Loe raamatut: «Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны»

Я еще и сегодня охотно думаю о Брежневе, и объясняется это, вероятно, тем, что он был первым кремлевским властителем, превратившимся из мрачного символа властвующей элиты в человека, чьи сильные и слабые стороны поддавались осознанию и оценке. В нем проявилась русская душа, способность к ярким эмоциям и широким жестам и, конечно, к жесткости.

Эгон Бар. В моем времени

История складывается и из личных судеб, и из упущенных возможностей.

Эгон Бар. В моем времени

Введение

«Уже девять месяцев социал-демократ придерживается принципа скромного выступления, будто Берлин только того и ждет: приглашенный на гражданский форум, он слушал в течение часа, что волнует людей, затем представился как “Михаэль Мюллер из Темпельхофа”. А еще он сказал: “Мои друзья – это ремесленники, да и полицейские тоже”. Раздались аплодисменты… Однопартийцы радуются, так как у него тесный контакт с СДПГ, которая раньше чувствовала, что Воверайт [Клаус Воверайт – правящий бургомистр Берлина в 2001–2014 гг. – Примеч. пер.] ею пренебрегал. [Новый бургомистр] Мюллер привлекает и оппозицию. Когда город возмутился тем, что сотни плохо обеспеченных беженцев расположились перед земельным ведомством здравоохранения и социальных вопросов, Мюллер, благодетель, сразу же позвонил, чтобы решить вопрос, а потом пригласил к себе и председателей фракций. В бытность Воверайта такое было бы трудно себе даже представить»¹.

Какое отношение имеет передача дел правящего бургомистра Берлина Клауса Воверайта в 2014 г. его преемнику Михаэлю Мюллеру к смещению Никиты Сергеевича Хрущева и приходу к власти Леонида Ильича Брежнева в октябре 1964 г.? У членов Центрального комитета КПСС была «потребность в ком-то, кто не слишком хвастли́вый»². Как берлинские товарищи к концу полномочий Воверайта сочли отталкивающей «наглость», с которой тот реагировал на критику, так и советским товарищам надоел партийный руководитель, который очень радовался, поднимая их на смех, унижая и снимая с должности. Подобно тому, как поизносился «гламур» Воверайта, обернулось разочарованием и былое воодушевление харизматиком Хрущевым и его представлениями о будущем. Более того, члены Президиума ЦК партии боялись его вспыльчивости и давно уже не осмеливались открыто ему возражать. Напротив, Брежнев в 1964 г. производил такое же впечатление, как и Мюллер пятьдесят лет спустя: «…в данный момент ему даже на пользу, что он не всегда выступает так, будто не совершал ошибок»³. Как и Мюллер, Брежнев был спокойным слушателем и радетелем, который поддерживал контакт с партийными массами и привлекал на свою сторону оппозицию. Во избежание неверного толкования отмечу: ни в коем случае не предполагается внушить читателю сходство Хрущева с Воверайтом или Брежнева с Мюллером. Речь идет о понимании логики ситуации – без экзальтированных манер предшественника нельзя было бы объяснить, почему свита избирала затем скромное руководство. «После “канцлера от Бриони” [прозвище Герхарда Шрёдера, предпочитавшего изделия известного итальянского дома моды и модный бренд. – Примеч. пер.] появилась тяга к непритязательной г-же Меркель»⁴. Но таким способом должна описываться не только действующая почти повсеместно диалектика политических изменений. Таким образом следует прежде всего показать, что с избранием Брежнева Первым секретарем ЦК КПСС 14 октября 1964 г. никак не преследовалась цель смены политического курса и уж точно не ресталинизация. Задача членов ЦК заключалась единственно в том, чтобы заменить высокомерный стиль руководства более «демократичным». Согласно формулировке американского политолога Джерри Хафа, Брежнев означал «хрущевизм без Хрущева»⁵.

Правда, это противоречит распространенным клише о Брежневе, считающимся сторонником жесткой линии, который сначала реабилитировал Сталина и преследовал диссидентов, в 1968 г. приказал подавить «Пражскую весну» и, наконец, в 1979 г. ввел войска в Афганистан. Его именем Запад назвал «доктрину», в соответствии с которой претензии «братской страны» на суверенитет заканчивались там, где оказывались затронутыми интересы государств – участников Варшавского договора. Те, кто вспоминает 18-летнее господство Брежнева с 1964 г. до его смерти в 1982 г., видят перед собой седого, одутловатого аппаратчика в генеральской форме, вся грудь которого в орденах, а взгляд, лишенный выражения, устремлен в пустоту. При этом такие изображения одряхлевшего Брежнева, едва способного держаться на ногах, только с 1975 г. замелькали на экранах всего мира. После Второй мировой войны, когда Брежневу едва минуло 40 лет, или в момент прихода к власти в 1964 г., когда ему было без малого 60, высокий, стройный человек с густыми бровями считался не только привлекательным, но и надеждой партии. Он и сам придавал значение внешнему виду и безупречным костюмам. Это не только притягивало как магнитом женщин, но играло роль и в его политической карьере. Сталин якобы обратил внимание на молодого Брежнева только благодаря его статной фигуре⁶. Его «брендом» были темные кустистые брови, принесшие ему фольклорное прозвище «бровеносец».

Но имелось и еще кое-что в формировании облика Брежнева: он был не только фотогеничен, но обладал актерским талантом и в юности хотел стать актером. Ему нравилось, встав на стул, читать стихи своего любимого поэта Сергея Есенина. Он вообще наслаждался большими компаниями. Со своими товарищами он еще и после 1964 г. ходил на стадион, чтобы посмотреть футбольные и хоккейные матчи, где болел за свой любимый футбольный клуб ЦСКА (Центральный спортивный клуб армии), в то время как большинство членов Президиума ЦК партии были фанатами «Спартака». Брежнев был страстным охотником и любил быстрые автомобили, но увлекался также голубеводством и охотно играл в домино с сотрудниками своего аппарата. Он регулярно читал сатирический журнал «Крокодил», просил своего парикмахера рассказывать новейшие – антисоветские – анекдоты и мог часами слушать Леонида Утёсова, который пел как джаз, так и советские романсы⁷.

Через этот личностный конфликт между актером-любителем и «рыцарем» холодной войны, между тягой к дружескому общению и не подлежавшим сомнению 18-летним господством, между склонностью к пикантным анекдотам и преследованием инакомыслящих, между мужественностью молодых лет и физическим распадом с 1975 г. и следует рассказывать биографию Брежнева.

Об этой многослойности свидетельствует и фотография на обложке: Брежнев сфотографировал сам себя во время войны с помощью автоспуска, вероятно, трофейной немецкой камерой «Роллейфлекс». Для этого он встал перед зеркалом в типичную позу Сталина: в профиль, в наглухо застегнутой полевой форме, волосы зачесаны назад, в руке трубка, своего рода опознавательный знак вождя. Изображение сбивает с толку, оставляя широкий спектр толкований и предположений о том, должно ли это быть знаком почитания или все-таки насмешкой над Сталиным, по тем временам очень опасной. Оно недвусмысленно демонстрирует не ослабевшую склонность Брежнева к лицедейству и поведению, рассчитанному на эффект. Разумеется, Брежнев скрывал эту фотографию, и она никогда не публиковалась. Снимок показывает всю его неоднозначность: в зеркале зрители видят как бы двух людей в игре света и тени, он непринужденно позирует перед камерой даже в трудные времена войны и радуется форме. Но также он постоянно обращается к фигуре Сталина, который, вероятно, сопровождал Брежнева на всем протяжении его жизни.

Цель данной биографии заключается, следовательно, в том, чтобы постичь всю широту и противоречивость стилей поведения Брежнева в их сложности и раскрыть образ, еще находящийся под воздействием опыта холодной войны; в Брежневе как политике и личности подчеркивается исторический момент, т. е. он становится понятным в контексте своего времени.

Великий историк и боец Сопротивления Марк Блок (1886–1944) показал, что историческая наука является «наукой о людях во времени»⁸. Это значит, что человек является средоточием и точкой опоры всех исторических исследований, но также это означает, что человека можно постичь только в его времени или как продукт его эпохи. Лишь в совокупности всех влияний становится возможным понять, почему человек стал тем, кем он стал, и почему действовал так, как действовал. Но и этот ответ будет всегда приближением и одним из многих вариантов, которые могли бы осуществиться. Следовательно, чтобы подойти вплотную к «историко-культурному продукту» «Брежнев», необходимо исследовать его социальное формирование в родительском доме, политическое окружение, экономическое положение, религиозные влияния, его досуг, формирующие личность переживания и т. д. – как он рос, как пережил Семнадцатый год, Гражданскую войну, какой путь избрал во время коллективизации сельского хозяйства (1928–1933) и индустриализации первой пятилетки, что делал в годы Большого террора 1937–1938 гг. и Великой Отечественной войны. Наряду с этим, тщательно изучается его послевоенная карьера партийного руководителя на Украине, в Молдавии и Казахстане, а также с 1956 г. – как сподвижника Хрущева в Москве. В данном случае важен вопрос о том, чему он научился за это время, что его сформировало и превратило в партийного руководителя, который в 1964 г. в результате путча сместил Хрущева с занимаемого поста, после чего на протяжении 18 лет беспрепятственно властвовал над партией и страной. Таким образом, Брежнев представлен, с одной стороны, как «продукт» советских институтов и дискурсов, от революционных лозунгов до сталинистского мышления в категориях «свой – чужой», от романтики социалистического строительства до травли изменников Родины. Вместе с тем он показан в качестве «продуцента»: какой смысл Брежнев придавал событиям, какой риторикой пользовался, как реагировал на тирады советского новояза и лихорадочную социалистическую деятельность, имитировавшую созидание, чему его научил личный опыт и как именно он, наконец, представился членам ЦК единственно пригодной альтернативой Хрущеву в 1964 г. С такой позиции предполагается проанализировать 18-летнее господство Брежнева: как взаимодействие существующих структур, устоявшихся дискурсов и санкционированных моделей поведения, с одной стороны, и как формирование самим Брежневым его руководящей роли, с другой. Следовательно, автор не ставила себе задачи как написания «истории больших людей» в духе позитивизма, так и не стремилась полностью растворить личность в социальных структурах и системах понятий. Цель заключалась в том, чтобы показать Брежнева в контексте «его времени»: взаимную обусловленность, если даже не взаимное дополнение «человека» и «времени», что с непревзойденной простотой сформулировал Марк Блок.

Человек без биографии

Эта книга претендует на то, чтобы быть первой научной биографией Брежнева, опирающейся на широкую документальную базу, в том числе впервые доступные архивные материалы. На сегодня имеется мало биографий Брежнева, но при внимательном рассмотрении этот факт вовсе не удивляет: Сталин как наделенный гипнотическим даром деспот издавна занимал историков; Хрущев обрел многочисленных биографов благодаря своему отходу от сталинизма. В отличие от них Брежнев не покорял ни насилием, ни разрывом с ним. К тому же и архивы с документами его времени не стали общедоступными в 1991 г. с крахом Советского Союза, а после его смерти прошло не так много времени, чтобы люди науки начали изучать связанные с ним темы как «завершенные» и ставшие достоянием истории.

Вообще первую биографию Брежнева опубликовал германо-американский журналист Джон Дорнберг в 1973 г. по-немецки, в 1974 г. по-английски⁹. С учетом того, что он не имел никакого доступа к документальному материалу, это удивительно информативная, основанная на обстоятельных исследованиях книга. Ее и сегодня едва ли надо исправлять, но, разумеется, необходимо существенно дополнить, пусть даже речь идет только о последнем десятилетии, остававшемся на тот момент Брежневу. Вторая биография, написанная на Западе, последовала в 1981 г. Ее автор – американский историк Пол Мэрфи, подвергнутый резкой критике за бесчисленное множество неверных данных начиная с даты рождения Брежнева¹⁰. Важнее, чем 123 обнаруженные ошибки, было и остается то обстоятельство, что Мэрфи не приводит источников по многим частям своей книги, как представляется, очень информативным. Но с историографической точки зрения заслуживает упоминания тот факт, что как Дорнберг, так и Мэрфи основывали значительную часть описаний детства Брежнева на свидетельских показаниях одного и того же эмигранта, утверждавшего, что он вместе с Брежневым учился в школе. Это показывает, как трудно было на Западе добраться до источников. Такого рода сложностей не знали авторы, критически настроенные по отношению к существующему строю и писавшие по-русски. Созданные ими биографии Брежнева выходили за железным занавесом или только после распада Советского Союза в 1991 г. У них была, однако, другая проблема: судя по всему, они располагали источниками, чьи названия не хотели или не имели права привести, могли «с заднего входа» познакомиться с архивами, номера фондов которых им нельзя было указывать. К примеру, как военный историк и приверженец гласности Д. А. Волкогонов, так и специалист по истории советского государственного аппарата Р. Г. Пихоя имели доступ к рабочим дневникам Брежнева. Они цитируют их, но не подтверждают аутентичность должным образом¹¹. Еще одна проблема биографий Брежнева, вышедших из-под пера инакомыслящих, была в том, что они часто диктовались не только просветительскими устремлениями. На передний план выходил не исторический анализ, а обвинение. Это касается не одного лишь исследования эмигранта Абдурахмана Авторханова, которое вышло в маленьком западногерманском издательстве в 1979 г.¹², но и гораздо более известной биографии, написанной диссидентом и историком Роем Медведевым в 1991 г. Согласно его оценке, Брежнев был столь заурядным политиком, что не оставил в истории сильного впечатления о себе¹³. Это мнение существенно не отличалось от позиций западных политологов 1970-х гг., которые описывали Брежнева в первую очередь как «брокера» различных интересов политической системы, как своего рода «председателя правления», провозглашавшего и исполнявшего решения, но не принимавшего их самостоятельно¹⁴. В современной России, в которой Брежнев и его эпоха пользуются все большей популярностью, если не сказать, что вызывают ностальгию, словами западных политологов не воспользовался бы никто. Это показывают и биографии, вышедшие к столетию со дня рождения Брежнева в 2006 г., но являющиеся сплошь научно-популярными и временами утверждающие, что Брежнев был националистом и приверженцем подпольной «Русской партии»¹⁵. Приятным исключением является во многом объективная и точная в деталях вышедшая в 2008 г. биография, написанная журналистом Леонидом Млечиным, который, вероятно, провел поиск во всех архивах бывшего Советского Союза или получил оттуда материалы, не приведя, однако, ни единого тому доказательства. Последним биографию Брежнева под многозначительным названием «Почему Брежнев не мог стать Путиным. Сказка о потерянном времени» опубликовал журналист и депутат Думы Александр Хинштейн. В ней он утверждает, что Путин существенно ближе к Брежневу, чем к председателю КГБ Ю. В. Андропову, с которым его обычно сравнивают. Ошибка Брежнева была в том, что он не ушел вовремя в отставку и поэтому не оставил по себе доброй памяти¹⁶. Правда, по-настоящему интересное в этой книге – записные книжки Брежнева, из которых приведены длинные выдержки.

В том, что касается огромного значения Брежнева для Советского Союза, сегодня едины все. Как-никак, он правил страной и формировал ее на протяжении 18 лет. Таким образом, он был вторым после Сталина по продолжительности нахождения у власти, в то время как Хрущев пробыл у кормила правления только одиннадцать лет. Преемники Брежнева – Андропов и Черненко не проработали на своих постах и двух лет каждый, прежде чем их не стало; М. С. Горбачев за шесть лет своего руководства привел Советский Союз к гибели. Поэтому авторы новых исследований сходятся в том, что Брежнев был вообще самым успешным представителем советского стиля управления¹⁷.

Об архивных фондах

Как уже говорилось, научное исследование биографии Брежнева началось так поздно еще и потому, что ситуация с историческими источниками в течение длительного времени была непростой, а отчасти остается таковой и по сей день. Документы Брежнева находятся в Архиве Президента РФ (АП РФ), не считая досье, которое органы безопасности собрали на Брежнева и которое Хрущев приказал сжечь в 1956 г., когда перевел Брежнева в Москву в качестве своей правой руки¹⁸. АП РФ в принципе недоступен для иностранцев, и работать там могут только немногие граждане России. Правда, АП РФ в 2009–2010 гг. передал копии фонда Брежнева Российскому государственному архиву новейшей истории (РГАНИ). Там дела были заново систематизированы и зарегистрированы в двух описях, первая из которых доступна для читателей с лета 2014 г. С тех пор по ней можно заказывать дела, если они не находятся на секретном хранении. Таким образом, вторая опись еще совершенно недоступна, да и из первой многое не выдается, например «Заметки Брежнева членам Политбюро», «Личное дело генерал-майора запаса Брежнева» или его история болезни. К тому же РГАНИ в мае 2016 г. закрылся и снова откроется для читателей на новом месте, наверное, в 2018 г. Возмещением и сокровищницей является онлайн-выставка о Брежневе, показывающая в свободном доступе много не доступных в архиве и даже из второй описи документов, включающих шифры¹⁹.

Фонд Политбюро, находящийся в РГАНИ, тоже большей частью недоступен. Политбюро было средоточием власти и «центральным пунктом управления» не только для партии, но и для всей страны. Сам Брежнев так объяснял Вилли Брандту работу Политбюро: «Политбюро заседает регулярно по четвергам каждую неделю с 15 час. (исключения: особые события, гости и т. д.). Продолжительность заседания неограниченна. На практике большей частью с 15 до 19 час., причем в принципе на основе письменных предложений. При рассмотрении внешнеполитических вопросов соответствующие проекты разрабатываются Министерством иностранных дел, иногда в сотрудничестве с соответствующим отделом ЦК; при рассмотрении экономических вопросов – Госпланом или заинтересованными министерствами. Если я решаю, что определенный вопрос следует поставить на повестку, то за три дня до этого рассылаю относящиеся к делу документы, так что Политбюро имеет возможность ознакомиться с материалом и сформировать мнение. Утверждение повестки дня является привилегией Генерального секретаря. На каждом заседании Политбюро я докладываю ряд текущих вопросов, некоторые обсуждаются и включаются в повестку. Некоторые вопросы я представляю товарищам, чтобы они могли изложить свое мнение о них. Позже эти вопросы обсуждаются»²⁰. В качестве высшей политической инстанции Политбюро разрабатывало и утверждало пункты повестки дня, решения по которым с последующей реализацией должны были принимать ЦК и министерства. Правда, по мнению сотрудника Брежнева К. Н. Брутенца, по-настоящему интересные и важные материалы находятся не в протоколах Политбюро, а в «особых папках», разумеется, тоже недоступных²¹. Вместо них для данной работы использовались неопубликованные, но также хранящиеся в РГАНИ, стенограммы пленумов ЦК с 1964 по 1982 г., которые проводились в среднем два раза в год. Записи показывают, что в ЦК открыто говорили о проблемах, но многие места в тексте с пометкой «не для печати» свидетельствуют о том, что острые темы нельзя было фиксировать даже в протоколе, циркулировавшем на условиях секретности. С 2011 по 2016 г. я провела не одну неделю в РГАНИ и от всего сердца благодарю его сотрудниц, которые принимали меня очень дружески и уже вскоре приветствовали как добрую знакомую. Их сердечность немного компенсировала то обстоятельство, что в РГАНИ нельзя, как и прежде, пользоваться ноутбуком, и все записи приходится делать только от руки. Я хотела бы с благодарностью упомянуть Людмилу Степанович, которая любила рассказывать о временах, проведенных под Берлином, где находился ее отец, военнослужащий, и которая умерла в конце 2015 г.

Так же трудно обстоят дела с российским архивом госбезопасности (ранее КГБ, ныне ФСБ) и Архивом внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Первый совершенно закрыт, второй после неоднократных запросов предоставил мне доступ, но в читальный зал выдавались только пресс-релизы и дела протокольного отдела. Все политические документы оставались под замком. Этот несостоявшийся просмотр источников компенсировался ознакомлением с доступными документами министерств иностранных дел в Берлине, Париже и Вашингтоне. В свою очередь, недоступность документов КГБ могла быть отчасти заменена предоставленным вдове А. Д. Сахарова Е. Г. Боннэр после 1991 г. правом сделать копии всех документов, касавшихся ее мужа, с которыми сегодня можно ознакомиться в Архиве Сахарова. Я благодарю трех сотрудниц, которые не только помогали мне работать с документами, но и приглашали на обед на кухню в музее-квартире Сахарова.

Кроме Москвы, я посетила все архивы в местах, где жил и работал Брежнев: в Днепродзержинске на Украине, который с 2016 г. снова, как и до революции, называется Каменское, городе, где родился и учился, а в 1937 г. начал свою политическую карьеру Брежнев. Директор тамошнего исторического музея Наталья Буланова предоставила мне доступ к своему собранию документов, за что я ее сердечно благодарю. Когда я посетила ее в июне 2014 г., она радовалась и очень удивлялась тому, что в «такие времена» – вскоре после присоединения Крыма и с учетом вооруженного конфликта на Востоке Украине – кто-то интересуется Брежневым. Она рассказала, что до начала мирового экономического кризиса было много запросов от китайцев, которые хотели проследить жизненный путь Брежнева. В Днепродзержинске начали разрабатывать маршруты исторической экскурсии по родному городу Брежнева, но с обострением отношений с Россией туристского спроса больше нет. Очень предупредительны и готовы помочь были и сотрудницы в архивах города Запорожье (Украина), где Брежнев после войны работал первым секретарем обкома партии, и в Днепропетровске (Украина, с 2016 г. город называется Днепр), где он работал как до, так и после войны. Но ни в одном из украинских архивов нет личных фондов Брежнева: с приходом к власти в 1964 г. Брежнев приказал перевезти в Москву все личные документы, осталась только анкета 1947 г., но ее можно лишь переписать, а не сфотографировать.

В Молдавии и Казахстане, чьи партийные организации Брежнев возглавлял в 1950–1952, 1954–1956 гг. соответственно, обнаружилась та же картина: личного дела Брежнева не было, но все стенограммы – от пленумов ЦК до заседаний партбюро аппарата – доступны. Особую благодарность я адресую директору Архива Президента Республики Казахстан Борису Джапарову, превратившему архив из места хранения государственной тайны, где ранее сотрудники цензурировали записи исследователей, в платформу просвещения и свободы информации. В дальнейшем г-н Джапаров планирует сделать все документы доступными в Интернете в цифровой форме.

Все еще трудное положение в российских архивах и недостаток источников личного происхождения восполняется настоящим потоком дневников, мемуаров и интервью, которые оставили соратники Брежнева. Речь идет о его сотрудниках из аппарата ЦК, руководителях региональных парторганизаций, товарищах по оружию времен Великой Отечественной войны, политических союзниках и соперниках, о потерявших свои посты членах Политбюро, смещенном председателе КГБ, переводчиках и фотографе советского лидера, о его телохранителях и врачах, а также – не в последнюю очередь – о главах государств и правительств Запада, с которыми Брежнев общался. Это богатая источниковая база, пусть и не заменяющая «особые папки», рассекречивания которых историки до сих пор страстно ждут, но, по всей видимости, позволяющая лучше оценить «продукт “Брежнев”», чем это было бы возможно на основе официальных документов.