Сердце ведьмы даром

Как уходят из жизни герои? Тихо. И даже память о них не всегда звучит громко.

милая Нирочка в сердитом настроении никогда на слова не скупилась, только на комплименты. Нет, Нирочка в общем-то в принципе никогда не скупилась, она была дамой великодушной и безвозмездной, но в сердитом состоянии особенно.

Я к тебе – с прямым разговором, а ты – косыми зигзагами в кусты.

не стоит недооценивать себя. При желании жить наш организм способен изворачиваться таким сложновообразимым конструктом и тем не менее находить выход из самой тупиковой ситуации.

Либо бессмертная… либо безмозглая… Хотя в ее случае это, наверное, синонимичные понятия.

Те, кто отказывает самому себе в вере, день за днём вынуждены жить среди терзаний, метаний и неопределенностей.

Жутко-жутко страшно! Нет беды страшнее, чем неудовлетворенная женщина! Нет, и никогда не будет! Такая вот, с оскалом похуже любой твари Пустоши, пустит под откос все: стремления, рабочие отношения, эфимерные ценности, государственные устои – лишь бы только знать, чувствовать наверняка и быть оттого удовлетворенной. Правда и это состояние не гарантирует безопасности от женского любопытства.

Я слышала все, что ты там орал, – обессиленное горло с трудом протолкнуло студенистую, как круто сваренный клейстер, слюну. – Запомнила. Каждое. Слово. И я с облегчением выплевываю сжирающий мой организм мандраж. Слышала. Запомнила. Значит, будет мстить. Хорошо. Ведьма, жаждущая поквитаться, всегда будет желать вернуться к своей цели. Я. У нее. На крючке. Я – ее якорь, который она уже сцапала и не выпустит из своих ласкающе-терзающих рук. Хвала тебе Великая Проматерь Степь! Теперь можно и выдохнуть. Отныне никуда эта вредно-карательная девчонка от меня не денется. Добился. Заслужил. Пора бы и в отпуск.

ужин. Ведьмачество желало в душ и спать, но домовушка была женщиной упертой, оттого и настояла на стакане молока с

Помолвка стала последней каплей. Едва я вышел после того памятного разговора из кабинета отца, счётчик моей выдержки пиликнул "ноль", и заложенный восемнадцать лет назад заряд, наконец-то, сдетонировал, сминая взрывной волной годами перекручиваемое нутро. Все прежние ограничители сгорели разом. В прах. Сдохли без права на восстановление.