Loe raamatut: «Возрождение человечества: Начало»

Странный горгулий

В лощине Могучего Плоскогорья текла речка Голубика, а на ней стоял город Чистец. Там обитали горгульи – отвратительные каменные существа с клыками и когтями, уничтожившие весь человеческий род. По некоторым внешним признакам они очень походили на людей, например, цветными волосами и глазами, но серая твердая как камень кожа выдавала в них тех, кем они на самом деле являлись.

Среди них и проживала нужная нашей истории семья с неродовитой фамилией Лафт. Они поселились на Старографской улице в доме двадцать три и мало чем отличались от своих малоимущих соседей. Глава семейства Крим Лафт Колючий, прагматичный и суровый земледелец, имел рыжие редкие волосы, впалые карие глаза и длинное тело, напоминающее тонкую тростинку (конечно же его кожа была каменной как и у всех упомянутых мною горгулий). На щеках и носу Крима виднелись черные маленькие точки – веснушки; у горгулий они всегда черные. Его жена Тэлия Лафт Невинная выглядела совсем маленькой и пухлой. У нее были голубые невзрачные глаза и кудрявые каштановые волосы по плечи. Больше всего на свете Тэлия ненавидела строгий характер мужа, но еще сильнее она не выносила бедность. А именно второе ждало ее, если бы не роль домохозяйки без личного мнения, которую она превосходно исполняла перед Кримом.

У обоих супругов из-под серых губ торчали острые клыки, местами пожелтевшие от фырья (фырье произорастало на равнинах гор и представляло из себя желтые листочки, которые перемалывали и выкуривали из специальных трубок). Они двигались очень неповоротливо, носили на одежде украшения из свежих растений и не упускали возможности сравнить себя с людьми, что в конечном итоге приводило разговор к самым примитивным оскорблениям давно вымершего врага. Словом Лафты были самыми обыкновенными горгульями, каких себе только можно представить.

Проживали они на Старографской улочке в Южной части города. Была также и Северная часть, где жили более зажиточные горгульи, но о ней любопытный читатель узнает чуть позже. Пока следует запомнить только то, что две части города разделены речкой Голубикой, а соединены между собой мостом. В Южной части проживали те, кто с трудом сводили концы с концами. Яркие деревянные и кирпичные домики со временем сильно покосились, краска на них потускнела или вовсе стерлась; дорожки, вымощенные из каменных плиток, покрылись грязью; всюду пахло тухлой рыбой; маленькие горгульи-попрошайки стояли по углам, выклянчивая «хоть пару кришек» (кришками горгульи называли самые маленькие деньги). Из развлечений имелись только глупо наряженные шуты. Южные горгульи ходили мрачные, носили обноски, а питались по большей части углеводными продуктами, дающими много энергии для работы, но не имеющими никакой пищевой ценности. Зато на Старографской улице расположилась единственная во всем городе трехэтажная больница «Центр милосердия». Она выглядела гораздо опрятнее остальных построек, но даже она не скрашивала серые будни горгулий.

Вернемся же к нашему семейству. Третьего февраля 451 года Тэлия Лафт Невинная родила малыша-горгулья, чему Крим был несказанно рад, хотя радость его имела весьма меркантильный характер.

Дело в том, что несколько месяцев назад Крим Колючий всерьез занялся поиском крепких связей с зажиточными горожанами; надоела ему беспросветная бедность. Его старшие братья Тэо и Рун давно вырвались из нищеты: один стал королевским кучером, а второй – ювелиром. Зависть съедала Крима изнутри. Унизительными хвалами он все же добился результата и сдружился с владельцем обувной мастерской Гурдом Лидэ Большим. Это знакомство подарило Криму выгодную, возникшую в самый нужный момент сделку.

«Вот родится у тебя сын, – говорил Гурд Большой, не имевший сам ни детей, ни внуков. В ту пору ему близился сорок пятый год от роду. – Будет моим помощником в мастерской. Будет обувь чинить. А после моей смерти займет мое место».

Конечно же Крим согласился на сделку и теперь ждал своего сынишку ровно с таким же отчаянием, как и две сотни лет назад горгульи ожидали победы над людьми. Что ж… Это был его последний шанс на достойную жизнь.

После родов Крим заметил, что у маленького Рю (так они назвали сына) откуда-то взялся рубец на каменной коже. Он расположился с левой стороны шеи (если смотреть со стороны), точно посередине, и по форме повторял ромбик. Причем слегка вытянутый в горизонтальном направлении.

Криму очень не нравился этот рубец. Он словно был маленькой прорехой в идеальном ребенке, а земледельцу ох как не хотелось никаких прорех. Крим старался убедить себя в том, что рубец никоем образом не повлияет на работу сына в мастерской. Какие могут быть сомнения? Как рубец на шее повредит ремонту ботинков? (Крим еще не знал, что именно этот рубец и перевернет все вверх дном).

Одним солнечным февральским днем – а зимы в Могучем Плоскогорье всегда были теплыми и бесснежными – семейство Лафт собиралось в церковь на обязательную после родов церемонию – вручение подарочного имени. Наверняка, внимательный читатель уже заметил, что у всех горгулий имя состоит из трех частей: собственно имя, фамилия от отца и третье прилагательное. Последнее-то и называется подарочным именем.

Горгульи верили в сокрушительную силу без пола и души, которая по их преданию управляла всем живым и мертвым. Они назвали ее Дар. Эта сила наделяла новорожденных горгулий подарочными именами, обозначающими различные недостатки или преимущества. Часто они имели связь с природными явлениями.

Церемония была назначена на семь часов утра и проводилась в церкви Великого Дара (Северная часть Чистеца), находившейся в часе пешей ходьбы от дома Лафтов. Крим специально проснулся спозаранку, чтобы успеть хорошенько помолиться перед выходом. Жена Тэлия суетилась над завтраком, параллельно успокаивая пищащего в детской Рю.

Собрались довольно быстро. Крим застегнул пуговицы на своем излюбленном рыжем жилете и натянул деревянные башмаки с заостренными кверху носками – подарок от владельца мастерской Гурда Лидэ Большого. Тэлия скинула с себя цветочный фартук, оставшись в белом длинном платье и черных балетках. Она повязала шею мужа ленточкой, в которую аккуратно были вплетены листья, а сама надела на голову парадный ромашковый венок.

Вышли за два часа до церемонии. На улице еще было темно. Несколько фонарей, возвышающихся на широком мосту, служили хорошим ориентиром. Лафты в тишине пересекли мост и только когда они ступили на ровную каменную дорожку Северной части Чистеца, Крим подал голос.

– Хоть бы Сапожников. Или Башмачников. Или Обувной какой-нибудь.

Тэлия ничего не ответила и только покрепче прижала к себе маленького Рю. Она сама не меньше мужа радовалась сделке с владельцем обувной мастерской, но не подавала виду, чтобы Крим увидел в ней образ чистой доброй матери – она очень боялась, что муж избавится от нее, как только у него появится много горошков (самые большие горгульи деньги). Потому с осторожностью помалкивала, дабы не ляпнуть лишнего.

Вскоре добрались до пузатой белокаменной церквушки. С двух сторон у входа стояли черные фонари, а на верхушке медного купола торчала пятиконечная звезда – символ силы Дар. Крим распахнул темно-коричневые высокие двери, и Лафты оказались внутри. Они почти ахнули от удивления, когда наткнулись на позолоченные высокие колонны. По всей церкви были расставлены жирандоли со свечами. С потолка кое-где (больше всего по углам) свисали свежие ползучие растения. В центре расположился дубовый алтарь, украшенный алым бархатным кружевом. Перед ним стояла светлая колыбель в форме чаши. Вокруг нее расположились деревянные табуреты, похожие на пеньки.

– Так вот куда налог уходит, – присвистнул Крим. – Один алтарь за пять моих зарплат!

Тэлия Невинная с малышом на руках поспешила к колыбели. Внутри нее лежали хлопковые круглые подушечки. Горгулья вложила сына в колыбель и присела на табурет-пенек. Крим последовал ее примеру.

– Где же служитель? – круглолицая Тэлия с беспокойством глядела на колыбель. Маленький Рю внутри безмятежно посапывал.

Служителями называли членов Церковного Совета. Только эти горгульи имели право проводить церемонию вручения подарочного имени. Они выполняли роль учеников несокрушимой силы Дар.

– Может, мы слишком рано? Где же он? Может…

– Где платок, Тэлия? – строго рявкнул Крим Колючий, ощущая на лбу сильную испарину. В церкви было невероятно душно из-за обилия свечей.

– Вот-вот! – Тэлия суетливо выудила из переднего кармашка на юбке голубой платок и протянула мужу.

– Служители… Пф! – Крим покосился на алтарь, возвышающийся над колыбелью. – Ради толстосумов прибегут чуть солнце встанет, а ради нас, бедняков, только к вечеру появятся… Вздор!

Ему совсем тут не нравилось. Крим считал, что богатство здесь в первую очередь краденое, а во вторую – краденое именно у него.

Послышался пронзительный дверной скрип. Супруги обернулись, а Рю в колыбели заерзал. В церковь забежал низкорослый служитель в нелепом желтом колпаке, чуть съехавшем набок. Под мышкой он держал толстенную книгу в красной обложке. Тело служителя пряталось за бесформенной бордовой мантией, полы которой порхали над белой мраморной плиткой. Шею обвивал шерстяной шарф в красно-зеленую полоску. На его потном лице виднелись накладные пышные усы (всем известно, что у горгулий не растет борода).

– Дарованный служитель Хонисей Мрэк Мудрый к вашим услугам, – встав возле алтаря, он поклонился так низко, что его колпак чуть не свалился на пол. – Прошу прощения за опоздание.

– Ничего страшного, – пролепетала Тэлия, но тут же замешкалась под суровым взглядом мужа.

– Так-так… – протянул Хонисей и бухнул на алтарь книгу. Он глянул на маленького горгулья в колыбели. – А что это там у него на шее?

Крим злобно покосился на жену. Его ноздри вздымались.

– Я же просил тебя плотно спрятать этот несчастный рубец! – прошипел Крим на одном дыхании, обращаясь к жене. Она испуганно вжалась в табурет.

– Интересно… – пробормотал Хонисей себе под нос.

– Что вам интересно? – взбесился Крим. – Я так и знал, что увидя этот рубец, вы выкинете какой-нибудь фокус. Не нужно предвзято относиться к нам! Дайте нашему ребенку приличное имя!

– Не моя это воля, – служитель развел руками. – Но ребенок у вас поистине уникальный.

– Почему же? Почему? – глаза Крима загорелись.

Он уже мысленно потирал руки, чувствуя, как карманы заполняются горошками. Как ни погляди, а сделка с Гурдом Большим была очень выгодной. Оставалось только устроить сына в его мастерскую и дело в шляпе. А раз его сынок уникальный, то вероятно все точно пройдет по плану (ох как же Крим ошибался).

– Вам никогда не познать его уникальность, – произнес Хонисей немного грустным тоном. – Но откинем все это запутанное непонятное будущее!

Тэлия и Крим в недоумении переглянулись.

– Как же зовут вашего уникального ребенка? – спросил служитель, слегка щурясь.

– Рю, – одновременно ответили Лафты. – Рю Лафт.

– Рю… Хм, интересно.

Служитель тем временем открыл книгу где-то посередине. Он принялся быстро перелистывать страницы. Вид у него при этом был до ужаса важный.

– Так-так… – снова протянул Хонисей, утомляя родителей бесконечным ожиданием. Оба супруга почти слезли со своих стульев в попытке приблизиться к книге, чтобы разглядеть, какие там прилагательные изучает этот чудаковатый служитель в нелепом колпаке. – Почти! Почти нашел.

– Сапожников, Сапожников, – приговаривал Крим, скрестив пальцы на руках.

Наконец служитель захлопнул книгу. Родители одновременно вздрогнули.

– Великая Дар услышала мою молитву и пришла на нашу скромную церемонию, – Хонисей Мудрый торжественно прикрыл глаза и зачем-то вобрал в легкие побольше воздуха. Крим начинал сомневаться в том, что служитель вообще знает свое дело. Казалось, он просто придуривается. – Она любезно нарекла вашего уникального сынишку Рю Лафта подарочным именем. И имя это…

Тэлия прикрыла веки от нетерпения.

– Странный!

Звонкий голос Хонисея эхом отразился от стен белокаменной церкви. Несколько секунд повисла гробовая тишина.

– Что вы сказали? – переспросил Крим Колючий. Его руки непроизвольно сжались в кулаки, а уголки глаз задергались. Серое лицо будто немного потемнело.

– Дар любезно вручила вашему уникальному малышу имя «Странный»!

– Да я услышал, кусок ты камня неотесанный! (Никогда не повторяйте таких ругательств при горгульях, они очень неприличны и обязательно вызовут агрессию в ваш адрес). Ты специально, да? Я же просил назвать моего сына нормальный именем! А ты ему что выдал? Это какая-то ошибка! Над ним же будут издеваться в школе!

Рю в колыбели заплакал, и Тэлия схватила его на руки.

– Тут нет совершенно никакой ошибки, – бормотал себе под нос Хонисей, быстро забирая книгу с алтаря. – Дар указала мне это имя. Я сам ничего не выбирал. А вы очень некультурный горгулий!

Хонисей Мудрый ринулся к двери. Крим не стал его догонять, а только сел обратно на табурет, подперев лоб ладонями. Убаюкивающая Тэлия осторожно присела рядом.

– Сначала этот отвратительный рубец, – с досадой рассуждал Крим. – Потом имя. А что если наш сынишка так и не станет обувным мастером? Что если мы так и останемся бедняками?

За массивной дверью на улочке непринужденно стоял служитель Хонисей. Красная книга валялась в ближайшей клумбе.

– Хитрецы, – тихо цокнул он с ноткой осуждения в голосе.

– Нет-нет! – воскликнул Крим в церкви. – Я точно не дам этому случиться. Рю обязательно полюбит башмаки. А чтобы полюбить башмаки, надо только полюбить кришки. Как можно не полюбить кришки? Точно-точно полюбит. Их все любят… Я все сделаю ради этого!

– Я тоже, – пискнула Тэлия.

Лафты вышли из церкви, а служитель Хонисей к этому моменту уже удалился. Крим еще долго убеждал себя в том, что подарочное имя никак не повлияет на работу его сынишки в обувной мастерской, однако много лет спустя он все же столкнется с очередной трещиной в своем хитроумном плане.

***

Детская комната в доме Лафтов была настолько маленькой, что в ней помещались лишь кроватка, крохотная тумбочка с одеждой, которой у Рю имелось раз два и обчелся, и круглый столик для игрушек. Только вместо игрушек там почему-то лежали башмаки. Маленький Рю частенько замечал, как родители заговаривали их и подкладывали внутрь какие-то пахучие крошки. Над кроваткой висели лианы – излюбленное украшение горгулий. На тумбочке, плотно приставленной к кровати, стоял подсвечник. Свеча в нем почти догорела.

Тэлия Невинная ласковым голосом рассказывала сыну сказки, которые в свою очередь когда-то узнала от своего дедушки. Рю слушал их с приоткрытым ртом. Особенно сильно ему нравилась легенда о пропавшем моряке.

– Расскажи еще раз! – попросил маленький Рю.

Мама устало присела на краешек детской кроватки и заговорила чудесными стихами:

Проснулся путник с первым солнцем,

Запряг коней, надел лиану с лепестками роз,

Забрался на седло и перекинул воз,

И проскакал он под чужим оконцем.

Скакал, пересекая мост, и вскоре

Под резвое плескание златых рыбешек,

Под цокот своих новеньких сапожек

Наш путник средь лощины видел море.

А море то горгульи нарекли Бездонным.

Его крутые волны вас бы точно заманили,

И путника они разумности лишили,

И сделали его до жути вдохновленным.

Горгулий наш без страха отыскал кораблик –

Именовался тот могучим словом «Гром» –

Взобрался на него, ведомый точно сном,

Поплыл покуда страсть его не зябла.

Наш храбрый путник вскоре пересек буйки,

Но только обернулся сей поход ужасным горем –

Исчез он навсегда за страшным морем.

Ох как же зря уплыл он всем приказам вопреки!

Внезапно Тэлия остановилась и с предостережением сказала:

– Никогда не ходи к Бездонному морю, – она приготовилась тушить свечу. – А теперь спать.

–Нет! Расскажи еще! – запищал Рю и схватил Тэлию за локоть. Его васильковые глаза засверкали в полутьме. – Почему? Почему путник исчез? Что там за морем?

Рю было интересно все. Во время прогулок с мамой он часто наблюдал за Бездонным морем издалека. Оно безмолвно и зловеще глядело в ответ. В него впадала речка Голубика, а сам Чистец расположился точно на ее устье. Отовсюду маленький Рю слышал страшные поверья о ведьмах, бродящих за морем, но не знал, было ли это правдой или всего лишь байками.

– Нет, пора спать, – Тэлия не любила, когда Рю задавал ей вопросы. Он чувствовал это и не хотел огорчать маму, но жажда знаний все больше одолевала его.

– Ну пожалуйста! – взмолился Рю писклявым голосом. – Расскажи еще!

Мама заботливо потрепала его по рыжей кудрявой голове. Она поцеловала сына в веснушчатые щеки (веснушки, разумеется, были черными) и равнодушно улыбнулась. Рю ненавидел эту улыбку.

– За морем живут страшные ведьмы, – тяжело выдохнула Тэлия. – Они страшнее людей.

– Людей? Расскажи о людях! Какие они были? – вновь завелся Рю. Люди интересовали его гораздо сильнее, чем ведьмы (вообще-то он был уверен, что ведьм выдумали). Он часто слышал, как взрослые говорили о людях в негативном ключе и точно знал, что они давно вымерли. Но именно это и казалось Рю самым любопытным

– Какая разница, – холодно отрезала мама. – Теперь от их отвратительного рода ничего не осталось. А вот ведьмы за морем… Они…

Тэлия так и не договорила. Она вышла из детской спальни, оставив Рю совершенно голодным до ответов. Он так и не узнал ничего нового ни о людях, которые давно погибли, ни о ведьмах, которых до жути боялись местные горгульи. Мама ничего ему не рассказывала, а отец почти никогда не появлялся дома. Потому Рю берег все свои многочисленные вопросы для того заветного дня, когда он наконец отправится в школу. Там-то он намеревался отыскать все ответы. Где же еще им быть, если не там, верно?

Волшебная драка

Вот наступил десятый день рождения Рю. Тэлия Невинная сунула сыну тяжеленный мешок с учебниками, поправила на его шее шарфик, свитый из одуванчиковых стеблей, и они покинули дом на Старографской улице. Пришло время любопытному читателю получше познакомиться с Северной частью города. Там обитали зажиточные горгульи: владельцы крупных прилавков, члены Королевского Совета, дети богатых родителей. Это был поистине чудесный район. Над пышными ярмарками, какие часто проходили в Чистеце, возвышались разноцветные цепочки двухэтажных домов. Все они пестрели разнообразными цветами и формами. Дорожки были вымощены ровной каменной плиткой. Отовсюду слышались народные песни энергичных бардов. Бренчали гитары. В центре расположилось здание Королевского Совета – там восседал его Величество король Друнн Лип Храбрый. Прямо перед громадным королевским пристанищем простиралась центральная площадь. На ней вечно царил праздник и пахло вкусной едой. Слева от площади (если стоять лицом к Королевскому Совету) находилась Горошковая улица. Там были аккуратно построены сразу два важных здания: единственная в городе школа имени Арабель Крут Верной и мрачная темница с темно-синими стенами под названием «Водяная яма». Проще говоря, здесь бурно кипела горгулья жизнь.

Под лучами жаркого солнца Рю и Тэлия преодолели Старографскую улицу с больницей и завернули за левый угол. Перед ними открылся Речной район, который одной прямой дорогой вел к каменному мосту. Рю отсюда уже мог разглядеть необычайной красоты дома. Даже издалека они казались очень высокими и яркими, а некоторые из них даже были круглой формы и напоминали здоровенные грибы. Рю приоткрыл рот от удивления.

Когда семья пересекла широкий мост, то они вскоре оказались на центральной площади. В нос ударили ароматы, которые Рю никогда прежде в своей короткой жизни не ощущал, однако они совершенно точно вызывали голодную слюну. Тут и там стояли оживленные прилавки с мясом, пирогами, молочными сладкими напитками. Рю увидел, как одна молодая горгулья продавала клубнику. Подумать только! Как же эта алая ягода аппетитно выглядела и не менее аппетитно пахла. Рю никогда ничего подобного не пробовал, хотя ему ужасно хотелось. В Южной части города продавали только яблоки, от которых маленького горгулья уже изрядно тошнило.

Рядом с Рю проехала повозка. Запряженные в нее длинногривые лошади цокали подковами. В деревянном кузове перевозили блестящие ткани самых разных видов. Все они были усыпаны розовыми лепестками.

Неподалеку послышалось ритмичное громкое пение. Рю обернулся и увидел небольшой оркестр, играющий на чем попало – кто на ложках, кто на дощечках. Они искусно заигрывали с публикой. Один ловкий маленький горгулий при помощи несложного трюка стащил у прохожего зеваки шляпу и надел ее на себя. Все были в восторге. Толпа разразилась громкими аплодисментами.

С другой стороны стоял худенький бард в голубом колпаке с острым закрученным наконечником. Он изящно перебирал струны на обклеенной листьями гитаре. Из уст барда полились мелодичные стихи:

Прошли две сотни лет с тех давних пор,

Когда война срывала с наших сыновей каменья,

Когда бойцы слегли в равнинах низких гор,

Во мраке разбивались все горгульи поселения.

Но выжил наш народ, как выживают только камни,

Те острые и вековые, что режут всех врагов

Без сожаленья; и пораскинув светлыми умами,

Мы не оставили здесь человеческих следов.

Забудьте мрачные оковы, мои любимые друзья!

Теперь свобода ждет дорогу нашу без сомнений,

Как ожидала скромно вся горгулия семья

Людских жестоких поражений.

Но самое удивительное, что Рю разглядел на площади – это очень высокий и неподвижный горгулий. Он держал в правой руке острый меч, а в левой – маленький круглый щит. Рю дернул маму за краешек белой длинной юбки.

– Мама, кто это? Почему он не двигается? – поинтересовался Рю, восторженно оглядывая воинственного горгулия. Вдруг мальчик заметил, что даже волосы на его голове стояли неподвижно, а глаза и вовсе не моргали.

Тэлия нехотя остановилась. Она очень боялась опоздать в школу, а Рю снова приставал со своими глупыми вопросами.

– Это просто статуя. Тебе про нее в школе расскажут. Пойдем уже, – мама потянула сына за руку.

– Мама, смотри! – громко крикнул Рю, указывая пальцем на статую. Несколько прохожих обернулись в его сторону. На лице Тэлии проскочил стыд.

– Рю, пойдем, – ее тон стал намного строже.

– У этого дяди такой же ромбик! – воскликнул Рю.

Тэлия посмотрела на статую. На шее горгулия действительно виднелся маленький рубец в форме ромба, который расположился в точности там же, где и у Рю. Но Тэлии было плевать на это. Она рассерженно повернулась к сыну и присела перед ним на корточки.

– Веди себя тихо, – прошипела Тэлия. Рю испуганно вжал голову в плечи. – Ты позоришь нашу семью. Прекрати задавать свои глупые вопросы.

Она выпалила все это быстрой и строгой речью. Рю послушно взял ее за руку, как бы говоря: «Ладно, пошли в школу».

Тэлия облегченно вздохнула и повела сына на Горошковую улицу. Рю же несколько раз незаметно обернулся на высокую статую. Уж больно она ему понравилась. Хотелось поскорее выяснить, что же за отважный горгулий был удостоен такой чести – стоять прямо перед зданием Королевского Совета. Все вопросы Рю берег для первого урока.

А первым уроком на его удачу оказалась история. Дети собрались в просторном классе с огромной люстрой на потолке. Желтоватые парты были сделаны из бука, а приставленные к ним стульчики (по два у каждой парты) покрыты округлыми салатовыми ковриками. Впереди стояла черная доска, которую по бокам обрамляли лианы. На ней синим мелом была крупно написана сегодняшняя дата: «1 марта 461 год».

Ребята принялись занимать места за партами. Рю наблюдал за шумными одноклассниками, робко сжимая узелок на своем старомодном мешке. В классе было множество ухоженных детей очевидно из состоятельных семей. Рю почувствовал себя немного лишним.

Во всеобщей суматохе он решил занять последнюю парту в надежде, что к нему подсядет кто-нибудь из Южной части. «Со своими проще, – подумалось ему». Но этого не случилось – Рю так и остался сидеть один одинешенек. Он быстро нашел в своем положении преимущества. Отсюда всех было видно как на ладони. А все казались Рю такими интересными: болтали, шутили, смеялись. Ему очень хотелось узнать одноклассников поближе, а может и завести хорошего друга. Рю прислушался к беседе двух девочек-горгулий, сидящих прямо перед ним. Они судя по всему родились в Северной части Чистеца.

– Ты уже выбрала свое направление? – спросила одна из них. В ее блондинистые косички были вплетены зеленые стебельки.

– Нет еще. А зачем так рано? – поинтересовалась другая в круглых очках с веточками вместо оправы. – Разве не на пятом году распределяют?

– На пятом, – кивнула первая. – Но моя мама сказала, что я выберу предпринимательство. Она хочет, чтобы я тоже владела ее булочной. Только в будущем.

– А, поняла, – ответила вторая, немного призадумавшись. – Я наверное выберу искусство.

– Серьезно? А что ты хочешь делать?

– Рисовать, наверное… Как отец.

Их разговор прервал стук каблучков по полу. В класс вошла темноволосая учительница по истории. Она была стройной горгульей среднего роста. Губы она намазала яркой розовой помадой, скорее всего, в попытке отвлечь внимание от большого орлиного носа. На плече лежала толстая коса с розочками. С согнутого локтя свисал модный мешок в горошек.

– Добрый день, первоклассники, – она улыбнулась своими розовыми губами и почему-то напомнила Рю шутов, которые прыгают у него на Старографской улице, стараясь развеселить народ и тем самым заработать кришек. – Меня зовут Шонната Клэк Скромная. Я буду вашим преподавателем по истории и по совместительству классным руководителем.

Дети-горгульи смотрели на нее с приоткрытыми ртами. Шонната Скромная произвела на них впечатление важного и респектабельного учителя. Но Рю она сразу как-то не понравилась. Слишком много натянутых эмоций мелькало на ее лице.

– Перед началом урока я раздам вам брошюры о направлениях нашей школы, – сказала она чеканистым голосом, выудив из мешочка стопку листов бумаги. Распределила их поровну на три части и разложила по трем первым партам. – Передайте дальше.

Спустя несколько секунд в руках Рю оказалась брошюра:

«Школа им. Арабель Курт Верной

* На пятом году обучения ученики могут выбрать одно из пяти возможных направлений. Просим обратить ваше внимание на то, что направление можно выбрать только один раз. Перевыбрать его не получится, так что будьте предельно аккуратны со своим выбором!

Желаем приятного обучения в нашей школе.*

Направления:

Искусство

Спорт

Предпринимательство

Ремесло

Наука»

– Пока что эта брошюра не имеет для вас особого значения, – произнесла Шонната Скромная. – Но мы выдаем вам ее заранее, чтобы каждый ученик успел точно определить свое будущее направление. Не спешите с выбором! Время у вас еще есть.

Рю зачарованно изучал брошюру. Его нутро трепетало от предвкушения – ему уже не терпелось поскорее начать обучение в школе. Названия направлений выглядели очень важно и словно таили за собой целые горы знаний. Особенно сильно вниманием Рю завладело последнее направление «наука».

– Что ж, начнем наш урок, – Шонната прочистила горло и продолжила. – Наверняка, все присутствующие уже давно знакомы с чудесным памятником, стоящим посреди центральной площади. Все знакомы?

Все ученики хором ответили «да», а Рю гордился тем, что тоже его видел (пускай и произошло это полчаса назад).

– Так вот. Этот памятник построен в честь прекраснейшего горгулья. Двести лет назад он смог защитить наш честный народ от опасных людей. Вам следует хорошенько запомнить это имя, ребята. Пэтр Горь Смелый – первый король Чистеца и ее отважный защитник!

Одноклассники восторженно заохали, хотя они все выглядели так, словно уже давно знали то, о чем говорила учительница. Они больше восхищались ее манерой речи, а не смыслом сказанного.

Рю в свою очередь жадно вслушивался в каждое слово Шонатты Скромной.

– Пэтр Горь Смелый одолел последнего выжившего человека! Битва та состоялась на равнинах Могучего Плоскогорья. Противником Пэтра был король человеческого поселения Бермион мон Карсье. В день этой жестокой битвы двое воинов решали судьбу всего мира. И вот она решилась… Мерзкие люди поплатились за свою жестокость. Король Чистеца одержал победу!

Рю никогда не чувствовал прежде такого счастья. Он едва держал себя в руках, чтобы не задать волнующие его вопросы. Один из них Рю специально приберег для сегодняшнего дня. Мама бы точно никогда не ответила на него, а скорее всего еще бы и разозлилась. Но здесь было самое подходящее место и время.

– Победа над Бермионом мон Карьсе сильно прославила Пэтра, – рассказывала учительница. – Горгульи со всего Могучего Плоскогорья восхваляли его в народных песнях, праздновали его день рождения как свой собственный, а в Чистеце воздвигли памятник в его честь. Однако вскоре Пэтр Горь Смелый куда-то исчез. Поговаривали, что он не справился с всеобъемлющей славой и ушел далеко за горы. Но правда нам неизвестна…

Рю затаил дыхание, а Шонната Скромная продолжала:

– Люди вымерли. С тех пор мы правим над миром. Но люди были отнюдь не простыми созданиями… Они сражались храбро и жестоко. Погубили сотни и тысячи горгулий. Они были опасны…

Рю не выдержал и поднял тонкую руку в воздух. Его долгожданный вопрос подходил сюда как нельзя кстати (по крайней мере наивному Рю так показалось).

– Да, – Шонната кивнула в сторону Рю, а остальные ученики с интересом повернулись на ее сигнал.

Рю немного смутился, но все же спросил:

– Зачем людям мягкая кожа?

В классе повисла тишина.

– В каком смысле «зачем»? – уточнила учительница, с подозрением щурясь.

– Ну… Она же не защитит их… У нас кожа крепкая, а у них… – Рю замешкался под пристальным взглядом Шоннаты Скромной. Голос его стал совсем тихим.

По классу пробежались короткие смешки. Рю посмотрел на одноклассников. Все едва удерживали издевательский смех.

– Как этого можно не знать? – возразила учительница. – Вы точно горгулий?

Тут ученики не выдержали и заржали как лошади. Ладони Рю вспотели.

– Как ваше имя? – строго спросила Шонната.

– Рю… Рю Лафт… – Рю не хотел договаривать до конца. Он боялся, что над его подарочным именем еще сильнее будут смеяться остальные ребята.

Учительница опустила голову к списку учеников, лежащему у нее на столе. Ее длинный коготь медленно скользил по именам.

– Так-так… А! – воскликнула она. Рю захотелось спрятаться под парту. – Рю Лафт Странный, верно?

Ученики засмеялись пуще прежнего. Где-то среди шума Рю услышал шепот: «Кажется, он и правда ненормальный».

– Похоже, что ваше происхождение помешало вам получить хорошие знания в области биологии, – строго проговорила Шонната. Она внезапно хлопнула ладонью по столу и крикнула. – Всем тихо! В этом нет ничего смешного!