю я, и раздражение просачивается в мой голос. – Я могу о себе позаботиться, мистер Америка.

Он просто стоит, застыв на месте.

Не желая пропускать веселье, я проталкиваюсь мимо него и снова бросаюсь в слэм. Аттикус исполняет следующую песню, ту, что восхваляет уникальность, – «Это я».

«Это я, я не стану меняться ради тебя.

Принимай меня таким, как я есть, или я найду кого-то другого».

Пока меня кидает из стороны в сторону, весь стресс, который я недавно испытывала, каким-то образом улетучивается. Стресс из-за давления родителей, чтобы я приняла правильное решение по поводу моего будущего; стресс, потому что я не уверена, смогу ли соответствовать их ожиданиям; стресс, потому что я хочу помочь облегчить их боль из-за потери Лукаса.

Внезапно они начинают петь «Одну ночь безумия». Я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, каково было сидеть в машине с братом. Я помню, что он всегда стучал по панели, словно играл на барабанах и уговаривал меня делать то же самое. Между песнями он рассказывал мне про свои надежды и мечты стать доктором. Он хотел помогать тем, кто не мог помочь себе. Я взяла на себя эту роль после его смерти.

«Хватило одной ночи безумия.

Ты украла мою душу одним лишь взглядом».

Когда песня заканчивается, я ухожу из слэма и направляюсь к бару.

– Эй, – окликает меня чудаковатый парень с короткострижеными волосами и круглым лицом. – Этот концерт – потрясающий!

– Да, – соглашаюсь я.

Он наклоняется.

– Меня зовут Скайлер, – кричит он мне на ухо так громко, что моя барабанная перепонка начинает дрожать. У него короткие ноги, и своим коренастым телосложением он напоминает мне персонажа из мультиков.

– Я Далила.

Я качаю головой в такт музыке и жду, когда подойдет бармен, чтобы заказать напиток. Во рту так пересохло, что мне хочется потянуться и попить прямо из крана на барной стойке.

Я машу бармену, но вокруг собралось так много людей, что он меня не замечает. Эх.

– Я пытаюсь заказать пиво уже пять минут, – говорит Скайлер. – Хочешь, я тебя угощу?

Я качаю головой и показываю на руку, на которой нет печати «Старше 21».

– Мне просто колу, – говорю я ему. – Если этот парень когда-нибудь подойдет.

Вытянув шею, я вижу Суну на другом конце клуба. Она разговаривает с тем же парнем, с которым болтала последние двадцать минут. Ее глаза горят вниманием, и она искренне смеется над его словами. Она точно хорошо проводит время.

Деми привлекает внимание гитариста «Теней Тьмы», который улыбается ей со сцены, словно она богиня. Наверное, он думает, что она окажется какой-то фанаткой, готовой пойти с ним за кулисы, но он сильно ошибается. Деми, может, и любит пофлиртовать, но она против отношений на одну ночь.

Скайлер хлопает меня по плечу.

– Вот, – говорит он, передавая мне прозрачный пластиковый стаканчик. – Кола, правильно?

Я киваю и забираю у него напиток.

– Спасибо.

– Ты живешь здесь? – спрашивает он.

– Не совсем.

– И я тоже. – Он отпивает пиво, и я чувствую, как его рука опускается мне на талию. Я делаю маленький шаг в сторону, чтобы между нами было расстояние. – Я приехал из Невады с однокурсниками. Мы остановились в отеле на углу.

– Круто. – Когда я поднимаю стакан ко рту, тот парень с голубыми глазами, грубо вытащивший меня из слэма, подбегает и выбивает колу из руки. Стакан взлетает в воздух, и его содержимое выливается на меня.

– Что с тобой не так? – кричу я и смотрю на свою промокшую одежду.

– Да, чувак, – говорит Скайлер, надувая грудь, словно павлин, готовый к схватке. – Она со мной.

Прежде чем я успеваю моргнуть, кулак мистера Америки врезается в челюсть Скайлера. Парень отшатывается назад и падает на пол.

– Ты с ума сошел? – кричу я на незнакомца, неловко отталкивая его.

– Он подсыпал что-то в твой напиток, – говорит мистер Америка спокойным, ровным голосом.

– Что? – Я сердито гляжу на Скайлера, который все еще валяется на полу. – Это правда?

Глаза Скайлера распахиваются, и он прижимает ладонь к покрасневшей щеке.

– Я ничего не добавлял в твой напиток! Клянусь!

– Чувак, я, черт возьми, это видел! – Мистер Америка хватает Скайлера за ворот и поднимает на ноги. – Оставайся здесь, – рычит он сквозь стиснутые зубы. – Я позову охрану.

В моей груди нарастает паника, когда я бросаю взгляд на охрану. О нет! Я узнаю среди них Джерардо – телохранителя, которого папа нанимает на вечеринки и корпоративные мероприятия. Нельзя, чтобы он меня допрашивал. Что, если он расскажет отцу, что я пересекла границу без разрешения? Я попаду в такие неприятности! Как только мистер Америка разворачивается, чтобы позвать охрану, я подскакиваю и закрываю ему рот рукой.

– Не делай этого!

Он отталкивает мою руку.

– Почему?

– Потому что это неважно.

– Неважно, что он пытался опоить тебя? – спрашивает он.

– Забудь.

Теперь, когда мы отвлеклись, Скайлер выбегает через выход и исчезает.

Мистер Америка тихо выругивается.

– Кажется, ты не так уж можешь позаботиться о себе, как думаешь, – говорит он мне.

Я тычу пальцем ему в грудь.

– Тебе нужно… – Я замолкаю, потому что краем глаза вижу, как Джерардо пробирается сквозь толпу, направляясь к нам. Зрители окружают нас, наслаждаясь развернувшейся драмой. Я пытаюсь найти выход из этого беспорядка и избежать внимания, но бесполезно. Офицер в форме загораживает мне дорогу. Он крупный парень с пронзительными глазами и острым носом.

– Что здесь происходит? – спрашивает он грубым голосом.

– Ничего. – Я хватаю мистера Америку за руку и наклоняюсь к нему, чтобы скрыть лицо от Джерардо. – Не так ли, малыш?

– Так, – отвечает мистер Америка ровным голосом.

Офицер задерживается на минутку. В попытке заставить его уйти я поднимаюсь на цыпочки. Молясь, чтобы мистер Америка подыграл, я погружаю пальцы в его густые волосы и прикасаюсь губами к его губам. Я намерена сделать этот поцелуй убедительным.

Вместо отвращения прикосновение его мягких, но напряженных губ к моим посылает поток восхитительных ощущений по моей спине. Я и раньше целовала парней, но никогда не было таких мурашек, как сейчас. Это чувство приятное и успокаивающее. Очевидно, этот парень не новичок по части поцелуев.

Когда мы отрываемся друг от друга, чтобы вздохнуть, его глаза прикованы к моим. Я едва осознаю, что офицер ушел, а Джерардо обратил внимание на других. Я прочищаю горло и медленно и долго выдыхаю, чтобы сердце перестало скакать. На мгновение я забываю, где мы, пока не слышу снова пение Аттикуса.

«Смерть стучится ко мне в дверь. Больше не приходи».

– Как удачно все получилось, – огрызается на нас рыжеволосая девушка. Она смотрит на наши все еще переплетенные руки. – Просто небольшой совет, – обращается она ко мне, перекрикивая музыку, – он парень на одну ночь. Утром этот лузер бросит тебя и ни разу не обернется.

Мистер Америка забирает свою руку из моей. Он, кажется, совсем не в восторге от присутствия этой девушки.

– Микайла, мы не…

– Мы не на одну ночь, – прерываю я его, потом с любовью беру за локоть. – Потому что мы встречаемся уже два месяца и собираемся вместе пойти в колледж.

Прежде чем он успевает ответить, Микайла заливается смехом.

– Колледж? Ха! Хорошая шутка. – Ее смех все еще звенит в воздухе, но она уходит от нас, чтобы присоединиться к компашке друзей, наблюдающих за разговором.

– Теперь мы квиты, – говорю я мистеру Америка и убираю руку с его руки. – Ты спас меня от того парня, подсыпавшего что-то в мой напиток, а я спасла тебя от злобной девицы.

– Ты не права, – говорит он хрипло. – Я помог тебе спрятаться от того охранника и отвлек копа. Очевидно, что ты прячешься от закона. Ты что, вооружена и опасна? – дразнит он.

Я расправляю плечи и выпячиваю подбородок, пытаясь выглядеть уверенной. Я стараюсь не обращать внимания на его мягкие полные губы, которые были моими всего минуту назад. – Ты не знаешь, о чем говоришь. Я ни от кого не прячусь.

Он облокачивается на барный стул и скрещивает руки на груди, словно ничего в мире его не заботит.

– Тогда зачем ты меня поцеловала?

Быстро придумай что-то, Далила.

– Я думала, что ты хорошо целуешься, – говорю я ему и добавляю: – Но я ошибалась.

С этими словами я разворачиваюсь на каблуках и иду в толпу. Мое сердце бьется так же быстро, как бит музыки. Когда я нахожу Суну, она все еще болтает с тем парнем, от которого не отходила всю ночь.

– Dios mios, ты в порядке? – спрашивает она взволнованно, когда я становлюсь рядом с ней. – Твоя одежда промокла. И твое лицо все красное.

– Я в порядке, – вру я. Я так смущена, что мое сердце все еще колотится после поцелуя. – Мне просто нужно немного подышать воздухом.

Седьмая глава

Райан

Я направлялся в бар, когда увидел, что парень у стойки подсыпает что-то в ее стакан. Я чуть не растолкал всех на своем пути, чтобы добраться до нее раньше, чем она его выпьет. Вместо того чтобы позаботиться об аресте этого придурка, она стала протестовать. Было очевидно, что она что-то скрывает, когда я позвал охрану.

А потом она меня поцеловала.

Я и раньше целовал девушек, но эти полные сладкие губы пробудили во мне то, что я считал уже давно мертвым. Возможно, все дело в этом месте и безумном концерте. Вся эта ночь была какой-то нереальной.

Я бросаю взгляд на море людей и вижу, что мне машет Пабло. Когда мне удается подойти поближе, то я понимаю свою ошибку. Пабло разговаривает с девушкой с синей прядью и ее подругами.

Я встаю рядом с ними, но сразу же чувствую все взгляды на себе.

– Кто ты? – спрашивает ее подруга, словно я вторгаюсь в их личный разговор.

– Все круто, – говорит ей Пабло. – Это мой друг, Райан. Это Суна и ее подруга Далила. – Он указывает на девушку в нескольких футах от него. – А это Деми.

Девушка с синей прядью, Далила, даже не смотрит на меня, когда Аттикус начинает петь «Потерянный, но не забытый». Такое впечатление, что я внезапно стал невидимым.

 
«Может, тебя и нет, ты далеко.
Божий ангел, не дай мне сбиться с пути.
Воспоминания о тебе никогда не уйдут,
Это сердце будет твоим
каждый день моего горя».
 

– Далила, ты в порядке? – спрашивает ее подруга Суна.

Далила пожимает плечами.

– Это песня напоминает мне о Лукасе. – Она вытирает глаза. – Мне нужно выйти отсюда, – говорит она.

Протолкнувшись мимо нас, Далила направляется к выходу.

– Далила, стой! – окликает ее Суна, но девушка не поворачивается. Одарив Пабло извиняющейся улыбкой, Суна бежит за подругой.

– Я забыл попросить у нее номер телефона, – говорит он мне.

Мне не хватало только обвинений, что я преследую эту девчонку.

– Я не пойду за ними.

– Да ладно, мужик. – Пабло кладет руку мне на плечо. – Ты мой напарник. Ты моя команда. Ты мой…

– Хорошо. Просто возьми номер, и пойдем.

Он вскидывает бровь.

– В чем проблема, Хесс? Ты не хочешь поговорить с ее подругой Далилой? Она милая.

– Не мой типаж, – вырывается у меня.

– А какой твой типаж?

Я гляжу на девушку с татуировкой паука на лице.

– Такой.

Он смеется:

– Арахнид? Сомневаюсь.

На улице мы видим всех трех девушек, разговаривающих друг с другом у фонарных столбов. Суна широко улыбается, завидев Пабло. Я стою, засунув руки в карманы, и пытаюсь выглядеть уверенно. Мне плохо удается, особенно когда мимо проходит Микайла Харрис со своей компашкой друзей и ухмыляется.

Когда я поднимаю взгляд, глаза Далилы встречаются с моими. Я сразу же отворачиваюсь и хлопаю Пабло по плечу.

– Пойдем, старик, – говорю я ему. – Сейчас. – Я не собираюсь позволять Микайле оскорблять меня перед всеми.

После того как Суна с Пабло обмениваются номерами, Далила уводит своих друзей прочь от клуба. Но то, что я больше не вижу девушку, не значит, что я перестал вспоминать тот поцелуй. По дороге домой Пабло все говорит о Суне и о том, какая она замечательная.

– Я рад, что ты заставил меня пойти сегодня на «Тени Смерти».

– «Тени Тьмы», – исправляю я его.

– Какая разница. Возможно, я встретил девушку своей мечты, – говорит он. – Суна была прекрасна, разве не так?

– Конечно, чувак. Тебе виднее.

– Может, ты будешь встречаться с одной из ее подруг. – Его глаза светятся. – Разве это было бы не круто?

– Нет. Выбирайся из машины.

– Тебе понравилась девушка с синей прядью в волосах, – говорит он. – Я заметил, как ты на нее смотрел. Я не видел, чтобы ты так смотрел на других.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Думаю, ты слишком много сегодня выпил.

– Я ничего не пил, старик. – С изумленным смешком Пабло вылезает из моей машины, и я направляюсь домой. Вся эта ночь была словно песня «Теней Тьмы» – хаос и полный беспорядок.

* * *

Утром Пол набрасывается на меня, как только я спускаюсь по лестнице.

– Куда ты? – спрашивает он. На нем униформа, но это не значит, что он сегодня работает. Он и спал бы в ней, если бы мог.

– Спортзал, – говорю я ему.

– Он думает, что он Мухамед Али, – окликает прыщавый Аллен гнусавым голосом, просиживая свою задницу в гостиной. Парень редко слезает с дивана, а его диета в основном состоит из сахара и полуфабрикатов.

– Ага, – вставляет Пи Джей.

Я даже не отвечаю, потому что мне лучше с ними не спорить. Особенно перед Полом.

– Где моя мама?

– Вышла, – говорит Пол. – Зайди на кухню, Райан. Мне нужно с тобой поговорить. – Я слышу стук его туфель по полу из твердого дерева, когда он направляется на кухню.

Я следую за ним на кухню и облокачиваюсь о столик.

– Присядь, – приказывает он. Я уже вижу, что эта встреча не будет веселой. – Я нашел тебе летнюю подработку, – говорит Пол, – на ферме у Джонсонов. Ты будешь работать в полях и убирать за их скотом.

– Я не собираюсь работать на ферме Джонсонов, – говорю я ему.

– Нет, будешь. Я уже это подтвердил, – говорит Пол, поправляя очки на носу. – Пять дней в неделю, с пяти утра до двух часов дня.

Он что, шутит? Пол нашел Аллену стажировку в юридической фирме дяди, а Пи Джей будет работать с ним в полицейском участке. Мне же достается копаться в дерьме все лето.

– Почему ты думаешь, что можешь приказывать мне, а я не буду возражать? – говорю я ему. – Я буду.

– Я босс всего этого города, ты, неблагодарный ублюдок.

Пришло время скинуть бомбу.

– Я уезжаю в Мексику тренироваться.

– Обучаться, как быть неудачником? Нет, – протягивает Пол с преувеличенным техасском акцентом. – Это мой дом, и, пока ты в нем живешь, будешь делать, что говорю я.

– Я не буду жить в нем летом, – отвечаю я.

– Райан, перестань притворяться, что бокс тебя куда-то приведет. Пришло время встретиться лицом к лицу с реальностью.

Бокс – единственное, что у меня есть, но ничего хорошего не будет, если я ему это скажу.

– Мне нужно это сделать, чтобы увидеть, куда это меня приведет.

Пол фыркает.

– Это приведет тебя в трейлерный парк, откуда ты и пришел. Знаешь, где твой отец, Райан? – Он кладет обе руки на стол и наклоняется ко мне. – Он в тюрьме, Райан. Пожизнено. Хочешь знать, за что его посадили?

Я качаю головой:

– Нет.

– Ну, а я тебе расскажу. Он кого-то убил, застрелил в драке в баре.

Я серьезно не хотел этого знать.

– Ты такой же, как он, – выплевывает Пол. – Твои оценки – дерьмо, и ты не попадешь в колледж. Ты обрюхатишь какую-нибудь девушку и бросишь ее, как твой отец поступил с твоей мамой. Или ты женишься, но твою голову разобьют в боксе, и жене и детям придется заботиться о тебе.

Его слова возвращают меня к воспоминаниям об одном из парней мамы, который использовал меня как свою личную грушу, когда я был маленьким.

Мои руки сжимаются в кулаки, и все тело немеет. К счастью, передняя дверь со скрипом открывается, и я слышу мамин голос. Она дома.

Я оставляю Пола стоять в кухне и встречаю ее у двери.

– Мам, – говорю я. – Я больше так не могу. Ты знала, что Пол нашел мне работу – все лето убирать всякую хрень?

Она сжимает коричневую сумку с алкоголем внутри.

– У меня сильная головная боль, Райан, – стонет она. – Дай мне часок, а потом поговорим.

– У тебя нет головной боли, мама. У тебя похмелье.

Она пытается отмахнуться от меня. Я уже к этому привык, так что это больше на меня не влияет. Я помню, когда мне было десять, я пришел в ее спальню сказать, что у меня болит живот и мне плохо. Она сказала, что я почувствую себя лучше, если пойду в школу. Я пошел, и это кончилось рвотой посреди класса миз Страссер. Это сделало меня еще большим изгоем.

– Я собираюсь жить в Мексике этим летом и тренироваться там в спортзале, – вырывается у меня.

– Как знаешь, – говорит она. – Делай, что хочешь.

Она уходит на кухню, показывая, что наш разговор окончен. Я бегу в свою комнату и быстро засовываю разные вещи в спортивную сумку, включая все деньги до последней копейки, которые накопил за эти годы.

Это моя последняя надежда доказать, что я не такой неудачник, как мой отец.

Я не могу провалиться.

Восьмая глава

Далила

Уже прошла неделя с тех пор, как я вернулась из Техаса. Официально решено, что это была самая странная ночь в моей жизни. Суна с Деми перепугались, когда узнали, что меня чуть не опоили, друг Пабло выбил напиток из моей руки. Мне понравились концерт и чувство свободы и беспечности, но жаль, что я не заметила стремные намерения Скайлера. Мне нужно быть более внимательной, чтобы не приходилось полагаться на какого-то незнакомца, готового меня спасти.

Теперь я вернулась в Мексику, в ту же скучную рутину.

Манящий запах маминых домашних chorizo^[30] пробуждает меня. Я смотрю на телефон и понимаю, что уже почти шесть. Все еще в пижаме, я ковыляю в кухню. Chorizo готовятся на плите, пока мама сворачивает albóndigas^[31] в маленькие шарики. Большое количество разных продуктов на кухонном столе указывает на то, что готовить она будет целый день.

Мама, конечно, любит готовить, но это уже слишком.

Я сажусь за кухонный островок и рассматриваю ее поле деятельности.

– Для чего вся эта еда?

– Готовить для своей familia важно, Далила, – отвечает мама.

– Ты так не готовишь каждый день. Что-то происходит.

– Когда желудок моего мужа полон, – говорит она, – он меньше подвержен стрессу.

– Стресс? – Я проснулась посреди ночи и видела, что в папином кабинете включен свет, но ничего об этом не подумала. Он редко говорит о своей работе или клиентах, так что, как обычно, я ничего не знаю. – Все нормально?

– Все хорошо, дочка. – Она мастерски режет pollo^[32] для sopa^[33] и бросает в большую кастрюлю. – Он взял нового клиента и готовится к даче показаний под присягой.

– Нового клиента? – Я беру немного masa^[34] и воды, чтобы помочь приготовить тортильи. – Это кто-то знаменитый?

Мама закрывает дверь в кухню и говорит тихим голосом:

– Это громкий случай.

– Кто это? Это как-то связано с его напряженным разговором с доном Крузом?

Она не отвечает.

– Далила, ты просто старайся быть примером сестрам. Из университета уже писали? Ты же знаешь, что должна получить высокие оценки за тесты, чтобы попасть в медицинскую школу. Если ты хоть немного оплошаешь, шансы уменьшатся.

Давление завышенных ожиданий моих родителей заставляет мой желудок свернуться узлом.

– Знаю. Вы будете мной гордиться.

Она кажется удовлетворенной, передавая мне чашку с водой.

– Конечно будем.

Я мою руки в большой раковине, и голубая жидкость для мытья посуды напоминает мне глаза Райана.

Ох, не хочу о нем думать.

С тех пор как я вернулась, в моей голове все время вспыхивают маленькие воспоминания о той ночи в Техасе. Я не могу избавиться от мыслей о нашем поцелуе, когда засыпаю. О чем я думала, позволив ему целовать меня так интимно? Это был порыв, о котором я жалела.

Мама передает мне поднос с chorizo con huevos^[35].

– Отнеси это своему отцу. Может, хоть ты сможешь заставить его поесть.

– Да, мама.

Я нахожу папу в кабинете, он говорит с кем-то по телефону. Его темные волосы седеют, а морщинки стали глубже, чем раньше. Как только я захожу в комнату, он говорит человеку на другом конце линии, что перезвонит.

Я ставлю поднос на стол.

– Мама сказала, что тебе нужно поесть. Она волнуется за тебя.

Он тепло улыбается.

– Не нужно волноваться, cariño. Все perfecto^[36].

– Кажется, ты говорил мне, что ничто в жизни не идеально, папа. – Я сажусь на край стола и вижу имя на папке перед ним. Сантьяго Вега. Мое тело напрягается. Я читала в интернете, что Сантьяго Вега, бизнесмена, подозреваемого в связях с картелями, арестовали. Моему мозгу сложно осознать тот факт, что его имя на папиной папке.

– Пожалуйста, скажи, что не представляешь Сантьяго Вега.

– Не могу.

– Зачем тебе помогать преступнику, связанному с «Лас Калаверас»?

– Ты же знаешь, что я не могу обсуждать своих клиентов, mija. – Он снимает очки и трет лоб, словно от этого разговора у него началась головная боль. – Я так понимаю, ты едешь в боксерский зал с Рико Крузом. Уверена, что хочешь поехать? Я могу позвонить и все отменить за тебя.

Я знаю, что он специально поменял тему, но легче от этого не становится.

– Конечно же я хочу поехать с Рико, папа. Будет весело. Не волнуйся за меня.

Он целует меня в макушку.

– Я волнуюсь за всех своих девочек.

– Знаю. И мы любим тебя за это. – Я целую его в щеку и оставляю работать. Я не сказала ему, что и я за него волнуюсь. Особенно если он собирается представлять такого парня, как Сантьяго Вега.

Десять минут спустя я краем глаза замечаю, как Коко крадется по главному коридору. Мои маленькие сестры-близняшки любят похулиганить, и, когда Лола не смотрит, они точно могут попасть в неприятности.

– Коко, что ты делаешь? – окликаю я.

Она пытается спрятать лицо.

– Nada^[37].

Я хватаю ее за руку, отвожу в мою спальню и тогда замечаю, что на ее лице словно рисовали картины.

– Зачем тебе макияж?

– Чтобы выглядеть красиво.

Я становлюсь на колени перед ней и беру за руку.

– Коко, тебе не нужен макияж. Ты и так красива с твоими-то большими карими глазами и этой милой яркой улыбкой. Где ты нашла косметику?

Она размахивает руками.

– Это секрет.

Я вскидываю бровь.

– Где Галена?

Коко хлопает ресницами, покрытыми тушью.

– Может быть, она в нашей спальне.

– Мама не обрадуется, если узнает, что вы взяли ее косметику без разрешения.

– Э-э-э… возможно, это твоя косметика, Далила. – Ее большие глаза широко распахиваются, и детские ручонки тянут за юбку. – Но я этого не делала.

– Угу. Я даю вам с Галеной шестьдесят секунд, чтобы вернуть все на место.

Она выбегает из комнаты, и я начинаю считать. Топот босых ножек по керамической плитке эхом разносится по дому.

Пока я жду возвращения сестер с украденным, звонит мой телефон. Это Рико хочет сообщить, что будет у моего дома через пять минут. Он везет меня в спортзал, чтобы похвастаться своими бойцовскими навыками, но, если честно, для меня это просто способ выпустить пар.

Мне нужно чаще выбираться. Хотя мы и живем в огромном поместье, здесь у меня иногда приступы клаустрофобии.

Пока я надеваю шорты и майку, Галена складывает охапку косметики на мой комод.

– Это было в нашей комнате.

– Правда? – спрашиваю я. – Как оно туда попало?

Она пожимает плечами. Ее маленькая сообщница, стоящая рядом, тоже пожимает плечами.

Я прошу девочек сесть на край кровати и сажусь на корточки лицом к ним.

– Я не против, чтобы вы играли с моей косметикой, но в следующий раз вы должны спросить. Или дать мне это сделать, и тогда мы можем устроить мейкап-вечеринку. – Я протягиваю руку и взъерошиваю волосы на их макушках. – Но больше не прокрадывайтесь в мою комнату и не берите мои вещи. Понятно?

Коко яростно кивает.

– Мы поняли, – соглашается Галена.

– Прости нас, Далила, – вставляет Коко.

– Еще одно. Вы особенны и прекрасны. Вам не нужен макияж, чтобы быть красивыми. Теперь идите и умойтесь, прежде чем мама или Лола увидят вас и заставят еще раз принять душ.

После этого они выскальзывают из моей комнаты, словно их секретная миссия – спрятаться от любого, кто собирается заставить их принять душ.

Спеша вниз, я врываюсь на кухню. Лола жарит свежие тортильи, которые я начала делать этим утром. От запаха во рту появляются слюнки.

– Где мама?

– На веранде заднего дворика, – говорит она.

Я выхожу туда и вижу, что она смотрит на поля за домом. Она хмурится и кажется взволнованной.

– Мама, я уезжаю с Рико.

Она кивает.

– Твой отец сказал мне.

– Все нормально?

– Конечно. Просто… будь осторожней.

– Обязательно.

Не знаю, почему она ведет себя так отстраненно, но после смерти Лукаса она иногда уходит в себя. Порой это длится неделями, и папа говорит, что лучше оставить ее в покое, чем пытаться утешить.

– Я рядом, если нужна тебе, – тихо говорю я.

– Знаю.

Вернувшись внутрь, я смотрю на себя в зеркало в коридоре. На мне нет макияжа, и волосы просто завязаны в хвостик. Мне ведь не надо наряжаться, чтобы провести время со старым другом и побоксировать.

Несколько минут спустя я вижу Рико. Он ждет меня, сидя на скамейке.

– Готова? – спрашивает он, оценивающе глядя на меня.

На нем узкие джинсы и дизайнерская рубашка на пуговицах, а его волосы идеально уложены, словно он собирается позировать для фотосессии. Он выглядит совершенно не готовым к тренировке на боксерском ринге, но это типичный Рико. Мода важнее удобства.

– Э-э-э… ты захватил с собой спортивную одежду? – спрашиваю я его. – Мы же едем в боксерский зал, разве не так?

Уголки его губ поднимаются в улыбке.

– Конечно. Я всегда так одеваюсь, когда куда-то еду.

Я не смогла бы завести серьезные отношения с парнем, который заботится о своей внешности больше меня. В то время как я просто что-то натянула на себя, Рико, скорее всего, планировал, что именно надеть, с той самой минуты, как мы это задумали.

В машине Рико включает радио и смотрит прямо перед собой. Когда мы добираемся до главной дороги и оставляем «Ла Хоя де Сандоваль» позади, он кладет руку на спинку моего кресла. Жест слишком интимный, и я гадаю, встречается ли он все еще с той девушкой, с которой был в прошлом году. Мне не хочется спрашивать, вдруг он подумает, что я флиртую.

– Мне нужно остановиться в Нуэво Ларедо, чтобы оставить кое-что моему кузену, – говорит он, словно в этом нет ничего особенного. – Это будет хорошая поездка. Его дом пуст, так что мы можем потусить там, прежде чем поехать в Севилью.

Сначала я думаю, что он меня разыгрывает, но нет. Он совершенно серьезен.

– Рико, я не поеду с тобой в Нуэво Ларедо.

Он бросает на меня косой взгляд.

– Только не говори мне, что не готова к маленькому приключению.

Во что я ввязалась?

– Единственное нужное мне приключение – урок бокса в Севилье, Рико. – Я держу телефон на коленях, зная, что могу позвонить папе, чтобы он забрал меня, если понадобится сбежать от Рико. – Я думала, мы сразу едем в спортзал.

– Планы поменялись. Не забивай свою красивую головку, chica. Это просто еще одна быстрая поездка.

Он сворачивает с главной дороги в сторону шоссе, ведущего к Нуэво Ларедо.

– Рико, отвези меня в спортзал, – говорю я. – Мне не по себе от поездки в Нуэво Ларедо.

– Я защищу тебя, – говорит он, открывая среднюю консоль и показывая пистолет, словно это все, что нам нужно для защиты. – Поверь мне, никто не станет с нами связываться.

Что случилось с парнем, которого я знала? Мы играли в карты и прятались в полях позади моего дома. А теперь Рико хвастается деньгами и оружием. Я указываю на пистолет:

– От этого мне должно стать легче?

Он смеется.

– Типа того. Что, когда за тебя дерется hombre, это не твое представление о хорошем свидании?

Его слова напоминают мне о Райане, у которого не было пистолета. У него были кулаки.

– Ненавижу оружие. – Я качаю головой, надеясь, что он поймет намек. – Я серьезно. Если хочешь поехать в Нуэво Ларедо, отвези меня домой.

Он громко вздыхает, а затем разворачивает машину и направляется назад к главной дороге.

– Ладно, твоя взяла. Раньше ты любила приключения.

– Я люблю приключения.

На его лице мелькает улыбка.

– Какое безумие ты сотворила в последний раз?

– Я… пересекла границу и пошла на панк-концерт. Мои родители понятия не имеют, что я это сделала. Достаточно безумно для тебя?

Он кивает.

– Это совсем маленькое безумие. Я могу отвезти тебя в кое-какие дикие места, если ты к этому готова.

– Скоро фестиваль Панче. Я иду с парочкой подруг, которые точно любят приключения. Тебе нужно с ними познакомиться.

Он кивает:

– Похоже на план.

Я выглядываю в окно на яркое солнце, танцующее на керамических крышах маленьких домиков, мимо которых мы проезжаем. Они напоминают мне дом, в котором живет бабушка. Он маленький, но уютный. По крайней мере, я так помню. Я многие годы ее не видела.

В машине тихо, когда я решаю заговорить о том, что беспокоит меня с момента визита его родителей в наш дом.

– Ты что-нибудь знаешь о Сантьяго Вега?

Рико замирает.

– Нет, – осторожно отвечает он. – А что?

– Не знаю. Я смотрела новости и видела, что его арестовали. Кажется, мой папа будет представлять его в суде, и я подумала, может, ты что-то знаешь.

Он пожимает плечами:

– Я ничего не знаю.

Но у меня такое чувство, что знает, только не хочет делиться этим со мной.

Десять минут спустя мы подъезжаем к спортзалу. Он находится в Севилье, маленьком городе в горах, подальше от цивилизации. Мы проезжаем один маленький mercado^[38] по пути, единственный на многие мили вокруг. Город маленький, и на улице нам попадаются всего несколько человек, а в остальном он пуст. Рико кажется парнем, который ничего не боится. Или парнем, который думает, что пистолет решает любой конфликт. По-моему, он страдает манией величия.

– Уверен, что здесь безопасно? – спрашиваю я.

Рико засовывает пистолет в спортивную сумку.

– Si.

– Тогда зачем тебе пистолет?

– Потому что я не хочу оставлять его в машине, чтобы его не украли. Все нормально. Пойдем. – Он ведет меня через незаасфальтированную парковку к большому складу. – Эй, cariño. Готова доказать мне, какая ты крепкая?