Loe raamatut: «Кисть ее руки. Книга 1»

Font:

Soji Shimada

RYUGATEI JIKEN 龍臥亭事件 Vol 1

Russian translation rights arranged with KOBUNSHA CO., LTD through Japan UNI Agency, Inc., Tokyo.

Глава 1

1

Прошло больше года с тех пор, как, бросив меня одного в старой квартире на Басядо в Иокогаме, Киёси Митараи куда-то пропал. Иногда он присылал письма, которые приходили то из городов Северной Европы, то из Москвы, – мест, которые, как мне казалось, находятся где-то на краю света. Письма были краткие и сугубо деловые. Он либо просил прислать деньги, либо, например, скопировать и срочно отправить ему по такому-то адресу определенные страницы из книги, стоящей с правого края во втором ряду сверху на книжной полке в его комнате.

Я был для него как хороший слуга, живущий в Японии, которому можно поручить кому-то позвонить, немедленно написать письмо такого-то содержания или что-то вроде этого. Судя по всему, у Митараи в разных уголках света было много людей, которые, как и я, служили ему руками и ногами. Кстати, пока я жил с ним, он получал множество писем со всего мира. И каждый раз я думал, что в мире есть другие люди, которые ждали его и находились в такой же сложной ситуации, как и я.

Недавно мне пришло в голову, что пребывание Митараи в Японии подошло к концу. Он возвращался к подобающему ему образу жизни, охватывающему весь мир, и, как я подозревал, готовясь к неизбежному наступлению этого дня, в моем лице он завел себе друга в Иокогаме. Если вдуматься, то это просто чудо, что такой странствующий монах, как Митараи, провел в маленькой Японии более десяти лет. Он давно планировал вернуться на мировую арену, и вот эта новая эра наступила.

Что касается меня, то перемен было до обидного мало. В Токио у меня тоже есть люди, которых я могу назвать друзьями. Но все они сейчас женаты, у всех по одному или по два ребенка. Выходные они неизменно проводят с семьей, и в последнее время меня никто не зовет встретиться. Я уже было почти завел себе подругу, как делает большинство людей, но Митараи прислал мне откуда-то с края земли письмо, в котором распорядился ей не звонить.

По этой причине я каждую ночь усердно занимался писательской работой и просыпался около 10 часов утра. Я убирал свою комнату, стирал, затем шел прогуляться до универмага на Исэдзаки-тё, где после дешевого обеда спускался на лифте прямо в продуктовый магазин в подвальном этаже и брал каких-нибудь продуктов на ужин. И так изо дня в день. Потом я один бродил по городу с бумажным пакетом в руках и шел в парк. Я часами сидел на скамейке, глядя на море и фонтаны. Слышал, что в последнее время пользуется успехом манга с описанием такой жизни, и получается, что мое существование в точности походило на эту мангу.

В такие моменты я думал о том, какая ошеломляющая разница между Митараи, действующим по всему свету, нашей знакомой Леоной Мацудзаки и мной. Иногда я думал, что мне предстоит прожить такую печально-обыденную жизнь и умереть в свои 50–60 лет, и тогда я порой не мог сдержать слез из-за своей никчемности. В отличие от них двоих, я не могу произнести ни слова по-английски, поэтому никогда у меня не получится покинуть этот маленький остров. Здесь, в Иокогаме, со мной иногда заговаривают иностранцы. Вряд ли они говорят что-то серьезное, но каждый раз при этом меня словно парализует, и все мое тело покрывается холодным потом: я не в состоянии ничего сказать.

Возможно, моя голова не приспособлена для изучения языков. Нарушена цепочка в мозге, отвечающая за него. Однажды одна иностранка приняла меня за глухонемого и долго разговаривала со мной на языке жестов. Хоть я не глухой и не немой, зато не понимаю по-английски, мне ничего не оставалось делать, кроме как стоять молча. Митараи однажды сказал мне, и это действительно так, что, пожив с ним, я стал совсем плох. Я полностью потерял уверенность в себе, и в то же время моя зависимость от него стала сильнее. Поэтому я начал думать, что чем бы я ни занимался, у меня все равно ничего не выйдет, и старался хотя бы не мешать своему другу. Нельзя сказать, чтобы раньше у меня ничего подобного не было, но все-таки думаю, что был больше уверен в себе. Поскольку рядом со мной долгое время жил гений, острое чувство неполноценности стало частью моей личности и прочно укоренилось.

Весной 1995 года, когда мир потрясла газовая атака зарином в метро¹, я был на грани того, чтобы стать совершенно недееспособным. В те дни, когда я чувствовал себя аутичной старухой, меня внезапно посетила молодая женщина.

Ее звали Кайо Ниномия. Ей было около двадцати, но сначала она не сказала этого. Поэтому, глядя на нее, я мог только предполагать, сколько ей лет. Лицо ее казалось беззаботным, но временами, когда она глубоко задумывалась, его выражение становилось мрачным, и в такие моменты даже слова, которые она произносила, больше подошли бы старомодной женщине среднего возраста.

Однако в любом случае она была симпатичной женщиной, и поскольку, как прекрасно понимает читатель, после отъезда Митараи нашу квартиру на Басядо мало кто посещал, я был рад ее появлению.

Она знала, что Митараи нет в Японии, но ошибочно предполагала, что я часто с ним общаюсь. На самом деле Митараи мог связаться со мной, но у меня не было возможности сделать то же самое по своей инициативе, поскольку он никогда надолго не задерживался на одном месте. Поэтому иногда он звонил мне два дня подряд, а иногда звонка не было больше трех месяцев.

Во всяком случае, именно так и началось это странное дело. Как вскоре поймет читатель, это было без всякого преувеличения ужасающее и необъяснимое происшествие. Каждый раз, когда я вспоминаю его подробности, мне становится не по себе. Это было крайне неприятно в том числе и потому, что преступник оставался неизвестен. Речь шла о серии жестоких, невероятных убийств, которые могли быть совершены только монстрами, лишенными человеческого разума. Другими словами, невозможно было поверить, что эти убийства совершил человек. Однако, если отвлечься от самого инцидента, дело имело еще и некоторую ностальгическую окраску.

Мне по-своему понравилась эта поездка и пребывание в незнакомом провинциальном городке.

Однако я хотел бы еще раз подчеркнуть, что для меня, японца, живущего среди японцев, этот инцидент невыносим. Даже сейчас я не могу поверить, что в этом мире на самом деле происходит что-то подобное. Это был результат совершенно ужасного сумасшествия. Из всех случаев, о которых я когда-либо писал, ему определенно нет равных по степени безумия. Пока я им занимался, мне казалось, что никогда не смогу о нем написать. Когда я вспоминаю все это, у меня просто перехватывает дыхание. И пишу я только потому, что считаю необходимым издать книгу и рассказать об этой истории всему миру. Но пережить такое еще раз – увольте.

2

Войдя в комнату, где я был один, Кайо Ниномия с удивлением огляделась.

– А господина Митараи, как я понимаю, нет, – сказала она.

Когда я кивнул, она посмотрел мне в лицо.

– Вам не одиноко? – спросила она.

Я сказал, что вовсе нет, на что она проговорила:

– Ну, значит, иногда вы бываете сильным.

Сейчас я к этому привык, но с некоторых пор стал замечать, что когда ко мне приходят молодые женщины, они часто держатся со мной таким образом. Уже с самой первой встречи они ведут себя так, будто мы знаем друг друга очень давно.

На самом деле они действительно меня достаточно хорошо знают и уже сформировали обо мне полное представление еще до того, как я с ними познакомился. От этого я всегда смущаюсь, но зато при общении с женщинами мне больше не нужно прилагать усилия, чтобы заставить себя начать разговор. Это очень помогает.

– Вы хотели о чем-то посоветоваться? – спросил я.

Кайо молча кивнула. Потом она облизнула палец и сказала, что слегка поранилась. Поведение ее было странно инфантильным, и мне стало не по себе, как будто я имел дело с умственно отсталым человеком.

– Но ведь Митараи нет. Я вам подойду? – сказал я.

– Да, господин Исиока, вполне.

Этот ее ответ меня успокоил.

– Если ничего не получится, вы же сможете спросить у господина Митараи?

– Посмотрим, – сказал я.

Такая возможность, наверное, есть. Но связаться с ним, скорее всего, будет сложно. Я знаю его нынешний адрес в Осло, но нет гарантий, что он все еще там.

– Что же произошло?

– Господин Исиока, вы верите в такие вещи, как призраки?

– Призраки… нет, я никогда не видел призраков и не общался с духами.

– У меня тоже опыт совсем небольшой…

Кайо на некоторое время замолчала, словно обдумывая, что сказать. В выражении ее лица, когда она задумчиво смотрела вниз, с падающей на лоб короткой челкой, было какое-то очарование.

– С моей семьей, да и со мной самой, в последнее время происходят сплошные неприятности.

– Что за неприятности?

– Умер мой отец.

– Ох, как же так… От чего?

– От старости: ему было шестьдесят четыре.

– Шестьдесят четыре года – это не старость.

– Может быть, и так.

В ее понимании человек старше 60 лет был стариком, который мог умереть в любой момент. Раз так, и у меня уже осталось не так много времени.

– В первый день нового года он сказал, что у него болит спина, и попросил, чтобы я сделала ему массаж. Потом он попросил меня посидеть у него на ступнях и на спине. Мы с братом делали ему массаж весь вечер, к рассвету дело дошло до вызова скорой помощи, а когда мы добрались до больницы, он был мертв. Врач сказал, что сердце его уже остановилось.

– А какая причина смерти?

– У него было слабое сердце. А у матери операция была еще раньше, чем у отца.

– Какая операция?

– Ей удалили яичники. У меня там тоже было не все в порядке, поэтому и мне сделали операцию.

– Вот как!

– Потом у моего младшего брата в прошлом месяце было ДТП, сбил человека.

– Какой ужас! И что с тем человеком?

– Ничего критического. Он получил много переломов, попал в больницу, но, похоже, страховка все покроет. Кроме того, у нас возникли некоторые проблемы с домом, поэтому мы решили, что лучше съехать…

– Гм-гм.

– Вот мы и подумали вернуться в деревню, но оказалось, что дом там совершенно не пригоден для жилья – маленький, старый и грязный. Сад тоже доброго слова не стоит. К тому же, если переехать в деревню, маме придется уволиться с работы, но тогда нам не на что будет купить еду…

– А если этот дом продать?

– Это было бы здорово, но такой дом продать невозможно.

– Ну да, ну да.

– Всему этому не видно конца, поэтому я подумала, что нужно найти человека, который сможет изгнать злых духов. Мой знакомый порекомендовал мне экстрасенса, и я встретилась с этим человеком. Он живет в Ёцуе².

– Так-так.

Постепенно ее история начала меня интересовать.

– Когда мы встретились, он сказал, что мной овладел неизвестный дух из моей прошлой жизни. В прошлой жизни, по его словам, я была женщиной, которая сошла с ума и умерла, потому что не могла быть вместе с человеком, которого любила. Поэтому во всем происходящем виновата я сама.

– Он так вам сказал?

– Да.

– Хм, что вы сами об этом думаете?

– Если подумать, я иногда вижу странные вещи…

– Что за странные вещи?

– Ну, как-то летним вечером я видела какое-то большое животное, плавающее в школьном бассейне, где больше никого нет.

– Животное?

– Да, лошадь или что-то в этом роде. И еще я видела много человеческих лиц на вершинах деревьев; меня как будто парализовало, я чувствовала чье-то дыхание на своем лице.

– Дыхание? Хотя там никого не было?

– Да.

– Говорите, были лица?

– От страха я не могла открыть глаза. Если немного потерпеть, со временем это проходит. Экстрасенс спросил меня, не мутило ли меня в последнее время даже тогда, когда я не ела ничего несвежего, и я ответила, что да, иногда.

– То есть дело не в пищевом отравлении?

– Нет, нет. Меня просто подташнивает по ночам. И сейчас продолжает порой слегка тошнить, очень неприятно.

– Так, и что дальше?

– Он сказал, это признак того, что мной овладел злой дух.

– Значит, злой дух… И что же надо сделать?

– Он сказал, что мне нужно пойти к большому дереву, выкопать кисть руки, зарытую под ним, и провести поминальную службу.

– Что?

Я не понимал, что это значит.

– Что выкопать, говорите?

– Кисть. Кисть человеческой руки.

– Кисть? А где эта кисть?

– Он сказал, под большим деревом. Говорит, она заблудилась. Видимо, это моя карма, груз прошлых жизней.

Все это казалось мне полной бессмыслицей, поэтому я на мгновение замолчал. Я подумал, что эта девушка немного не в себе. Рассказывая, она продолжала сосать палец.

– Кисть… человеческая…

– Экстрасенс сказал, что озарение подскажет мне, где может быть моя кисть.

– Ваша?

Я невольно посмотрел на руки Кайо. Ее кисти были в полном порядке.

– Да, он сказал, это моя кисть.

– Но ваши кисти ведь на месте.

– Это так, но он сказал, что кисть все-таки моя. Так вот, на днях мне сказали про большое дерево за оградой храма с иероглифом «сэн» на горе Такао, вероятно, камфорное. И в прошлое воскресенье я поехала туда в одежде, которую не жалко испачкать. Одна, с лопатой.

– В храм на горе Такао?

– Да.

– И что же? Что-нибудь нашлось?

– Нет. Прежде всего я не смогла найти храм с иероглифом «сэн». Я увидела большое камфорное дерево за оградой храма и подумала, что, может быть, это здесь, поэтому я вошла в храм и стала копать под деревом, но там нашлось только странное маленькое железное ведро. Кисти не было.

– Вон оно как! – ответил я, но из-за этой девушки, сидевшей передо мной, мне становилось все более жутко. В ней очевидно было что-то ненормальное.

– Я пошла к своему экстрасенсу в Ёцую, чтобы рассказать, как я съездила на гору Такао. Выслушав меня, он сказал, что это странно, а затем сегодня снова позвонил мне и велел поехать в префектуру Окаяма.

– В префектуру Окаяма?

– Да, сказал он, отправляйтесь в Окаяму, поезжайте на поезде по линии Хакуби до Ниими, затем пересядьте на линию Кисин и выйдите на станции, где почувствуете дух.

– Что? На станции, где почувствуете дух?

– Да, он сказал, что у меня, кажется, тоже много экстрасенсорных способностей, поэтому, если я отправлюсь в горы в префектуре Окаяма, то обязательно что-нибудь почувствую.

– Что-нибудь еще?

– Дальше, когда я сойду с поезда, мне следует подойти к воде. Рядом с водой есть деревня, а моя кисть, вероятно, зарыта под корнями самого большого дерева у воды.

Я начал бояться. Интересно, почему такие ужасающие истории выплывают на меня, только когда я один?

– Потому что возле реки должен быть храм с иероглифом «сэн».

– Знаете что, – сказал я, – я более-менее понял, о чем вы говорите, но какое отношение это имеет ко мне?

Она, казалось, испугалась. Некоторое время мы сидели молча.

– Чего вы от меня хотите?

– Но ведь ваша работа – помогать людям, попавшим в беду.

– Нет, это про Митараи. Такое не в моих силах.

– В самом деле?

– Да, – произнес я неожиданно уверенно.

– Но всё же…

– Извините, но у меня ничего не выйдет. Вы меня напугали своим рассказом. Это действительно невозможно.

Я сказал честно. Это лучше, чем пытаться выглядеть значительно, а потом сгорать от стыда. Стало тихо, и я попытался встать, предложив заварить чай. Лицо ее слегка исказилось. Удивленный, я снова сел.

– В чем дело?

Она, не отвечая, почесала затылок.

– Но как же так?

– Что я могу сделать?

– Можете сделать?

– Речь идет об откапывании кисти? Честно говоря, я не понимаю. Если вы думаете, что лучше поехать, то поезжайте. Если нет…

– Хочу поехать.

– Тогда вперед.

– Но в одиночку…

– Ну, возьмите с собой брата.

– Моему брату сейчас не до того. Кроме того, у него есть работа.

– А мама?

– Она должна ездить в больницу, и она тоже работает.

– Тогда друзей.

– У меня нет друзей. У меня нет никакого образования, я училась только в средней школе, поэтому друзей и нет. А если бы и были, о таком не попросишь.

– Тогда…

– Господин Исиока, не могли бы вы со мной поехать? Я больше никого не могу попросить о чем-то подобном.

– Я?

В глубине души я, конечно, ожидал такого поворота, но когда она сказала это прямо, все равно удивился. Она не может просить своих друзей, но почему тогда можно просить незнакомого человека?

– Пожалуйста, – сказала она.

– Но это ведь…

Я колебался, с одной стороны, чувствуя понятный страх, а с другой – не желая сильно опозориться. У меня нет нужных для этого сил. Не хватает инициативности, не говоря уже о дедуктивных способностях. Конечно, несколько раз я встречался с необъяснимыми явлениями, но, честно говоря, мне никогда не удавалось понять, что за ними стоит на самом деле. Хотя путешествие с этой девушкой в Окаяму и казалось соблазнительным, но было очевидно, что в итоге я в ней страшно разочаруюсь. Отказаться было бы безопаснее.

– Пожалуйста. Мне некого больше попросить, – сказала она.

– Но почему именно я? Наверняка есть более подходящие люди.

– Никого у меня нет. Потому что я глупая, – сказала она.

– Нет, ничего из этого не выйдет, я самый неподходящий для такого дела человек.

Я сопротивлялся, но Кайо настаивала. После долгих препирательств я наконец сдался:

– Ладно, но тогда я просто буду рядом. Так пойдет?

– Да, все в порядке. Тогда все в полном порядке.

Я изо всех сил старался не кивать ей, но в конце концов слегка наклонил голову.

Сколько раз я потом жалел! Несмотря ни на что, мне нужно было отказаться. Никогда еще я не испытывал такого страха.

3

Мы встретились в аэропорту Ханэда в полдень 30 марта. Мы решили лететь потому, что движение поездов на некоторых линиях синкансэн³ было приостановлено из-за разрушительного землетрясения в Кобе⁴, которое останется в истории. Прилетев в аэропорт Окаямы, мы взяли такси до вокзала. Мы не успели пообедать, поэтому купили бэнто⁵ и поехали по линии Хакуби до Ниими. По дороге поели. Есть было трудно – вагон сильно трясло.

Я не думал, что мы едем надолго, поэтому отправился налегке – взял с собой только сменную одежду, нижнее белье, блокнот и книжку, чтобы почитать. Кайо тоже ехала с небольшой сумкой.

По пути в Ниими Кайо вела себя весьма беспокойно: то, увидев за окном табличку с названием станции, спрашивала у меня, как читаются написанные на ней иероглифы, то просила объяснить, что значит «дизель».

Она определенно была не слишком образованна в общепринятом смысле этого слова. Она сказала, что причиной этого болезнь, которую она перенесла в детстве.

Еще она много расспрашивала меня о Митараи. Но мне даже не пришлось отвечать на ее вопросы, потому что она знала о нем практически не меньше моего. Она сказала, что снова и снова перечитывает все книги, которые я написал о моем друге. Еще она сказала, что путешествовать вот так со мной – это как волшебный сон. И что очень разволновалась, когда впервые встретилась со мной, потому что я показался немного страшным.

Когда я слышу что-то подобное, это меня очень удивляет. Ведь во время нашей первой встречи было совершенно не похоже, чтобы она волновалась. Она держалась уверенно и с самого начала говорила так, как будто мы знаем друг друга десяток лет. Мне даже показалось, что она смотрела на меня немного свысока.

Она рассказала, что с детства общалась только с девочками и почти не имела опыта общения с мальчиками. И, конечно, она впервые в жизни путешествует с мужчиной. В школе одноклассники ее всегда избегали. Раз так, ее, конечно, можно понять.

Хотя училась она неважно, с детства у нее было сильное воображение, и иногда ей казалось, что ее мать лицом похожа на лису. Она рассказывала это как что-то совершенно будничное, поэтому я пытался сохранить невозмутимое выражение, но вообще-то мне эти разговоры были не очень по душе.

– Мама готовила на кухне, и у нее была истерика из-за чего-то насчет моей учебы. Потом она замолчала, а когда я подняла глаза, то увидела, что ее рот торчит вперед и у нее лисья морда.

Мне удалось не закричать, но, честно говоря, мне стало так страшно, что волосы на всем теле встали дыбом.

– Это происходит постоянно. Мне нередко кажется, что меня парализовало. И в темноте вещи становятся цветными.

– Становятся цветными?

– Да, они становятся оранжевыми.

– Оранжевыми, говоришь?

Это уже не так страшно.

Мы прибыли в Ниими. От Окаямы до Ниими поезд тянул дизельный локомотив, примерно такой же, как на маршруте между Токио и Курихамой. Однако, когда после часового ожидания мы пересели в состав, направлявшийся в Цуяму по линии Кисин, там все оказалось иначе. Конечно, поезд тащил не паровоз, но вагоны были откровенно антикварными. Их деревянные стены цвета карамели выглядели так, будто в них впитался толстый слой пыли прошлого, а сиденья покрывал напоминавший бархат материал, когда-то, по-видимому, темно-синий, но теперь безнадежно выцветший.

Эти стены с рядами маленьких лампочек без плафонов, излучавших желтоватый свет, навевали мысли о музейных экспонатах. Казалось, сейчас в вагон войдут какие-то усатые джентльмены в цилиндрах. Однако на самом деле среди пассажиров не было никого, кроме разновозрастных школьников. Так или иначе, в сумерках на станции Ниими мы сели в этот старинный поезд, который тем не менее ходил по рельсам и действительно перевозил людей, и только тут я по-настоящему осознал, что мы наконец-то приближаемся к тому месту, куда она стремилась. Однако я и понятия не имел, где оно находится.

К сожалению, вскоре я почувствовал, что ехать в этом поезде было не слишком комфортно. Видимо, подошел к концу срок его эксплуатации. Наверное, в детстве мне доводилось ездить в таких вагонах старого образца, но ясных воспоминаний об этом память не сохранила. Моя малая родина ведь неподалеку отсюда, в префектуре Ямагути, но это городок у моря, который только недавно стал большим городом. И даже если я поеду туда, у меня не получится забраться в горы. А значит, и прокатиться на таком поезде не выйдет. В центре и по побережью поезда постепенно заменяют на новые, а старые направляются во все более отдаленные районы, где они постепенно завершают свою службу. Наш поезд был таким вот старым солдатом, дослужившимся до окончательного увольнения.

До Ниими с нами ехало много школьников. После пересадки на линию Кисин их сразу стало значительно меньше. И дальше, когда поезд покинул Ниими, они понемногу сходили на каждой станции, так что вскоре в нашем вагоне не осталось ни одного пассажира, кроме нас самих. Значит, в местности, по которой мы ехали, школ не было. Солнце за окном село, и салон поезда напоминал опустевшую развалюху, тускло освещенную желтоватым светом.

Старый вагон, в котором мы ехали, был устроен непривычно. В задней его части, перед сцепкой, имелся узкий отсек с большим колесом типа рулевого. Оно было значительно крупнее тех рулевых, которые можно увидеть в автомобиле, и располагалось параллельно полу. Ось, на которой вращалось колесо, торчала вертикально вверх. Может быть, раньше вагоны прицеплялись друг к другу поворотом этого колеса. Или его и сейчас по-прежнему используют каждый раз, когда сцепляют вагоны?

Любопытно, что за этим колесом, если смотреть по ходу движения, стояли два сиденья. Так что мы смекнули, что на тех местах колесо будет выглядеть как причудливый круглый стол. Это показалось забавным, и мы сели там. Между отсеком и проходом справа перегородки не было, но от пассажирских сидений впереди его отделяла стена с вставленным в нее стеклом. Пол в отсеке с колесом был примерно на 20–30 сантиметров выше пола в вагоне.

Мы сели рядом в этом странном отсеке, положили наши дорожные сумки на полку и меланхолически продолжали путь, внимательно прислушиваясь к стуку колес. Если опереться телом на ржавое колесо, вибрация от движения металлических колес по рельсам ощущается более отчетливо. Линия Кисин одноколейная, поэтому поезда иногда останавливаются, чтобы пропустить друг друга. Обычно это происходит не на вокзале, а в каких-то пустынных местах, но даже если поезд для этого останавливается на станции, то поодаль от платформы. После полного захода солнца окно словно закрасили снаружи черным лаком. И как бы для того, чтобы мы не усомнились в этом, пустой салон вагона, освещенный желтоватыми фонарями, отражался в боковом стекле. Но если прижаться лицом к оконному стеклу и присмотреться, то в образующейся от лица тени можно было разглядеть прямо рядом с вагоном раскинувшийся во все стороны черный лес, охваченный глубокой тьмой.

Я снова начал испытывать сильную тревогу. Как человек тонкой нервной организации, я не могу сохранять невозмутимость. Мне не по душе путешествия неизвестно куда. Сейчас, когда мы ехали по линии Хакуби, я отчетливо это ощущал. В Ниими я думал, что в этом пустынном месте, может быть, даже нет гостиницы, но когда я добрался сюда, я понял, что нет не только гостиницы, а и ни одного частного дома. И мы приехали в эту глушь, даже не забронировав жилье. Да и как можно было это сделать, если даже не знаешь, где сойдешь с поезда? Так вот и наступит поздняя ночь, и придется просидеть до рассвета на скамейке на последней станции. Понятно, что женщина не может совершить такое путешествие в одиночку, но это не значит, что для мужчины такие приключения в порядке вещей.

Кайо стала заметно молчаливее. Прижавшись лбом к стеклу, она пристально вглядывалась в темноту за окном вагона и ждала сигнала. Ведь кто-то обязательно должен был его послать. Я хотел было спросить, что она намерена делать, но ее серьезность меня остановила. Да если бы я и спросил, она едва ли могла что-то ответить.

Так, в молчании, прошло довольно много времени. Иногда в темноте справа налево пробегали огоньки, очевидно, все-таки жилые дома, и от этого создавалось впечатление, будто уже наступила глубокая ночь. Однако, посмотрев на часы, я увидел, что было только семь часов вечера. Пассажиров в вагоне не осталось, так что никаких голосов не было слышно. Почему-то не появлялся с обычным обходом и кондуктор. Из-за этого думалось, что в поезде нет даже машиниста. Так мы и ехали, слыша только монотонный стук колес.

Наконец я почувствовал, что поезд замедляет ход. Пока трудно было сказать – подъезжаем мы к станции или просто в очередной раз пропускаем встречный поезд. Но вот спереди приблизились неясные белые огни построек и уличных фонарей, скорость совсем снизилась. Поезд окружили дома поселка. Сработали тормоза локомотива, и наш почти пустой вагон по инерции уперся в него.

Я стал смотреть, где это мы остановились, и, как ожидал, не заметил никого человеческого присутствия. Вероятно, на этой станции не было персонала. В окне справа через проход виднелись лишь старые железные столбы на платформе, освещаемой желтоватыми лампочками без плафонов. За левым же окном, к которому Кайо прижималась лбом, было по-прежнему темно.

Сидя рядом с Кайо, я почувствовал, что с ней что-то не так. В ее голову явно начали поступать какие-то сигналы. Все тело ее дрожало, чего я раньше не замечал.

Она быстро оглянулась на меня. Меня страшно испугало выражение ее лица, так, что все волосы встали дыбом. Лицо было странно искажено, как будто давление морских глубин искривило ее щеки и подбородок. Брови нахмурены, глаза широко раскрыты и влажны, а их отчаянный взгляд говорил о непонятных мне сильных эмоциях, захвативших ее разум. Лицо Кайо в этот момент стало совершенно не таким, каким я знал его до сих пор. Будто вместо Кайо рядом со мной внезапно оказалась незнакомка.

Ее лицо и плечи тряслись, как на морозе. Я был в ужасе. Она тихо плакала, вероятно, от сильного страха.

– Там, в окне, спина мужчины в белой рубашке… – сказала она слабым голосом. – Пожалуйста, господин Исиока, снимите с полки багаж, пожалуйста.

Тогда я быстро встал и спустил обе сумки. Поставив наши вещи на пол с двух сторон от себя, я повернулся и заметил, что Кайо уже не сидит на месте, а присела в проходе возле тамбура, довольно далеко. Я поторопился к ней.

– Я сойду тут; пожалуйста, помогите мне, – сказала она слабым голосом.

Спустившись на платформу, я впервые обратил внимание, что наш поезд состоит всего из двух вагонов. Проходя рядом с тем, в котором мы ехали, я еще раз убедился, что пассажиров в нем нет. Кайо шла как-то странно, как будто она только научилась ходить.

Станция выглядела очень старой. Не было никаких ларьков или киосков, а под старой железной крышей висели рядами голые лампочки, а не люминесцентные лампы. Пройдя подальше, я увидел над головой вывеску с названием станции. «Каисигэ» – было написано на ней непривычными иероглифами. «Что-то не слыхал я о станции с таким названием», – пробормотал я под нос.

Это была небольшая станция; пешеходного моста на ней не оказалось, и мы, перебравшись через пути по переходу, напоминающему железнодорожный переезд, направились к зданию вокзала, в котором тоже не было ни души.

К этому времени Кайо заметно успокоилась и шла уверенным шагом. Когда она только сошла с поезда, ее так качало, что я даже начал беспокоиться, сможет ли она идти дальше.

Мы были единственными пассажирами, сошедшими с поезда. Не было также заметно ни одного человека, который собирался бы сесть в вагон. Однако поезд все не уходил. Пустой пассажирский поезд стоял, окруженный желтыми огнями. Может быть, он ждал, чтобы пропустить встречный состав? Если это верно, то нам не было нужды сходить с него в такой спешке.

Никого не было видно и у выхода с перрона. Пройдя через пустое здание вокзала и оказавшись на привокзальной площади, мы обнаружили, что и здесь тоже не было ни одного человека. В небе над незнакомым пейзажем висел полумесяц и заливал площадь лунным светом. Сразу за небольшими магазинчиками, окружавшими пристанционную площадь, начиналась роща с темными силуэтами деревьев. Они вместо людей приветствовали наш приезд и, казалось, молча наблюдали за нами.

Только сейчас я наконец понял, что взошла луна. Из окна поезда ее не было видно. На пустынной привокзальной площади была стоянка такси, рестораны, домики, напоминавшие гостиницы. Однако, на мой взгляд жителя большого города, они выглядели странно – хотя вечер еще только начинался, свет везде был погашен и ставни закрыты, как в ночь перед тайфуном. Видимо, иначе и быть не могло, раз никаких клиентов не предвиделось, но это зрелище меня весьма обескуражило. Зато на площади стоял старый автобус с ярко горящими огнями.

Наверное, говорить про ярко горящие огни было неправильно. Свет в пассажирском салоне автобуса, как повсюду здесь, исходил от ненадежных желтоватых лампочек. Но посреди сонной деревни этот единственный автобус выглядел сверкающим, как ночной клуб. А раз есть автобус, значит, есть и хотя бы один человек.

Прежде чем я успел спросить ее, что она собирается делать, Кайо быстрым шагом направилась к автобусу. Честно говоря, я был растерян. Что касается меня, то я постучал бы в ставни ближайшей гостиницы и сумел найти место для ночлега, а уж завтра принялся бы за дела. С любой точки зрения это казалось хорошей идеей, поэтому я уже думал о теплой ванне и размышлял, какую, интересно, еду удастся раздобыть в это время.

1.20 марта 1995 года члены экстремистской секты «Аум Синрикё» совершили этот террористический акт на одной из станций метро в Токио, что привело к человеческим жертвам.

2.Ёцуя – район Токио.

3.Синкансэн – японские высокоскоростные железные дороги, а также ездящие по ним «поезда-пули».

4.Землетрясение в Кобе, городе, который находится между Иокогамой и Окаямой, произошло ранним утром 17 января 1995 года и стало одним из самых разрушительных в истории Японии.

5.Бэнто – готовый обед в индивидуальной упаковке.