Loe raamatut: «Херувимы»

«Ангелы-херувимы детей маленьких особливо покрывают» – всегда говорила мне бабушка.

«И даже непослушных?» – с беспокойством интересовалась я, припоминая свои недавние шалости.

«Всех без исключения» – лукаво улыбалась бабушка мне в ответ.

В это мгновение в детской душе моей наступало облегчение – значит можно ещё малость похулиганить, пока маленькая, я под надёжной защитой! И тут же со всех ног мчалась в огород, к задней стороне бабушкиного дома, куда необъяснимой магической силой тянула меня большая деревянная лестница, ведущая на чердак. На чердаке было темно и пыльно, но нас, «полозУчих» (как нас тогда нарекли) бабушкиных внучат, коих летом образовывалась целая команда из девяти человек, это нисколечко не пугало. Отважно отодвигая, паутину, сплетённую местными чердачными жителями, наощупь, согнувшись в три погибели, мы втихаря пробирались в «Тёмное царство».

Этот чердак никак не использовался в хозяйстве, но лазать нам туда было запрещено, так как это было опасно: деревянная лестница могла обломиться в любой момент, да и на самом чердаке никакого настила не было – был риск провалиться. Но разве мы, отчаянные маленькие разбойники, думали об этом? Чем больше запретов, тем больше желания их нарушать! В своих маленьких детских головках мы изобретали тысячу способов обойти все взрослые запреты! На чердак мы лазали по очереди, по одному-максимум двое в каждый заход. Кто-то один обязательно стоял на стреме, караулил, когда бабушка пойдёт в огород. По условному сигналу те, что на чердаке, должны были вовремя ретироваться с места преступления. Если по каким-то причинам, замешкавшись, кто-то не успевал покинуть чердак, то он оставался там, на чердаке до тех пор, пока опасность не минует. Ему сообщники тут же придумывали алиби о его местонахождении, на случай вопросов бабушки.

«Фух, пронесло на этот раз!» – красные, взъерошенные, сидели мы под лестницей, похлопывая невинными глазками в сторону бабушки, направляющейся в огород.

«На чердак лазали?!» – строго спрашивала бабушка.

«Не, не бабуль!» – хором отвечали мы, убирая с лиц грязную чердачную паутину.

«Смотрите мне!» – грозила нам бабушка указательным пальцем.

Невероятная высшая сила детской любознательности и тяга ко всему запретному, страшному и таинственному всегда брала верх над нашими тщетными попытками слушаться родителей. И ведь не зря же традиционным «деньрожденным» пожеланием всех взрослых всегда было «слушаться маму и папу».

На самом деле, ничего-то особенного не было на этом старом грязном чердаке. Так думали мы, пока…

«Я щас поглубже залез – там коробка какая-то!» – едва переводя дух, объявил нам брат Серёжка после очередной «ходки» на чердак.

«Да ну?!» – вытаращили мы на него глаза.

«Аха! Там паутины тьма, я её поближе подвинул, чтоб легче доставать было!»

«Не открывал?» – в нетерпении допытывались мы.

«Не-а, не успел! Бабушка сегодня в магазин собиралась после обеда. Мы успеем снять коробку!» – отрапортовал Сережка.

Серёжкин план был единогласно одобрен, и мы разбрелись по двору, в мучительном ожидании обеда.

Из дома уже доносился дурманящий запах пирогов! Поскольку гастрономические предпочтения у нас у всех различались, бабушка пекла всегда два, а то и три вида пирогов: мясной, «промежутошный» (с яйцом, зелёным луком или с морковкой) и сладкий. Сестра моя Ленка больше любила пироги с мясной начинкой – как мы тогда говорили, «существенные» – основательные значит, для полноценного роста организма! Я же обожала пирог с морковно-яичной начинкой! Сладкие пироги любили мы все есть в прихлёбку с чаем! Особенно был популярен пирог со щавелем – сладкий, сочный, с тоненьким слоем теста – как и любят все дети, чтоб начинки было побольше, а теста поменьше!