Loe raamatut: «Волшебный дуб»

Волшебная повесть.

1. Ангелы

Удивительный сон снился Аленке: она бежа Волшебная ла по ромашковому полю, широко раскинув руки навстречу теплому летнему ветру, словно пытаясь обнять эту родную землю, и голубое безоблачное небо, и бескрайний лес у опушки, и звонкий прозрачный ручей, бегущий вдоль этого леса. Воздух пах медом и мятой, да так терпко, что казался осязаемым. Взмахнула Аленка руками, и вдруг – словно птица поднялась над полем, с той же легкостью набирая высоту. С каждым мгновением полет становился все свободней и стремительнее. И вот уже мелькают макушки вековых сосен, игривой волной раскачиваясь внизу, под самыми ногами девчушки, в такт колокольному звону в ее ушах. Или звук рождается где-то внизу – в стенах старой церквушки у деревни за косогором? А может, он ниспадает с самого верха, оттуда, где яркий солнечный луч разрывает синеву неба?

Аленка уже не машет руками, контролируя полет, а просто плывет, словно пушинка в стремительном потоке воздуха, наслаждаясь ощущением внутренней свободы и божественными звуками, заполнившими все пространство вокруг и проникающими, кажется, в самую глубину ее души…

В комнате дедули прозвенел будильник, и Аленка нехотя приоткрыла глаза.

Ей всегда было непонятно, зачем старый ветеран, ее любимый прадедушка, каждый день заводит будильник на такое раннее время. Куда ему спешить? Дедуля давно на пенсии, да и дел неотложных у него нет – много ли дел наделаешь, сидя в старой инвалидной коляске, одно колесо которой постоянно грозит отвалиться? Спал бы себе до обеда…

Дедуля Аленки – Никита Андреевич – герой. Самый настоящий! Об этом все в поселке знают, и наград у него много-много, Аленка до их числа даже считать еще не умеет. Но есть средь них одна, которую дедуля чтит больше всех – медаль «За отвагу». Всего два коротких слова на награде той написано, но очень дорога она ветерану. Он ее за свой последний бой получил, когда потерял в той далекой страшной войне ногу и часть кисти на правой руке. Но сумел не только выжить, а даже спасти полковое знамя, успев спрятать его на груди до того, как потерял сознание. И было в ту пору Никите Андреевичу Кострову 19 лет…

А еще Аленкин прадедушка вырезает из обычных поленьев забавные фигурки и дарит их ребятне, за что та просто обожает старика. Сядет он во дворе на лавочку под окном, а они, будто стайка озорных воробьев, тут же слетаются ко двору и так же щебечут, словно птенчики. Среди них и Аленка – весело всем тогда. Дедуля довольно щурит глаза сквозь толстые стекла очков и, ловко зажав деревянный брусок однопалой рукой, строгает из неотесанных брусков заек, мишек, ежиков… Замечательный он у нее!

Звонко шлепая босыми ногами по полу, Аленка пробежала в комнату дедули и, забравшись к нему на кровать, звонко поцеловала в морщинистое лицо. Старик улыбнулся беззубым ртом и нежно погладил правнучку по растрепавшимся кудряшкам.

– Проснулась, Аленушка, это хорошо… Кто рано встает…

– Дедуля, – не дослушала девчушка, – а ангелы бывают?

– Конечно! А почему ты спрашиваешь?

– Я сейчас такой сон видела! Такой… аж слов нет!

– А ты попробуй подобрать, – дедуля приподнялся на локтях, усаживаясь в постели повыше, и, достав из-под подушки очки, ловко напялил их на нос.

– Я летала, представляешь? – огромные голубые глаза Аленки, словно два драгоценных камня, сверкнули в полумраке комнаты. – Высоко-высоко! А внизу проплывали леса, поля, реки, и я плыла над землей, а вокруг звучала музыка. Нет, не такая, как по телевизору, а другая совсем, волшебная…

– Надо же, – ласковый, добрый взгляд выражал восторг, – да ты и впрямь ангелочек!

– Ангелы – они ведь добро приносят, счастье… А я всего лишь маленький неугомонный ребенок. И со мной «хлопот полон рот» – так мама говорит.

– Ну какая же ты маленькая? Осенью в школу пойдешь – значит, совсем взрослая уже. А хлопот со всеми хватает, даже со мной, а я далеко не ребенок.

– Тогда почему меня папа с собой на рыбалку не берет?

– А вот это мы сейчас исправим. Хочешь на рыбалку?

– Ну да… – Аленка неуверенно посмотрела на старика. – А мама разрешит?

– Ты же со мной – значит, разрешит. Беги – собирайся.

Дел-то собраться! Косынку цветастую повязала, кеды обула – вот и весь сбор! Одно тяжеловато – коляску с крылечка на землю спустить, но и с этим они справятся.

Они шли по пыльной проселочной дороге – старый ветеран в инвалидной коляске и маленькая девочка, осторожно подталкивающая коляску сзади. Редкие в столь ранний час прохожие улыбались этой необычной паре и, дружелюбно приветствуя, спешили по своим делам дальше.

До ручья идти было совсем недалеко – рукой подать, как говорил дедуля. В самом конце улицы стоило повернуть направо – и, перебравшись по тропинке через неглубокий, заросший лопухами да лебедой овраг, оказываешься прямо на берегу густо поросшего ивняком ручья. Вода в нем медленная, почти стоячая. В такой воде в летний зной и искупаться можно, а уж рыбам здесь вообще благодать – тихо, спокойно. Лишь огромные стрекозы звонко трещат перламутровыми крыльями, нарушают время от времени притаившийся здесь покой.

Аленка осторожно насадила на крючок хлебный катышек, окрашенный для привлекательности рыб старой маминой помадой в ярко-красный цвет, и закинула его в воду. Удочка была одна, и потому дедуля просто сидел в своем кресле у самой воды, внимательно наблюдая за Аленкой.

Яркий поплавок медленно скользил по чуть заметному течению вниз ручья, застыв в кособокой позе.

– Может, тут вообще рыбы нет… – вздохнула девчушка, перекинув леску на прежнее место.

– Быть такого не может! Мы здесь всегда таких карасей ловили! – и старик широко развел руки в стороны. Потом, подумав немного, заметно сократил расстояние между ладошками и рассмеялся.

– Вот и выловили, наверное, всех.

– Так не бывает, Аленушка. Ручей с рекой сливается, и рыба из нее сюда постоянно заходит. Ведь на рыбалке что главное?

– Хорошая погода? – Аленка посмотрела вверх на посеревшее вдруг небо. – Наверное, дождь будет…

– Будет, но чуть попозже. Сейчас самый клев и начнется, – дедуля тоже посмотрел вверх, где с севера на юг надвигалась огромная туча, невиданным зверем расплываясь по всему горизонту, – в рыбалке главное – терпение!

Поплавок внезапно запрыгал по воде, разогнав вокруг себя ровные круги, и вновь застыл. Аленка притихла, держа удочку в вытянутой руке, боясь вспугнуть наконец-то подплывшую к вкусной приманке рыбу.

– Она что, уплыла? – шепотом произнесла девочка, не отрывая взгляда от яркого шарика на воде.

– Нет, – также шепотом успокоил Аленку дедуля, – пробует, проверяет. Сейчас главное не торопись, тяни только тогда, когда будешь уверена, что рыба на крючке.

Поплавок снова едва заметно дрогнул и спустя мгновение понесся против течения, рассекая воду. Девочка уже была готова потянуть гибкое удилище на себя, но тут до ее уха донесся взволнованный голос старика:

– Рано, Аленушка, рано!

Аленка расслабила руку, отпуская натянутую леску, и цветной шарик тут же нырнул под воду, погрузившись почти на самое дно.

– Пора!

Девчушка медленно потянула уду на себя, пятясь от берега, аккуратно выводя рыбу на мелководье так, как всегда это делал папа. Из воды показался сначала широко открытый рот, а следом и серебряный бок незадачливого карася. Аленка бросила снасть на камни и принялась извлекать острый крючок, сияя от счастья.

– Дедуля, смотри, какой огромный! – она поднесла к старику норовящую выпрыгнуть из маленьких ладоней рыбу.

– Ого, с ладошку будет! – дедуля погладил улов по искрящемуся боку. – Давно таких не видал.

Крупные капли дождя гулко зашлепали по прибрежным камням, давая понять рыбакам, что пора торопиться домой. Взглянув в последний раз на свой улов, Аленка поднесла рыбу к воде и, бережно разжав пальцы, отпустила. Карась на несколько секунд застыл на месте, словно не веря в свою удачу, но тут же, резво вильнув хвостовым плавником, скользнул в родную стихию, блеснув на прощанье из глубины ручья серебряной чешуей.

Пока Аленка наматывала длинную леску на тонкое сухое удилище, дождь разыгрался вовсю. Сунув в руки дедули снасть, девочка поспешила развернуть коляску и как можно быстрее покатила ее по тропинке, ведущей к оврагу. Глина под ногами моментально расквасилась, превратив узкую дорожку в липкую неприветливую лужу. Тугая грязь тут же налипла на широкие колеса коляски, и Аленка, изо всех сил толкавшая вперед ставшее почти неподвижным кресло, заплакала. По ее бледным щекам холодными струйками стекали капли дождя, смывая горячие слезы, а коляска теперь вообще встала «колом», провалившись колесами на добрую четверть в рыжее месиво. Дедуля тяжело поднялся, ступив ногой на одинокий камень посреди тропинки, и попробовал вытащить коляску, потянув ее вверх. Глиняная масса нехотя отпустила кресло, прихватив лишь переднее, отвалившееся так некстати колесико, засосав его в свое жадное нутро. Аленка кинулась к колесу и, пачкая глиной ладони, принялась отчерпывать холодную грязь, но оно только проваливалось все глубже и глубже.

– Придется тебе, Аленушка, за подмогой бежать, – дедуля, устало кряхтя, сел в скособоченную коляску, – не справиться нам, видимо.

Девочка взглянула на старика, на его насквозь промокшую одежду и опять заплакала, пряча поток слез за грязными ладошками.

Неожиданно невесть с какой стороны налетел теплый ветер и, окружив со всех сторон старика и девчушку, словно шелковой шалью укрыл, укутал, спрятал от пронизывающих ледяных струй. И так же, как в утреннем сне, Аленка почувствовала, как поднимается над землей, уносимая ласковым потоком в сторону от залитого водой оврага. А совсем рядом легко скользит по воздуху коляска, осторожно так, будто боится обронить невзначай обессилившего совсем старика. И тот же звон, что и прошедшей ночью, красивый, торжественный, звучит не то в ее голове, не то в округе. Лишь на мгновенье закрыла девчушка глаза, восстанавливая перехватившее дыхание, а когда вновь открыла, то стояла уже на земле, во дворе родного дома, рядом с инвалидным креслом. Тут же, рядом с коляской, валялось то самое отвалившееся от нее колесико, чистое и блестящее. Дедуля удивленно оборачивался по сторонам, так же, как и Аленка, пытаясь понять, что же произошло. Но теплый ветер стих, музыка растаяла в воздухе, как будто ее и не было, а холодные струи заставили рыбаков прийти в себя.

На крылечке дома показался папа и, приказав Аленке быстро идти в дом, принялся помогать ветерану.

Почти неделю Аленка с дедулей провели в постели. Оба они простудились, и теперь мама беззлобно ругала то одного, то другого «рыбака», обвиняя их по очереди в случившемся. Старик, когда удавалось избежать строгого взора, весело подмигивал девчушке одним глазом, отчего Аленке становилось очень смешно, и она весело смеялась. Мама тогда окидывала дочку серьезным взглядом, и та, сделав покорно-серьезное лицо, с головой забиралась под одеяло и там, пряча смех в маленькую ручку, продолжала улыбаться.

Приходил Валерка навестить больных. Соседский мальчишка с ярко-рыжей шевелюрой, веснушчатый и улыбчивый. Принес банку свежего меда – это его отец, дядя Леня, передал, чтоб быстрей поправлялись. У него своя пасека за поселком, там, где особенно много растет липы. Из нее-то пчелки это волшебно-целебное снадобье и делают. Пил со всеми горячий мятный чай, громко чмокая пухлыми губами, и рассказывал местные новости. Дедуля с Аленкой наперебой задавали Валерке вопросы, а он с серьезностью диктора центрального телевидения подробно отвечал на каждый из них. Тот день пролетел для «госпитализированных» совсем незаметно…

Еще заходила Даша – лучшая подруга Аленки. Они с ней в детский садик в одну группу ходили, теперь вместе в школу пойдут. Даша – она красивая: волосы длинные, прямые, черные. А кожа белая-белая. Прям не девочка, а Белоснежка из сказки про гномов. Но самое главное то, что у нее братишка есть, Егорка. Забавный такой малыш. Аленка в нем души не чает, может полдня с ним проиграть. А вот у нее, Аленки, никого, кроме дедули, нет. Мама с папой, конечно, есть, но они почти всегда заняты делами, которые никогда не кончаются, а ей так хочется порой с кем-нибудь поиграть, побегать…

Даша чай пить не стала, лишь похвасталась новой заколкой в чудесных волосах и ушла, даже не попрощавшись. Аленка подошла к зеркалу, тряхнула непослушными кудряшками, хлюпнула простуженным носом и рассмеялась своему отражению. Дедуля подхватил звонкий смех, и комната после минутной грусти вновь заполнилась радостью.

Первого сентября Аленка проснулась даже раньше дедулиного будильника. Легко и быстро спрыгнув с кровати, побежала к умывальнику. Теперь она совсем взрослая, а значит, и самостоятельная, потому сама надела белоснежную воздушную блузку с коротким рукавом – «фонариком», пышную юбочку и чуть великоватый пиджак. Прицепила к золотым кудряшкам белый бант на резинке и побежала в комнату Никиты Андреевича.

Старик уже не спал и тоже был «при параде» – в черном наглаженном костюме поверх белой сорочки и разноцветной планкой наград на лацкане пиджака. Он даже слегка прослезился, внимательно оглядывая правнучку.

– Совсем взрослая ты стала, Аленушка, а я все боялся, что не доживу…

– Ну что ты, дедуля, – Аленка погладила старика по редким седым волосам, – ты меня еще в университет провожать будешь.

– Конечно, буду! Родителям-то твоим все некогда, – улыбнулся старик и принялся поправлять галстук, заглядывая в огромное зеркало, – ты беги давай, а то папа что-то задерживается, а без него мне не спуститься с крыльца. Ты иди, я тебя догоню.

Захватив из трехлитровой банки приготовленные с вечера лохматые георгины, Аленка медленно побрела в сторону школы в надежде, что дедуля, вот-вот догонит ее. Но он так и не появился. Зато посреди дороги невесть откуда возник Егорка, братишка Даши. Он громко плакал, отчаянно растирая кулачком по лицу липкую грязь.

– Егорка, ты чего? – девчушка склонилась над малышом и принялась утирать с пухлых щечек неопрятную влагу. – Что случилось?

– А-а-а… – не унимался Егорка, хлюпая курносым носом.

– Тебе больно? – Аленка не на шутку встревожилась и внимательно оглядела мальчугана. – Или обидел кто?

– Меня Дашка брос-и-и-и-ла, – еще громче заревел малыш, прижимая к белоснежной блузке мокрое личико.

– Так тебе здесь два шага до дома…

– А мне не домо-о-о-й, мне в сад-и-и-к надо-о-о… А она сказала – сам дойдешь, а я не хочу са-а-а-м – там коза бабы Любы, она меня не люби-и-и-т…

– Давай я тебя отведу, – вздохнула Аленка, – прекращай реветь и пошли. Только поторопиться надо, а то я в школу на первый звонок опоздаю.

– Ага, давай, – Егорка радостно посмотрел на подружку, стирая рукавом остатки сырости с лица и протягивая маленькую пухлую ладошку, – пошли?

Девчушка еще раз взглянула в сторону своего дома, но так и не приметив дедули, медленно пошла в сторону детского сада, держа за руку совсем уже успокоившегося малыша.

Обратную дорогу до школы пришлось бежать.

– Наверное, дедуля уже там и ищет меня, – подумала Аленка и прибавила ходу. От быстрого бега белый бант соскочил с головы и свалился на дорогу. Девочка быстро нацепила его обратно, но без зеркала и с букетом в одной руке это оказалось сделать неудобно, и бант повис где-то сбоку. На ходу поправляя прическу, Аленка, перестав смотреть на дорогу, оступилась и грохнулась на асфальт, теряя цветы и больно раздирая коленки. Белые ажурные колготки, купленные специально к этому празднику, были безнадежно испорчены. Из образовавшейся дырки торчала ободранная в кровь коленка, а георгины рассыпались на полдороги.

Собрав развалившийся букет, девчушка, заметно хромая на одну ногу, медленно побрела к школе, надеясь в душе, что она все-таки успеет прийти вовремя.

– Это у нас кто? – перед Аленкой возвышалась полноватая тетя в очках и нарядном платье.

– Алена… Кострова… – шмыгнула Аленка носом, разыскивая глазами дедулю в толпе народа, собравшегося на школьном дворе.

– Класс какой? – не унималась тетка и опять строго посмотрела поверх очков на Аленку.

– Первый.

– Зинаида Петровна! – неожиданно громко «рявкнула» строгая тетя. – Вот она, ваша пропажа!

Из толпы выскочила совсем молоденькая учительница, худенькая и опрятная, и, присев перед Аленкой на корточках, внимательно оглядела.

– Что-то случилось? Твой дедушка сбился с ног, разыскивая тебя.

– Я Егорку провожала…

– У тебя кровь на коленке, – Зинаида Петровна внимательно осмотрела пораненную ногу девочки, – но думаю, ничего страшного. Сейчас мы оповестим твоего дедушку, что ты нашлась, и пойдем помажем рану зеленкой.

Она посмотрела на маленькие часики на тонком запястье:

– Время у нас еще есть. А вот колготки, наверное, стоит снять. Тепло на улице…

– А вы моя учительница?

– Ну да…

– Тогда это вам, – Аленка протянула измятый букет, – мы их специально для вас растили.

– М-да… – напомнила о себе все еще стоявшая рядом яркая тетенька. – Явно не ангел вам достался, Зинаида Петровна.

– А ангелов вообще не бывает, – молодая учительница широко улыбнулась и, взяв Аленку за руку, повела ее за собой.

Они легко разыскали в толпе старого ветерана, и девочка, поймав на себе недоуменный взгляд дедули, поторопилась объяснить старику, что с нею произошло по дороге.

– Вы не беспокойтесь, мы сейчас все поправим, – успокоила ветерана Зинаида Петровна и увела Аленку в просторный светлый класс. Отыскав в узком шкафчике зеленку, учительница сначала обработала Аленкину коленку, а затем, причесав непослушные локоны, аккуратно собрала их в пушистый хвост, прихватив бантом.

– Ну вот, теперь все в порядке, можно идти на линейку.

– Зинаида Петровна, спасибо! Вы добрая, и я хочу сказать вам по секрету одну вещь. Можно?

– Говори, если хочешь.

– Ангелы существуют, – почему-то шепотом произнесла Аленка и посмотрела прямо в глаза женщины.

– Ты их видела? – так же тихо спросила учительница, не отводя серьезного взгляда от глаз девочки.

– Нет, я их слышала…