Глава 20
– В-вы кто?
– Меня зовут Густав, миледи, – он стоял, слегка переливаясь в рассветной заре. Окна потайной библиотеки были настолько грязными, что едва-едва пропускали свет. Но я отчетливо видела мужчину в самом настоящем фраке, военная выправка придавала ему настолько благородный вид, что мне стало стыдно за то, как я выгляжу. Лицо уже было испещрено морщинами, но весьма отчётливо светились умные глаза под седыми густыми бровями.
Я как завороженная смотрела неотрывно на незнакомца, что, кажется, совсем некрасиво раззявила рот. Ещё чуть-чуть и слюнка капнет.
– Густав, – шёпотом повторила я, глядя на вполне реального мужчину, но почему-то…не реального.
Абсолютно невежливо поднесла канделябр со свечами поближе к лицу, чтобы рассмотреть, что именно мне так не даёт покоя в этом человеке, как тут же выронила его, с силой зажав рот, сдерживая рвущийся наружу крик.
Его лицо! Как только поднесла свечи ближе, оно преобразилось! Вместо нормальной кожи я чётко увидела проступающую челюсть и гнилые впадины вместо глаз. И трупные пятна… Я их всегда узнаю…
– Для юной леди вы на редкость несообразительны, – ровным тоном заметил … призрак?
– Посмотрела бы на вас, если бы вы не спали двое суток подряд, – вместо того, чтобы дать дёру, прихватив Тыковку и ребят, я стояла и огрызалась.
Кажется, он прав в своих суждениях о моей ограниченной развитости.
– Эм-м-м, кхм, – кашлянула я, но тут же была прервана:
– Леди не мычат. Если у вас есть вопросы, задавайте прямо.
– Да, есть парочка, – я подняла канделябр с потухшими свечами. И хорошо, что нет света. В полумраке Густав выглядел как вполне живой человек, только чересчур бледный, а не как… ну как труп, – итак, Густав, верно?
Он с очень важным видом, чуть вздёрнув подбородок, кивнул, а я набрала воздуха в грудь:
– Кто вы такой? Вы здесь живёте? Вы – приведение? Почему прогоняли? Почему сейчас появились? Что это за место? Как вернулись ворота обратно? Давно вы уже здесь? Вы один? Кто те все призраки на болотах? Как одна смогла так далеко отойти? Вы можете далеко ходить? Что это за тайная комната? Вы знаете что-нибудь о магии? Вы сдадите меня канцлеру за то, что спросила о магии? Вы владеете магией? Мне надо прекращать так часто повторять это слово… И последний: что это за нахрен, блин, такой мать вашу?!
К концу я уже сорвалась на крик, но собеседник даже бровью не повёл и ноздрёй не шевельнул, а всё так же с достоинством возвышался надо мной.
– Леди всегда держит себя в руках, – голос совсем не был похож на тот, что я слышала по ночам, – леди ни бросается в истерику.
– Леди и не живут в заброшенных домах, питаясь объедками на пару с лошадью, но, сюрприз-сюрприз, вот она я!
– Я Густав – дворецкий, – он чинно развернулся и медленно пошагал по коридору, жестом предлагая присоединиться к его «променаду», – я служил великому Канрату Найран-Моэру долгие годы. Та башня, что вы нашли, леди Моэр, является его тайным кабинетом. Лабораторией, как он её называл.
– Он был магом? – Почему-то это предположение было самым очевидным.
– Ни в коем случае. Тогда магия была под тотальным запретом. Чуть позже король Рунвальд Третий позволил некоторым магам, прошедшим исключительно сложное и трудоёмкое обучение, получить регистрацию и работать под полным контролем короны. Канрат Найран-Моэр, был владельцем древнейших манускриптов, искал заменители магии. Легальные способы, – он сделал неопределённый жест рукой, – чтобы облегчить жизнь без магического воздействия. Лишь наука.
Мы уже спускались на первый этаж. Тыковка, вышедший на звук голосов и потянувшись как кошка, сладко зевая чуть клыкастой пастью, без интереса скользнул по Густаву взглядом, боднул меня в живот; а после отправился обратно в свою заброшенную оранжерею ещё поспать.
– Зачем вы сожгли картины? – Нет, ну серьёзно. Не логичнее ли было оставить холл тёмным?
– Впечатление, леди Моэр – один из основополагающих влияющих факторов. Вы ведь желаете, чтобы вас воспринимали всерьёз. Кто поверит, будто вы боретесь за то, чего нет?
– И вы помогаете, потому что…
– Потому что вы боретесь за это поместье. Уверяю вас, у него тоже есть душа, и мы оберегаем её.
Ах, вот как значит? Гнев сменился на милость, потому что я стараюсь сделать всё, чтобы привести имение в порядок.
Так. Стоп.
– Мы?
– То есть, как со своими занудствами к молодой миледи приставать, так он молодец, конечно! – Из гостиной вышла низенькая женщина, напоминающая сбитую булочку. Как только он попала под рассеянные солнечные лучи, в которых танцевали пылинки, её лицо моментально превратилось в воплощение ночного кошмара, заставив меня вздрогнуть. – А как свою жену представить, которую, между прочим, ты убил, так это так? На потом?
Она смачно сплюнула под ноги Густаву, от гнева или нет, но её тело прошло рябью, казалось, ещё чуть-чуть и она исчезнет.
– Миледи, деточка, не тушуйтесь, – она по-матерински улыбнулась мне, закидывая кухонное полотенце на плечо. Это выглядело бы даже мило, если бы… Как бы это сказать, если бы у неё и второй глаз был на месте. Она как раз стояла в солнечных лучах, отчего я весьма ясно видела весь ужас разложившегося тела. И в какой мне глаз смотреть? Если буду в тот, где, собственно, глаз присутствует, она обидится? – Я Равиль, работала кухаркой, пока этот ирод не уронил леса.
– Я держал их, – процедил Густав, – это ты скакала, аки укушенная козлиха. От того и свалилась.
– Ах, я козлиха? А ты осёл! Хоть бы одну слезинку над моим хладным телом пустил!
– Когда б я успел, моя дорогая? Ты прямёхенько на мою шею приземлилась! Ни минуты отдыха.
– Кажется, у меня галлюцинации из-за раны. – Я с усердием сосредоточилась на переносице женщины. – Там клинок синими светился, может яд или ещё что-то такое.
В полной прострации развернулась и пошла наверх.
– Равиль, Густав, – повернулась к ним, – и учтите, если вы не галлюцинации и побеспокоите меня или детей, я вас… – И что я могу сделать призракам? – Святой водой окроплю.
– Чем-чем?
– Или во-о-он то окно разобью.
– Прошу вас, миледи!
Мне надо срочно отдохнуть. От их споров головная боль становилась только хуже. Ещё чуть-чуть, совсем немного, и я окончательно свихнусь.
Кошмар. Дурдом. Божечки, пусть это будут галлюцинации.
«Столичный голос»:
«Пропавшие мальчики найдены целыми! Некий Ф. похитил детей с целью дальнейшей продажи оных. Ведется расследование. Трактир «Чёрная Хвоя» укрывала пособников преступления и похищенных детей. Если бы не героическое вмешательство лиц, предпочитающих оставаться неназванными, всё могло кончиться плохо.
Детский приют госпожи Алисии укрывал одного из пропавших детей! Делом занимаются представители Короны.
Леди Майран вновь возьмёт собаку в аренду! Если нет болонки, можно похожую. Стальные нервы обязательны, если собака слепая – проживёт дольше!
Внимание! Цены на шерсть и меха повысились на 12 % ввиду повального брачного сезона у всех животных. Они стали агрессивными и не хотят расставаться со своими ценностями, чтобы не спугнуть самых сочных самочек.
Редакция напоминает, что уникальные товары можно приобрести в Кривом переулке, дом восемнадцать. Спрашивать Коса.
Мадам Жизелла отрицает причастность к внезапному обмороку некого господина.
Погода на сегодня:
Если пробрал холод собачий,
Ботинки перестали пяточки греть,
Ищите в трактире запах коньячий,
Болонку Майран на досуге отпеть».
Во сне все события проносились с катастрофической скоростью. Внутренний голос орал, что надо проснуться прямо сейчас, но ленивое тело продолжало удерживать глаза закрытыми.
Провела рукой по кровати, но не обнаружила ни одного мальчика.
Сон слетел мгновенно.
Страх потерять детей ещё хотя бы раз просто подкинул на месте, заставив нестись вниз так, будто под пятую точку мне приставили зажжённый фитиль.
– Леди, привет! – Бахо сидел с набитым ртом в столовой и весьма спокойно вытер салфеткой рот Лале.
У меня есть салфетки?
– Леди Моэр! – Расплылась в улыбке Равиль, заходя в столовую с подносом пирожков, – мы так беспокоились, вы долго не просыпались!
Не галлюцинация… Она – не галлюцинация!
– Эм… Что вы, я бы могла и сама завтрак приготовить, – глухо пробормотала, присаживаясь за стол.
В ответ на моё замечание, Тыковка с отвращением передёрнулся. Я называла его другом? Забудьте!
– Мы обязаны заботиться о леди Моэр, – Равиль пошла рябью, но вот что удивительно – сейчас её лицо выглядело почти живым. Почти, – как она заботится о нас.
И да, в последнем предложении откровенный намёк не заметил бы только дурак.
– Леди Моэр, – важнецки обратился вошедший Густав, – корреспонденции сегодня нет.
Я кивнула с умным видом. Откуда ей вообще взяться? Боже, я общаюсь с реальными приведениями? Этот факт дал сто очков форы даже моему прибытию в чужой мир.
– У тебя есть дворецкий? – Дети буквально хором уставились на Густава так, будто перед ними возник настоящий Человек-Паук, ну, или Гарри Поттер из моего мира. Если бы они были детьми из моего мира.
– Благодарю, Густав.
Интересно, как быстро со мной случилась истерика, если бы не пять жующих мальчиков? Для них это само собой разумеющееся: если есть леди, значит есть прислуга. И большой дом. Вот только они не знали, кем Равиль и Густав являются на самом деле. И не видели их настоящих.
И почему эти двое сейчас выглядят вполне живыми?
– Ребят, вчера всё произошло настолько быстро, что я не спросила ваших имён.
Свою тройку шкодников я знала. А вот двух мальчишек, которые выглядели почти близнецами, видела впервые.
– Я Руни, – тихо ответил тот, что с медовыми глазами. Он так смутился, что отложил пирожок в сторону, будто его поймали на воровстве, опустив глаза в пол.
– А я – Вуни, – почти шёпотом ответил мальчик с ясно-голубыми глазами.
– Не бойтесь леди, – вступился за меня Бахо, – она сейчас страшная, как Фрося перед баней, но она добрая.
– У вас есть родители?
– Нет.
– Семья? – На вполне безобидный вопрос глаза мальчиков начали наполняться слезами.
Чёрт. Вроде и голос у меня был мягкий, но они испугались так, что перестали вовсе разговаривать.
– Леди Моэр, – Сони, сидевший тихо, сейчас даже привстал на стуле, – что с нами теперь будет?
На меня уставились пять пар детских глаз.
Действительно, а что мне, собственно, с ними делать?
Самый правильный вариант: подыскать ребятам хороший приют. Так или иначе, а беспризорники числятся за короной. Оставить их у себя – всё равно, что похитить.
С другой стороны, что мы имеем? Развалюху-дом, странное существо, выглядящее как лошадь обыкновенная, но ею не являющееся, два полусгнивших призрака, полное отсутствие денег, колоссальный долг перед короной, проклятое болото, где пачками пропадают люди, и, кажется, врага в лице главы криминального мира Фитхи.
– Мальчики, – начала я с грустью, – вы же понимаете, что вам оставаться здесь нельзя.
У ребят резко пропал аппетит. Лала обнял свой деревянный кинжалик, старательно сдерживая слёзы.
– Поэтому! – Я продолжила, подняв указательный палец вверх, – вы никому об этом ни слова, пока я не улажу все формальности! А пока выбирайте себя комнаты, – ребята с радостными криками бросились обнимать меня.
Внутри разлилось то самое всепоглощающее чувство, что я только что приняла самое верное решение в мире. Единственное верное, которое могло быть.
– Только запомните главное правило – на болото ни ногой.
Глава 21
Опять вечер, опять я стою на болотах. Вернее, на самом краю их.
У обывателей Найран-Моэр вечером было увлекательное занятие: отмыть ребят, ещё раз накормить, почитать жуткие местные сказки, где всё заканчивается кровью, смертью, казнью и прочими прелестями, после – рассказать добрые сказки о любви и отваге, которые знала я.
Я еле растолкала чистых до скрипа ребят в найденных одежках с чужого плеча по кроватям. Но вот самой сон не шёл.
Без свидетелей, а именно без мальчиков, Равиль и Густав постоянно пререкались, обвиняя друг друга в своей смерти. Как оказалась, та огромная люстра в холле валялась уже более сотни лет. Её-то Равиль и пыталась отмыть, стоя на лесах, в то время как Густав должен был их держать. Я же предпочла просто свыкнуться с мыслью, что у меня пятеро детей и дома живут приведения. Среднестатистическая семья, ничего не скажешь. Так хотелось откупорить одну из тех винных бутылок в секретном кабинете, если бы кто знал.
– Я думала, в этом поместье жила моя тётушка, а она точно скончалась не так давно.
– Она была владелицей, но никогда здесь не жила. Ей было страшно здесь находиться, – Густав моментально вернул деловой тон, даже не моргнув в сторону обозлённой супруги, которая ещё не до конца высказала своё негодование.
– И развезтись нельзя! Вот же ж!
– Да, с разводом вы слегка опоздали.
Я всё никак не могла понять: призраки могли быть бестелесными, но после своего «проявления» они весьма ловко обращались с мебелью и кухонной утварью.
И мальчикам не было видно их настоящих лиц, в то время как мне открывались все свидетельства разложившегося трупа при малейшем попадании прямого следа.
Я попыталась спросить об этом Густава, но он разразился несколько часовой лекцией и указаниями, что именно надо сделать с поместьем, чтобы вернуть ему былой блеск: нанять рабочих, сделать ремонт, купить мебель, посуду, столовое серебро, музыкальные инструменты для музыкальной комнаты, новые ткани на шторы, построить конюшню и кучу всего, на что у меня не было ни медяшки.
– Если великий Канрат не оставил в стенах золото и бриллианты, нам остаётся лишь радоваться целым окнам в жилой части дома. Кстати, как вы их восстановили?
– Это не мы, – Равиль поставила передо мной благоухающую чашку с чаем, – это Найран-Моэр.
– Учёный? – Я бы душу продала за обычный крепкий кофе с молоком. А лучше с коньяком.
– Дом, леди Моэр, – Густав и Равиль целый день отклоняли мои предложения присоединиться к обеду, ужину. «Слугам не пристало трапезничать с хозяевами». Я же отфыркивалась, за что получала ещё лекции, что леди не пристало фыркать. А вот на все мои попытки помочь с готовкой, отфыркивался уже Тыковка, взглядом умоляя Равиль не подпускать меня к плите.
Было, конечно, несколько обидно, но признаваясь самой себе, дело было не в том, что этот открытый очаг был для меня сложным и новым. Дома я даже в мультиварке на обыкновенной программе, следуя рецептуре, умудрялась поджарить самую простую кашу. Ну не умела я готовить.
Да даже доширак, который мы разводили с коллегами в комитете, выходил премерзким. Но всё равно, мог бы и поддержать свою подругу.
Густав всё же присел с чашкой чая в гостиной:
– Вы видите нас, леди Моэр. Мы были свидетелями, как вы лицезрели души пропавших на болотах, так с чего вы решили, что и у дома нет души?
– А водопровод дом починить может?
– Это не по заказу. Дом ослаб со смертью хозяина. Считайте, что он залечил свои маленькие царапины, но вот глубокие раны излечить должны вы, как сделали это с вашим конём. Когда мы пытались вас изгнать, страшась, что вы уничтожите остатки былого великолепия, Найран-Моэр пытался вам помочь, защищая от глаз бандитов, которых вы видели пару раз. И не позволял нанести вред вам с вашим конём. И могу смело заметить, что ваш конь не испытывал никакого дискомфорта от нашего присутствия.
– Вы знаете, кто такой Тыковка? – Зачем-то шёпотом спросила я, подавшись вперёд.
– Не могу знать, леди Моэр, – Густав с идеальной осанкой, неодобрительно косившись на меня, сидящей в кресле по-турецки в мужских шмотках, чинно сделал маленький глоток, – но могу точно сказать, что имя Тыковка – не самое благородное звучание, для его происхождения.
По сути, я распивала чаи с теми, кто помер больше века назад, и поймала себя на мысли, что я нисколько их не боюсь. Наоборот, я даже благодарна, что эти люди появились здесь как раз в то время, как я внезапно стала многодетной матерью.
И в подвале трактира одна из женщин помогла мне.
А мне ли?
Я не спрашивала ребят, что произошло с их родителями, просто знала, что они с самих ранних лет сироты. А что, если чья-то мама мальчиков и помогла мне тогда? Она ведь наверняка местная, могла погибнуть на болотах.
А вот контрабандистов заманивали, уводя их с тропы.И даже тогда, когда я подсматривала с бандитами, тащившими груз, никто из приведений и не пытался мне навредить. Они просто… были.
И вот я стою на болотах, но никого из душ погибших здесь не вижу. Масляная лампа давала гораздо лучший свет, чем мой самодельный факел. Я прекрасно помню то место, где провалилась в топь в самый первый раз. А сейчас, вооружившись длинной палкой, искала более менее твердую поверхность, чтобы на неё наступить. То, что Тыковке по барабану есть ли угроза утонуть, нет ли её, я уже выяснила. Он уже несколько кругов навернул по топям, оглядываясь на меня, мол, давай вместе побегаем.
Но я – не он. При первой же попытке пройти по следам Тыковки, я чуть снова не увязла в пучине.
Некоторые холмики были безопасными, а некоторые скрывали под собой угрозу.
Я сделала несколько пробежек к дому и обратно, перетаскивая доски из кухонной подсобки. Когда в первый раз я, вооружившись топориком отковыривала крепкую обшивку ненужной комнаты, стены негодующе затряслись.
– Прошу прощения, привычка, – Густав вблизи к масляной лампе стоял передо мной во всей своей мёртвой красе, вежливо уставившись на меня пустыми глазницами.
– Я потом верну.
Моя тропинка по болоту из досок выглядела ненадёжно. Всё же я не стала отказываться от длинной палки, опираясь на неё, когда продвигалась внутрь. Тыковка, конечно, надёжный товарищ, но вдруг и он может ошибиться и застрять в топях в попытках спасти меня? Я-то его вряд ли вытащу. Не та весовая категория.
Моей целью было то место, где я когда-то видела сундук. Место помнила очень приблизительно, плюс ко всему я не знала, насколько болота вообще могут быть глубокими. Это ведь, по сути, просто гниющие массы растений. Не должно быть большой глубины.
Краем глаза я начала замечать мерцающие призрачные фигуры. Сколько бы я себя не успокаивала, что они не причинят мне вреда, но природный ужас перед всем необъяснимым всё же не проходил. Чем больше я боялась, тем больше сам страх превращался в какую-то чёрную тоску. Я уже совсем заблудилась.
Найран-Моэр пропал из виду давно. Я слышала фыркающего Тыковку где-то вдалеке, доски кончились, а так далеко затащить новвые я уже не смогу. И совсем потеряла ориентир, где именно я видела тот чёртов сундук.
Так. Холодная голова нас не раз выручала и не из таких ситуаций. Вдох-выдох. Паника нас погубит.
Лучше смотреть страху в глаза, верно? Если бы эти души хотели навредить мне, они бы это уже сделали. Но они просто безучастно наблюдают за моими попытками покорить эту смертоносную ловушку.
Я только повернулась, чтобы продолжить свою дорогу, как нос к почти носу столкнулась с одной из погибших душ. Лицо было не разглядеть. Я быстро затолкала дикую панику куда подальше, заставив взять себя в руки.
Уже хотела было обойти духа стороной, перешагнув на проверенную палкой кочку, как дух материализовался прямо на ней, слегка качнув головой.
– Мне нельзя идти дальше? – Шёпотом с чуть заплетающимся языком спросила я.
Мне ответили еле заметным утвердительным кивком. А потом дух исчез, оставив меня одну.
Но ведь я точно знала, что там твёрдая поверхность. Проверяла же. Или души просто против того, чтобы я здесь бродила? Как Густав и Равиль были против моего присутствия в доме.
Ткнула палкой ещё раз. Вроде, твёрдо. Но тот холмик был на расстоянии чуть больше метра. Чтобы не провалиться в топь, мне надо было перешагивать практически в шпагате. Навалилась на конец палки всем своим весом, но тут послышался глухой треск и я, потеряв опору, чуть не свалилась в болото.
Вот те раз. Даже метод «тыка» не может быть полностью безопасным здесь.
В растерянности оглянулась. Несколько моих досок благополучно исчезли в болотах.
Чёрт.
Тот самый призрак вновь появился на том месте, где я столкнулась с ним в первый раз.
– Мне к тебе идти?
Утвердительный кивок.
– Там топь, вон, даже тина плавает.
Дух чуть склонил голову набок, но опять чуть качнул головой, вроде, споря со мной.
Я присела на краю холмика, чтобы была хоть какая-то возможность спастись, и опустила одну ногу в… собственно топь. Я уже хотела выдернуть свою конечность из холодной жижи, как носком нащупала твёрдую поверхность.
Ба! Вот те раз. Я палкой только по холмикам тыкала, а тут, вон оно как оказывается!
Уже смелее опустила две ноги. Жидкость доходила до щиколоток, а поверхность под болотной водой была достаточно скользкой, но я могла идти.
Уже другой призрак перехватил «эстафетную палочку» и вёл меня по только ему известной тропе.
Оказалось, я ходила кругами вокруг того места, которое так отчаянно искала. И да, сундук не ушёл глубоко под воду, но он оказался катастрофически тяжёлым. Особенно если учесть, сколько жидкости он набрал.
На помощь пришёл Тыковка. Схватив зубами одну ручку сундука, он так резко дёрнул его вверх, что я по инерции шлёпнулась в зловонное болото, но держаться за найденный клад продолжала. Конь без проблем потащил волоком попой вперёд сундук вместе со мной по болоту. Только вот, если он шёл без каких-либо проблем, то я, итак уже вся грязная и мокрая со стучащими от холода зубами, то и дело ныряла с головой в болотные топи.
– Тыковка, стой! – Отплевавшись, мне наконец удалось остановить верного друга.
Мы как раз добрались до одной из оставленных мной досок, куда я с громким стоном вскарабкалась.
– Дай отдышаться, – он послушно остановился и с высоты своего роста выпустил свою часть сундука. Доска, сундук и я на ней тут же ушли под болотную грязь.
Тыковка моментально вытащил меня и собирался уже доставить в безопасное место, как я его притормозила:
– Нам нужно то, что там находится.
Я не знала, что переправляли через болота контрабандисты, просто надеялась, что я смогу это продать.
На имущество в доме у меня не поднимется рука. Особенно после того, как Густав сравнил разруху с глубокими ранами, которые я смогу вылечить. Что поделать, сердце у меня доброе, пусть мысли и преступные.
Кто вообще сказал, что женщина должна быть логичной? Да, мы именно такие: с интуицией, заботой и самыми честными намерениями попадаем в ситуации, из которых нас должны вытащить именно так, как нам надо. И да, пусть спасатели инструкцию прочитают по нашим глазам, иначе зачем нам такая помощь?
Но Тыковке – моему верному соратнику, я давала как можно более чёткие указания. Он от всей своей загадочной души пытался помочь, то и дело забывая, что я несколько меньше, слабее и медлительнее, чем он. И что болота для меня, в отличии от загадочно коня, смертельно опасны. Под водой дышать не умею, как и ходить по ней.
К концу нашего путешествия он, кажется, это лучше понял, и до поместья я добралась почти целая и практически невредимая.
– Это кто тут такую грязь развёл? – Возмущалась Равиль, с негодованием глядя на чернеющий след из холла в нежилую часть дома.
– Равиль, подкиньте, топорик, будьте добры, – я уже мысленно потирала свои загребущие ручки без маникюра.
– Превеликая Звезда, вы себя видели?! Вы сейчас на нечисть похожи, больше, чем я!
– Потом помоюсь.
С поджатыми от недовольства губами, Равиль удалилась на кухню за топориком. Ну, то есть, с поджатым тем, что когда-то было губами.
Пора начинать привыкать.
Как я и предполагала, содержимое сундука было насквозь мокрым и грязным. Некогда красивые рулоны шёлковой ткани сейчас уже безнадёжно испорчены. Здесь были какие-то книги, которые после просушки пойдут для розжига печей – всё равно все чернила растеклись в огромные кляксы. Сервиз из тончайшего фарфора сохранился лишь наполовину. Не выдержал нашей с Тыковкой радости от находки.
– А это что?
Под внимательным наблюдением Густава и Равиль, я крутила в руках литую шкатулку. Ни одной прорези не заметила, ни одной кнопки или скважины для ключа.
– Это редчайшее произведение от лучших кузнецов короны. Их производят несколько сотен лет для транспортировки ценностей или секретный посланий. И стоит он дорого. Такое дополнение к коллекции Найран-Моэр!
– Как его открыть?
– Его можно открыть только под наблюдением королевского мага. И для этого нужна кровь владельца.
Я потрясла мини-сейфом у уха, там явно было что-то твёрдое.
– Тыковка, прошу.
Моему другу не пришлось повторять дважды. Он с детской радостью ударил копытом по ценнейшему артефакту для перевозки чего бы то ни было, который невозможно было взломать по словам Густава. Но кто устоит перед внушительным обаянием Тыковки? Под разочарованный стон дворецкого металлическая шкатулка безвозвратно разбилась.
– Джек-пот!
Я глазам своим не верила. Бриллианты! Штук двадцать бриллиантов размером с горох!
– Вы это видели?! Мы богаты! Тыковка, ты сможешь жить в настоящей конюшне! А у меня будет водопровод! И детям куплю ворох тёплой! А вам. Кстати, что надо? Может памятник какой или ещё что?
– Вы уверенны, что они настоящие? К сожалению, наша столица славится подделками. В моё время столько скандалов было среди знати, когда на шее чьей-нибудь жены обнаруживались ненастоящие бриллианты. Это же какой позор на мужа!
Я подбежала с камнем к окну и царапнула им по стеклу. И да, на нём остался глубокий след а сам бриллиантик цел.
– Моя ж ты прелесть!
– Не думаю, что этих бриллиантов хватит на то, чтобы покрыть долг перед короной.
– Густав, умеете вы настроение испортить.
То, что мои болота богаты такими вот сюрпризами, как этот сундук – это очевидно. Но на моей памяти исчезли лишь два отряда контрабандистов. Если местоположение этого клада я помнила, то вот где сгинули вторые – загадка.
– Вы же не собрались возвращаться на болота? – Ахнула Равиль, глядя на то, как я побежала сменить одежду на сухую.
– Именно туда я и собралась.
– Леди Моэр! Дождитесь света дня! Ради всех Владык, сейчас там очень опасно!
– При свете дня, – я остановилась в пролёте и свесилась с перил, – дети могут увязаться со мной. И не менее важно – те, кто мне помог сегодня, приходят только по ночам.
Густав задумчиво почесал десну, зияющую сквозь открытую рану на щеке.
– Мы не можем туда пойти, но знайте, леди Моэр, не все души хотят вам помочь.
Я лишь отмахнулась от его предостережения. Если сейчас струшу, то уже не вернусь.
Вооружившись вновь длинной палкой и масляной лампой, я напялила на возмущённого и даже оскорбленного Тыковку нечто свитое мной из верёвок, напоминающее уздечку. Привязать сундук к нему будет проще, чем повторить наш первый опыт доставки.
– Вы знаете, где погибли контрабандисты? – Спросила у призраков, которые грустно смотрели куда-то в болотную даль.
Они даже головы на мой вопрос не повернули. Добраться туда, где я их видела в последний раз, было несколько проще. Я уже смелее передвигалась по болотам, иногда с подсказками от когда-то пропавших здесь людей. И теперь я знала, что иногда под водами скрывались более менее безопасные дорожки.
Внезапно, чуть вдали замерцало новый призрак с поднятой, будто держащей факел, рукой. Добраться до него было сложнее. Топи здесь были шире, приходилось буквально перепрыгивать с места на место, несколько раз нога соскальзывала и я падала в болотную воду.
Призрак озирался по сторонам, и был будто ярче. Свежее что ли. Я даже смогла рассмотреть доброе лицо молодого парня, но он меня не замечал. Он иногда открывал рот, будто звал кого-то, а потом наклонился, пытаясь что-то схватить и вытащить. А потом исчез.
Я огляделась.
Вокруг топь двигалась под болотными кувшинками, что в лунном свете выглядело зловеще. Если то, что я только что увидела, и есть подсказка, то тот сундук где-то здесь. Но моя длинная палка упиралась под водой во что-то мягкое.
С упрямством сумасшедшего, я до рассвета прыгала по болоту в поисках утраченного груза под безучастным наблюдением призрачных свидетелей.
– Тыковка! – С первыми лучами рассветного солнца моё упорство было вознаграждено.
Обессиленная и мокрая, я рухнула на землю, блаженно улыбаясь небу, виднеющемуся сквозь кроны многовековых деревьев.
Два сундука за ночь. И плевать, что я, кажется, к вечеру слягу с простудой, всё же скоро конец осени. Зато теперь я знала, как расплатиться с короной.