Tsitaadid raamatust «Первая мировая война. Катастрофа 1914 года»
«Так, видимо, принято испокон веков: если враг не зверствует сам, зверства нужно придумать за него, иначе за что его ненавидеть ?»
Такие преимущества российской армии, как масса, хорошая артиллерия и крестьянская храбрость, не могли компенсировать пренебрежение рекогносцировкой, логистикой, медицинскими пунктами, сосредоточением войск и здравым смыслом.
Во всех странах на школы возлагалась обязанность воспитывать патриотический дух и проводить агитацию в нужном ключе. Альберт Сарро, французский министр просвещения, писал в циркуляре для директоров школ: «Мне хотелось бы, чтобы в первый день семестра в каждом городе и в каждом классе первые слова учителя пробудили бы во всех сердцах патриотические чувства и... почтили священную битву, в которой участвуют наши войска. <...> Из каждой школы ушли на фронт солдаты — и учителя, и ученики — и каждый из нас, я знаю, уже глубоко скорбит о наших потерях». У Андре Жида подобный стиль вызывал отвращение: «Отливается новый штамп, куется психология патриота, без которой невозможно заслужить уважение. От тона, в котором журналисты пишут о Германии, меня тошнит. Все стараются примазаться, каждый боится опоздать, показаться меньшим „патриотом“, чем другие».
несмотря на такой прогресс (или как раз из-за него, если принять постулат де Токвиля о том, что нужда перестает быть терпимой, когда не распространяется повсеместно), десятки миллионов рабочих возмущались несправедливостью
(Arthur Banks, A Military Atlas of the First World War, Heinemann, 1975).
На исходе июля 1914 года именно генералы подталкивали свои правительства к пропасти, зная, что вина за проигрыш в смертельных догонялках ляжет на их плечи.
