Tsitaadid raamatust «Жребий Салема», lehekülg 3

Хорошие учителя, как и мудрые жены, подобны бесценным жемчужинам.

По его мнению только секс был более естественной вещью, чем смерть.

Я думаю, что люди легко могут поверить в телепатию или предсказания будущего, потому что это не заставляет их вскакивать от страха по ночам. Но мысль о том, что зло может пережить своих носителей, для них невыносима.

Они <взрослые> глушат алкоголем или отгоняют снотворным такие обыденные, простые страхи, как работа, деньги, любит ли меня жена, есть ли у меня друзья. Они не сталкиваются со страхами, которые переживает любой ребёнок, лежащий без сна в тёмной комнате. Ребёнку никто не верит, и никто не вылечит его от страха, что кто-то смотрит на него с потолка. Или прячется под кроватью. Он должен вести свой бой в одиночку, ночь за ночью, с единственной надеждой на постепенное угасание воображения, которое зовётся "взрослением".

Хэл знал людей. Они делились на два вида: тех, кем можно помыкать, и тех - кем нельзя. Причём первых было раз в десять больше.

На задир слова не действуют. Такие, как Ричи Боддин, понимают только боль, поэтому, наверное, в мире существует столько проблем.

За тридцать с лишним лет преподавания Мэтт окончательно убедился, что систему победить нельзя и только глупцы могут тешить себя надеждой, что способны всех обставить.

Места меняются. Как люди.

Ни один ребенок еще не побеждал эти страхи. Если страх нельзя облечь в слова, его нельзя победить. А запертые в маленькой головенке страхи слишком велики, чтобы пройти устье рта. Рано или поздно находится тот, с кем можно пройти мимо всех заброшенных молитвенных домов, стоящих на пути от усмехающегося детства к ворчливой зрелости. Но вот приходит такой вечер, как этот. Вечер, когда выясняется, что ты вовсе не проткнул давние страхи осиновым колом, а всего лишь засунул подальше, уложив в крохотные детские гробики с дикой розой на крышке.

Это не жизнь. Это только кажется жизнью.