Loe raamatut: «ПиДЗа»
Я не уверен, что человеческая раса
проживёт ещё хотя бы тысячу лет,
если не найдёт возможности вырваться в космос.
Существует множество сценариев того,
как может погибнуть всё живое на маленькой планете.
Но я оптимист.
Мы точно достигнем звёзд.
Стивен Хокинг (1942-2018) – английский физик-теоретик,
космолог и астрофизик, писатель.
ПиДзанская башня
Когда я принял решение писсать, за окном пацанировал январь. МОРОЗ КРЕПЧАЛ, потому тепло-смрадо-любивые, венерично-кожные МУРАШКИ, словно бомжи на теплотрассе, расселись, литературными штампами на горячих страницах моей новоиспеченной рукописи.
Тогда я еще не понимал, что подцепил неизбежный патоген «начинающего писателя». Впоследствии во время лечения я как мог выводил приторную заразу из текста. Я обращался к народно-ютубной медицине, листал истории болезней и исцеления «великих», мазался чудодейственной мазью «редактор», но все тщетно. Штампы прятались за углами абзацев, словно опытные эксгибиционисты, поджидали меня в темных подворотнях предложений. Они без стеснения распахивали свои плащи, ослепляя мои кровоточащие глаза МИРИАДАМИ БЕЗУДЕРЖНЫХ ИСКР, и единственный способ унять их пошлый пожар, был только такой: переписсать заново всю историю.
И вот, когда уже палец-палач угрожающе занес топор ногтя над клавишей delete, хитро-ленивый мозг кинул спасительную для рукописи фразу: «нельзя рубить стоячий хер», – сказал он мне голосом Елизаровского Гапона.
Повременив с казнью, я таки принял компромисс лени, дав почитать некоторые главы своим друзьям. Их предвзятое мнение добавило потенции написанной мной истории, и вот окрыленный лестью я все же решил: «пусть стоит!»
На память. В назидание себе. По ступеням собственной ПиДзанской башни.
Камбала
Когда-то давно, примерно шесть сотен миллионов лет назад, жизнь вышла из воды на… Стоп. Как-то скучно. Лучше так: шестьсот шестьдесят шесть миллионов лет назад (все равно точно никто не знает), вероятно, не самая умная рыбина выползла на сушу. Ног у нее, конечно же, не было, но она сумела их отрастить. Сегодня потомки той рыбины летают на Луну и в ближайшем будущем собираются отправиться на Марс (я надеюсь Маск не подведет). Но может случиться и такое, что не самый мудрый карась в припадке своей карасьей ярости нажмет красную кнопку, и мы все вернемся в океан. А хотелось бы к Марсу… Ладно, это уже другая тема.
Так что такого было в той рыбине? Что заставило ее покинуть привычную среду обитания? Акулы-кредиторы? Бывшая креветка? Тупой начальник осьминог? Черепашья любовь?
Зайду издалека. Когда я сел за эту книжку… Нет. Пока я не сел за эту книжонку, я знал в чем смысл жизни. Да, знал. Я мог с любым спорить часами, доказывая свою правоту, ведь что может быть в жизни важнее счастья? Мои аргументы разносили оппонентов в щепки, и я тридцать семь лет оставался непобедим. Но стоило заняться писаниной, как с каждой главой «Пидзы» верные доводы чахли, словно логика в хреновом детективе. Сначала я услышал запах. Так воняет из мусорного ведра позавчерашняя селедка. Потом увидел выпученные водянистые глаза. А потом понеслись пощечины. «Пидза» с размаху била по моему лицу холодной слизкой тушкой той самой первородной камбалы. Почему камбалы? Вы правы, это могла быть любая другая рыбина, так что для красоты картинки, можете представить себе окуня или лосося. Да кого угодно, но в моем воображении это была камбала. Короче… Вернемся к вопросу: что заставило камбалу покинуть океан? Думаю, на то есть множество причин. Сторонникам суицидальной версии скажу следующее: желай камбала свести счеты с жизнью, она бы просто всплыла кверху пузом или крутанула бы задом у пасти какой-нибудь акулы мегалодона. Но обычной смерти камбала предпочла сушу. Поразмыслив над ее поступком, мне ничего другого на ум не пришло, кроме как сказать, что это было ББЛ. Что такое ББЛ? Банальное Бабское Любопытство. Да. Тут следует задать правильный вопрос: а как случается это самое ББЛ? Ответ прост: свербит. Свербит и не дает покоя. А почему? Недоеб. Хочется, но нету. БАБА-А-Х!!! Вот оно! Момент зачатия! Великое «ХОЧЕТСЯ, НО НЕТУ». И внизу живота сразу как-то щекотно, и звенит пионерской бодростью голос зародыша: «А ГДЕ-ТО Е-Е-ЕСТЬ».
Мозг замирает. Он думает, что ему послышалось, но заинтригованный осторожно спрашивает:
– Что есть?
– Все, – самоуверенно отвечает голос.
– Все? Ты вообще кто? – недоумевает мозг.
– Я – Надюха. Привет!
– Привет…
– Спишь хорошо?
– Что?.. Ну да вроде…
– Теперь забудь, – смеется Надька.
Н-А-Д-Е-Ж-Д-А. Ага. Вот именно она взбудоражила крошечные рыбьи мозги, не давая им покоя. Надежда убедила камбалу послать на хуй океан. Заставила рыбу шевелиться, искать, стремиться и достигать. Бояться, ненавидеть и любить. Быть жестокой и милосердной. Подлой и справедливой. Черной и белой. Доброй и злой. Именно надежда вынудила камбалу отрастить руки и ноги, волосы и ногти, сиськи, уши, нос (последнее, вероятно на благо пластическим хирургам), протянуться извилинами по серому веществу (у некоторых все же преобладает корневая, рыбная структура мозга). Надежда сделала из рыбы человека, а человеков – сверхрыбами. Эх, Надежда, Надюха…
Надька – это не про спокойствие и буддизм. Надюха – это про покусанные губы, дрожащие пальцы и дергающееся веко. Но что поделать, такова камбала, такого человечество.
Конечно, вы спросите: а жить счастливо и с надеждой разве нельзя? Нет.
Всем живущим с шилом в жопе посвящается.
Вступление
Стыло. Деревья держат чернь, не подпуская к себе утреннюю серость. Он копает. Верхний слой схватился заморозками. На штык глубже земля податливая, идет легко. Пахнет орехами и прелым. Дыхание его частое, жадное. Он снимает запотевшие очки, трет, размазывая по линзам грязь. Продолжает копать. Уже глубоко. Земля сыплется обратно. Нужно бросать дальше. Силы есть. Раньше не было. Теперь есть. Лопата с глухим стуком находит твердое, скользит вбок. Под ногами чавкает. Обшивка. Он берет ее руками, тянет. Ткань хрустит, рвется. К аромату ореха примешивается хвоя и сладость. Запах разложения.
Он бьет лопатой. Так рубят корни. Доски хилые, еловые. Еще. Тесины проседают, лопаются. Нога тычет в мягкое.
– Ну, здарова, – улыбается он, – отдыхаешь? – шмыгает носом, глядя на вздутое тело. Хихикает. – Тесно тебе тут? А? – улыбка дрожит, срывается. – Те-е-е-сно, – блея, отвечает сам же, – пожалело тебе государство досточек! – Смеется. – Такие брат дела, – возясь в ногах, кряхтит он. – Ну а как ты хотел? А? Как в сказке? Гробик золотой? – Замирает, ждет ответа. Ответа нет. – Не-е-е, брат, экономия в стране. Ага. – Голос влажный, хриплый. Слова как вода, утекают, впитываются в земляные стены. – Надо терпеть. – Он хочет поднять тело. Не выходит. Узко, неповоротливо, сам себе помеха. – Н-н-м-м-м-м!!! – мычит он от натуги сквозь сжатые зубы. Все мешает. Холодные комья валятся за шиворот. Доски лезут под руки, рвут острым кожу. Он дергает их, выкидывает из ямы, режется, мечется. Бьет стену кулаком, грунт мягкий, ему не больно. Скребет землю. Стонет. Оседает. Жмурится, силясь сдержать слезы. Тоже не выходит. Утирается. Затихает.
– Знаешь, – почти шепотом говорит он, – Ласька-то это…
Он не договаривает. Молчит. Смотрит в одну точку. Покачивается. Снова отмирает.
– У нас того, долго не выходило. – улыбается, по лицу теплое разлилось. – По врачам бегали… – делается серьезным. – Витамины пил. Анализы там, туда-сюда короче… – прислушивается. (Тихо). – Не-е-е, брат! Ты че?! – отвечает он тишине, – ни-ни. – смотрит вниз. Трогает карман. – Это? – тащит из кармана бутылку. – Сейчас-то ладно, можно. Смеется. Пьет. – Будешь? – тянет он бутылку к низу. – Э-э-э, – толкает он покойника ногой, – э-э-э!
Тишина.
– Да пошел ты!
Молчит. Закуривает. Подумав, льет водку в гроб.
– Имена мы им придумали. Да, брат, двойняшки. – кашляет. – А! – радостно дергается он, – мы же это, тески с тобой! Я тоже Тоха! – Тянется жать руку. Некому. Подбирается весь. – Только по отцу Виталич, – еле слышно добавляет он, закрывает глаза и мерно кивает головой, точно соглашаясь со своими мыслями. – Че ж ты, Тоха, меня не дождался? А? – сипит он, выдыхая сигаретный дым. – Э-э-э!– снова пинает он тело. – Я ж нашел тебя! Не знал?!
В голосе звучат победные нотки. – Да, сученыш, вычислил тебя. Тока вовремя ты свалил, – цедит он с обидой сквозь зубы, подносит бутылку к губам. Бутылка пустая. Удивленно смотрит на нее. Вздыхая встает. – Ладно, я в общем не за тем пришел. – Вылезает из ямы.
Наверху уже совсем светло. Он поднимает присыпанную землей канистру. Льет из нее в яму, закрывает и тоже кидает ее в яму. Поджигает. Из-под земли валит копотью масляный дым. Деревья снова наполняются черным. Он смотрит. Он ждет. Прислушивается. Сует руку в карман. Достает телефон. На заставке Ласька. Она тоже смотрит, тоже ждет. Он плачет.
– Ласька, – шепчет он, – Ласька, – гладит он грязным пальцем экран, – Ласька…
Хлопок. Взорвалась канистра. Он вздрагивает. Озирается. Мешкает. Торопливо прячет телефон обратно. Он не хочет, чтобы она видела, ей нельзя переживать… Вдалеке воет сирена. Он спешно оглядывает ветви деревьев. В его кармане моток веревки.
***
Нет Ласьки. Нет человека отнявшего ее жизнь. Нет Антона, Ласькиного мужа. Есть только серое утро нового дня.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
Глава 1
Калининград. Лето 2022 года
Тишина. В нашем доме это роскошь. Две девчонки, одной десять, другой три года, да еще и близнецы по знаку зодиака, могут мгновенно менять настроение: то сумасшедшее гоготание, не имеющее ничего общего с милым детским смехом, то надрывный плач, переходящий в ультразвук. Поэтому редкие моменты домашнего одиночества мной ценились особенно.
Таня отвезла детей к маме, а я, пользуясь случаем, приостановил сборы, заварил крепкий зеленый чай и, уставившись в окно, предвкушал путешествие, которое лежало в кармане, зажатое между страницами паспорта, в виде двух авиабилетов на утренний рейс Калининград – Минеральные Воды.
Так случилось, что некоторое время армейской службы я провел в Приэльбрусье, обучаясь горной подготовке, и это была любовь с первого взгляда…
Горы есть состояние души, и ты либо абсолютно совпадаешь с их вибрацией, либо можешь и дальше раз в год жариться тюленем в all inclusive турецкой пятизвездочной фермы розовых свинюшек.
Таня, как и я, оказалась из числа влюбленных в белоснежные вершины, скалистые обрывы, быстрые горные речки, водопады, ледники… В общем, кто был в горах, поймет, а тем, кто не был – сочувствую, но одновременно и завидую, потому что первый раз у них впереди.
Утро. Обычно Танька заводит по три будильника, чтобы заставить себя встать на работу. Но в день вылета происходит чудо: моя жена просыпается за десять минут до жужжания фитнес-браслета. Вообще я не очень верю в эзотерику, всякие гороскопы и нумерологию, но все меняется, когда ты начинаешь жить с супругой-овном, рожденным в год лошади. Вот уж точно смесь коняшки с барашком, такой своеобразный единорог, которому нужно постоянно куда-то скакать и желательно туда, где она найдет массу приключений на свой неугомонный рог.
Таня выросла в обычной советской семье, встретившей перестройку. Ее папа – офицер ВМФ, и Танины родители, следуя военному распределению отца, в начале девяностых переехали из Белоруссии в Россию. Все детство каталась маленькая Танюшка погостить к бабушкам «на пирожки». Сначала на заднем сидении вазовской «копейки», потом неубиваемого сто двадцать третьего, а за ним и сто двадцать четвертого «мерсов» по маршруту Калининград – Солигорск и обратно. Привилась, в общем, моей жене любовь к дороге. И теперь, если Таню одолевает хандра, которая обычно усиливается осенней рутиной, чтобы на любимом личике вновь засияла довольная улыбка, мне достаточно просто пару часов покатать ее на авто. Можно без цели, по пути накормив шавермой, причем обязательно в салоне автомобиля, чтобы «волшебный» запах чесночного соуса пропитал собой всю обшивку, а утром следующего дня напомнил о себе торчащим клочком жирной бумаги из бокового кармана двери.
Торопливый завтрак; несколько раз перепроверить, отключен ли газ, вода, закрыты ли окна… паспорта… деньги… Короче, обычная суета, которая скорее помогает убить время ожидания, нежели приносит пользу.
На дорожку поерзав пятой точкой по табурету, грузимся в маленький Танькин «Пыжик». Пикап решаем оставить дома, а вот Пежо отлично залезет в любую щель бесплатной, поэтому, как правило, переполненной, парковки аэропорта.
Симпатичный «француз» средних лет, внутри напоминающий женскую сумку, в которой можно найти все, кроме того, что нужно, шустро доставляет нас к терминалу вылета. Чем меньше времени до посадки, тем сильнее проявляется вторая личность моей жены. Из огненного, уверенного человека Таня превращается в рассеянную мышку с бегающими глазами и потеющими ладошками. Думаю, она и раньше боялась летать, просто теперь страх полетов усилился материнским инстинктом. Я ее успокаиваю. Ей так не кажется. Я смеюсь, она нервно трясется. Летим.
Глава 2
Приэльбрусье, высокогорное озеро Сылтранкель
Лето 2014 года
В палатке было тепло. Он потянулся, разминая мышцы. Солнце играло бликами, просвечивая двухслойную ткань крыши. Аппетит, редкий спутник в высокогорье, приятно напоминал о себе урчанием живота.
Легкая улыбка медленно сошла с его расслабленного лица, как только он повернул голову в ее сторону. Пошарив рукой, он нащупал лыжную шапку и, брезгливо приподняв затылок девушки, натянул головной убор так, чтоб окантовка с веселой желтой надписью «Эльбрус», закрыла остекленевшие девичьи глаза. Хорошо, что он не раздел ее полностью, с остывшим телом возиться было бы неприятно. Все должно выглядеть естественно.
Конечно, если пропавшую девушку найдут в ближайшее время, то скрыть от следователей и медицинских экспертов следы насильственной смерти будет маловероятным. Но он рассчитывал на иной исход событий. Глубокое ледниковое озеро хранит гораздо больше секретов, нежели обычный труп заплутавшего туриста, сорвавшегося с тропы в холодную воду.
Прочная альпийская одежда, набитая увесистыми камнями, не порвется, даже когда вздувшееся тело будет стремиться вверх. На всякий случай, обвязав края рукавов и штанин скотчем, он попробовал сдвинуть тело ногой – поднять такую ношу было не по силам. До края уступа, что высился над озером, осталось пару метров. Подтащив труп, внимательно осмотрелся вокруг. Ни души. Еще одно усилие, и шумный всплеск разбил идеальную гладь бирюзовой поверхности.
Опустившись на дно, тело ударилось головой о камень, неестественно заломив шею. В зеркале мертвых глаз мелькнул холодный блеск. Источник света был совсем рядом. Значок эдельвейса, закрепленный на лацкане заиленного воротника, играл лучами, пробивающимися сквозь толщу воды. И если присмотреться к груде полуразложившегося тряпья, в ней все еще угадывалась строгость линий военной формы, мешковато покрывающих останки. Останки немецкого солдата, покоившегося здесь более семидесяти лет. Теперь он не одинок. Теперь их двое.
Через несколько дней группа туристов сообщит в МЧС о пустой палатке, растрепанной налетевшей непогодой. Спасатели найдут личные вещи, свяжутся с полицией, проведут поисково-спасательные работы. Но все тщетно. Горы зовут, и порой навсегда…
Глава 3
Ставропольский край, Минеральные Воды
Лето 2022 года
Глубокий вдох. Теплый сухой воздух Минеральных Вод наполнил легкие. Таня приходила в себя после долгого перелета. В это вечернее время Калининград еще наслаждается закатным солнцем, чего не скажешь о Кавказе, где светило ложится спать гораздо раньше, прячась за горными вершинами.
Громкие таксисты, завидев издалека мою черную бороду, к нам особого интереса не проявили. С первого взгляда, меня, и в правду, можно принять за местного: крупное, спортивное телосложение, высокий рост, неброская удобная одежда, кепка, легкий рюкзак, целеустремленная, быстрая, но не торопливая походка. В общем, кордон зазывал мы проскочили с легкостью.
Пару формальностей с представителем проката авто, и вот белый Нисан Алмера с зеркальным номером девятьсот девять несет нас в направлении поселка Терскол, начальной точки покорителей Эльбруса от южной стороны.
Проехали час по отличной трассе. Кольцевая развязка. Поворот направо в Баксанское ущелье. Патрульная машина с мигалками. Взмах жезла. Проверка документов. Багажник. Все ок! «Счастливого пути!»
Еще издалека, пока инспектор делал запрос по базе, я заприметил девушку в красной куртке, голосовавшую в сторону Эльбруса.
– Подвезем? – спросил у Тани.
– Давай.
Трэкинговая одежда, рюкзак, хорошая спортивная обувь. Светлые волосы убраны в аккуратный хвост, продетый сквозь кепку.
– Здравствуйте, до Верхнего Баксана подбросите? – звонким голосом спросила автостопщица.
– Конечно, садись! – ответил я в открытое окно пассажирской двери.
Положив рюкзак на сиденье, девушка села в машину. На вид – лет двадцати с небольшим. Без макияжа, без модной пластики, с яркими, живыми чертами лица. Улыбаясь, она коротко рассказала о себе. Студентка из Смоленска, самостоятельно путешествующая на каникулах. К нужному автобусу опоздала, пришлось добираться на перекладных. Трястись стоя в попутной маршрутке до кольца. Микрик поехал в Нальчик, а она дальше, в ущелье, добираться до Верхнего Баксана автостопом.
– Аня! – протянув руку Тане, представилась девушка.
– Аня, и не страшно тебе вечером тормозить попутку? – спросил я.
– А у меня все схвачено, – улыбнулась Аня, – я сфоткала ваши номера и отправила подружке. Если через пару часов не выйду на связь, вас будут искать, – толи в шутку, толи всерьез ответила она.
Короткая пауза. Переглянулись.
– Тань, все отменяется, – подмигнул я жене, – придется эту хитрую туристку все же доставить в целости и сохранности.
Пауза чуть дольше. Смех.
Девчата быстро нашли общий язык на тему гороскопов, путешествий, веры во вселенную и следования своим предназначениям. Я больше концентрировался на дороге. Густой туман окутал все вокруг, оставляя видимость не более чем на несколько метров. Закладывало уши. Мы набирали высоту.
Глава 4
Подмосковье
2012 год
Юля сладко потянулась в постели. Запах кофе и мужского парфюма витал в воздухе. «Значит Сашка уже ушел, – подумала она».
– Са-а-аш! – на всякий случай позвала Юля чуть хриплым спросонья голосом.
Тишина. Снова. Как и каждое утро. И вечер. Всегда. Юля привыкла. Выходя замуж за старшего лейтенанта федеральной службы безопасности, она знала, что так будет. Знала, что каждая новая звезда на его погонах будет отнимать его у нее все больше. Шикарная двушка в новостройке, машина, жалованье мужа, зависть подруг – все у нее было. Детей только не было… и любви… Точнее, любовь-то может и была, только Юля ее не чувствовала. Некогда Сашке было любовь свою показывать – вторая звездочка подполковника маячила на горизонте. А Юле любви хотелось.
Юля взяла с прикроватной тумбочки телефон, снимая его с подзарядки. Семь входящих сообщений. Три от него. От Дани. «Доброе утро, красотка. Скучаю. Сегодня увидимся?» – прочитала она, улыбаясь. Приятное тепло разлилось по телу, все ближе спускаясь к низу живота. «Привет! Можем пообедать вместе» – прикинув свой график, Юля отправила сообщение.
С Даниилом они познакомились в Экспоцентре, на ежегодной строительной выставке. Юля тогда презентовала на стенде свою компанию, а Даня приехал закупщиком от региональной сети ритейла. Как это часто бывает, рабочая переписка перешла в личную. Потом звонки. Встречи. Свидания. Юля уже полгода клала дома телефон экраном вниз. Сашку это не интересовало. Его вообще мало что интересовало, кроме службы. А Юля дарила свою любовь Дане. А Даня… А Дане было плевать. В Юле он видел кошелек, который при Даниной смазливой улыбке, щедро выплескивал на него деньги Юлиного мужа. «Во сколько?» – звякнул сообщением телефон. «В час тридцать, в «Неге», ок?» «Ок. Люблю тебя!» Юля поморщилась. «Он так легко бросается этим «люблю» – подумала она». Но Юля себя обманывала, именно это «люблю» она и хотела слышать. И Даня это знал. «Целую. До встречи» – она нажала «отправить», идя по прохладному полу на запах кофе.
***
«Любимый, забери, пожалуйста, Ольку с подготовки. У них сегодня занятия до часу тридцати. Завтрак на столе. Я после работы к маме. Попросила помочь. Люблю тебя. P. S. Олька тоже тебя сильно-пресильно любит (смайлик), сказала написать. Все, мы пошли. Отсыпайся!» – прочитал он записку на кухонном столе.
Сегодня выходной. Он подошел к Олькиной кровати. По-детски неаккуратно сложенная пижамка лежала поверх одеяла. Он с улыбкой взял маленькие штанишки и кофточку и, прикрыв глаза, поднес их к носу. Глубоко вдохнул. Запах ангела. Он был без ума от Ольки. Когда им с Наташкой на УЗИ сказали, что будет девочка, он сильно расстроился. Он хотел мальчика. «Дурак!» – вспоминая свои мысли, теперь подумал он.
Он включил телевизор. По утрам, во время завтрака, он любил смотреть программы про путешествия. Наверное, это пошло из детства. Из воскресных выпусков «Одиссея» Жака Ива Кусто», «Вокруг света» Сенкевича и Крыловских «Непутевых заметок».
По телевизору шел репортаж про Эльбрус. Он улыбнулся. Это его мечта. Сбывающаяся мечта. Документы о прохождении горной аттестации лежали в столе, и в следующий отпуск он едет на стажировку гидов.
Засвистел чайник. Он заварил крепкий кофе, наполнив пряным ароматом маленькую уютную квартиру хрущевки.
***
– Папа! – радостно воскликнула девочка в летнем платьице, увидев, как старый Мерседес паркуется на противоположной стороне дороги.
-Оля, куда?! Стой! – Взмахнув рукой в сторону бежавшей девчушки, прокричала Елена Семеновна, учитель дошкольной подготовки.
Но было поздно. Белое платьице в горошек, развиваясь на ветру, быстро удалялось от группы детей, занятых внешним уроком на площадке у школы.
***
– Даня, у меня другая линия. Давай, я уже еду.
Юля переключилась на второй звонивший номер.
– Але. Что? Я все скинула. Не получается открыть? Сейчас проверю! – тараторила в трубку Юля.
Она полчаса назад отправила недельный отчет руководителю. Но случилась ошибка передачи данных, файл оказался поврежденным. Сергей Юрьевич, директор компании «СпецСтрой» и прямой начальник Юли, был мужчиной резким, закаленным девяностыми, благодаря чему остался на плаву в кризисы двухтысячных. Он требовал от подчиненных строгой дисциплины. Потому Юлия, получив звонок, незамедлительно начала проверять исходящие письма на айфоне, эксклюзивно встроенном в панель подаренного ей мужем BMW. Маленький почтовый шрифт приложения заставил Юлю снять телефон с подставки. Иномарка пятой серии с приставкой икс, как и подобает авто представительского класса, ехала тихо и вальяжно. Слишком тихо.
***
Он видел все, как в замедленной съемке: опущенную голову девушки за стеклами дорогого кроссовера, горящие глаза любимой дочери с милой улыбкой до ушей и два вектора судьбы, неизбежно стремящиеся пересечься…
***
Оля лежала в десяти метрах от места столкновения. Ее тело, как брошенная мягкая игрушка, приняло неестественную позу. Кровавая пена пузырилась у перекошенного рта, в котором острыми осколками торчали сломанные зубы.
Он выл неистово, как воет преданный пес на могиле любимого хозяина. Двое прохожих мужчин не пускали его к телу. Он что-то смутно слышал сквозь пелену, застилавшую сознание. Ему кричали, что нельзя трогать девочку до приезда скорой, что можно этим только навредить. Он не слушал. Он висел на руках мужиков. Он падал, скреб пальцами землю, сдирая кожу, ломал ногти. Он хрипел сорванным голосом, повторяя имя дочери: «Оля, Оля, Оля…»
«Зачем она вышла из машины?» – сквозь зубы говорил он себе позже, вспоминая злосчастный день.
Блондинка среднего роста в офисной юбке, белой рубашке, в туфлях на шпильках, чуть длиннее, чем того позволял корпоративный этикет. Спотыкаясь, на подкашивающихся ногах, она шла к нему, так и не выпустив телефон из рук, в динамике которого, низкий мужской голос Сергея Юрьевича, требовал ответа.
Он помнил только фиолетовое лицо, закатившиеся глаза, вздутые вены висков, бьющееся в конвульсиях слабое тело, которое продолжал душить, схватив тонкую шею двумя руками. И… и дикое, животное возбуждение. Если бы не джинсы, плотно облегавшие пах… Толстая ткань скрыла эрекцию.
Мужикам ничего не оставалось делать. Оттащить его от Юли, удалось только после нескольких ударов по голове. Но даже теряя сознание, он не отпускал жертву.
Позже, перебирая вещи для стирки, Наталья, изнеможденная бессонной ночью, проведенной у больничной кровати дочери, не придала значения тому, что нижнее белье мужа, испачкано словно белье подростка после ночных поллюций.
Глава 5
Приэльбрусье, высокогорное озеро Сылтранкель
Август 1942 года
Якуб сидел в дозоре. С выступа, нависшего над озером, отлично просматривалась ложбина, сбегающая узкой тропой вниз к ущелью. Костер разводить запрещалось, потому зябкие облака, гонимые потоками воздуха, щупальцами холода лезли сквозь одеяло, в которое кутался немецкий солдат.
Якуб родился в Зальцбурге, на северо-западе Австро-Венгрии. С детства увлекался горными лыжами. Когда ему было девятнадцать, он вступил в национал-социалистическую немецкую рабочую партию – NSDAP. Увлеченный идеями нацизма, в 1937 году Якуб стал членом «отряда охраны» печально известного SS. Прославившись как отличный альпинист, в 1938 году Якуб оправился в составе организации «Ананербе» на Тибет.
Сегодня о том путешествии Якубу напомнил амулет, подаренный тибетским монахом. Может Якубу мерещилось от холода, но серебряная жестянка с витиеватым орнаментом, размером чуть больше пфеннига, отдавала теплом, прикасаясь к его груди.
Тогда экспедиция так и не нашла затерянный город Шамбала. Перед началом войны их группе было приказано вернуться в Германию. В один из последних вечеров, проведенных в Лхасе, к Якубу подошел улыбчивый старик, под морщинистой кожей которого четко угадывался скелет. Он взял Якуба за руку. Тонкие иссохшие пальцы обхватили предплечье молодого немца. Спокойный взгляд проницательных глаз заставил Якуба оцепенеть. Тихим голосом старик говорил что-то на непонятном языке. Якуб махнул рукой, подзывая переводчика.
– Чего он хочет? Переведи, – попросил Якуб товарища, рыжая щетина которого источала стойкий запах шнапса.
– Говорит, что у него для тебя подарок, – нетрезво отозвался тот.
Старик сунул руку под накидку и достал маленький медальон на шнурке.
Вещицу покрывал невидимый налет времени. На металлическом диске не было крикливой желтизны золота, зелени бронзы или холода ртути, по его безликости пролегли морщины затертого узора. Тусклый свет от масляной лампы, словно не желая касаться подвески, огибал собой ее контур, оставляя вокруг медальона темную ауру. Якуб силился разглядеть изображенный на металле орнамент, но, каждый раз моргая, линии снова путались, закручиваясь змеиным клубком в пьяных глазах немецкого солдата.
– Эй, – потряс Якуба за плечо переводчик, – напился что ли?
Якуб тряхнул головой и непонимающе посмотрел на свою ладонь. Он не заметил, как медальон оказался у него в руке.
– Спроси, что это? – чувствуя странное тепло на коже, отозвался Якуб.
– Оберег, – выслушав ответ монаха, пожал плечами товарищ, – говорит, носи, не снимай, и будет хер стоять, как тибетские горы,– пьяно рассмеялся он.
Старик, тоже улыбнулся, обнажив пустой рот.
– Счастье, бабы, деньги, – продолжал смеяться переводчик, но Якуб его уже не слушал. Он крутил в пальцах оказавшуюся слишком тяжелой для своего размера вещицу. Она словно проявилась в его ладони, своим отсветом сделавшись похожей на серебряную монету.
– Спасибо, – через какое-то время поднял взгляд Якуб, но его слова больше не нашли старика.
Якуб, будучи человеком суеверным, к наставлению старца отнесся вполне серьезно и вот уже три года не расставался с серебряной жестянкой, подвешенной кожаным шнурком на шее. И может он додумал, а может и правда амулет был не простой, но Якуб чувствовал, что смерть, кружившая каждый день над его головой, будто не замечает его.
В составе диверсионного отряда горных стрелков за годы войны Якуб провел немало заданий, оставаясь живым и здоровым. Многих товарищей он уже не помнил да и не старался запоминать, так часто менялись люди и задачи. Но Германия наступала, и вот теперь, летом 1942 года, прорвав южный фронт, гитлеровцы уверенно занимали рубежи Северного Кавказа.
Очередная директива, и мобильный десант, к которому приписан Якуб, выполняет стратегическое задание по минированию горного озера. Цель проста; в случае прорыва советской армии нужно взорвать природную плотину, преграждающую водоем, и спустить в ущелье огромную массу воды, которая на своем пути селевым потоком смоет все возможные транспортные подходы.
Уже несколько дней они закладывали динамит. В августе, гладь озера освобождается от ледяного плена и бирюзовым окрасом вторит небу. Горные цветы ковром рассыпаны по поляне, и, если бы не военный лагерь, разбитый прямо в центре луга, можно представить родные Альпы и веселый смех Хильды, бегущей навстречу. Он мотнул головой. Ему, и вправду, послышался голос любимой. «Я просто задремал, – подумал Якуб, – спать нельзя. Нужно встать, размяться». От движения медальон, качнувшись под кителем, прижался к телу. «Что за черт?!» – вслух выругался Якуб. Амулет обжигал. Якуб рывком сорвал кожаный шнурок. В темноте нагретый кружок светился раскаленным металлом. Раздался резкий свист. За ним два точных, сильных удара. Спустя мгновенье короткая трель автомата с запозданием догнала пули, застрявшие в позвоночнике и бедренной кости Якуба. Перебитый спинной мозг заставил пальцы разжаться. Звонким бряцанием медальон закатился под камень и нырнул в неглубокую расщелину горной породы.
Так, до конца не поняв, что произошло, Якуб снова увидел милое личико Хильды. Она, раскинув длинные волосы, парила под темной гладью воды и звала его к себе.
– Я иду, любимая!
Еще час советские разведчики штурмовали нацистский диверсионный лагерь, которому никогда не суждено было выполнить последнюю задачу. Кавказ возвращался.
Глава 6
Кабардино-Балкарская республика, Баксанское ущелье
Лето 2022 года
Темно. Туман плотно накрыл Баксанское ущелье. Свет фар вязнет в белой пелене. Видимость не более пяти метров. Скорость тридцать километров в час.
– Ребят, а вы на восхождение, или так, погулять? – спросила Аня.
– Скорее «погулять», – ответил я, подавшись к лобовому стеклу, – на вершину в следующий раз.
– А ты, Ань?
– Я тоже больше туристом. Хочу на пару дней с палаткой к озеру подняться, – мечтательно улыбнулась девушка.
