Loe raamatut: «Вселенские неприятности»

Глава 1. Космическая эстафета

Космических пиратов расстреливают сразу, галактическая полиция их ненавидит и в плен не берет. Космических воришек, вроде меня, всего лишь сажают за решетку. Сначала в изолятор, потом в галактическую тюрьму. Я бы лучше, конечно, в изоляторе остался: условия человеческие, не то, что в тюрьме, где всякого полно.

Я сидел на кровати, занимался философией и вырезал из яблока птиц. Хотя нож мне дали такой, что человека им не убить, все равно умудрялся развлекаться с яблоком. Собирался сделать еще одну ласточку, а потом безжалостно съесть, когда силовое поле мигнуло, пропуская двоих. Я поднял голову и сразу понял, что эти двое не из галактических органов. А вот откуда они, интересный вопрос.

– Что надо? – спросил я, разглядывая вошедших. Высокий блондин – землянин, а низкий с узкими глазами аксакала… наверное, тоже землянин.

– Побольше вежливости, паршивец, – огрызнулся высокий гость и сел на табуретку, разом заполнив собой полкамеры. – Получишь хочешь?

– Уже получил, – я наклонил голову, продолжая наблюдать за ним с ухмылкой, и демонстративно почесал щеку. – А прокурор добавит.

– Господин Ян, – аксакал вежливо поклонился и укоризненно посмотрел на своего … друга? напарника? – Прошу простить моего коллегу, он немного нервничает, поэтому зол. Но господин Джон нуждается в вашей помощи. Мы все нуждаемся.

Ничего себе. Я присвистнул и забыл о своих кулинарных шедеврах, уставившись на аксакала и Джона. Это чем может помочь простой воришка? Украсть необычайно важный артефакт из охраняемой сокровищницы? Запросто! Только Ласточку мою пусть вернут.

– Ну? – мне надоело молчание. – Что надо? Давайте быстрее, пока у меня суд не начался.

– Не понукай, – Джон сдвинул брови, это, наверное, должно было меня напугать. – Мы из Земной Федерации космического спорта. И хотим, чтобы ты принял участие в важной эстафете.

– Той самой, что проводят раз в четверть века, – добавил аксакал, снова поклонившись. Хм, если он продолжит, я заражусь и тоже буду кланяться, как ненормальный.

– У вас спортсмены закончились, что на воришек перешли? – я вспомнил о яблоке и съел кусочек. Предлагать гостям не стал, пусть у себя едят.

– Скажем так, они вышли из строя. А нам очень надо, – аксакал умудрялся говорить громко, хотя голос не повышал.

– Мы никогда не проигрывали, и не собираемся сейчас! – Джон треснул кулаком по столу, а я скорчил гримасу. Не одобряю такое поведение. И вообще, уговаривают не так.

– Здорово, но я пас.

Взял вторую яблочную птицу, осмотрел со всех сторон и заметил, что одно крыло получилось никуда негодное.

– Что?! – Джон поднялся, и я уж было подумал, что он меня схватит за грудки. –Ты! Мелкий паршивец, такая честь, а ты… ты… убить тебя мало!

– Мы заплатим, если господин Ян нуждается в деньгах, – перебил Джона аксакал, и я с интересом посмотрел на него. Вот любопытно, почему все считают, что если предложить человеку денег, он с радостью побежит делать, что угодно? А если мне мало будет?

– Вот и найдите того, кто полетит за деньги.

Я отвернулся, натянув на себя покрывало и заодно активировав тепловой режим. А то что-то холодно стало. Хотя, это, наверное, Джон разозлился.

Он сдернул с меня одеяло и схватил за плечо, заставляя повернуться. Я небрежно смахнул его руку.

– В чем дело? Учебник по этикету дать? А то мало ли… правила забылись. – Я хмыкнул.

– Тогда что ты хочешь? – спросил устало Джон; я понял, что он сдался, и сел удобнее.

– Хочу работать на "Марии Александровне", – я улыбнулся, хотя не очень рассчитывал, что они сумеют это устроить.

– Серьезно? – Джон даже орать не стал, да и у аксакала глаза будто расширились от удивления. – Думаешь, тебя с такой рожей возьмут?

Я снова почесал клеймо на щеке. Да знаю, что рабов, даже бывших, почти никуда не берут. Не то, чтобы им запрещалось работать, но мало ли, вдруг беглые, потом с хозяином не расплатишься…

– Может, не возьмут, но иначе я в вашей эстафете участвовать не буду.

– Хорошо, господин Ян, мы напишем рекомендации на "Марию Александровну", – пообещал аксакал, снова поклонившись. – Простите наше удивление, но мы думали, что такой способный юноша, захочет быть патрульным галактики.

Когда-то мама тоже говорила: Ян, зачем тебе поваром на круизный лайнер? Становись патрульным, это престижно. Или в спортсмены иди…

– Ладно, – я прогнал видения хрупкой женщины в белом платье и сверкающего огнями лайнера. – Когда ваша эстафета?

Аксакал и Джон переглянулись: они явно что-то от меня скрывали.

– Через три часа, – неохотно признался Джон.

Э? Э?!

Они серьезно?

Если бы я знал заранее, то отказался! Но настоящий мужчина не берет слова назад, даже если очень хочется. Поэтому молча слез с кровати, натягивая сапоги и застегивая комбинезон до конца. Шлем мне, надеюсь, выдадут, а то я уже не знаю…

– Ваш корабль мы починили и покрасили, – аксакал шел рядом, а справа страховал Джон. – Все маршруты и инструкции уже выданы. Мы будем поддерживать связь через ваш тюремный браслет.

Я заметил свою Ласточку издалека, подошел к ней и погладил бок. Свежая, красивая, хоть на конкурс красоты…

– Ну что, погнали? – спросил я, активируя ее и садясь в кресло.

– Да, Ян, погнали, – отозвалась Ласточка, соединившись со мной. – Мы доедем за час, а пока ты можешь поспать.

– Хороший совет, буди, если что.

Я закрыл глаза, ощущая воздух свободы и радуясь тому, что вырвался из того поганого места. Пусть даже придется заниматься непонятно чем.

Мне снилась "Мария Александровна", огромный круизный галактический лайнер. Она сверкала огнями, призывая богатых туристов подняться на борт и вкусить все прелести межзвездного полета. Во сне я снова держал маму за руку и предлагал ей работать там вместе со мной. Мама смеялась и говорила, что лучше останется ученым. А потом ее накрыла огромная шестирукая тень.

Я проснулся в холодном поту и схватился за штурвал. Ласточка помигала мне парой индикаторов: она почувствовала мое состояние и пыталась так приободрить. Я улыбнулся, пусть не переживает. Мелкие галактические воришки не сдаются плохому настроению и патрулю. А теперь…

Ласточка вывела на экраны корабли моих соперников, турнирную таблицу и маршрут. Джон и аксакал молчали, то ли переваривая, на что они подписались, то ли собираясь с духом перед эстафетой. Я решил пока о них не думать и посмотрел на экран: почти тысяча космолетов. Глянул те, которые были поближе ко мне, и подавил вздох, какие они тут роскошные. Будь у меня больше денег… а ладно и Ласточка хороша. Так… вот номер два, похож на банальную тарелку, они когда-то залетали на Землю, тайком, разумеется. Потом очень об этом пожалели, особенно после того, как чуть не случилась ядерная война. А вот это, похожее на черную акулу…

Акулу?

Я похолодел: что он здесь делает? У меня зачесалась спина, щека и стало тяжело на сердце. Паук…

– Вот так повезло, – Паук подключился к открытой связи и ухмыльнулся, перебирая четырьмя верхними руками по панели управления. – Нынче мой противник ты.

– Если что, срок давности истек, – предупредил я своего бывшего хозяина и показал ему оттопыренный палец. Паук фыркнул, это заменяло ему веселый смех.

– Остальные нынче не соперники, даже такой малыш, как ты, их обойдет. Я боялся Земли и что вижу? – Паук растекся в улыбке, но его глаза смотрели холодно и жестко. Так он смотрел каждый раз, наказывая меня за бунт.

– Свое поражение? – поинтересовался я и рванул с места, услышав сигнал к взлету.

Мы говорили на его родном языке, который я знал в совершенстве. Но встроенный переводчик упрямо пытался перевести на земной язык. Наивный… но что еще ожидать от нейросетки низкого порядка.

– Эй, паршивец, не так быстро! – А вот и Джон добрался до меня. Тормозить не стану, назло ему. Хотя… нет, я обязан обойти этого Паука. Если не выиграю, то он так и останется в памяти пугающим членистоногим. Поэтому я все-таки сбросил скорость, готовый внимать. – Первую половину маршрута будешь на своей лоханке.

– Не обижай Ласточку, она получше многих будет, – непривычно миролюбиво отозвался я. – Что дальше?

– Дальше… В этом году испытание "Пройди сквозь стену". Как у тебя с дырками?

Я не понял, что он хотел этим сказать, потому что не знал, какие дырки он имеет в виду. Но Ласточка вывела на один из экранов изображение огромной бесконечной стены со множеством дыр разной формы. Одна из них замигала красным, это моя, кажется. Я запросил данные и ужаснулся. Просто так пролететь не выйдет, боком тоже не получится. По диагонали? Я попросил Ласточку рассчитать вероятность того, сможем ли мы протиснуться в эту дыру. Ласточка задумалась. Что, все так плохо? Мы уже приближались к отверстию, а я еще не решил, как в него протискиваться. Самое поганое, что Пауку досталась большая дыра, в которую он влетел как к себе в домашний ангар. Я выругался, и на экране появился результат вычислений.

– Немного не хватает, Ян. Эта дыра оттяпает кусок от меня.

– Ну…

Я разглядывал расчеты, соображая, и перешел полностью на ручное управление. Ласточка возмутилась, но настолько опешила, что не успела заблокировать мне доступ. Это хорошо, а то у меня возникла идея, как повернуться так, чтобы отделаться малой кровью.

Меня оглушило скрежетом, в кабине стало душно, замигали датчики, предупреждая о том, что сейчас поджарюсь. Можно было и без этого обойтись. Хотя… в какой-то момент и впрямь поверил, что поджарюсь. Но система кондиционирования справилась, и я только немного вспотел.

Пронесло.

– Ласточка, что у нас с потерями? – поинтересовался, чихая и кашляя.

– Необратимых потерь нет. А так повреждено пятнадцать процентов системы.

Я посмотрел список повреждений и погрустнел, но главное, что можно летать, а уж с остальным как-нибудь справимся. Интересно, это Землю так не любят, или просто в этот раз не повезло?

Я покосился на свой браслет. Где там Джон со своими мудрыми советами? Что меня ждет на втором этапе испытаний: придется куда-то нырять, сбивать другие космолеты? Последнее мне даже нравится, я бы сбил парочку, особенно одну наглую акулу, летящую впереди меня; так и просится, чтобы ее за хвост укусили. Одной пушкой справился бы. Впрочем, у меня только одна и есть.

– Приготовься, сейчас вы выходите на скоростную полосу. Постарайся выжать как можно больше. Твоя ло… посу… Ласточка не только в безвоздушном пространстве быстро летает?

– Не боись, это фигня.

Я ухмыльнулся и откинулся в кресле, которое заботливо приняло мою форму и придержало подлокотниками, как руками. Все, я вошел в свою стихию, поехали, полный вперед!

Ласточка рванула, обгоняя космолеты, оставляя их, один за другим, позади. Я торжествующе наблюдал за тем, как мелькают цифры, как отстают красные точки противников и, самое главное, Паук. Я не удержался и показал ему оттопыренный палец. За все время, что у него пробыл, он успел усвоить, что этот жест крайне оскорбительный.

– Ян, – Ласточка перешла на машинный голос, выключив симулятор эмоций. – Ян, у нас проблемы.

– Что на этот раз? – поинтересовался я, привыкший к проблемам, как к необходимости мыться каждый день.

– Нас атакуют. Силовое поле не работает, извини.

Э? Серьезно? Меня тряхнуло, кресло стиснуло так, что не вдохнуть, но зато я остался в нем, а не на панели управления. Еще один кувырок, и кресло меня отпустило, я начал нормально дышать, а потом и материться. Завершив тираду, глянул на экраны: Паук меня обогнал. Вот же, скотина. Я взялся за штурвал; голова кружилась, подташнивало после такой свистопляски, но я жал изо всех сил, догоняя бывшего хозяина. И разогнался так, что вот-вот врезался бы ему в зад. Паук опасливо вильнул в сторону, и я промчался мимо. Прекрасно, счет один-один в мою пользу. Теперь можно немного отдышаться и посмотреть, что меня ждет впереди. Так…

– Полоса препятствий, – пробормотал я.

– Эй, поганец! – Джон решил меня подбодрить. – Тебе досталась трасса номер тридцать восемь. Несчастливое число по меркам здешней администрации.

– А мне то что с этого? – удивился я, направляясь к воротам, отмеченным красным на экране.

– А с того, что на этой трассе погибли сто тридцать четыре игрока за последние пятьсот лет эстафеты.

Я промолчал. Что-то мне подсказывает, что все-таки Землю здесь очень не любят, и ее победы не хотят… любой ценой не хотят. Я стиснул зубы. Мне плевать на первое место, плевать, что они будут беситься или вернут меня в тюрьму. Главное, выиграть у Паука. Хочу видеть, как усмешка сползает с его малоподвижного лица. Как он рвет и мечет, умирая от злости. Я бы его убил, конечно, но не в моих правилах убивать людей…

Нелюдей тоже.

Ладно, посмотрим, что у меня тут: Провал бесконечного отчаяния, уже обнадеживает. Ущелье смертников, Живодерка…Остальное по мелочи, я их даже не замечу. А вот эти три объекта меня напрягают. Сейчас бы спросить, как выжившие это прошли. Можно уточнить у Ласточки, у нее же есть энциклопедии всякие. Я заглянул в нужный экран. Провал бесконечного падения, там проблемы с гравитацией. Неверно рассчитаешь и рухнешь вниз. Падать потом будешь долго и больно, без возможности выкарабкаться. Прекрасно. Можно я туда Паука сброшу?

Провал приближался, я смотрел на него, впечатлялся и проникался. Руки до боли сжимали штурвал, датчики мигали, Ласточка что-то тихо бубнила. Я даже не хотел знать, что она сейчас думает, потому что лично у меня мрачные мысли о бренности всего живого.

Становиться сто тридцать пятым погибшим игроком мне совсем не хотелось.

Меня тряхнуло, видимо влетели в этот самый провал, точнее, вылетели над ним. Самое мерзкое, что над этим провалом какая-то дурацкая арка, выше ее не подлетишь, ниже – можно свалиться, и дальше по плану.

Я глубоко вдохнул и поддал газу. Ласточка возмутилась и сказала, что из-за моего своеволия дожить до конца трассы мы не сумеем. Я потребовал, чтобы она не хоронила меня раньше времени. Потом, конечно, она уже не успеет, вместе будем. Ласточка оскорбилась, а я летел все быстрее и быстрее. Старался взять повыше и при этом, чтобы мне не срезало потолок. Просто представлю себе, что удираю от патруля.

О, вот что значит мотивация! Мы роскочили над Провалом, даже не содрав краску. Я ухмыльнулся, но впереди показалось Ущелье смертников, там ждали неконтролируемые камнепады. Это вообще ерунда, мне казалось, хуже будет. Я к таким суровым метеоритным дождям привык, что это даже не считаю за препятствие.

А вот Живодерка…

Я посмотрел на извилистую тропу между двумя бесконечными скалами, в которую превратилось ущелье. Придется постараться.

– Ян, с тобой хочет поговорить Паук, – Ласточка забрала управление себе.

– Пошли его в самое грязное и вонючее место Вселенной, – огрызнулся я, пытаясь вернуть власть над полетом. Но Ласточка была безжалостна, она даже не ответила! Я с досадой треснул по приборной панели. И в этот самый момент появилась физиономия Паука. Век бы ее не видал.

– Малыш Ян, как у тебя дела, ты еще жив?– Паук словно беспокоился за меня, чему я не верил, кстати. Слишком хорошо его знаю, чтобы поверить хоть во что-то, его раса не считает ложь нехорошим делом. Даже наоборот.

– Жив-здоров и скоро выиграю, – отозвался я.

Космолет порой потряхивало, порой слышался скрежет, и я каждый раз вздрагивал, словно с меня кожу сдирали. Бедная Ласточка. Хорошо что ей не больно , а то бы последней свиньей себя чувствовал.

– Не выиграешь, Ян, основной игрок еще бы сумел, как и запасной. Но что поделать, если они попали в аварию? Прямо перед соревнованиями. Нехорошо вышло, ай, нехорошо.

– Что? – активировался Джон, который через тюремный браслет слышал все, кроме моих мыслей. – Что ты сказал? Из-за тебя такие славные парни пострадали? Да ты…Ты!

– Ай, какая досада… хорошо, что разговоры не записываются.

Паук снова фыркнул и отключился. Точнее, это Ласточка его отключила, поняв, что у меня нет сил с ним общаться.

– Внимание, господин Ян, скоро вы приблизитесь ко второму этапу соревнований. Вам придется покинуть Ласточку и добираться своими ногами. Надеюсь, вы справитесь. Желаю вам удачи, – донеслось из браслета.

– Да не сомневаюсь, – вяло отозвался я. И в глазах потемнело. Это что за? Я ослеп?? Через пару минут освещение восстановилась и Ласточка подключилась ко мне. Хм, я не заметил, что мы потеряли связь.

– Ян, у нас сломался правый ходовой двигатель. Полностью сломался. И левый барахлит. Мы можем не долететь до отметки.

– Долетим! – возмутился я. – А с чего это мы потеряли двигатели?

– В нас кто-то стрелял, как раз в слепой зоне дронов.

Я вернул управление, и Ласточка в этот раз не сопротивлялась. Все, еще один рывок, потом она будет отдыхать, а я, словно лабораторная крыса, побегу дальше ради того, чтобы Земля заняла первое место, как всегда. Только мне нет никакого дела до этого, Земля уже давно мне чужая планета.

Я снова вспомнил родителей, старшего брата. Его грязную, испачканную в земле руку и конфету в ней. Интересно, я съел или выплюнул? Не помню… многого не помню из детства, словно это красивый старый фильм, посмотренный очень давно.

Я обещал, что буду работать на "Марии Александровне"… мама удивилась, а брат сказал, что смогу, если захочу. И мы вчетвером, вместе с отцом, стояли и смотрели, как "Мария Александровна" взлетает… а на следующий день напали пираты.

Я снижался, мы уже был в опасной близости от земли, в памяти улыбалась мама, а брат протягивал грязную конфету. И я понимал, что не могу отказаться от своей мечты, даже если умру здесь. Вывернул штурвал на полную, меня тряхнуло, вжимая в кресло, послышался скрежет.

Я упал.

Где упал? Мониторы не работали, динамики тоже, браслет молчал. И я понял, что придется вылезать. В любом случае, придется. Не буду же вечно здесь торчать, пока решается моя судьба? Но если я не долетел до нужного места, то все, меня повезут в тюрьму.

Хорошо, что не к Пауку.

Я кое-как отодрал люк аварийного выхода и вывалился наружу.

– Ты! – связь появилась так неожиданно, что я скатился на каменистую землю и больно ударился коленом. – Что молчишь? Беги на полосу препятствий.

– Э? Я добрался?

– Идиот! Время!

Я бы сплюнул, но мешал шлем. И не снять: атмосфера здесь для людей непригодная совсем. Придется так тащиться. Но с каждым шагом я приходил в себя, к тому же в комбезе сработала система проверки жизнедеятельности и вколола мне транквилизатор. Или как там эта хрень называется? Неважно, главное, после нее идти бодрее и приятнее.

Пожалуй, повезло, что я невысокого роста и весьма ловкий, удалось многие препятствия пройти без особых проблем, пока остальные застревали то щупальцами, то лапами, то ложноножками. Один раз я замешкался в лабиринте, где сторожили две подозрительные сущности. Как мне показалось, они ловили участников себе на ужин. Лабиринт состоял из комнат с четырьмя дверями, и сущности тоже могли перемещаться, куда им вздумается. Я надеялся только, что им не вздумается это делать в мою сторону. К сожалению, именно на меня они почему-то и позарились.

Нет, Землю здесь точно не любят.

Я застрял в одной из комнат, разглядывая ее, и гадал. За двумя дверьми, я не знал, где точно, находятся две голодные сущности. Их реакция будет получше моей, и если ошибусь, то мне конец. Надеюсь, только как игроку, но это неточно, не видел, куда уносят проигравших. Я поднял голову, и задумался. Потолка здесь нет, это хорошо. Я потер ладони, разогревая их, и включил присоски.

– Господин Ян, что вы делаете? – спросил меня аксакал, встревожившись, словно я решил убить пару десятков инопланетян.

– Если я нарушаю правила, говорите сразу, – потребовал и полез наверх. Аксакал молчал, я лез. Вскарабкавшись наверх, пошел к выходу. Вот это понимаю: обзор неплохой, никто на пятки не наступает, и голодные сущности только клацают внушительными клыками. Интересно, а разум у них есть?

Спрыгнув на выходе, я побежал дальше.

Все шло сравнительно неплохо, нас осталось около десятка, когда игроки добрались до приличного водоема с водой. Воды здесь было от силы мне по колено, только чтобы затруднить передвижение. Но я застыл, покрываясь холодным потом. Смотрел на воду, ощущал, какая она холодная, проникающая до костей, до самого сердца и мозга. Как страшно возвращаться раз за разом, плакать и умолять, что больше не надо, что я буду хорошим мальчиком, только не туда, не в воду…

Мимо меня прошел Паук. Он посмотрел почти даже с сочувствием, но этому я тоже не верил, зная, что после него будет какая-то гадость.

– Малыш Ян вспомнил наше любимое развлечение? Будь хорошим мальчиком, и тебе не придется лезть в воду, – сказал он тихо, шагнув туда.

Я стоял, мимо меня проходили, проползали, пролетали даже. Но все были вынуждены нырять в воду, кто постепенно, кто сразу, поднимая тучу брызг. А я все так же стоял и смотрел. Мне хотелось закрыть глаза и сказать себе, что воды здесь нет, в моем браслете ругался Джон, аксакал что-то вещал о дыхательной гимнастике, которой уже несколько тысячелетий.

"Ян, – послышалось мне, – Ян, ты уверен, что хочешь работать на "Марии Александровне"?

Я дернулся с места в воду, обожгло холодом. Я поежился, хотя и знал, что холода не существует, что комбез спасает от него, что могу в любой момент выбраться, и никто меня не наказывает.

Никто-никто.

– Тебе что, три года? – не выдержал Джон. – Чего стоишь и мнешься?

– Мне уже девятнадцать, – напомнил я и сглотнул.

Шаг за шагом вода поддавалась, все еще обмирал от страха, но уже не так, как раньше. Теперь я шел и надеялся, что это скоро закончится, а Паук поплатится. Если бы только можно было его убить… если бы только…

Впереди стояла внушительная скала, щедро политая чем-то скользким. Кто-то пытался к ней присосаться щупальцами, кто-то царапал когтями по камню. А Паук неторопливо полз по стене. Да, мог себе позволить, для него нет никаких преград, если они ведут наверх.

Я полез следом и соскользнул в воду. Зашипев от досады, попытался снова: медленно, миллиметр за миллиметром, выискивая микротрещины, которые есть везде, в любой самой гладкой поверхности. Я пытался вообразить себе, как прилипли к камню пальцы и даже начал подниматься…

Мне на голову свалился карлик. Мы съехали вниз, забарахтавшись в воде под яростные вопли Джона. Он вообще когда-нибудь разговаривает спокойно?

Я поднялся, задрав голову. Паук тоже сполз, но все-таки удержался на стене. Он повернул голову, она у него плохо поворачивалась, и ему приходилось вертеть чуть не всем телом. Но ради триумфа все же сделал усилие и улыбнулся.

Он что-то сказал, но я не понял что.

Ладно, раз так, тогда буду творить глупости. Отошел подальше, вода меня уже не пугала, злость вышибла весь страх, давая время поразмыслить над тем, что делать дальше. И я решился.

Разогнавшись, насколько получилось в воде, я полез наверх, и смог преодолеть приличное расстояние. После этого я должен был благополучно съехать в воду или кому-нибудь на голову. Но я оттолкнулся от стены, спасибо, что здесь гравитация меньше, чем привык, и подлетел… Ладно, не подлетел, а подпрыгнул.

– Упадешь, придурок! Потом где кости будем искать? – не выдержал Джон.

– Ха! – я ухмыльнулся и оттолкнулся от головы Паука. Он съехал еще немного. Жаль, я надеялся, что он упадет, и добрался до вершины. Мои пальцы зацепились за край ровной площадки. Какое-то время повисел, собираясь с силами, и попытался подтянуться. Выходило плохо.

Меня держали за ногу.

– Ха! Нога понравилась? Н-на!

Пнул Паука второй ногой и перекатился через край, растянувшись на земле. Я тяжело дышал, а может, и не дышал, закрыв глаза. В ушах шумело, и я не слышал, как меня поздравлял аксакал.

Я победил. Действительно победил!

***

– Ян, ты уверен? – Джон, оказывается, умеет разговаривать нормальным тоном. – Это же твоя мечта, ты сам сказал.

Он протянул браслет для работников "Марии Александровны". Я улыбнулся и взял его, заодно пожав руку Джону. Ладно, не такой плохой парень, просто немного нервный, и ему нужно пить успокоительные. Особенно перед соревнованиями.

– Я хочу там работать, – отозвался я с улыбкой. – Просто я сначала найду родителей и брата.

– Ну хорошо, – Джон потрепал меня по плечу. – Ищи. А браслет активируешь в любой момент.

– И… – я помедлил, но меня ждала Ласточка, отремонтированная лучше прежнего. – Пригласите меня на следующие соревнования? Спорт – это здорово!

– Да неужели ты тоже подсел? – Джон рассмеялся, снова потрепав меня по плечу. – Ладно, проваливай, паршивец. Буду по тебе скучать.

Я махнул рукой, убегая к Ласточке и сжимая браслет. Синий, с фирменной золотой звездой.

Выполню свои мечты, обязательно, мне ведь всего девятнадцать, а впереди целая вечность.

И я стартовал вперед к звездам.

На поиски семьи.