Tsitaadid raamatust «Болезнь как метафора»

Вряд ли действительно больные люди выигрывают оттого, что слышат, как название их болезни постоянно используется в качестве синонима зла.

Нет ничего более жестокого, чем привнесение в болезнь моралистического "смысла".

Теории, утверждающие, что болезни суть следствие психологических состояний и могут быть излечены усилием воли, всегда показательны, когда речь идет об уровне медицинских знаний о физической реальности болезни.

Метафоры и мифы убивают - вот мое убеждение.

(Например, из-за них люди испытывают иррациональный страх перед такими эффективными методами, как химиотерапия, и возлагают надежды на совершенно бесполезные средства вроде диет и психотерапии.)

Мне хотелось предоставить больным и тем, кто за ними ухаживает, инструмент, способный лишить эти метафоры силы, уничтожить комплексы. Я надеялась, что ме удастся кого-то убедить обратиться к врачу либо поменять некомпетентных врачей на компетентных, оказывающих настоящую помощь.

Заставить взглянуть на рак просто как на болезнь - очень серьезную, но всего-навсего болезнь. Не проклятие, не наказание, не препятствие. Без скрытого "смысла". И совершенно не обязательно смертный приговор (одна из мистификаций состоит в том, что рак тождественен смерти).

<...> Я говорила: заставьте врача сказать вам правду, знайте все про своё состояние и не опускайте руки, выберите себе правильный курс лечения, потому что он существует (наряду с повсеместной некомпетентностью).

Смерть от ТБ выглядела таинственной и (часто) назидательной; таковой она оставалась до тех пор, пока люди в Западной Европе и Северной Америке не перестали от нее умирать.

Болезнь легких — это, говоря образно, болезнь души. Рак, способный поразить практически любой орган, — это болезнь тела. Не неся никакого «духовного» смысла, рак означает только то, что тело, к прискорбию, это только тело.

Неизлечимая болезнь таинственна по определению.

Ни медицина, ни война не должны быть "тотальными". Созданный СПИДом кризис тоже не назовешь всеобщим. На нас никто не нападает. Тело - это не поле боя. Больной - не неминуемая потеря и не враг. В любом случае мы - медицина, общество - не имеем ни малейшего права наносить ответный удар любыми средствами.

Что до военной метафоры, то я бы сказала, перефразируя Лукреция: "Верните ее тем, кто ведёт войны".

Investigations carried out by a few doctors in the last century showed a high correlation between cancer and that era’s complaints. In contrast to contemporary American cancer patients, who invariably report having feelings of isolation and loneliness since childhood, Victorian cancer patients described overcrowded lives, burdened with work and family obligations, and bereavements. These patients don’t express discontent with their lives as such or speculate about the quality of its satisfactions and the possibility of a “meaningful relationship.” Physicians found the causes or predisposing factors of their patients’ cancers in grief, in worry (noted as most acute among businessmen and the mothers of large families), in straitened economic circumstances and sudden reversals of fortune, and in overwork—or, if the patients were successful writers or politicians, in grief, rage, intellectual overexertion, the anxiety that accompanies ambition, and the stress of public life.Nineteenth-century cancer patients were thought to get the disease as the result of hyperactivity and hyperintensity. They seemed to be full of emotions that had to be damped down. As a prophylaxis against cancer, one English doctor urged his patients “to avoid overtaxing their strength, and to bear the ills of life with equanimity; above all things, not to ‘give way’ to any grief.” Such stoic counsels have now been replaced by prescriptions for self-expression, from talking it out to the primal scream. In 1885, a Boston doctor advised “those who have apparently benign tumors in the breast of the advantage of being cheerful.” Today, this would be regarded as encouraging the sort of emotional dissociation now thought to predispose people to cancer.

Supporting the theory about the emotional causes of cancer is a growing literature and body of research, and scarcely a week passes without a new article announcing to some general public or other the scientific link between cancer and painful feelings. Investigations are cited—most articles refer to the same ones—in which out of, say, several hundred cancer patients, two-thirds or three-fifths report being depressed or unsatisfied with their lives, and having suffered from the loss (through death or rejection or separation) of a parent, lover, spouse, or close friend. But it seems likely that of several hundred people who do not have cancer, most would also report depressing emotions and past traumas: this is called the human condition.