Loe raamatut: «170 дней. Дневник мамы, потерявшей ребенка», lehekülg 3
Однажды я ей показала, что я делаю. В каких программах работаю и как много всего нужно знать. Я рассказала, что я продолжаю учиться новому.
Ещё однажды я удивила ее, показав, что у меня на телефоне. Там были книги и научные статьи. У меня на телефоне нет ни одной игры. И телефон я использую только для работы и чтения. Кажется, она тогда очень удивилась.
Но Саша всегда стоял на своём:
– Нет! Я против! Ты работаешь из дома и меня это устраивает! Я не зря сделал для тебя домашний сервер, покупаю тебе дорогое оборудование для работы. Я хочу, чтобы ты работала, не нервничала, и не тратила время на какие-то офисы. Я категорически против! У нас хорошая жизнь! И я не хочу ее менять, только чтобы «создать какие-то там условия»!
И вот так происходило каждый раз.
Он не хотел, чтобы я выходила из дома. Он не хотел отказываться от PlayStation. Он не хотел ничего менять.
Несколько дней назад я почувствовала, что меня опять накрывает. На прикроватном столике, рядом с розой стоят Сонины письма Деду Морозу. Я предлагала ей писать их, когда она ещё верила в него. Оформляла красивые конвертики каждый год. Делали мы это заранее, недели за две до Нового года. Я сохранила все эти конвертики и открытки, с каждого Нового года…
Мы все писали свои пожелания Деду Морозу. Ну а Сонины конвертики я открывала, чтобы узнать, что ей подарить на Новый год!
Но когда она выросла и узнала, что Дела Мороза нет, я все равно предложила ей написать. Просто представить, что Дед Мороз – это такая большая, добрая сила. Он, конечно, не приносит игрушки, но может исполнить желание души. И так Соня нарисовала 2 письма для Дела Мороза. Одно из них было открыто. А другое заклеено. И я их не открывала никогда. Не знаю почему… Мне показалось, что это ее желания души обращено к Доброй большой силе, а не ко мне и это будет просто не корректно его открыть, ведь Соня его даже заклеила… и теперь я почувствовала, что мне можно их открыть. Вот что было в одном из них:
«Дорогой Дедушка Мороз! Пожалуйста, подари мне и моей семье счастья, здоровья, радости, успеха и сделай так, чтоб мы не часто ссорились.
С Новым годом!
P.S. И ещё, Дедушка Мороз! Игра мамы и папы все портит. Они часто в неё играют и Мама, когда я вхожу, кричит на меня. И поэтому мне бы хотелось, чтобы мама и папа поменьше играли в эту игру.
Пожалуйста, милый Дедушка Мороз!
С наилучшими пожеланиями и любовью, Соня!»
Мама, когда я вхожу, кричит на меня… Прочитав это, я захотела либо разбить эту PlayStation, либо съесть все транквилизаторы, которые только-только купил Саша по рецепту на несколько месяцев вперёд.
Но не смогла выбрать в итоге, что же нужно сделать сначала… Да так и сидела и только плакала.
Я вспомнила, что Саша однажды играл в такую игру, где нельзя ошибаться, «погибать», иначе придётся начать с самого начала. И чуть отвлёкся – начинай сначала. Поэтому, когда он в неё играл и входила Соня я заранее кричала: «Соня! Подожди! Нет-нет-нет! Подожди! Только не сейчас!»
Однажды она хотела просто что-то принести, а я вот так закричала. Она обиделась, ведь ей ничего не нужно было. Я пошла и попросила у неё прощение. Мне показалось, она простила меня. Но она помнила это, ей было не приятно и обидно.
Она хоть и пожимала плечами, говорила «не помню», она помнила…
Как жаль, что я не прочитала это письмо раньше, когда оно и было написано. В прошлом году? В позапрошлом? На открытке не было года…
Отвечая самой себе на вопрос психолога о том, почему я испытываю такое сильное чувство вины, я поняла вот что. Кроме осознания своих многочисленных ошибок, есть ещё кое-что. Мне было не все равно. Много лет я пыталась. Я придумывала разные решения, я искала эти решения и пыталась их испробовать раз за разом. Не подходит! Не работает. Попробую по-другому… Снова не работает…
Я отчаянно старалась «вытащить» ее наверх. Показать, как интересна, хоть и сложна может быть жизнь. Как здорово, когда делаешь то, что тебе по душе! Какой кайф ты можешь испытать, придумав что-то своё и воплотив это в реальность.
Я принимала решения. Я брала на себя эту ответственность. Я понимала, что если ничего не делать, то ничего не будет. Я знала, что как сорняки могут расти только очень сильные с детства люди, с характером, упрямые, с железной силой воли. А что делать с маленьким одуванчиком? Повторить опыт Сашиной мамы и всю жизнь опекать, вытирая поочередно своему ни на что не способному дитятке поочередно, то нос, то попу? Или последовать Сашиному плану? – Сыты? Обуты? Ну вот и все. А если все будет совсем плохо, то схожу к директору/маме/другу и спрошу у него что делать… А скорей всего, не буду делать ни-че-го.
Я как тот генерал, который принимает тысячи решений. И некоторые из них могут оказаться не просто ошибочными, а фатальными. Все твоё войско может погибнуть. И кто же примет на себя ответственность за провал? Тот, кто принял решение и следовал ему до конца. А кто не чувствует вины? Тот, кто не виноват. Или тот, кто вообще не принимал никаких решений. И получается, вроде и не виноват. Но в итоге мы оба виновны. Я – за то, что делала. Он – за то, что не делал.
Мы живем рядом со своим маленьким, или уже не маленьким ребёнком и не знаем его. Почему? Это трудно. Ведь ребёнок порой и сам не понимает себя. Но если в семье есть безразличие, страх или лень принять ответственность за жизнь и судьбу своего ребёнка, тут точно ничего хорошего не выйдет. Может я и не права… я не знаю… но я просто не могла наплевать на неё. Мне недостаточно было ее просто накормить и дежурно спросить: «Кадила?»
Я бы хотела, чтобы все эти сложные решения принимал за меня кто-то другой. И ответственность бы автоматически падала на этого человека, не на меня. Я бы хотела. Да не кому…
И вот, думая над всем этим, я чувствую, что снова возвращаюсь в стадию «Гнев». Осознаю себя в ней. И мне ничего другого не остаётся, как принять это.
Бывают и темные дни…
5 мая 2022
День 10. Судьба, знаки и уроки души
На первой встрече психолог спросила меня:
– Чему вас учила Соня?
Я задумалась… А потом ответила:
– Любви… Она учила меня любить и показала, как это, когда тебя любят просто так.
Я вспомнила, как когда-то мы говорили с Соней о судьбе, о душах, о Земных уроках. И она спросила:
– А какой у меня урок, Мама?
– Учить меня любви. – не задумываясь ответила я ей.
– У меня получается?
– Дааа! Соня, любовь – это твоё главное сильное качество!
– А у тебя какой урок?
– Учиться любить. Но, у меня пока получается не очень… И я уже не первую жизнь прихожу на Землю за этим уроком и никак не могу его пройти.
Я всегда чувствовала, что моя жизнь будет очень непростой. И не из-за трудного детства, не из-за сложных отношений с мамой в детстве и юности. Не знаю почему… Просто я так чувствовала. Чувствовала, что это будет очень необычная, сложная жизнь.
Помню, когда я училась в средней школе, то была влюблена в мальчика, на год старше. У него был ДЦП. Он с трудом ходил. Его мама каждый день провожала и забирала его из школы. Я мечтала однажды осмелиться и подойти к нему, предложить ему проводить его домой. Но я не решалась. Он мне казался самым смелым и сильным. Я очень уважала и восхищалась им. Он был высокий и как мне казалось, самый красивый парень. Он был терпеливым, добрым и очень скромным. Он учился в классе, где классным руководителем была моя любимая бабушка, учитель математики в старших классах. Поэтому я знала, как зовут этого мальчика. Я и до сих пор помню его имя: Максим Анискин. И у меня был доступ к его тетрадям:) Конечно он учился очень хорошо. Идеальный, каллиграфический почерк… Терпение в каждой строчке. Ровные циферки, правильные ответы. Я восхищалась им. Его терпению, трудолюбию и силе духа. Каждый шаг, каждое движение давалось ему с трудом. Но на его лице не было ни капли страдания. Он был боец. Я хотела быть похожа на него. И где-то глубоко внутри, я чувствовала связь с этим сложным жизненным выбором. Как будто я чувствовала уже тогда, что некоторые души выбирают сложные уроки для обучения.
Я боялась иметь детей ещё по одной причине. Кроме того, что я не чувствовала в себе необходимых достойных качеств, чтобы воспитать хорошего человека, я опасалась, что это «предчувствие» сложного выбора реализуется в рождении ребёнка-инвалида. Особенно, когда врачи, все как один, твердили, что мне нужно сделать аборт.
Ещё одна причина, почему я была рада кесареву – это то, что в этом случае риск ДЦП был ниже. Ведь я слышала, как иногда, во время естественных родов врач или акушерка слишком тянут ребёнка и случайно наносят ребёнку тяжелые повреждения ЦНС. Когда у меня родился прекрасный, здоровый и красивый ребёнок, да ещё и такой ангелочек, я выдохнула с облегчением…
Ну что? Что же это будет? Нет? Значит это было просто предчувствие?
Все у меня получалось. Все давалось легко. Говорили, мне повезло, просто удачливая.
Первый знак был, когда я уронила Соню. Ей было всего 4 месяца. Я отнеслась безответственно к жизни маленького ребёнка, который зависит от меня. Она получила травму черепа из-за меня. Заметила ли я этот знак? – Нет. Просто обрадовалась, что все «обошлось», да и ладно…
Второй важный знак – В 2015 году.
Мне поставили диагноз «рак кожи». Но мой близкий друг сделал операцию и буквально спас мне жизнь. Правда потом врачи сказали, что у меня метастазы в печени и я, конечно, залезла в интернет, и узнала, что с таким диагнозом мне осталось жить от силы полгода. «Вот оно… То, чего я ждала и чего так боялась. Значит, это будет долгая мучительная смерть от рака?…»
Я тогда отказалась ходить по врачам, отказалась от обследований, операций и химиотерапии. Вместо этого мы поехали с Сашей в путешествие по Азии, чтобы, может быть, в первый и последний раз увидеть эти прекрасные места.
Мы вернулись, готовые к трудной, но не долгой борьбе. Я вообще не была уверена, что нужно бороться. Нет, это не была апатия или «опускание рук». Это был здоровый прагматизм. Я была против того, чтобы продавать квартиру, чтобы потратить эти деньги на призрачную надежду излечиться в Израиле… Это бессмысленно. Меня все равно бы не удалось спасти, а моя семья останется без жилья.
Поэтому я просто регулярно ездила в онкобольницу в п. Песочное, главный онкоцентр в пригороде Петербурга, и, как и предлагала врач, мы просто «наблюдали». Операцию на печени мне делать не стали. Слишком было опасно, как сказал хирург – «Я ей всю печень истыкаю, а толку?»
Ну, нет так нет…
Дальше нужно было проверяться и «наблюдать». И вот, один наблюдательный врач, рентгенолог и специалист по МРТ, со смешной фамилией Лесничий обнаружил во время своих наблюдений, во время очередной МРТ—процедуры, что никакой это ни рак в моей печени! А просто гемангиомы. Такие маленькие кисты, которые часто бывают с рождения у многих людей. Вот так, из позиции «на пороге смерти» я перешла в позицию «я здорова». Нет, диагноз «меланома» у меня есть и по сей день. И я проверялась потом каждые полгода. Но я не была уже неизлечимо больна и не умирала. По крайней мере так быстро, как ожидалось.
Сейчас я думаю… Ведь это, наверное, был знак. Такой, что не заметить было нельзя: Посмотри на свою жизнь! Перестань так злиться! Цени каждый момент! Цени то, что у тебя есть! Но.. Я слишком глупа и эгоистична для этого. И я его пропустила мимо.
Третий знак случился вроде бы как по ошибке. Но ведь ничего не случается просто так?.. Однажды я увидела на телефоне вызов с незнакомого номера. Я взяла трубку и услышала:
– Здравствуйте… Это вас беспокоят из скорой неотложной помощи. Ваш номер телефона мы нашли в списке важных. Мне очень жаль Вам сообщать это. Но ваши родные погибли…
– … Что?…
Дома я была одна. Саши и Сони не было. В тот момент я подумала: «Вот оно…»
– Ваш муж…
– Подождите. Как его имя?
– … (дальше врач называет незнакомое мне имя)
– Я не знаю этого человека… – отвечаю я женщине.
– Ох, простите… Наверное неправильно набрала номер… простите!
– Ничего…
Конечно, я сразу позвонила Саше. Услышала его голос и тогда уже успокоилась окончательно. Эти ощущения ни объяснить… ни передать словами… Такие же эмоции я испытала 2 месяца назад. Шок, боль, не способность поверить в то, что это может быть правдой.
Четвертый знак был очень страшный… и очень судьбоносный.
Год назад в нашем же доме, тоже весной вышла из окна девочка. Ей было лет 7 или 8. Она была дома одна. Она оделась, собрала рюкзак, открыла окно и вышла. Кажется, это был 16 этаж… Она упала на крышу коммерческой пристройки на 1-м этаже, на крышу магазина.
Я тогда плакала 2 или 3 дня. Хотя я не знала даже имени этой погибшей девочки, не знала ее родителей. Но это было так жутко, когда маленький, невинный ребенок убивает себя. Столько вопросов тогда роились в моей голове… Это была случайность? Была ли она психически здорова?… Если бы я знала, что примерно год спустя сама окажусь в таком жутком кошмаре и буду задавать себе те же вопросы… Ещё тогда я решила, что я не хочу жить в этом доме и нужно уезжать… Но мы все откладывали это. Все ждали чего-то…
Пятый знак был летом. Когда мы были все вместе в Анапе, в гостях у моих родителей. На пляже, где мы купались погибли люди. Сначала воронка утащила мальчика, прямо у берега, за ним бросился отец и ещё один мужчина. Хотели спасти его. Но оба тоже погибли.
Шестой знак был, когда мы вернулись в Питер, и ехали куда-то по делам. Был сентябрь, начало учебного года. Соня только пошла в 5 класс.
Мы ехали в машине и играло радио. Началась реклама. И по рекламному сюжету одна «мама» жаловалась другой на то, что «дети совсем от рук отбились» и учеба совсем не идёт у них. Вторая «мама» тут же давала дельный совет: обратиться к психологу. Но все бы ничего и я бы даже не заметила эту рекламу, даже не вслушалась бы, если бы она не ляпнула: «Это же соматиииическое!»
Меня это и насмешило, и разозлило. Какое ещё соматическое? Сразу видно, какие психологи там работают… Разводят на деньги бедных родителей! И не стыдно им… А ведь я получила этот знак неспроста… Ну то, что соматическое-то ладно… А вот то, что мне нужно было срочно в ближайшее время искать психолога для Сони – это факт…
Саша снял москитные сетки с окон. И все хотел их то ли помыть, то ли перетянуть… Он, радостный, сообщил мне об этом, когда я лежала в больнице после очередной своей операции по удалению опухоли.
– Я помыл окна!
На дворе была середина ноября. Я была рада этому его внезапному порыву чистоты. Но удивилась, ведь на дворе была середина ноября. Уже случались первые морозы.
– Только сетки москитные снял. Зачем они зимой, верно?…
… Верно – ответила я.
Теперь я все думаю, какое стечение обстоятельств… почему он именно тогда решил сделать это?.. Почему снял эти сетки… Он все откладывал и обратно их так и не поставил.
Так много знаков, предупреждений, предчувствий. И все зря. Я ничего не услышала, не прислушалась к своей интуиции, не смогла ничего изменить, ничего не смогла исправить… А кода в памяти всплывает та страшная ночь и весь день, который предшествовал этой жуткой ночи, начинает казаться, что все мы делали что-то странное, не осознанное… Как будто под гипнозом…
Я все думаю об этом… О том, что я могла, но не сделала нужного. Не спасла ее…
6 мая 2022
День 11. Последний день. Последняя ночь
Думая о том, как я упустила все эти знаки и предупреждения, я медленно снова возвращаюсь к той ночи.
2 марта я написала своей маме.
Долго я не решалась это сделать. Или не хотела… Помню, что прямо заставила себя написать ей. Несколько дней собиралась и все откладывала… Но в итоге стало стыдно, что я такая трусиха. Всего-то надо узнать, как у нее дела и как ее здоровье.
Тогда уже началась война на Украине. И я не хотела особо ни с кем общаться, потому что не хотела собирать негативных мнений, добавлять чужих страхов. Не хотела никого успокаивать, убеждать что все будет хорошо… Может потому, что и сама не особо в это верила…
В итоге я все-таки решилась написать. Все шло хорошо. Я спросила, как дела и Мама ответила. Ничего особенного. И мы уже практически попрощались…
Но тут Мама все же прислала это сообщение…
В нем она настоятельно просила меня проверить Сонин телефон. Потому что сейчас детям отправляют всякие агрессивные и жестокие сообщения со стороны Украины из-за войны. Я понимала, что она права… Я тоже боялась этого и не хотела, чтобы моему ребёнку отправляли отрезанные головы. Но я же не проверяю Сонин телефон… как я смогу сделать это?… но ведь опасность реальна… нужно быть бдительным… Столько разных, противоречивых мыслей тогда появилось в моей голове. А в основе всего – страх… животный страх за своего ребенка.
Я пообещала, что сегодня обязательно проверю Сонин телефон.
Я объяснила Соне зачем мне это нужно. Раньше я никогда не брала ее телефон. И сейчас мне нужно было ее разрешение. Кроме того, у неё пароли на обоих телефонах. Она спокойно мне отдала, сняла блокировки и пароли.
Телефоны я забрала, отложила их в сторону. И все откладывала. Попозже… попозже… Соня делала уроки. Саша играл в PlayStation. Я дотянула до позднего вечера, когда Соне уже пора было ложиться спать. Она уже надела пижаму… Бывшую мою пижаму – фланелевую теплую пижаму в голубую и белую мелкую клеточку… Она уже умылась и почистила зубки… Время на часах было около 23:00.
Я взяла один ее телефон. Думала, быстренько гляну и спать…
Я открыла самую первую переписку в Вотсапе с очень длинным и странным названием… И дальше начался какой-то кошмар.
Я сидела с раскрытым ртом, не моргая, пялилась в одну точку с круглыми от шока глазами… В этот момент подошла Соня. Увидела меня. Спросила:
– Мамочка, что с тобой?..
– Ничего…. Просто… устала… ступай спать, Соня…
Обычно перед сном я обнимала Соню. Потом приходила укрыть ее одеялом и обнять ещё раз. Но сейчас я просто была в шоке… Я сказала ей идти спать, не обняв ее… И она ушла.
Если бы я обняла ее… Если бы обняла и сказала, что люблю ее… Может… она была бы жива?.. И ничего бы этого не было?.. Вот тут бы остановить все. Поставить на паузу прошлое. И оставить так. Но… на этом все не закончилось. Пришёл Саша и увидел меня. Он испугался. Спросил: что случилось? Я дала ему Сонин телефон. Он прочёл и резко сказал:
– Зови ее!
– Может до завтра отложим? – испугалась я его чересчур уверенного настроя.
Дальше ещё одна попытка взять себя в руки и пересилить эту панику… Попытка разобраться. Продолжили чтение вместе… Но стало ещё хуже… Я стала чувствовать, что мне трудно дышать…Саша не выдержал: «Зови ее! Я сам! Соня! Иди сюда!»
Пришла Соня…
Дальше начался тот страшный разговор.
Мы были в шоке, мы спрашивали, она молчала. Она почти не говорила ничего. Просто сидела, опустив голову.
Я решила, что мне нужно «выпустить» этот страшный разговор из моей памяти. Я его никогда не забуду, но, когда я пишу о чем-то, это как будто освобождает меня. Если хорошее – то это становиться чем-то ещё большим. А если плохое… Оно выходит из моего разума, и есть надежда, что оно уже не разорвёт меня изнутри.
****
Я: Соня, я взяла твои телефоны, чтобы проверить, не отправляли тебе незаконные, жестокие сообщения или видео. И что же я обнаружила?.. Все то, о чем я предупреждала тебя, о чем спрашивала тебя. А ты отвечала, что все хорошо, все нормально… Что же это? Я доверяла тебе. Я никогда не залезала в твой телефон, ведь так?
Соня: (кивает)
Я: Так за что ты нас так?… Ты понимаешь, как это ужасно, как опасно? Такие страшные вещи вы пишите… Ты хоть знаешь, что они означают?..
Соня: (молчит, опустив голову)
Я: Что значит ***** ?
(не могу писать это, слишком нецензурно и имеет довольно жестокий сексуальный подтекст).
Соня: (молчит)
Я: Тебе лучше сказать мне. Лучше поговорить со мной сейчас… Потому что я в таком шоке и так разочарована, что не знаю, когда теперь смогу и захочу с тобой поговорить….
Соня: (молчит)
Я: Почему ты молчишь?
Саша: Отвечай! Что это означает?
Соня: Ничего…
Я: Ничего?… Ты делала это? С тобой кто-то делал это?
Соня: (мотает головой – нет)
Я: Это правда? Ты не врешь нам сейчас?
Соня: (кивает)
Я: Ты понимаешь, что то, что вы пишите и делаете в этих группах не законно. То есть… если родитель одного из детей отнесёт телефон в полицию… твоего папу могут посадить за это? Потому что ты пишешь с номеров, которые оформлены на папу…
Саша: Отличная судьба у тебя будет, Соня! Папу посадят из-за тебя!
Я: Срочно удаляйся из этих групп и блокируй их!
Соня берет телефон, делает то, что мы сказали.
Если бы она заплакала, если начала хоть что-то говорить нам тогда… Хоть как-то дала понять, что она слышит и понимает… Но она молчала. То ли упрямо. Но ли не понимая, как все это было для нас серьезно. Оттого, что мы не понимали, слышит ли она, понимает ли она нас, мы продолжили увещевания.
Я: Ты понимаешь, как это все мерзко?… Где ты про все это узнала? Где?!?
Соня: (молчит)
Я: Разве мы с папой говорим так? Разве мы говорим такие гадости? Это грязно и мерзко – все что вы пишите там… А ты… я не узнаю тебя… ты же моя Бусинка… ты мой Жучок… Как же так?.. Я, выходит, совсем не знаю тебя… Ты совсем не та, кого я знаю?..
Я плакала… Соня молчала…
Я была в панике. Саша тоже. И ещё… Мы, вероятно, хотели показать ей, как мы напуганы. Что все это очень серьезно. Очень. Это не шалости. Никакое не баловство. Это опасные, страшные вещи. И мы видели, что она увязла в них уже давно… И все это время она говорила, что эти группы, в которых она переписывается – это простые ребята, такие же как она. И болтают они «о всяком»…
Я сказала, что она обманула нас. Что мы доверяли ей. Полностью. Поддерживали во всем. Уходили из дома, чтобы она могла побыть с подругой наедине и делать какие-то вещи без лишнего надзора… а она…
Я даже сказала в злости: «Ты обманывала нас… это подло. Я никогда не врала тебе. И доверяла тебе во всем. Я не следила за тобой, не ставила родительский контроль. Не проверяла твои телефоны, планшет или компьютер. Потому что я верила тебе. И верила, что ты умненькая, что ты можешь постоять за себя. Что ты можешь выбирать то, что лучше для тебя. Это подло!!! Так поступают… твари… не достойные люди…»
Я назвала ее тварью… свою дочку, свою Бусинку… своего маленького рыжего котика…
Я вспомнила как мама и папа, когда кричали на меня (а они это делали часто) называли меня «паршивой тварью». И это было… ну обычное дело для меня… слышать такие слова о себе. Правда я и стала социопатом в итоге…
Я сказала это мерзкое слово Соне впервые… и этого было достаточно…
Это были слова отчаяния… я боялась. Боялся Саша… Мы изливали на неё свой гнев, свою боль, свои страхи… Она молчала и принимала это все.
Ещё я помню, как сказала:
«Соня… ты знаешь, мы ведь с папой не пьём алкоголь. И я не пила уже лет 10 наверное… Но сегодня у меня появилось желание напиться… чтобы забыть все то, что я увидела и прочитала сегодня…»
Как будто мало ей было той вины, что мы и так на неё повесили…
Было ещё кое-что… Это было странно… Мы до сих пор не очень поняли почему она так сказала…
Я спросила: Вы с **** (одноклассница) не делали всего этого?
Соня: (мотает головой – нет)
Я: Почему у вас такое странное общение?.. (я просмотрела и их переписку. Там тоже было много такого, что тяжело принять).
Соня: (молчит)
Я: Она заставляет тебя?
Соня: (молчит)
Потом через минуту Соня говорит:
Соня: Может, вам стоит запретить мне общаться с ****?
Я и Саша в один голос: Как это, запретить?
Соня: Ну, вы же родители. Вы можете запретить.
Я: Нет, запретить общаться мы не можем тебе. Это не возможно. Только ты можешь решить, с кем тебе общаться, а с кем нет.
Через мгновение добавляю:
Я: А что, ты бы хотела, чтобы мы тебе запретили общаться с ****?!
Соня: (молчит)
Я: Соня, скажи мне пожалуйста! Она тебя заставляет? Ты не хочешь с ней общаться на самом деле? Ты хочешь, чтобы мы тебе запретили?
Соня: (мотает головой – нет)
Саша был ужасно зол. Он был в таком шоке… Он сказал одну фразу… Она мне тоже не даёт покоя. Но я не напоминаю ему ее. Потому что иначе он может начать винить себя в ее решении. Он сказал:
– Занимаясь такими мерзкими вещами, ты и твоя подружка—одноклассница идёте по наклонной… Вы ведёте себя как бляди… предлагая себя всем… И что дальше? Какая жизнь тебя ждёт дальше? Наркотики? Беспорядочная жизнь? Чтобы потом оказаться в канаве? Да так и надо будет! Не зачем таким жить!
Даже меня передернуло от этих слов… я тогда сказала:
«Саша… не надо так говорить…»
Он осекся: «Да… извини…»
Но это было на него так не похоже! Он никогда так не выходил из себя. Он был просто в шоке. Но я очень боюсь, что его позиция «против нее» и эта фраза «незачем таким жить!» тоже сыграла свою роль.
Вот и получилось, что мы все, как под гипнозом: моя мама со своими страхами, и мы с Сашей столкнувшись со всеми своими самыми жуткими страхами в ту ночь, все мы своим тяжёлым чёрным ужасом толкнули ее в эту пропасть.
Все это было как в жутком фильме ужасов. Медленно. Не реально.
Мы совершали эти поступки, один за другим… Причём как будто даже вопреки своим желаниям. Я не хотела писать своей маме. Ведь, наверное, и моя мама не хотела мне писать это свое сообщение, раз она сделала это не сразу. Я не хотела открывать Сонин телефон до последнего. Саша говорил, что как будто делал и говорил, не желая этого. Но мы это сделали. Каждый сделал то, что теперь не изменить. Мы могли остановиться, не поддаваться своим страхам. Но мы выбрали бояться. И этот страх и разрушил все. Сначала подточил каждого из нас изнутри, а затем мы все передали его Соне. А уж она никак не могла противиться такому большому, тяжелому страху и своему стыду оттого, что, как ей казалось, она привела нас к этой безвыходной точке невозврата.
Мне удалось только узнать у неё, что физически с ней никто не делал того, о чем было написано в этом и других ее чатах. Ее никто не обижал. Я надеюсь, это так…
И ещё я спросила: «Ты нас хотя бы еще любишь?..» и она ответила тихо: «…да…»
А потом она спросила: «Можно в туалет?»
«Да, конечно…» – ответили мы с Сашей в один голос.
И все. Конец.
Знаки… Они преследовали меня на протяжении всей жизни Сони. Но я не видела их. Не хотела видеть. Насколько эти последние сутки ее жизни были полны этими знаками…
– Не нужно проверять ее телефон…
– Пусть спит, завтра поговорим с ней…
– Пора заканчивать разговор, надо сказать, что любим ее и все будет хорошо…
Мы так и хотели… Дождаться ее из ванной, сказать, что хоть мы и расстроены, но мы переживем это все. И все исправим. И мы любим ее. Очень любим…Но мы не успели…
Мне видимо, нужно было это все написать. Чтобы это не сидело во мне темным и вязким страхом, гневом на себя, болью, что не смогли спасти своего самого важного, и такого беззащитного, запутавшегося любимого человека. Не поддержали. Не сказали, что все будет хорошо, не сказали, что любим ее. И она ни в чем не виновата. И мы со всем справимся…
Сегодня я опять плачу целый день…
И уже в бессильной злости я спросила, как будто в пустоту:
– Зачем мне столько всего? Зачем мне все эти умения и способности? Зачем такой сильный характер? Зачем такая сила воли и такое желание во всем разобраться и все понять? Зачем это все теперь? Когда мне больше ничего не нужно…
И тут я как будто услышала ответ. И я решила его записать. И на каждый мой вопрос, ответ возвращался тут же… Я поспешила записать все, что «услышала»:
– Тебе это нужно для того, чтобы идти дальше.
– Почему ты не могла идти дальше?
– Мой путь закончился здесь на Земле. Я выполнила свой план.
– Но это так жестоко…
– Да. Ты сама попросила меня об этом перед тем, как мы вернулись на Землю.
– Зачем?
– Чтобы ты могла реализовать свой жизненный план. Если ты увидишь свой путь. Если осмелишься.
– У всего и у всех есть план?
– Да.
– Даже у убийц, насильников, инвалидов, несчастных и убогих?
– Да.
– У нас был другой вариант? Где ты была бы жива?
– Да.
– Почему мы не пошли этим путём?
– Ты сама выбрала этот путь.
– Я выбрала твою смерть?
– Ты выбрала идти более сложным путём.
– Почему?
– Тебе трудно даётся твой урок. Ты должна найти своё предназначение. Для этого ты здесь.
– Ты поможешь мне найти мое предназначение?
– Я уже помогаю тебе.
– А если я не справлюсь?
– Значит, будет так. Нет верных и не верных выборов. Есть опыт.
– Значит, я получу просто другой опыт, если не выберу, не увижу «свой путь»?
– Да. Путей много. Свободная воля. Ты можешь выбрать любой.
– Но есть наилучший путь?
– Да.
– Как мне его узнать?
– Сердцем. Ты почувствуешь. Ты узнаешь. Сам путь будет приносить радость. А не только результат. Ты сможешь его увидеть если…
Дальше последовала пауза и я испугалась, что я потеряла эту «ниточку»…
– Если? Что если?..
– Если поверишь, что способна любить. Отдавать. Заботиться. Быть милосердной. Великодушной. Если захочешь принять себя. Свою злость. Обиду. Страх. Боль. Принять и полюбить это все в себе. А потом сможешь и выбирать.
– Выбирать?
– Выбирать из этих чувств то, что будет тебе ближе. Нет плохих эмоций. Они все – важны. Любовь и принятие себя – понять это. И любить все это в себе. А затем и в других.
– Любить гнев?
– Да. Гнев – обратная сторона силы.
– А как же ненависть?
– Ненависть – это не принятая, отвергнутая любовь. Если принять ее, проявится и любовь, которая стоит за ней.
– Получается, что все есть любовь?
– Да.
– Это все пока так… необычно для меня.. Мне нужно время, чтобы это осознать.
– Я знаю. У тебя есть все время мира.
– Спасибо что ты со мной…
– Я всегда с тобой.
7 мая 2022
День 12. Воздушные шары
Сегодня я решила, что пора поменять одеяло, под которым я сплю. Оно тёплое и я укрываюсь им зимой. Но уже май и под ним становится жарко. У меня есть другое, «летнее». Оно хранится под диваном, в специальном бельевом ящике. Я подняла диван, и увидела…
Воздушные шары.
На голубом небе…
Сонино одеяло и подушка. И комплект постельного белья, весь в воздушных шарах и голубых облаках, вернул меня в прекрасное прошлое, когда ее маленькие щечки касались ее подушки, а одна ножка обязательно выглядывала из-под этого одеяла. И я вспомнила все эти прекрасные моменты с Соней.
Как я будила ее по выходным. Как обнимала каждое утро…А сколько ещё вещей, книг, игр лежит каждая на своём месте и все так же ждёт свою хозяйку…
Раньше я была такой… как это сказать?.. вещеманкой. Правда я эти вещи и не носила. Они просто лежали большими стопками в плотных кофрах. И ждали своего времени. Время шло, я становилась старше, а потом и вовсе начала стареть и дерзкие платья, яркие туфли, веселые принты – все это стало мне уже поздно носить. Бирки на вещах стыдили меня – «Накупила вещей?! Зачем?! И не носишь?!»
И я стала их хранить для Сони.
В 11 лет она уже начала носить мои вещи. Размер у нас стал приближаться. Она была худенькой, стройной девочкой. И мои вещи размера XS на ней смотрелись легким оверсайзом.
