Tsitaadid raamatust «Сияние»

Дело приходилось иметь с результатами: с трепками и взбучками от папаши; с отстранением от занятий и попытками объяснить, как порвал в драке на детской площадке школьную одежку; а позже – с похмельем, с медленным растворением клея, скрепляющего его брак; с однимединственным велосипедным колесом, погнутые спицы которого торчали в небо; со сломанной рукой Дэнни. И, конечно, с Джорджем Хэтфилдом. Джек чувствовал, что свалял дурака, сунув руку в Великое Осиное Гнездо Жизни. Образ был омерзительным. Но в качестве отображения реальности казался удачным. В разгар лета рука Джека сунулась под какие-то сгнившие планки – и кисть этой руки, да и всю ее теперь, снедал священный, праведный огонь, разрушающий здравые мысли, делающий устаревшей концепцию цивилизованного поведения. Можно ли ожидать, что вы поведете себя, как мыслящее человеческое существо, если вашу руку пронзают раскаленные докрасна острые иглы? Можно ли ожидать, что вы будете жить

доносился отвратительно любезный голос.

пока был не в состоянии даже начать переосмысливать по-своему. Они приходили к нему просто красками и настроениями. Центром маминых мыслей о РАЗВОДЕ было то, что папа сделал с его рукой, и еще то, что случилось в Стовингтоне, когда папа потерял работу. Тот парень. Тот Джордж Хэтфилд, который жутко разозлился на папу и провертел дырки в шинах их «жука». Папины мысли о РАЗВОДЕ были сложнее, окрашены в темнолиловый и пронизаны черными-пречерными страшными жилками. Кажется, папа думал

А из-за двустворчатых дверей, подобно ленивому дыму сигарет, кружась, наплывало тихое жужжание голосов.

Холлоранн остановился и опустил окошко. Полицейский в натянутой на уши меховой казачьей шапке указал затянутой в перчатку рукой в сторону потока машин, которые двигались

чувств, грудь распирали судорожные вздохи, слившиеся в мощный, мучительный всхлип.

Извиваясь, они сдваивались, создавая силуэты, похожие на дикий виноград и лианы, на джунгли;

уже в четверть десятого: поскрипывали дворники, цепи с шипами немузыкально, монотонно звенели на больших колесах «бьюика». Автострада представляла собой кашу. Даже с цепями нельзя было ехать быстрее тридцати. Машины съезжали с дороги под сумасшедшими углами, а на нескольких полосах просто двигались с трудом, летние шины беспомощно проворачивались в плывущем рыхлом снегу. Здесь, в предгорье (если можно назвать предгорьем высоту в милю над

Холлоранн. Это, должно быть, Холлоранн. А то с чего бы Джек ушел так внезапно, не закончив… не прикончив