Tsitaadid raamatust «Гремучий студень»
– Рискну предположить, – усмехнулся сыщик, – что на ипподроме люди молятся искреннее, чем в церкви.
– Так то наутро. А станет гусар думать про утро, если вся ночь впереди?
И если потребуется, любой из нас, не задумываясь, пойдет на смерть за царя и Отечество. – Как по мне, задумываться все-таки полезнее.
Все верно, так и должно быть организовано в полицейском участке – чтобы каждый приходящий сюда, прямо с порога почувствовал себя неуютно. И чем дольше пребывал, тем выше степень неудобства становилась.
ную жестокость. – Не так страшен дьявол, как ангелы, с пеной у рта сражающиеся за правое дело, – Мармеладов отхлебнул из чашки, поморщился
– И что вы за человек, Родион Романович? Вечно вывернете вот эдак и не поймешь сразу: то ли комплимент сказали, то ли оскорбление. Слишком много яду в ваших словах, – Лукерья уселась на оттоманку, не дожидаясь приглашения. – А хваленая наблюдательность происходит из того, что вы любите насмехаться над людьми. Ведь чтоб уязвить кого побольнее, нужно подмечать малейшие изъяны в лице, осанке, манерах… И бить насмешкой по самому болезненному месту. Скажете, не так?
