Loe raamatut: «170 дней. Дневник мамы, потерявшей ребенка», lehekülg 4
Вот уже и обувь моего 36-го размера подходила для ее 35,5.
Не так давно я стала перебирала свои вещи, чтобы снова отложить партию «для Сони». Мы мерили на неё мои туфли на каблуках, платья, юбки, плащ! Мы смеялись и шутили. Соня смешно передвигалась в кожаных бордовых сапогах на высоком каблуке. Она просила записать эти смешные видео. Я записала, но потом почему-то удалила… Так жаль… Это были хорошие, смешные видео…
– Вот, летом будешь ходить моднаяяя! На каблуках! С яркой сумочкой, в Новом платье!
Здорово, думала я! «Ну вот, больше не нужно покупать Соне вещи и обувь!» – как-то сказала я… Да… больше не нужно…
Теперь все ее вещи лежат, стоят или висят на вешалках не тронутыми. Я не могу их просто убрать, я даже не могу их постирать… В шкафу висит ее белая школьная блузка. Это та блузка, в которой она ходила последний раз в школу. Она до сих пор хранит ее запах. И иногда я не могу сдержаться, достаю эту блузку, и пытаюсь уловить еле заметный аромат ее кожи.
Она не любила ходить по магазинам. В отличие от меня, Соня была совершенно равнодушна к вещам. Ей было либо не особенно важно, что на ней надето, либо она мне действительно доверяла в выборе вещей. Чаще всего я заказывала ей вещи онлайн, приносила домой и тогда уже дома мы выбирали то, что ей больше нравится. А однажды я заказала ей белые блузки для школы. В школе был строгий дресс-код. И я заказала сразу много и разных размеров. Те, что не подошли планировала отдать обратно. Но померив все блузки, Соня сказала:
– Мам, да зачем возвращать? На следующий год пригодятся. Чтобы опять не заказывать.
– И то верно, Соня… Давай оставим их до следующего учебного года.
Так они и лежат теперь стопочкой в ее комоде, упакованные в пакеты, с неотрезанными бирками …
Ее любимый цвет был желтый.
Футболки, свитшоты, яркие лосины на физру – бывшие мои тайтсы для фитнеса. Они ей так нравились, что только их она и надевала на уроки физкультуры. И у меня стоят несколько разных коробок с Сониными желтыми кроссовками. Заказала разные, чтобы выбрать. Да так и не смогла выбрать. Оставила все. Просто потому, что ей понравились.
Я помню, как спустя 2 недели после Сониной смерти я выбирала вещи для ее кремации. Брюки, блузка… маечка и трусики… И любимые желтые кроссовки.
Я вспомнила все это, обняла Сонину подушку и проплакала так, сидя на диване. Воздушные шары на подушке и небо… «Как птичка» – опять промелькнуло у меня в голове.
Сегодня я увидела фигурку из искусственного камня. Она мне так понравилась! Ух, какая дорогая… И по привычке, я просто отправила фигурку в «Избранное»… Да и равнодушна я всегда была ко всякой подобной всячине.. Фигурки, статуэтки… я называла такие вещи – «пылесборниками».
Но эта статуэтка… В ней как будто была душа… Я узнала, что она называется «Soar» – «Лети». А скульптором оказалась известная американская художница. И у неё есть большая серия скульптур из искусственного камня – Willow Tree. И я поняла, что эта маленькая фигурка девочки, которая отпускает птичку на волю – она напоминает мне Соню, которая улетела на небо, «как птичка»…
И я заказала эту прекрасную фигурку.
Лети, моя милая, лети… Будь свободна, как птичка!
8 мая 2022
День 13. Приходи ко мне во сне
Когда я нашла в ящике белье, на котором спала Соня, я решила, что буду спать на Сониной подушке и укрываться Сониным одеялом. Те самые, с воздушными шарами и облаками. Признаться, я надеялась, что это поможет увидеть ее во сне.
Но с утра я обнаружила 2 вещи: 1) Соня мне не приснилась. 2) Теперь я понимаю, почему Сонино одеяло всегда превращалось в большой комок. Оно и правда само! Буся, теперь я это вижу! Оно скользкое и поэтому норовило все время спутаться в пододеяльнике!
Она не приснилась мне. Она совсем мне не снится:(
Я слышала истории, как погибшие близкие порой снились каждую ночь скорбящим родным… И я бы хотела встречаться с Соней хотя бы изредка во снах. Но этого не происходило.
Лишь пару раз Соня приснилась мне после своей смерти.
И один из этих снов был самым страшным, какой я видела.
Мне приснилось это примерно месяц после спустя Сониной смерти:
Сначала во сне я увидела наш дом, нашу квартиру.
Я зашла в комнату к Бусе. И она жива во сне. Ей лет 8-9. И я захожу в ее комнату, и вижу, что она лежит… в пластиковой коробке. Такие продавались в Икее. Пластиковые контейнеры для всякой всячины. И вот она лежит такая маленькая в этой коробке, свернувшись комочком и плачет. Я подошла к ней и начала разговаривать с ней, гладить ее и успокаивать. Я вижу, что ее просто трясёт от слез. Я испугалась, пошла к Саше поговорить. Подхожу к нему, говорю: «Саша, мне кажется с Соней что-то, ей плохо!» А он отмахивается и говорит: «Да не выдумывай! Нормально с ней все. У нас все нормально!»
Я начинаю ужасно злиться на него за его пофигизм и вечное «Все хорошо, прекрасная Маркиза!» – как и всегда в реальной жизни, меня злило его нежелание признать проблему, чтобы ее решить. И тогда я хватаю подушку и начинаю его лупить этой подушкой. А он вскакивает и начинает кричать: «Ай!» и «Ой!» и бегать от меня по квартире, а я за ним. Бегаю за ним и луплю его этой подушкой, такая злая на него.
И тут вижу, Буся бегает за нами и смеётся! Мне от этого становится тоже весело, и вся эта беготня превращается в баловство. Потом вижу, что Буся веселая, рассказывает и показывает мне, как всегда, что-то. Я понимаю, что все вроде нормально, но надо будет заняться этим вопросом позже. Как и всегда в реальной жизни, я отмечала, что надо бы заняться этим да так и откладывала решение на неопределенный срок.
Потом вдруг мы оказываемся не дома, а как будто в номере отеля. Когда ездили к родителям в Анапу, то всегда останавливались в отеле в Воронеже, чтобы отдохнуть перед вторым днём пути. Саша брал два номера: один – себе и Соне и мне второй, я не могла с ним спать рядом из-за его храпа.
И вот я говорю, что пора ложиться отдыхать, ведь завтра рано вставать и долгая дорога впереди, и я пойду уже в свой соседний номер отдыхать.
Я иду в соседний номер и пока закрываю дверь, мимо проходит очень странный мужчина. Высокий, с длинными волосами, бородой, впалыми щеками. Одет так, как будто сто лет не мылся. Меня слегка передёргивает от его вида, и я думаю про себя: «Надо скорей расправиться с этой дверью». А этот странный мужчина проходит просто мимо, но внутри у меня появляется такой страх…
И тут он резко возвращается, хватает дверь так, что я не могу ее закрыть, и в его руке я вижу нож. И он начинает этим ножом бить мне под рёбра, в грудь, очень сильно и быстро. Я вижу кровь на ноже, и я уже почти не могу дышать, и я понимаю, что умираю. Я кричу, но никто не приходит.
Проснулась я от своего крика.
Возможно, такой страшный сон мне приснился потому, что я подсознательно желала себе смерти? Потому что винила себя в том, что не помогла Соне, так и не «разобралась с этим», оставила ее в этой коробке, не помогла ей.. Оставила решение на потом?..
Второй раз я увидела ее во сне совсем на минуточку. Мы были вдвоём, и мы ехали на велосипедах. Это было странно, потому что в реальной жизни такого никогда не было. Я плоховато катаюсь на велике. И поэтому мы никогда не катались вдвоем с Соней. Ведь я не смогла бы ей помочь, если бы это было нужно сделать быстро. Зато Саша хорошо справляется с этим. Саша научил кататься Соню. И они вдвоём иногда катались по пешеходным дорожкам летом. А я шла сзади и снимала их на фото и делала видео.
И вот мне снится, что мы с Соней пробираемся через какой-то проезд на велосипедах, какие в избытке есть в центре Питера. Старые, облезлые стены домов и нам нужно проехать коротким путём. И тут я вижу, что в этот проезд пробирается огромный, старый КАМАЗ. Он гремит и скрепит, приближаясь к нам. И я вижу, что места так мало и он вот-вот протрет нас об стену! И я думаю: «Нельзя слезать! Тогда он точно нас задавит!» И я поворачиваюсь к Соне и как могу, спокойно, но четко говорю ей: «Соня, держись за мной, как можно ближе к стене. Он нас объедет!» А сама думаю: «Я очень на это надеюсь! И как нас сюда занесло?! Что же я наделала?»
Этот сон тоже мне приснился где-то только через 3-4 недели после гибели Сони. О чем он был? О том, что я вела ее не туда? Пытаясь найти путь, способ решения, я подвергла ее жизнь опасности?
КАМАЗ все же проехал, и мы остались живы во сне. Но страх за Соню и сожаление о своих неверных решениях оставались во мне. И остаются сейчас.
Еще был третий сон. Совсем короткий. Но очень эмоциональный.
Мне приснилось, что я бегу за Соней. А она куда-то очень торопиться. Она бежит так быстро, что я не поспеваю за ней. Она не убегает от меня, нет. Она просто очень торопиться куда-то успеть. Там не было тревоги, которая порой сопутствует скорым событиям, кажется, она не боялась «опоздать». Просто она была очень быстрая. И она не собиралась останавливаться. Но я бегу за ней, я тянусь, чтобы прикоснуться к ней, но у меня никак не получается. Мы бежим через толпу, по какой-то городской площади. А на площади проходит какой-то праздник и так много народу. Импровизированные театральные помосты, карусели, деревянные круглые сценки, люди веселятся, танцуют, поют, люди повсюду. Я кричу людям впереди: «Пожалуйста, разрешите пройти! Пожалуйста, расступитесь!» Я так боюсь, что из-за этой толпы Соня не сможет успеть туда, куда она так торопится. Но я даже не уверена, что она знала, что я бегу за ней. Она знала, куда она направляется. Она знала, зачем. Остальное было не важно. Золотые с медным отливом волосы развеваются на ветру, она такая, какой я запомнила ее. Она бежит, а я за ней, так и не смогла прикоснуться. Не успела.
И больше с тех пор я не видела ее в сне…
С тех пор как я увидела этот сон – больше ничего… Либо абсолютная пустота, либо ничего не значащий и потому совершенно не пригодный для анализа мусор.
С моим сном вообще случилось что-то странное.
До того, как погибла Соня, я ужасно спала. Меня постоянно мучала бессонница. Я могла часами думать о «чем-то очень важном», ворочаться в кровати до утра. Я могла читать всякую чушь до 3-4 ночи и мне тогда казалось это таким значимым… Раньше мне снились часто яркие, эмоциональные сны. Но теперь… ничего…
Я ложусь и засыпаю. Больше мне ничего не важно. Меня больше ничего не волнует, я уже ничего не боюсь. Не боюсь войны. Не боюсь кризиса, дефолта, болезней. Меня не волнуют «умные» аналитические статьи в ЖЖ (Живом Журнале) и комментарии к ним. С момента гибели Сони я ни разу не открыла приложение ЖЖ. Потом я просто удалила его, чтобы оно не занимало место в телефоне. Меня не тянет «почитать ещё чуть-чуть». Осталась пустота. Но эта ночная пустота, наверное, нужна была мне уже очень давно. Как жаль, что я не смогла в своё время сама сделать этого – очистить своё сознание от мусора…
А может быть я стала спокойно спать потому, что больше не боюсь смерти? Ведь сон для меня был – как маленькая смерть. Все прекращается! Меня нет. Я теряю время! Зачем вообще люди спят? Как жаль, что нужно спать, сколько всего можно было бы успеть! Торопишься жить, не успевая понять, что в этой спешке жизнь и проходит.
А теперь… теперь мне некуда торопиться. Нечего бояться, не о чем беспокоиться.
Я ждала ее и жду до сих пор.
Она, мне кажется, приходит ко мне иногда днём. В виде необычных мыслей—диалогов. В виде творческой музы. В виде не свойственного мне великодушия, вместо надменного сарказма. В виде благодарности или чистой радости от простых, «живых» вещей.
Много лет я не могла нормально спать. И вот сейчас я сплю. И по ночам ничто не беспокоит меня. Чтобы днём у меня было достаточно сил жить.
P.S. Приходи к мне во сне…
9 мая 2022
День 14. 9 мая
Сегодня День Победы.
В этот день мы обычно гуляли, радовались первым тёплым дням, радовались жизни. Вспоминали, как нам повезло жить в мирное время. Мы поздравляли моего дедушку, который прошёл войну. Ехали на прогулку в парк на Крестовский остров, и гуляли там. У меня есть фото: мы все вместе, улыбаемся, Соня ест мороженое и успевает поставить «рожки» нам, пока я или Саша пытаемся сделать совместное селфи.
В один из дней Победы Соня с Сашей гуляли вдвоём. Я не помню, почему не пошла, может заболела. И у меня есть фото, сделанное на его телефон: Соня забралась на высокую горку-туннель и сидя на ней, свесив ноги, машет нам, глядя сверху вниз. «Как будто ангел на облаке машет нам» – подумала я, увидев это фото снова среди других фотографий пару месяцев назад. Или как будто прощается…
День Победы. Выходные! Яркое солнышко, весна в самом разгаре, обещание новой, счастливой жизни. Так и было, каждый год. Разве я могла себе представить, что может быть иначе? Это мирное небо над головой, ради которого погибали наши дедушки, теперь осквернено. Братске народы, которые сражались 80 лет назад бок о бок с общим противником, теперь навсегда враги.
Нет ничего страшнее войны. Особенно, если гибнут невинные люди. Дети.
«Это война…» В ту страшную ночь я помню, в моей голове почему-то мелькнула эта фраза. Многие дети стали ее невольными участниками в те страшные дни. Волна детских самоубийств накрыла Россию в конце февраля и марте 2022.
День Победы 2022 года я запомню, потому что этот славный день памяти осквернён войной. И это первый День Победы за 12 лет без Сони…
10 мая 2022
День 15. Далеко-далеко
Вчера было 9 мая.
«Все равно пойдём гулять!» – сказала я решительно. И Саша был не против.
Вот так, по традиции, мы все же решили выйти на свежий воздух с Сашей. Вдвоём.
С утра Саша был задумчивый. А потом сказал мне:
– Я тут подумал… Оля, если ты захочешь уехать… через полгода… То я не буду против. Даже если ты уедешь далеко-далеко. Главное, чтобы ты была счастлива.
– Хорошо… Спасибо, Саша! Я рада, что ты меня понимаешь!
– Но ведь ты будешь со мной держать связь? Мы же будем общаться?
– Да, конечно!
– Хорошо…
И мы пошли гулять, взявшись за руки. Я все ещё немного прихрамываю, но с каждым днём я хожу все лучше и лучше!
Мы сейчас иногда гуляем в Юнтоловском парке, когда хорошая погода. У нас там есть речка Глухарка. И недавно там сделали очень красивую эко-тропу вдоль речки. Набережная теперь украшена деревянным помостом, вдоль которого расположили скамейки, качели, навесы и беседки. На входе в парк – огромные надувные горки, которые открываются весной и работают до конца тёплых осенних деньков. Соня каталась не раз на этих Горках. Дети радостно носятся, родители прогуливаются следом. Хорошее место.
Мы, как обычно, прошли вдоль набережной, чуть посидели на скамейке, глядя на воду, и отправились обратно.
Когда мы уже шли к машине, Саша сказал:
– Посмотри на небо.
Я подняла голову. Над нами было огромное белое облако.
– Смотри, как будто девочка сидит на облаке. Видишь, у неё забавная прическа, у нее два хвостика. Она сидит и ножки свесила.
– Да… вижу!.. и правда!
Сделав пару шагов, я поняла, что Саша плачет…
Мы сели в машину и плакали уже вместе, пока ехали на стоянку. А потом плакали на стоянке.
– Я просто очень по ней скучаю… – сказал Саша.
Потом он задумался и через минуту добавил:
– Кажется, мне кое-что только что передала Соня.
– Что?.. – спросила я.
– Она спросила: «Папа, помнишь, ты сказал, что даже если мама решит уехать очень далеко, то для тебя главное, чтобы она была счастлива?»
Я ответил: «Да.»
Тогда она сказала мне: «Папа, я хотела, чтобы ты знал. Хоть я сейчас и далеко-далеко… Но я тут очень счастлива!»
11 мая 2022
День 16. Одиночество вдвоём
Вчера я злилась. Да. Снова злилась. Теперь это происходит так часто и так… молниеносно. Волна гнева внезапно накрывает тебя с головы до ног и кажется, нет никакой возможности противостоять этому шквалу эмоций…
И такие дни бывают. И последние недели все чаще.
Вчера поделилась с мамой впечатлениями о нашей недавней прогулке с Сашей, когда мы гуляли вдвоем на 9 мая. Написала маме про девочку на облаке, про счастье, которое «живет» где-то очень далеко. Про то, как любящий человек делает выбор в пользу любимого: «Где бы ты ни была и что бы ты ни делала, лишь бы ты была счастлива!» Хотела поделиться с мамой нашей светлой грустью, надеждой. Но что же получила в ответ? Комок страхов и комплексов. После этой «беседы» было такое ощущение, как будто, как бумажку в кулаке смяли… что-то светлое, чистое.
Моя мама эти 2 с лишним месяца очень поддерживала меня. А вот не сдержалась в итоге и выдала как под копирку все свои сожаления, страхи и осуждения. Прочитав историю о девочке на облаке, которая напомнила нам Соню, мама даже не заметила ее присутствия в этой истории. Мама увидела только опасность. Опасность, что мы с Сашей расстанемся. И она писала и писала мне о том, как я нуждаюсь в помощи и поддержке Саши, что мне нельзя уезжать, нельзя «рвать связь». Что я такой вот сложный человек, который может все разрушить в один миг.
Рвать связь?.. Но ведь речь в той истории как раз и была о том, что между любящими людьми эта связь не рвётся никогда. Даже смерть не может разлучить людей, которые по-настоящему любят. Эта история была о принятии и уважении чужого выбора. О безусловной любви. Мужа к жене. Отца к дочери. Соня «рассказала» о том, что у неё все хорошо, и чтобы папа поверил и понял ее, она дала ему для осознания самый простой и понятный для него пример: «Если ты искренне готов был отпустить маму, чтобы только она была счастлива, то ты поймёшь и порадуешься за меня!» Но либо история была слишком сложна для мамы, либо ее страхи слишком велики.
Я понимаю, у неё свои жизненные принципы. Я понимаю, жизнь для мамы – сложный и рискованный квест. Она иногда напоминала мне персонажа из мультфильма «Семейка Крудс». Там был такой всего опасающийся отец семейства. Он рассказывал каждую ночь «страшилки» всей семье о том, как глупо, опасно, не разумно быть любопытным, искать и пробовать что-то новое.
Она так боится, что я останусь одна. Что я оттолкну любящих людей и останусь в одиночестве. Я не сказала маме, что знаю, как часто это бывает, когда люди, которые живут вместе, так близко… порой самые чужие друг другу… Одинокие люди. Даже когда они «вдвоём». Одиночество вдвоем…
12 мая 2022
День 17. Топ-чарт 10
Под впечатлением беседы о моем будущем с мамой вчера, вспомнила о том, почему долгое время не могла сказать о произошедшем дальней родне. И многим людям, которых когда-то считала друзьями. И о том, почему даже сказав правду, просила больше всего о том, чтобы мне не писали и не звонили. Чтобы не пытались выражать свои соболезнования.
И как тут быть, не знаю. Вспоминаю об этом, когда очередной «родной и близкий» удивляет своей «поддержкой». И как реагировать, если с этим человеком связывают родственные узы, тоже не знаю. Только и остаётся, чёрный юмор – наше все. Без улыбки на такое реагировать ещё труднее. То ли это глупость, то ли бестактность, может страх или не способность понять и сопереживать?.. А скорей всего, всего понемногу.
Так что, представлю топ-10 самых бестактных, глупых, а порой откровенно дебильных «слов поддержки» от «родных и близких» и вообще ни разу не таких:)
10 место. Тетя Оля из Пскова.
Моя двоюродная тетя из Пскова, услышав от меня о случившемся, стала «вслух» говорить свои мысли, сомнения и страхи:
– Ох-о-хо… Что же теперь делать то… да…. Ну, можно, конечно, ещё родить… а, хотя… уже и возраст не тот…
9 место. Катя.
На следующий день после смерти Сони, наш друг Димка отвёз нас в санаторий «Дюны», чтобы мы немного пришли в себя, сменили обстановку и побывали на природе. Через пару дней Димка и его жена Катя приехали проведать нас там.
Саше нужно было выйти поговорить с Димкой. А меня оставили с Катей.
Когда они вернулись, Саша сказал, что испугался, увидев меня: он рассказал, что я сидела с пустыми глазами, полными слез, глядя в одну точку. Катя ничего этого не замечала (или не хотела замечать), и продолжала вещать про то, что ее любимые магазины закрываются в связи с военными действиями на Украине. Она сетовала на то, что теперь ей негде будет покупать хорошую рыбу, ведь только от рыбы из Призмы «меня не поносит и я не сижу на унитазе часами» (это, если что, цитата!), о том, что теперь не купить хороших пакетов с прошитыми ручками. И как теперь жить без рапсового масла, которое продаётся только в финских магазинах. Из этого совершенно особенного масла Катя делает шикарный домашний майонез. И закатывает всегда несколько баночек – себе и обязательно своей дочке!
«…Своей дочке… да, у Кати же есть дочка… дочка… Моя доченька, я тебя больше никогда не увижу…» – вот что было у меня в голове, когда Саша с Димкой вернулись. Мне тогда показалось что эта пытка длилось вечность… хотя Саша сказал, что они вышли буквально на 10-15 минут.
С тех пор я боюсь оставаться наедине с Катей.
8 место. Администратор частной музыкальной школы.
Когда мы вернулись из санатория, дня через 4, Саша решил ходить на частные уроки игры на гитаре. Нам нравился преподаватель гитары, к которому ходила заниматься Соня. К тому же, оказалось, что Саша давно мечтал научиться. И я очень была рада, что он будет играть Сонины песни на Сониной гитаре.
Мы решили зайти в эту школу и узнать, можно ли ему воспользоваться оставшимися занятиями вместо Сони. Администратор школы знала о том, что Соня погибла. Мне пришлось ей сказать, вернее написать. Она спрашивала, придёт ли Соня на занятие в пятницу. И мне пришлось сказать о причине отмены этого и всех последующих занятий. Администратор записала какое-то пафосное, полное шаблонных высокопарных фраз аудиосообщение. Для меня давно люди, которые записывают вместо текстовых аудиосообщения, не спросив удобно ли это для адресата, попадают в разряд «эгоцентрик 40-го уровня». А тут ещё и в такой ситуации. Я даже дослушивать это не стала…
Так что, когда администратор открыла нам дверь, мы были очень удивлены… Потому что она встретила нас широкой улыбкой и веселым приветствием: «Здрааавствуйте!» Мы оба растерялись, и я поняла, что в один момент мы с Сашей вместе подумали, что она просто забыла, кто мы такие. «Странно, ведь буквально 5 дней назад мы все вместе были здесь на домашнем концерте у Сони. Неужели она нас забыла?»
– Ну?! Как у вас дела? – все так же широко улыбаясь, спросила администратор Анастасия.
– Эээ… – мы оба, и Саша и я были растеряны… – Вы нас помните?
– Конечно! Вы были недавно на домашнем концерте!
– … Да… но… мы… я вроде писала Вам… вы знаете, что произошло?..
– Ну да, знаю.
– Соня погибла.
– Ну да, я знаю.
Она все так же продолжала улыбаться…
Это было настолько странно, что мы попытались как можно скорее узнать все что нас интересует и поскорее уйти. Такая странная реакция была у этой девушки, что я даже не берусь ее понять.
7 место. И снова Анастасия – администратор музыкальной школы.
Когда Саша уже ходил на занятия к преподавателю гитары, я решила попробовать научиться играть на пианино. И оказалось, что именно Анастасия – преподаватель игры на пианино в этой школе. Ох, как это было рискованно! Но, я рискнула. Перед тем как прийти на пробный урок, я написала Анастасии:
– Анастасия, я хотела заранее узнать у вас очень важный момент. Сейчас у меня не самое простое время. И я сейчас замкнута и редко улыбаюсь. И когда вижу, что кто-то другой улыбается, мне не комфортно. Для Вас не будет проблемой это?
Ее ответ тоже попал в рейтинг «самые нелепые ответы людям в горе»:
– Нет. Меня это совершенно на беспокоит. У каждого свои трудности.
Эээ… свои трудности… да она – королева эмпатии!…
– Ну, с другой стороны, мы ведь не улыбаться друг другу будем, а заниматься музыкой. – ответила я.
И нам бы на этом и закончить. Но, анти-эмпат, а по-простому эгоцентрик, не был бы собой, если бы не попытался «сгладить углы»:
– Пару лет назад у меня умерла бабушка. И это были такие эмоции, которые меня саму скажем так, удивили. Так что я вас понимаю!
Я ей ответила:
– Нет. Не понимаете. И вряд ли когда-нибудь поймёте.
Тут ей хватило ума извиниться за свои слова. И я все же решила сходить на пробный урок. На пару уроков я сходила. Но потом по той же причине – нелепое, неадекватное и бестактное отношение, отказалась заниматься у Анастасии. Подарила свой абонемент Саше.
6 место. Тетя Лиля. Сестра моей мамы.
Когда-то в детстве мы были очень близки. Она была веселая, боевая, такая смелая. Уехала после школы учиться в Петербург. Трудолюбивая и упорная. А потом она вышла замуж. И постепенно я перестала ее узнавать.
Когда Соня погибла, моя мама рассказала тёте Лиле о случившемся. Я потом не раз пожалела об этом… Тётя звонила, говорила и писала какие-то шаблонные нелепые фразы. Но поначалу меня это хоть и удивляло, но не очень задевало. Ну живет человек со своими религиозными представлениями, ну не приходит ей в голову, что у кого-то другого эти представления могут кардинально отличатся… Ей не приходило в голову это, поэтому она активно и настойчиво вещала о том, как мне нужно хоронить мою дочь. Что там происходит с душой моего погибшего ребёнка, как к этому относится Церковь и прочее прочее.
Все это для меня были пустые звуки, мне совершенно плевать на мнение какой-то церкви, на какие-то вековые обычаи и уж тем более, что там подумает седьмая вода на киселе из Псковской родни… Я просила тётю не писать мне все это, сначала очень спокойно и осторожно пыталась донести, что у меня немного другие представления о жизни и о смерти.
А тётя активно выражала «сочувствие», и продолжала спрашивать «ну когда же планируется прощание с Соней?». «Какое ещё прощание?» – я все не могла понять, – «Ведь я же ей сказала, что похорон не будет, а кремация будет закрытой. То есть туда никто не будет приглашён» … Но у тёти были свои представления, о том, как все должно быть. И мы ещё не раз с ней были на краю ссоры.
5 место. Катя.
На следующий день после Сониной смерти, мы провели несколько часов в кабинете у следователя. За нами приехал наш друг Димка. И вместе с ним приехала его жена – Катя.
Когда мы вышли, мы были почти без сознания с Сашей. Шок от случившегося, и всего пара часов сна давали о себе знать тяжелой усталостью. Мы были на грани нервного срыва. Или даже уже за гранью. Как только мы закончили и вышли из кабинета, Катя начала обнимать то Сашу, то меня. И при этом она без остановки говорила: «Поплачь! Поплачь! Поплачь!» Плакать я не могла. Наверное, это был шок. Плакал Саша. А я не могла. И ее просьбы «поплакать» ещё больше меня раскачивали. Я начала думать: «Наверное я социопат… У меня погиб ребёнок, а я даже плакать не могу…»
Когда мы вышли из здания полиции, Катя обняла меня (вот это бесцеремонное хватание людей в попытке обнять их покрепче – это тоже очень странно…) Крепкие объятья сопровождались страдальческими фразами типа: «Ох, какое горе! Ох, что же теперь делать! Такое горе!» И я, все ещё думая о том, какая же я бесчувственная садистка, что убила своего ребёнка и теперь не проронила и слезинки, ответила на это: «Да. Такое горе. Особенно, когда в этом виновата я сама». На что Катя тут же нашла ответ: «Ну а кто ж ещё то, Оленька? Кого ж винить то ещё? Это ж ваш ребёнок!»
На секунду мне показалось, что я теряю сознание от услышанного. Вернее от мысли, что да, все так.. Тут как раз подошёл Саша (слава Богу…) и посадил меня в машину. Я вырубилась в машине и очнулась только, когда мы приехали к дому.
Сейчас мы вспоминаем это «Ну а кого ж винить то, Оленька! Это ж ваш ребёнок!» с долей ооочень чёрного юмора. Но в тот момент это казалось до крайности жутко и даже жестоко.
4 место. И снова, Тётя Лиля.
Открытая ссора с тётей все же случилась. Такая, что с той поры я больше не писала и звонила ей. После первого визита к психологу я почувствовала в себе силы сообщить о том, что произошло дальней родне. С одной стороны были родные моего папы, с другой дальняя родня моей мамы.
С родственниками по маминой линии регулярно общалась моя тётя Лиля, мамина сестра. Та самая, которая регулярно обескураживала меня своими «дельными советами» и шаблонными скорбными фразами. Ей уже пришлось скрыть смерть Сони, ведь это случилось меньше чем за неделю до 8 Марта, когда принято всем родным звонить и поздравлять с праздником. Как раз близился новый праздник – Пасха. И я хотела избавить тётю от необходимости скрывать дальше. Я позвонила ей и сообщила, что планирую рассказать о случившемся Псковской родне. Тётя, кажется, была этому рада, но тут же предложила свою помощь – она хотела сама позвонить и сообщить обо всем. Я засомневалась, и спросила:
– А как ты им скажешь?.. И что ты им скажешь?
«Не так-то просто рассказывать о самоубийстве» – подумала я. Но тётя Лиля с энтузиазмом ответила:
– Я уже думала над этим! Я скажу, что это был несчастный случай!
– Как это несчастный случай?.. – такого поворота я не ожидала…
– Скажу, что Соня играла на окне и случайно выпала из него!
От этой нелепой идеи я чуть не поперхнулась…
– Играла ночью, зимой у открытого окна?… – я не могла поверить, что она это всерьёз…
– Ну бывают же несчастные случаи… дети выпадают из окон! – тётя Лиля явно была расстроена, что ее «гениальная» идея осталась без внимания.
– Лиля, ей было 11 лет… она уже была не ребёнок…
– Ну а что я должна им сказать? – уже с ноткой возмущения в голосе спросила Лиля.
– Так ничего не должна. Лучше я скажу им.
– И что ты им скажешь?! – нетерпеливо допытывалась Лиля.
– Не знаю… Скажу, что Соня погибла… и все…
– Но они же будут задавать вопросы! Они будут спрашивать: «Как это произошло?» и «Что случилось?»
– Я скажу, что не могу пока об этом говорить…
– Но они все равно будут спрашивать!
– Ну хорошо, скажу, что это был несчастный случай… – растерялась я
– Ну вот и я о том!
– Но я не стану говорить, что она выпала из окна. Это бред какой-то…
– Оля, ты понимаешь, что они будут и меня спрашивать?! Они точно будут выспрашивать у меня подробности!
– Но ты же можешь сказать, что ты не знаешь подробностей… – я искренне не понимала, что же тут сложного? Кто же в здравом уме будет лезть в душу человеку, у которого погиб единственный ребенок?… Но оказалось такие люди есть и они совсем близко. И один из них сейчас вел со мной этот странный спор.
– Нет! Я не могу так сказать! Я не хочу им врать! – не унималась Лиля.
Тут я тысячу раз пожалела, что разрешила моей маме все рассказать этой упрямой и бестактной женщине, которая живет с четкой уверенностью, что только ей одной известно, как думать, как поступать и жить всем вокруг…
– Хорошо. Тогда я позвоню и скажу все как есть.
– Как это – «как есть»? – продолжала Лиля уже испуганно и недоверчиво.
– Скажу, что Соня покончила жизнь самоубийством. – я сказала это холодно и даже жестко. Меня порядком утомил этот нелепый спор.
