Глава 14
К тому моменту как началось призрачное ночное представление, я уже почти закончила приготовления своего мстительного плана. Несколько мелкого и детского, но всё же.
Сегодня мы с Тыковкой расположились в столовой, освещенной огнём новеньких свечей. Ночные хозяева этого поместья, казалось, только-только начали просыпаться, лениво вибрируя стенами, показывая своё недовольство.
Главное, чтобы стол не перевернули: у меня здесь в хаотичном порядке разбросаны лоскуты ткани, почти ровно порезанные мной топором, ржавые иголки и гнилые нитки с чердака. До рассвета должна успеть.
Первая книга полетела в стену, когда я брезгливо откусывала семнадцатую по счёту нитку.
– Вот это видели? – Помахала над головой бумагой со свежей печатью, – теперь я здесь хозяйка!
Бумага незамедлительно сгорела синим огнём прямо в воздухе.
– Да на здоровье, у меня ещё есть! – Дети двадцать первого века знали, как важно делать копии и плодить экземпляры важных документов. Только Донкин удивлённо выпучивал глаза, когда я заставила его повторять одну и ту же процедуру много раз. Но я заплатила с лихвой, а на бумаге он не обеднеет.
Второй экземпляр сгорел так же быстро, совершенно не обжигая моих рук.
– Ну ты-то должен быть на моей стороне! – Пихнула в бок Тыковку, который с хрустом жевал третий экземпляр документа на право владения усадьбой, – будете балаганить, устрою здесь трактир с борделем!
Сегодня призраков не боялась. Может, из-за праведной злости на Кенана, мать его, Хад Макбула, а может, потому что заметила одну примечательную вещь: сколько бы ни галдели приведения, ни мне, ни Тыковке, ни имуществу они вреда не приносили. Не потому, что не могут, а просто не хотели.
Закончила я уже далеко за полночь под аккомпанемент «ворчащих» призраков. Не отдохнувшая, с затекшим телом ото сна в неудобной позе, но воинственная настроенная стояла в приёмной лорда Макбула.
Я точно знала, что на улице собралась небольшая команда поддержки, которые сейчас подпрыгивали, чтобы увидеть всё происходящее через высокое окно.
– Его светлость сейчас заняты, – без приветствия буркнул достопочтенный человек с седыми волосами, сидящий за массивным столом.
– Его светлость сейчас освободится, – пропела елейным голоском, прошествовав прямиком к высокой двери.
– А они…
– Они со мной, – отмахнулась от встающего секретаря.
Лорд Макбул сидел за столом, заваленным бумагами, книгами, какими-то банками и инструментами с загадочным предназначением. На красивом лице отразилось удивление, когда я нагло, без стука, впорхнула в его кабинет с певучим приветствием:
– Доброе утро, ваша светлость! – У входа я посторонилась, пропуская четверых мужиков вперёд, – хорошо ли вам спалось, ваша светлость? Вдоволь ли?
Теперь Кенан был ошеломлён. Вряд ли благопристойные леди о таком спрашивают.
– Здравствуйте, леди Арманд, – он обвёл взглядом всех собравшихся, – могу ли я поинтересоваться, что здесь происходит?
– Конечно, можете! – Охотно согласилась я, присаживаясь на стул, и замолчала.
Лорд Макбул вряд ли мог заметить под вуалью, как я с любопытством оглядываю кабинет в синих тонах. Со вкусом обставлен. Как в России конца девятнадцатого века, литературненько, что ли. По-дворянски. И да, иногда я бросала взгляды на хозяина, просто полюбоваться украдкой, который терял терпение всё быстрее и быстрее.
– Ну, так? – Прозвучало раздражительно.
– Ах, вы об этом? – Кивнула на мужчин, – ваши четыре золотых.
– Вы решили расплатиться людьми?
– Что вы такое говорите? – В ужасе ахнула я, – они просто помогли дотащить тяжёлую ношу. Я же женщина, знаете ли. Мало ли потеряю, спущу на туалеты, отдам рыбам в городском пруду. Господа, – кивнула мужчинам, которые тут же стали сваливать мешочки с медяшками на стол герцога.
А их было очень много, вот прямо очень, честно признаться, я не стала пересчитывать эти тысячи монет. И весили они соответствующе.
Мальчики вчера с ног сбились в своих новых, купленных мной, ботиночках, пока обменивали монеты на самое мелкое значение. Не у всех в нижнем городе хватало медяшек даже на то, чтобы обменять на одну серебрушку. Тогда они попросили помощи у своих «коллег» с улиц и направились в средний город.
Мужчины в трактире согласились поучаствовать в представлении с неохотой, но всё же согласились: «Женщинам надо помогать». За вчерашний вечер вообще в глаза бросилось несколько иное отношение рабочего класса к своим жёнам, чем то, что мне «посчастливилось» наблюдать ранее. Здесь к своим женщинам относились как к другу и соратнику. Из отрывочных разговор поразилась тому, что и многодетных семей у низшего класса было очень и очень мало: «Так тяжко им рожать. А когда в тяжести и работать тяжко, а ещё за старшими присматривать». Даже в моём современном мире, к сожалению, это не все понимают.
Да, были такие, которые продавали своих дочерей в дом утех, о браке мнение у девушек вообще редко спрашивали, искренне полагая, что делают как лучше.
– Не думал, что вы настолько мелочны, леди Арманд, – хмыкнул Макбул, усаживаясь в кресло напротив меня, даже не взглянув на мешочки с монетами.
– Кто бы говорил. Вы всерьёз у детей запросили целое состояние за порванное тряпьё, а ещё натравили стражников с кнутом.
– Я бы не стал наказывать детей, и стражников не насылал. И деньги мне от них, тем более не нужны.
– Тогда зачем?
– Хотел, чтобы вы наверняка явились, – Макбул развёл руками, – не отправляя за вашим отцом.
– Зачем мне отец? – Непонимающе моргнула.
– Во-первых, чтобы поговорить о ваших бывших мужьях. Я всё пытаюсь понять: ваше удручающее невезение или злой умысел сводил в могилу супругов на первой же неделе брака?
Невольно в голове всплыл образ того самого листа с магическими записями, я внутренне похолодела, стараясь оставаться внешне абсолютно спокойной:
– С третьим мы всё выяснили, если мне не изменяет память. А насчёт первых двух, ничего не могу сказать. Попросту не знаю, что с ними случилось.
Вот будет номер, если и первых двух убила леди Арманд, а на меня сейчас наденут кандалы и бросят в темницу, потирая ручки от предстоящей казни путём сожжения.
В кабинете герцога слегка потемнело, хоть и был ясный день. Даже без прямого визуального контакта, но мне стало мерещиться, что в моей голове копаются. Вот только мыслей по поводу погибших муже й не было. Абсолютная пустота. Извращённое воображение нарисовало картинку пустыни с печальным перекати-поле вместо воспоминаний о таинственной кончине первых супругов. Картинка сменилась на игрушечную заводную мартышку, бьющую в барабаны.
Лорд Макбул моргнул.
– Вы пытаетесь копаться в моих воспоминаниях? – Возмущённо фыркнула я
– Как вам в голову могло прийти, что такое возможно, леди Арманд? – По виду он удивился искренне.
Как-как… Читала в сказках.
– Так что насчёт отца?
– Вы поселились в усадьбе Найран-Моэр совсем одни, а женщины не разбираются с делами сами, им нужны опекуны или законные покровители.
Если бы не вуаль, Кенан отчётливо заметил, как я совсем некрасиво закатила глаза. Вот откуда это берётся? На каком этапе эволюции и развития цивилизация народов двух миров пришёл к такому умозаключению глядя на женщин, мол, прикольные, сильные, умные, вон что умеют, назовём бестолковыми, пусть дома сидят!
– Попрошу вас написать расписочку, – вернула деловой тон в разговор.
– Что, простите?
– Расписку, – спокойно повторила, – «я, лорд такой-то такой-то, настоящим заверяю, что долг с таких-то таких-то в виде огромных денег за бесполезное барахло уплачен полностью. Претензий не имею».
Кажется, я только что задела благородного герцога за живое. Даже, не задела, а резанула. На его лице появилась холодная, едва заметная улыбка.
– Что ж, леди Арманд…
– Леди Моэр, – перебила его.
– Что ж, леди Арманд, – с нажимом продолжил он, – в вашей расписке нет необходимости, деньги мне не нужны. А вот, что мне с вами делать, определить всё же необходимо.
– Опять к отцу? – Спросила я, снимая шляпку с вуалью.
Моё движение не осталось незамеченным. Он хмуро посмотрел на заживающие синяки на лице и на рану от разбитой губы. Точно останется шрам. Да, дешёвая манипуляция с его совестью, это я понимала. Но к батюшке не хотелось.
– У вас должен быть опекун или покровитель, – глухо произнёс он, – женщина не может владеть поместьем самолично.
– Может, – я достала один из многих экземпляров на права владением старой рухляди. Вообще, он прав. Вчера я видела свод законов: женщина наследует земли, титул, недвижимость, если старшая в роду, но не в полном праве, а до прихода мужчины. Потому что лишь мужчина имел право не только подписывать документы, но и быть хозяином без ограничений. Если хозяйкой временно являлась женщина, то у неё должен быть управляющий – мужчина, если не будет иного распоряжения, который подпишет мужчина, замкнутый круг. По всей видимости, этот свод закон был написан очень и очень обиженным мужчиной, – вот здесь, прочтите-ка, – ткнула пальчиком в выноску, оставленной Донкином с его печатью.
Я замерла, выжидательно наблюдая за спокойным лицом Кенана. В том самом шовинистком законе была очень странная пометка, о том, что, грубо говоря, женщина-то ничего не может, но может, если отсутствуют претенденты или свидетели, которые против подписывающегося документа. Претендентов кроме меня не было, а вот на момент составления мог быть против батюшка, но он же не пришёл, верно? А я так ждала! И все свидетели, а их на улице я нашла много, ничего против не имели и поставили свои подписи крестиком. Писать свои имена они не умели.
Кенан после прочтения с таким же спокойным лицом уставился на меня. Я же со спокойной улыбкой подставила под подбородок ручку, вернула ему его взгляд. Если не получится, продам ещё что-нибудь из поместья, там книг ещё осталось море, и всё-таки найду выход, как освободиться от папеньки.
– Ну, что скажете, ваша светлость? – С тоном отличницы, ищущей одобрения учителя, спросила я.
Внезапно лорд Макбул расхохотался. Громко так, даже голову запрокинул.
– Умно, леди Арманд, – произнёс он, продолжая посмеиваться.
– Леди Моэр, будьте так любезны, – уже почти привычно поправила я.
– Конечно, леди Арманд. Но позвольте оказать вам помощь: управлять поместьем – это сложный труд. Вам понадобится муж или опекун, который будет представлять ваши интересы. Тем более, Найран-Моэр – убыточное имение. Там нет пахотных земель, нет дворов с крестьянами, лишь болота. Вам попросту неоткуда будет брать подать для оплаты налогов. Что вы будете делать? Задолженность перед короной у поместья есть. Многие годы не взимались налоги. И на этот раз не в моей компетенции списать этот долг.
Налоги… Об этом я не подумала. Даже страшно представить, какая сумма могла накопиться за столько лет, а источника дохода у меня нет.
– Нет уж, увольте, – тем не менее, сказала я, – перед вами документ, подтверждающий, что я свободна. Могу сама принимать решения по поводу управления своим владением, как полноправная хозяйка.
– Свобода… Этого жаждет ваше сердце? – С еле уловимой, непонятной эмоцией спросил макбул, склонив голову набок.
Я ничего не ответила, лишь упрямо сжала губы, твёрдо отвечая на этот взгляд.
– Если нужна будет помощь, вы смело можете обращаться.
– Помощь в поисках мужа? – У меня на это слово уже начинается неконтролируемая зубная боль.
– Мне нет необходимости повторять дважды, вашу позицию я понял и уважаю, леди Арманд. Я имею в виду помощь в продаже поместья, к примеру.
– То есть, вы не верите, что я с ним справлюсь?
Вместо ответа Кенан развёл в сторону руками, невинно улыбаясь. Будто дал ребёнку право порулить до тех пор, пока тот не прибежит к родителям с воплем, что разбил коленки.
– Всего вам доброго, Кенан Макбул, – я поднялась с непроницаемым лицом, накидывая вуаль обратно.
– А деньги, леди Арманд? – Всё с таким же весельем спросил Кенан, даже не поднявшись.
– Леди Моэр. И оставьте их. Побалуете себя сумочками.
***
– Вот же гад! – В сотый раз выплюнула я, сидя за кружкой эля, кстати, вкусного, в уже знакомом трактире
– Не переживайте, – один из тех мужиков, что помогал тащить мне мешки с монетами, сочувствующе покачал головой, – леди хорошо держались.
– Спасибо, – в искреннем жесте благодарности, я на секунду сжала его лежащую на столе руку. Мужчина удивлённо посмотрел на мою ладошку в перчатке на своей лапище и смущенно зарделся.
Мальчишки с наслаждением уплетали картошку с запечённой птицей, запивая всё это дело молоком. Лалу уже даже сморило от такого излишества еды, теперь малыш мирно посапывал, спрятавшись выпачканным в пюре личиком в складках моей юбки.
И как узнать, сколько я должна короне? Никаких бухгалтерских книг дома я не видела, правда, их я и не искала.
– Вы можете получить рассрочку на выплату в связи со сменой владельца, – Донкина сегодня не узнать. Он был чисто выбрит и вымыт, даже реденькие волосы аккуратно зачесал назад, – такие прошения они не могут не одобрить. Это даже скорее уведомление, а одобрение короны – простая формальность.
– И кому я должна писать сие прошение? – Спросила я, заранее зная ответ.
– Канцлеру, герцогу Макбулу, – ну, я же говорила.
На миг представила, как Кенан с демоническим хохотом танцует в победном танце, а потом сжигает в камине моё прошение, но тут же отогнала от себя это видение. Не вяжется такая развязность с образом герцога. Даже сегодня с сегодняшним: расслабленный, он оставался слегка повелительно-надменным. Даже, когда говорил с издёвкой, выглядел очень аристократично. И хищно.
Глава 15
Прошение с Донкином мы набросали сразу же, а вот ответ я получила лишь спустя несколько дней. И то, по чистой случайности. Просто решила зайти в лавку к Косу, поинтересоваться, как у него дела. Продавать ещё что-то из дома мне не хотелось. Складывалось впечатление, что у Найран-Моэр есть душа: старая и потрёпанная. А я всё больше над ней издеваюсь, когда выношу его сокровища на продажу. Иногда чудилось, что даже стены становятся грустнее.
– Все посыльные отказались идти к вам домой, леди Моэр, – Кос привычным жестом поправил очки на носу, – просто трагедия! Вы ведь даже не сможете получать корреспонденцию напрямую!
– Почему письмо принесли именно вам?
– Сони, – бросил Кос и вернулся к своим важным делам, покачивая головой.
«Прошение об отсрочке на два месяца баронессы Аделаиды Найран Моэр принято удовлетворить. Верховный Канцлер, Кенан Хад Макбул».
И снизу маленькая приписка: «Моё предложение остаётся в силе, леди Арманд». Гневно скомкала письмо.
Продать Найран-Моэр означало лишиться свободы. Даже если решу купить маленький домик, мне придётся просить отца или опекуна, чтобы тот поставил подпись на договоре купли-продажи. А в новом доме начнётся та самая канитель: женщина не имеет право подписывать документы, наймите управляющего, вот вам муж из тех, кто согласился и бла-бла-бла.
Вернувшись домой, я уставилась пустым взглядом в стену в мыслях: где бы раздобыть денег на выплату налога. Сумму я узнала – восемьсот тридцать восемь золотых. Для меня – целое состояние, но очень мало для короны и в принципе для всех землевладельцев, мол, откуда взяться больше? Земля плохая, болотистая. Да и владения мои только на лес и болота распространяются. Странно, что в принципе возле столицы и королевского дворца располагается не герцогство, а всего лишь баронство. Так что с приобретением нового имени Моэр я оказалась разжалованной из графини в баронессу. По этому поводу сокрушался только Донкин, лично мне было глубоко всё равно.
– Не переживай, Тыковка, – погладила шею выросшего коня, – мы найдём способ раздобыть денег и не остаться с голыми стенами. Я что-нибудь придумаю.
И я придумывала. Долго.
И когда комнату за комнатой убирала свежекупленным веником с тряпкой наперевес, и неделю спустя, когда заканчивала с бесконечной стиркой всего белья и штор в ледяной воде, которые под руку попадались, и ещё неделю спустя, когда в очередной раз у нас с Тыковкой сгорел ужин. Моими стараниями.
– Так даже полезнее, – отмахивалась я от недовольной мордашки коня, жуя почерневшую картофелину, – знаешь, как уголь кишечник прочищает?
Но мыслей, где взять такую прорву денег, не было, хоть ты тресни.
Я уже заканчивала выносить в маленький костёр остатки листьев с первого этажа, теперь он абсолютно чистый, как в стену постучали. Не так, как стучали мои ночные друзья: медленно и зловеще, будто отовсюду сразу, а коротко и отчетливо. Как обычно стучат живые люди во плоти.
Входной двери у меня так и не было. Порой косой дождь заливал холл первого этажа, заставляя меня тут же бросаться высушивать насухо плиточный пол. Логически я понимала, что это мало поможет, но очень захотелось защитить от лишней сырости красивую, деревянную лестницу с рельефными перилами.
– Бахо? – На моё удивление парнишка приподнял козырёк кепы.
С ребятами я проводила почти каждый день, гуляя по городу и заседая в трактире. В верхний город я больше не совалась, не интересно, а вот в нижнем родовитую леди в чёрном уже узнавали и больше не боялись, в основном из-за дружбы с этими мальчиками. Ну, и с завсегдатаями трактира, конечно, но таким хвастаться неприлично. Но в свою защиту скажу, что туда наведывалась только на ужин, и всегда в сопровождении моих маленьких друзей.
– В деревне под городом праздник, пошли с нами, леди!
– Меня не приглашали, – честно говоря, в душе зародилось неистовое желание пойти на этот праздник, но как ко мне отнесутся? Дурная слава от меня никуда не делась, как и от того места, в котором я жила.
– Здесь носы не воротят, – Бахо уже устремился к сорванным воротам, – и Тыковку возьми! Может, найдём ему кобылу его сердца! – Подмигнул сорванец, оглядываясь.
Он упорхнул так быстро, что я даже не успела спросить: как он вообще до меня добрался? Пару раз мальчики хотели прийти в гости первыми, но каждый раз терялись в лесу, что для меня было удивительным – дорога ведь вела прямо. Но они утверждали обратное.
– Тыковка! – Я влетела на кухню, спугнув друга, – нас на праздник позвали!
Да, разговаривать с лошадью было верхом потери разума. Но кто поставил бы себя на моё место? Здесь нет привычного шума города или деревенского двора, а всегда тишина, если не считать недовольных стуков и шёпота во тьме.
– Как мы пойдем с пустыми-то руками? И надо срочно привести себя в порядок!
Быстро обтерев полностью зажившее тело тыковки и расчесав его отросшую гриву, я переодела брюки и рубашку в привычное чёрное платье. Но уже без вуали.
Город встретил нас традиционным динамичным ритмом. В растерянности покусывая нижнюю губу, двинулась к пекарне.
– Ох, вдовушка, – всплеснула руками маленькая женщина в теле, – у нас столько пирогов на самый изысканный вкус! Пальчики оближешь!
Я в задумчивости уставилась на прилавок с разрезанными на куски пирогами с самыми разными начинками: от мясных с грибами до фруктово-ягодных.
Вот почему я больше всего скучаю и не нахожу нигде в магазинах, так это по свежему творогу. Ну вот правда! Если что и напоминало творожную массу, так это был уже почти сыр: такой же солёный и твёрдый. А сырники? А блинчики с творожной начинкой? Куда катится этот мир…
– Мне всех по два, пожалуйста, – сказала удивлённой женщине, которая тут же метнулась выполнять заказ.
Всех по два не нашлось, как выяснилось, за четыре серебрушки я скупила весь товар за сегодня. Даже, если считать уже порезанные пироги. Но они все пахли настолько обалденно, что, думаю, мне простят надругательство над целостностью.
Та самая деревенька. Что попадалась мне каждый день по пути из леса в город, встретила меня праздничным гомоном. Быстро же собрали стол.
Люди жгли собирались в честь середины осени, когда вся работа полностью закончена, скот зарезан, а народ просто готовится к холодной и снежной зиме.
В самом центре стоял длиннющий стол, заваленный едой и кувшинами с элем. Вокруг жглись костры, задорные девчонки танцевали под аккомпанемент местных умельцев на инструментах вроде гуслей и примитивных барабанов.
Этот праздник проводился каждый год и ежегодно дорога через ворота близ деревеньки закрывались. Видите ли, местным господам и дамам надоедало морщить аристократичные носики, наблюдая за таким диким весельем. Варварством, даже! То ли дело у них там, наверху! Спокойные чайные вечера, ряженные балы за чинными беседами о погоде и о том, кто какой туалет сегодня выгуливает.
Не то, чтобы я бывала там, но общаясь в трактире с теми, кто обслуживает такие мероприятия, наслышана.
– Леди! – Помахал лапищей Грот, тот самый из четвёрки, что помог мне поставить герцога на место, – мы вино подогрели, идите к нам!
Одно дело общаться с людьми в трактире за ужином, слушая местные сплетни, и совсем другое прийти в совсем незнакомый мне мир. Некоторые смотрели на меня искоса, выразительно сравнивая взглядами мой дорогой наряд и их простые платья с шерстяными платками; кто-то просто не замечал мою фигуру, а кто-то с интересом осматривал мнущегося за моей спиной Тыковку.
Он у меня оказался красавец: пепельно-серая шерсть с иссиня-чёрной гривой. Он ещё жеребьёвый подросток, но уже был гораздо выше и грациознее своих сверстников. Крестьяне держали в основном тяжеловозов – низких и выносливых крепышей. Стражники и благородные лорды предпочитали племенных скакунов, выделяющихся своей высотой и изяществом. Но подросток Тыковка уже был ростом со взрослую лошадь, и продолжал потихоньку расти.
Кос как-то бросил мысль, что не так и прост мой конь, как мне кажется. Нечто подобное я замечала и раньше: помимо впечатлительного роста, у него чересчур быстро затягивались раны, и был он действительно умным. Я не сошла с ума, но порой мне казалось, что я читаю на его морде эмоции: он мог смотреть укоризненно, когда я падала с табуретки в попытке снять пыльные бархатные шторы, мог смотреть с издёвкой, когда пропадало моё яблоко, мог даже выглядеть виноватым, когда я очередной раз на кухне замечала маленькую лужицу крови.
Вот последнее меня интересовало больше всего. В какой-то из вечеров я словила себя на мысли, что перестала слышать мышей в стенах. Вот совсем. Но Тыковка точно доброе, травоядное животное с грустными глазами, по крайней мере, по моим наблюдениям. А то, что иногда в ночи его глаза светились красным, так я не ветеринар. Может, у всех лошадей так? У котов, вот, от лучей света глаза отдают зелёным. У лошадей могут отдавать красным.
Но я всё же покосилась на своего малыша, которые грозно возвышался за моей спиной, вспоминая, что даже после исчезновения мышей, всё мясное также продолжило пропадать: от косточек до целых сырых тушек. И каждый раз Тыковка выглядел виноватым.
– Ох, дорогуша, знала бы, куда вы покупаете мои пироги, бесплатно всё б отдала! – Всплеснула руками уже знакомая дама.
Вышло неловко. Я пришла с угощением, которое купила у одной из хозяек праздника. Но когда ко мне подлетели ребята, скованность отступила.
Я уже вовсю болтала с местными жителями, которые пропасти между нами вовсе не чувствовали. Малыши подкармливали Тыковку пирожками, взрослые подливали мне домашнее вино, я хохотала над житейскими историями вместе со всеми.
Меня даже вызвались проводить до начала леса, но дальше всё-таки не зашли. Суеверия не оставили их. Но я уже давно перестала бояться своих владений.
Даже призраки в доме казались какими-то родными.
Уже засыпая в полноценной спальне, освещаемой парой свечей и отапливаемой свежими дровами, я вновь услышала голоса и ругательства, доносившееся с болот.
Пару раз и раньше мне казалось, что я вижу там случайных прохожих, но издалека рассмотреть детали не получалось.
Сейчас же, наспех накинув мужскую куртку, я стремглав спустилась с лестницы в полнейшей темноте, даже ни разу не споткнувшись.
Пробирающий до костей ветер, гуляющий сквозь дверные и оконные проёмы первого этажа, тут же согнал остатки сна.
– Тыковка! Нельзя же ходить так бесшумно!
Малыш уже давно облюбовал себе оранжерею, хоть иногда и ночевал в моей спальне, уютно устроившись на матрасе, который я положила возле своей кровати.
И вот вопрос: у лошадей копыта, копыта цокают, то есть, лошади не бесшумные. Как Тыковка постоянно подкрадывается незаметно?
Мы двинулись в сторону болт: я чуть пригнувшись, а Тыковку и так в темноте не рассмотреть.
– Сюда ступай, дебилина! – Доносились ругательства.
Их было семеро. Один спереди вонзал в болотистую землю перед собой длинную палку, за ним двое несли факелы. В середине ещё двое с натугой тащили огромный сундук, то и дело останавливаясь для отдыха, а замыкала сие шествие ещё одна пара с факелами.
Зачем соваться в болота, чтобы что-то пронести? Только, если «что-то» незаконное. Мероприятие крайне опасное и при свете дня, а в темное уж и подавно.
– Мы потеряли дорогу, – сплюнул тот, что с бугром.
– Не потеряли! Ровно идём, давай быстрее!
Тут все они резко замерли. Я уже успела испугаться, что нас с Тыковкой вычислили, но они и головы не повернули в нашу сторону.
– Что это было?! – в тревоге спросил замыкающий факелоносец.
Я проследила за его взглядом и тут же оцепенела. Прямо надо водой стояла белёсая полупрозрачная фигура. Кажется, она звала кого-то из них.
– Здесь никого нет, пошли!
– Да вон же!
– Там никого нет, ирод проклятый!
Но я тоже видела фигуру!
Волосы на теле зашевелились от страха. Тыковка вертел ушами неотрывно глядя на ту самую фигуру. Он уже было собрался кинуться к ней, но я с силой его удержала на месте. Не хватало помимо призраков наткнуться ещё и на контрабандистов.
– Аида, – внезапный шелест раздался возле нас.
Я едва успела прикрыть вырывающийся крик наружу, глядя в такую же непонятную дымку перед собой.
Ну нафиг эти расследования!
Домой я бежала с завидной скоростью. Даже Тыковка не сразу меня догнал. Свои призраки как-то роднее уже. Тем более, они только стук и кидание мебели, а не реальные полупрозрачные, жуткие фигуры
На утро я решила заглянуть на тропу контрабандистов ещё раз, при свете белого дня, так сказать.
Естественно, мужчин уже не было. А вот сундук остался.
Но повторить их подвиг и сунуться в эту смертельную ловушку я не рискну даже при свете белого дня.
Когда первый месяц из моей отсрочки истёк, как гром среди ясного неба меня ошарашила новость: Сони, Бахо, Лала и ещё несколько ребят исчезли. Совсем.