Напиши Мне Любовь

Глава восьмая

Вот уже больше недели Клара не видела любимого: «Куда он подевался?».

В свободное время девушка с завидным упорством летела туда, где могла повстречать своего Сашу, но надежды на это таяли с каждым днем. Она поняла, что он избегает ее, не хочет видеть.

Клара, безразличная ко всему, упивалась своими страданиями и совершенно не думала о том, что снаружи продолжается жизнь. Она закрылась в четырех стенах и выходила из дома лишь на работу, где автоматически выполняла свои обязанности, а, вернувшись, сидела в горестном одиночестве, выводя на бумаге его и свои инициалы в затейливую подпись, обрамленную кольцом из сердечек.

Верная подруга с тревогой следила за происходящими метаморфозами. Ее увещевания тонули в вакууме: на откровения и разговоры по душам, как в былые времена, Клара не шла, от вопросов отмахивалась, вечерами, будто покинутая возлюбленная, отрешенно смотрела в окошко.

– Перестань изводить себя!

– Боюсь, не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

– Разве мы с тобой не красавицы? Разве мы с тобой не умницы? Таких парней еще встретим – самых лучших!

– Не думаю, что у меня есть выбор.

– Неужели тебе не интересно, что происходит вокруг? Скажи на милость, почему ты запираешь себя?

– Сейчас мы не будем об этом говорить. Не хочу!

– Не играй со мной в прятки, я не отступлюсь так просто, – рассердилась Вера. – Придумала себе идеального героя и сохнешь по нему, но ведь ясно, как божий день, что вы не подходите друг другу – слишком разные. Мне жаль тебя!

– Довольно! Не идиотка же я!

– А вот это еще надо проверить!

Не на шутку обеспокоенная переменами в поведении подруги, еще больше ее мрачным настроением, Вера твердо решила: так дольше продолжаться не может, она безнадежна, ее не уговорить, надо срочно спасать глупышку, иначе разочарование просто ее убьет.

«Я не хотела, но придется все брать в свои руки. – Вера проявляла редкую изобретательность, когда нужно было чего-то добиться, и шла к цели с напором казачьего атамана. – Я, может, и не осмелилась бы на такой шаг, – вновь напомнила она себе, – но с этой упрямицей мы слишком долго плывем по течению».

Весь день мысли о предстоящем деле не давали покоя. Вера считала, что Сашка намеренно окутал себя тайной, поэтому стал удобным объектом для сплетен, порой слишком неправдоподобных, и при любой возможности только ленивый не перемывал ему косточки. Понимая это, все же пришла к мнению, что разговор с непростым парнем, хоть и будет нелегким, неизбежен, по крайней мере, попытаться внести ясность стоит.

Через пару дней Вера, вернувшись с очередной смены домой, не стала будить Клару, которая опять ночью рыдала в подушку, изливая душевные страдания, а решительно распахнула дверцы шифоньера. Желая придать себе строгий вид, она надела темно-зеленое без всяких украшений платье, собрала смоляные волосы в тугой узел, слегка неброской помадой подмазала губы, взяла в руки маленькую сумочку и подошла к зеркалу. Желаемого эффекта она добилась – в зеркале отражалась строгая классная дама с проницательным взглядом.

«Не хватает только указки в руках, – с удовлетворением отметила девушка. – Пригодилась бы!». Бросив взгляд на спящую подругу, она бесшумно закрыла дверь и торопливо зашагала к Дому культуры.

Вера буквально влетела в мастерскую художника и без предисловий ринулась в атаку:

– Зачем ты это делаешь? Не можешь найти других натурщиц для своих художеств?

Саша в перепачканном краской халате стоял у мольберта, вытирая ветошью кисть. Он работал над очередным заказом – писал по фотографии портрет молоденькой девушки. Работа продвигалась тяжело. Он не мог «оживить» лицо, которое было слишком обыденным, совершенно невыразительным и ничем непримечательным. Ему мешали живые лучистые глаза, которые то и дело возникали в памяти и отвлекали от оригинала.

– Добрый день! – слегка обернувшись, изумленно уставился он на непрошенную гостью.

На пороге стояла эффектная красавица с выразительными глубоко посаженными темными глазами. Профессиональный взгляд художника отметил не столько отточенные линии скуластого лица, аккуратный прямой нос и тонко очерченные губы, сколько ее решительный, даже воинственный облик. «С нее можно писать портрет лихой казачки с боевой шашкой в руке», – промелькнуло в голове.

– Чем я могу вам помочь?

– Я не за помощью к тебе пришла, а с требованием. – Вера решительно прошла в центр мастерской и остановилась перед Сашкой.

– Представьтесь, пожалуйста, – Саша умел проявлять вежливое высокомерие. Жизнь в окружении ленинградской богемы научила его быть подчеркнуто любезным, оставаясь при этом совершенно бесстрастным.

– Не притворяйся, что не знаешь меня! – взмахнув маленькой сумочкой, заносчиво отреагировала пришелица.

– Чем могу быть полезен? – не меняя тона, вопросительно взглянул на девушку художник.

– Оставь в покое Клару! – решительно потребовала Вера. Ее не испугали и не остановили показные манеры хозяина мастерской. – Она чистая, добрая, чуткая. Она и на свидания-то ни разу не ходила. Ведь красивая, могла бы с легкостью разбивать мужские сердца, особенно такое черное, как твое, но она не такая. Сидит одинёшенько – страдает. Она еще сможет найти достойного и надежного человека, создать семью. Отпусти ее! – не сдвинувшись с места, красноречиво закончила свой страстный монолог Вера.

Не дожидаясь ответной реакции, она лишь на миг замолчала и с непреклонной решимостью приготовилась нанести завершающий удар:

– Я считаю, тебе надо убраться из города, из ее жизни. Навсегда! – притопнула Вера ножкой. – Уж поверь, никто по тебе не заплачет.

– Вы мне угрожаете? – вскинул бровь Саша и с намеренно показной медлительностью принялся перебирать кисти, всем видом подчеркивая, что его ничуть не задели глупые женские угрозы. Затем он отошел от мольберта, развернулся лицом к девушке и в упор уставился на нее.

– Пока еще нет! Но…– не теряя боевого духа, ядовито отреагировала Вера и сделала шаг вперед, желая немедленно стереть с надменного лица выражение полного безразличия.

– Не удивлюсь, если попытаетесь, – переложив кисть из одной руки в другую, Саша отступил к высокому табурету, на который присаживался, работая над картиной, но остался стоять. Чуть покачиваясь с пятки на носок, он вызывающе смотрел на разъяренную Веру.

Обида и гнев душили ее. «Ему хватает наглости не чувствовать себя виноватым. Стоит, как ни в чем не бывало, абсолютно непробиваемый! Ну, почему ее Ларочке так необходимо любить его?». – Руки девушки непроизвольно сжались в твердые кулачки, она нервно оглядела помещение в надежде схватить и чем-нибудь запустить в этого безмозглого истукана, но ничего подходящего не бросилось в глаза, и тогда нацелилась в него сумочкой.

– Не советую!.. – покачал он головой.

– Ты – хищник, стервятник, – не унималась Вера, едва подавив жгучее желание наброситься на художника от слова «худо», в чем только что и сама убедилась. – Дааа, худо придется моей подруженьке.

– Думайте, что хотите, – холодно заметил Саша, поскольку не считал себя обязанным с ней объясняться.

– Неужели у тебя нет совести? – все еще не сдаваясь, Вера сделала очередную попытку достучаться до него. – Откуда такая жестокость? Клара настолько доверчива, что может, не задумываясь, принять желаемое за действительное. Ты разрушишь ее жизнь. Она с тобой не справится. – Вера одарила его взглядом, которым на расстоянии десяти метров могла бы наповал сразить кабана.

Ситуация становилась безвыходной – никто не желал уступать. Саше вдруг нестерпимо захотелось вышвырнуть из мастерской возмутительницу его спокойствия, эту наглую грубиянку, беззастенчиво обрушившую на него ушат несправедливых обвинений.

– Может, вы сами претендуете на ее место? – цинично улыбаясь, ехидно спросил он, стараясь подчеркнутой грубостью прервать поток желчной тирады. – Простите, но вы не в моем вкусе. – От него исходила откровенная издёвка; – Не скажу, что мне жаль, и чай предлагать не стану. – Выдержав секундную паузу, поскольку заметил, что его реплика задела так, что кровь отхлынула от лица девушки, Саша умерил насмешливый тон.

– Не волнуйтесь так, я понял, чем вы обеспокоены, но, разумеется, слишком всё драматизируете. Отвечу, хоть особо и не горю желанием, на выдвинутые претензии. Ваша подруга сама выбрала такую жизнь. Она не ходит на свидания – на здоровье. Она предпочитает страдать и сходить с ума по парню, явно ее недостойному, – это тоже ее дело. Решать ей и больше никому!

Его терпение лопнуло, и он более не считал нужным выдерживать беспардонное женское присутствие. «Соблюдение приличий становится слишком утомительным», – поморщился Саша и со стуком переставил табурет на пустое место, демонстративно высвобождая дорогу для изрядно поднадоевшей ему подруги-заступницы, однако не сдержался и добавил:

– Послушайте, вы меня совершенно не знаете. Не знаете, что я чувствую, о чем думаю, как живу, тем не менее, не постеснялись выплеснуть на мою голову кучу безумных обвинений и угроз. И еще. Единственная жизнь, которую я могу разрушить, уверяю вас, – моя собственная, так что оставьте ваши мысли при себе. Я вас больше не задерживаю, – он жестом указал на дверь.

– Не знаю и не хочу знать! – не обращая внимания на его недовольный тон и выдворяющий жест, вспылила Вера. Она импульсивно опустилась на стул, но тут же вскочила и приблизилась к Саше: – А ты думал о ком-нибудь кроме себя самого? Заботился, любил, оберегал? Вряд ли сможешь ответить. – Ни один мускул не дрогнул на ненавистном лице, лишь рот свело, будто съел что-то кислое. – Запомните, она – моя подруга. И если обидите, я никогда вас не прощу, – неожиданно перейдя на «вы», процедила она и погрозила пальцем. – Держись от нее подальше!

Резко развернувшись, Вера, высоко подняв голову и громко стуча каблуками по крашеному полу мастерской, с подчеркнутым достоинством прошествовала к двери и гордо удалилась в твердой уверенности, что этот парень, без сердца и без совести, ужасно опасен для Клары.

Оставшись один, Саша подошел к незавершенной картине. Скрестив руки на груди, он вглядывался в скучный портрет, но вернуться к работе не получалось. Из головы не выходила безобразная сцена, невольным участником которой он оказался. Саша достал пачку сигарет из нагрудного кармана, тут же нервно вернул ее обратно и попытался восстановить обрушившиеся на него обличительные речи.

«Да как она посмела читать мне нравоучения?», – вспыхнул он. Метнувшись от мольберта и на ходу скидывая халат, в гневе толкнул дверь и покинул мастерскую, ставшую вдруг нестерпимо душной, – настолько возмутило парня вмешательство посторонней девицы в его личную жизнь.

Захлопнув дверь и заперев ее на ключ, размашистым шагом Саша направился в небольшой садик за углом Дома культуры.

Он был вне себя – впору воспользоваться нашатыркой, чтобы прийти в чувство. Усевшись на старенькую садовую скамейку, без особого желания мыслями опять вернулся к тому, что произошло – игнорировать яростные нападки незвано – непрошено явившейся скандалистки не получалось.

«Наверное, я поблагодарить тебя должен за такую пылкую заботу о подруге, но не жди. С чего ты взяла, что это преднамеренная жестокость? – гнул он своё, упорно продолжая рассуждать как мужчина, задетый за живое и желающий вернуть внутреннее равновесие. – В конце концов, я подарил ей то, что ты при всем желании не сможешь дать». – Это утверждение не успокоило до предела взвинченные нервы.

Нелегкий в общении человек, нетерпеливый, вспыльчивый, Саша не имел привычки сомневаться в своих поступках и заниматься самоедством. Достигнув совершеннолетия, он держался с окружающими с холодным равнодушием, всегда на первое место ставил лишь свои желания, принимая как должное все, что ему доставалось.

«И меняться он не собирается. Честно признать, чего ожидает от возникших отношений, не считает нужным. И не намерен ни перед кем отчитываться», – словно топором рубил он ответы на никем не заданные вопросы.

Вера между тем тоже решила, что не будет посвящать подругу в подробности своего визита: «Поживем – увидим!». – Разумеется, у нее в запасе еще имеются невысказанные слова.

Глава девятая

Северное лето в конце июля стоит на обрыве. Каждый день – маленький шаг в пропасть осени. И лето торопится быть: подмигивает прохожим разноцветьем городских клумб, шепчет зеленой листвой пока еще теплые песни, закатом рисует на серых бараках Котлас будущего и, раскинувшись над просторами бескрайнего севера, сыплет от всей летней души благодатными дарами.

В тайге – пора грибов и ягод. Котлашане с корзинами и ведрами в руках с раннего утра тянутся на лесной промысел, таежные тропы пестрят панамами, кепками, платками, оглашаясь ауканьем грибников. Лес в эту пору начинает жить людскими проблемами. Женщины вслух делятся своими заботами, мужики со стариками помалкивают, ребятишки и молодежь постарше переговариваются вполголоса.

– Серафима, что-то ты корзину слишком большую прихватила.

– В самый раз, соседка, меньше никак нельзя. У меня нюх на грибы.

– Тетя Сима, а нам покажешь грибные места?

– Сами справитесь. Только ходите потише, да нагинайтесь пониже. Гриб он шляпки свои прячет, но на поклоны людские откликнется и покажется. Видишь бугорок? Повороши его, да не шибко старайся, грибницу не порушь.

–А мухомор не прячется.

– Красуется, ядовитый, точно пьянчужка с красным носом.

– Вот ты своему так и передай, коли еще моего на такое подобьет, накормлю мухоморами до отвала.

– Ты напраслину-то не гони. Ногу он повредил, от боли спасался. Спасибо, докторица, Изотовна наша, помогла.

– Твой тоже не промах в продмаг сгонять.

– Уже и с пацанами сладу не стало – совсем от рук отбиваются. Скорее бы школа началась!

– Хорошо Настасье, её дочка всё книжки читает.

– А на что они здесь шибко умные сгодятся!? Ей замуж пора, двадцать уж стукнуло. В девках бы не остаться.

– Дочка моя платье новое, аж, ревет, как хочет. Вот, думаю, сдам грибы в контору, да и пойдем за обновкой.

– Вчерась видала, как ссыльных на работу под конвоем гнали. Давно такого не было.

– Пускай вкалывают. Задарма что ль их кормить?

– Злая ты, Нинка. Люди, как никак.

Голоса затихали, растворяясь в таежной глубине.

Саша заглянул в окошко билетной кассы.

– Я завтра на лесозавод. Пойдешь со мной, Клара?

– Пойду, – не задумываясь над его неожиданным предложением, ответила девушка. Она бросила на него быстрый взгляд из-под опущенных ресниц, чувствуя, как ее охватил жар: собственное имя в Сашиных устах прозвучало волшебной музыкой. Он впервые обратился к ней по имени.

– Даже не спросишь, зачем?

– А зачем? Ты идешь, и я с тобой, – без тени сомнения откликнулась Клара, готовая сию минуту выскочить к любимому.

– Ну и отлично!

– Ты что, назначаешь мне свидание? – сердце девушки ёкнуло.

На самом деле Саше все труднее было сохранять холодное безразличие, поэтому вместо ответа он коротко бросил:

– Завтра в семь у вокзала. Не опаздывай! Вахта ждать не будет.

Саша получил заказ на оформление Доски объявлений для Лесозавода. Для заказных работ он отводил воскресенье. Саша достал свой дежурный чемоданчик, который привез из Ленинграда, аккуратно сложил туда кисти, набор гуаши, клей. Остальные принадлежности для рисования: карандаши, линейки, циркуль, ножницы, – лежали на своих местах.

Рано утром вахтовый автобус с пассажирами отправился на Лесозавод.

– Сомневался, придешь ли. – Саша положил руку на спинку сиденья.

– Что ты! Я ведь обещала, – стрельнула глазами Клара.

– И ты всегда держишь обещания?

– Конечно. Всегда. – Она приподняла голову, взглядом пробежала по лицам пассажиров автобуса – знакомых не было. – А долго ехать?

– Полчаса уйдет на дорогу.

Они сидели рядышком. Кларе очень хотелось положить голову на плечо Саши, но она не осмелилась, он сидел, прикрыв глаза.

«Хоть бы сказал чего-нибудь, молчун этакий».

Девушке ничего не оставалось делать, как смотреть в окошко и любоваться проносившимися за окном автобуса видами. Покой лесной чащи охраняли вековые сосны-исполины. В просветах мелькали огороды – спасение местных жителей, давно заброшенные вырубки, какие-то строения. Через густой лес тянулась грунтовка, по которой шли тягачи, груженые толстыми бревнами.

– Саша, а ты был в тайге? – решилась заговорить Клара.

– Приходилось.

– Там, в глубине? Страшно, наверное.

Саша снисходительно улыбнулся и не ответил.

Старенький автобус трясло и подбрасывало. На очередной кочке Клара так подлетела, что испуганно вцепилась в руку парня.

– Не бойся, удержу.

Девушку не надо даже спрашивать, о чем она сейчас подумала. Лицо сияет от простодушной радости: Саша рядом, и такой надежный, с ним – хоть в огонь, хоть в воду!

Через полчаса вахтовик остановился на развилке, ведущей к конторе.

– Красиво здесь? Нравится?

– Слов нет!

– Давай немного пройдемся, ноги разомнем.

Взявшись за руки, они шли по старому тракту, прислушиваясь к лесным голосам. Беспечная кукушка монотонно отмеряла людской век, обещая, судя по всему, долгую жизнь всем, кто слышит ее сегодня. Дятел выбивал клювом по древесной коре совершенно невообразимую чечетку. На дорогу выбежала белка с зажатым в лапах орехом лещины, с укоризной глянула на странных двуногих, не заботящихся о зимних запасах, и умчалась дальше в свою лесную кладовую.

Смелый солнечный луч коснулся лица Клары. Теплый ветер, словно благословляя, ласково прошелся по ее волосам. От этого на душе стало так легко и радостно, что девушка озорно рассмеялась и побежала по дороге, стараясь поймать солнечные зайчики в ладони.

Быстро собрав с придорожных кустов малины пригоршню ягод, Клара повернулась к Саше и, лодочкой сложив ладошки, погрузила лицо в рубиновую мякоть, Насладившись душистым ароматом, протянула их Саше. Ему вдруг нестерпимо захотелось слизать ягодный сок с приоткрытых губ, но он сдержался и, буркнув «сама съешь», отвернулся, понимая, что иначе просто не сможет ничего делать. Нелегко сохранять безмятежность, когда ее близость буквально сводит с ума, поэтому парень решил не смотреть на девушку, а сосредоточиться на предстоящей работе.

Дошли до места, и Саша незамедлительно приступил к делу. Клара пристроилась на лежавшем рядом деревянном чурбаке и привычно наблюдала за работой своего талантливого художника, стараясь ему не мешать. Ей нравилось все, что он делал: и то, как он размашистыми уверенными движениями грунтовал лист фанеры, как быстро и четко разлиновал его на разделы, и то, как внимательно вымерял высоту и ширину будущей надписи.

Тем временем лесозавод, несмотря на воскресный день, оживал: поехали тягачи, металлический звук небольшой рынды сообщил, что подвезли топливо для цепного инструмента, над вагончиком кухни заструился дымок, где-то вдалеке под гулкий аккомпанемент топоров запели пилы.

Люди, появляющиеся то с одной, то с другой стороны, не проявляя любопытства к пришлым, не обращая внимания на симпатичную девушку, спешили по своим делам. Саша тоже не отвлекался от работы, лишь изредка поглядывал в ее сторону и отгонял назойливых комаров.

Утомившись сидеть без движения, Клара соскочила с высокого чурбака и пошла вдоль площади перед конторой. Неподалеку, в метрах двухстах, выстроились жилые бараки и небольшие огороды, вплотную подходившие к лесу.

Сидя на грубо сколоченной лавочке, уже вросшей в землю, пожилой человек мастерил из ивовых прутьев корзины. Заметив его, Клара подошла и стала с интересом разглядывать разложенную на растянутом куске брезента хозяйственную утварь: искусно сплетенные большие и средних размеров корзины, маленькие лукошки. Ей понравился небольшой берестяной короб продолговатой формы с крышкой и кружевным тиснением.

– Какая красивая коробочка!

– Понравилась?

– Конечно. Даже очень! Вы умелый мастер! – сделала она нехитрый комплимент.

– Дед Матвей, – польщенный вниманием незнакомки, представился пожилой мужчина. – Только это не коробочка. Это – туес, собрал его без гвоздей и клея из простой бересты, – объяснил дед, пользуясь возможностью блеснуть своим мастерством. – Местные именуют его бурак, хранят в нем мед, масло. Положи в него соль – не отсыреет, молоко и творог не закиснут, а уж грибочки соленые, да огурчики такого аромата набираются – пальчики оближешь, – с готовностью продолжал просвещать он собеседницу. – А весь секрет, голубушка, в том, что используется сколотень, поди, не слышала о таком. Это целиком снятая со ствола береста. Смотри сюда, – он аккуратно снял крышку, Клара заглянула внутрь, – туес имеет два слоя, наружный и внутренний, а между ними – воздушная прослойка. Она – то и сохраняет в жару прохладу, а чай долго держит горячим. Вот такой вот секрет у ремесленников Русского Севера! Не устаю восхищаться их природной мудростью!

Клара с интересом слушала словоохотливого старика, поражаясь его размеренной и складной речи, мягким интонациям, человеческому обаянию.

Конечно, Клара не могла знать, что в прежние времена он работал инженером на крупном заводе, но по подлому доносу оказался в товарном вагоне – сослали в Воркуту. Изнуренного болезнью его ссадили на станции Котлас и поместили в санитарный барак. Матвей чудом выжил и остался в поселении навсегда – возвращаться было некуда. Через некоторое время переехала к нему и жена.

Незаметно для себя он пристрастился к плетению корзин. Научил сосед по бараку, а сам через год неожиданно помер.

– Дед Матвей, как у вас ровно прутья ложатся! Как будто кружева плетете. Трудно, наверное?

– На-ка, попробуй сама. Увидишь, ничего сложного.

Клара осторожно взяла из рук деда начатую корзину и старательно, высунув от усердия язык, ряд к ряду стала вплетать ивовую лозу.

– Не получается, – разочарованно вздохнула она.

– Надо просто подольше тренироваться.

– Как-нибудь в другой раз.

– Вот возьми себе, – мастер протянул девушке туес.

– Что вы! Я не могу.

– Бери, бери. Я же от всей души. Прошу сердечно принять навечно. Давно я не видел таких расчудесных глаз, здесь это большая редкость – в них любовь плещется.

Клара не могла отказать такой учтивости и приняла подарок. Повинуясь внезапному порыву, она поднялась на цыпочки и чмокнула старика в щеку.

– Что ж, пожалуй, соглашусь с вами, – в тон ему ответила Клара и, быстро бросив взгляд в сторону Саши, по-девичьи смутилась. Дед Матвей понимающе спрятал улыбку в седой бороде.

– Я теперь могу ягоды собрать в этот замечательный туесок, – вслух решила девушка.

– Вон там, за бараками, подальше, на делянке малиновые кусты, – махнул рукой старик. – Держись ближе к дороге, а не то потеряешься.

Клара, весело помахивая туесом, с легкостью зашагала в указанную сторону, размышляя, какой замечательный и рукастый этот дед Матвей, совсем как ее Сашка.

– Молодость, молодость! Будь счастлива, девочка! – помахал ей вслед мастер.

– Я быстро управлюсь. Только добраться до них нужно, – ускорила она шаг.

Россыпи спелых сладких ягод манили. Клара ловко срывала самые крупные и отправляла их в свой туесок. На память пришла детская считалочка: «Одну ягоду беру, на другую смотрю, третью собираю, четвертая мерещится». Она так увлеклась, что не заметила, как углубилась в тайгу. Уже и бараков не видно, и дорога куда-то пропала.

Пора возвращаться.

Внезапно раздавшийся за спиной треск заставил девушку оглянуться: метрах в десяти – пятнадцати от нее в полный рост стоит огромный бурый медведь, крутит носом, издавая, то ли ворчание, то ли рычание. Медведь медленно, как бы нехотя, опустился на передние лапы и двинулся в сторону застывшей девушки. Она не могла сойти с места не потому, что такая смелая, просто ноги вросли в землю, крик застрял в горле.

«Мишенька, мишенька, стой, не подходи», – взмолилась она про себя.

В это время из кустов выкатился живой круглый ком. «О, боже, еще и медвежонок!». Две черные смородинки круглых глаз уставились на нее. Может секунду, может две они смотрели друг другу в глаза. Клара резко взмахнула руками, туес с ягодами упал.

– Сашаааа! – во всю силу, на какую была способна, закричала девушка.

От этих пронзительно – громких звуков медвежонок сделал кульбит и нырнул в гущу малинника. Медведица – за ним.

– Ты что тут стоишь, дурочка такая? Беги! – приказала себе Клара и стала отчаянно продираться сквозь заросли малины. Колючие ветки цеплялись за подол юбки, царапали ноги и руки. Клара, ничего не замечая под ногами, совершенно не чувствуя боли, неслась к спасительной цели – к своему Саше. Ветер свистел в ушах, мозг отстукивал: «Са-ша, Са-ша, Са-ша».

Саша к тому времени уже завершил работу. Уложил свой чемоданчик и готов был отправиться в город. Он окликнул Клару, но ее на месте не увидел. Нетерпеливо оглядываясь по сторонам, заметил развевающийся вдоль дороги белый шарфик.

Клара летела, не разбирая дороги, прямо к нему. В огромных глазах – такой дикий ужас, что он рванул ей навстречу. Подбежала, судорожно вцепилась в свитер парня, уткнулась в его широкую грудь и замерла не в силах произнести ни слова, будто онемела.

Саша порывисто притянул ее к себе, не понимая, что могло произойти, и ожидая хоть какого-то объяснения.

– Медведь, – наконец услышал он глухой выдох, похожий на всхлип.

Он отстранил ее от себя, схватил за плечи и начал трясти.

– Ненормальная, ты зачем ушла?

– Остынь, парень. Она и так напугана, – остановил его подошедший дед Матвей.

Саша крепко прижал ее к груди и не выпускал из своих объятий. Она

слышала его учащенное сердцебиение. Оба стояли так, пока Клара не перестала дрожать.

– Что, девонька, сходила на свидание с косолапым? – мягко спросил дед Матвей. – Обычно хозяин леса человека не жалует и при его приближении убегает, но иногда зверь идет в атаку, и тогда все может обернуться очень даже печально, – тоном бывалого таежника пояснил дед с единственной целью вывести девушку из ступора.

И тут Клара громко разрыдалась:

– Я собрала для тебя малинку, – безудержно всхлипывая, пропищала она, – а она – ааа…рассы – ыы – палась. – В голосе перепуганной девушки звучало такое отчаяние, что Саша, желая прогнать с ее лица страх от перенесенного потрясения, скользящими поцелуями вытирал с поцарапанных щек слезы, торопливо целовал глаза и легонько прошелся по припухшим губам.

– У тебя здесь прямо на лбу малиновое пятно, – заметил он и протянул ладонь, чтобы вытереть след от ягоды. Клара не сопротивлялась.

– Всё, отпустило, – облегченно выдохнул дед, заметив, как девушка, успокаиваясь в мужских руках, затихла, и добавил с мягким юмором:

– Вот ты, девонька, и в сказке побывала. Прямо «Маша и медведь».

– Я – Клара, – невпопад сказала девушка, кулачками вытирая мокрые щеки.

Добродушный смех мужчин как-то сразу разрядил обстановку.

Взволнованная ужасным приключением пара не стала ждать вахтового автобуса. Маневровый трактор – тягач повез их в сторону города.

Саша весь обратный путь не отпускал от себя Клару. Он положил ее голову себе на плечо и прижался к ней щекой. Девичья рука уютно устроилась у него на груди, Саша легонько поглаживал ее, прогоняя страхи. Но Клара все еще чувствовала себя слишком напуганной, чтобы говорить – поездка стала казаться ей настоящим безумием.

Вера, затеяв уборку в комнате, домывала полы, когда в распахнутое окно заметила Сашку.

– Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал! – не без иронии выкрикнула она, добавив вполголоса: – Картина называется «Не ждали». – Но, рассмотрев на его руках притихшую подругу, всполошилась и быстро открыла дверь.

Саша перенес Клару в комнату.

– Уложите ее в постель. Пусть поспит, – проронил он сквозь зубы и вышел, не попрощавшись.

Вера, не совсем понимая, в чем дело, спорить не стала, быстро расправила кровать, помогла обессиленной подруге лечь и накрыла ее одеялом. Клара, не проронив ни звука, обняла подушку и закрыла глаза. Девушка уснула быстро и спокойно проспала почти три часа.

После пробуждения Клара вкратце рассказала подруге о своем приключении.

– Ну и ну, – в волнении протянула потрясенная Вера. – Сейчас заварю чай с травами, выпьешь горяченького – станет лучше, потом ссадины твои обработаем, – и, захватив полотенце, скрылась за перегородкой, на ходу прихлопнув писклявого комара. «У-у, кровопийца!», – донеслось до Клары.

Через минуту Верочка вернулась.

– Вот, тебе передал. – И после секундной паузы обреченно добавила: – Он тебя точно не упустит! Будь моя воля…– Вера хотела сказать «прибила бы», но, взглянув на лицо подруги, которое светилось таким безмятежным счастьем, что даже царапин не видно, только покачала головой – начинать с ней серьезный разговор бессмысленно.

Клара взяла в руки небольшой берестяной короб с сосновой веточкой на крышке, зачем-то понюхала его, открыла – там лежала крупная ягода малины и записка: «Вкус твоих губ». Она вся зарделась, не смея дышать. Подтянув под себя ноги, удобно устроилась на кровати и блаженно закатила глаза. С наслаждением отправив ягоду в рот, влюбленная девушка унеслась в мир сладостной мечты.

Ей комары не мешали.

Последовавшие за таежным приключением свидания с Сашей были наполнены сплошными приятными событиями. Распродав билеты на последний сеанс и закрыв кассу, Клара пробиралась в кинозал на места для влюбленных, где ее уже ждал Сашка, они вместе смотрели кино, украдкой обмениваясь поцелуями. Гуляя по городу, приходили на железнодорожный мост провожать поезда, подолгу стояли на пристани речного вокзала, любуясь белоснежными теплоходами.