– Ага, в следующей жизни! Ответила Лана, а про себя подумала, что в ее следующей жизни все люди будут совами. А спать по утрам, просыпаться после обеда, работать вечером, а отдыхать по ночам будет естественным течением жизни у нормальных людей. Она сделала первый глоток кофе и, прикурив сигарету, взглянула на книгу, которую Тао аккуратно отложил в сторону. И прочитала вслух:
– Буль П.И. «Гипноз и внушение в клинике внутренних болезней». Интересуешься? Спросила она, посмотрев на Тао.
– Пытаюсь понять, но пока очень трудно. Когда я вчера наблюдал за тем, что творит Камилла, я думал, что почитаю и все пойму, но в, действительности все гораздо сложнее, чем на бумаге. А может быть это просто автор недостаточно компетентен? Пока не знаю…
– Блин! Я совсем забыла! Дырявая башка! Как вы вчера сходили? Что же там с Яшкой? Где Камилла?
– Камилла сказала, что встанет к завтраку, она вчера очень устала! Ответил Гарри, но Лана смотрела на Тао.
– Даже не знаю. Начал медленно китаец.
– Когда мы прибежали в палатку к Камиллиному брату, картина была жуткая. Мальчик забился в угол и весь дрожал. Вокруг него были разбросаны гостинцы, принесенные Камиллой, а плюшевый Винни-Пух был разорван в клочья. В палатке, кроме расстроенного отца и плачущей матери находились еще их цирковой фельдшер с расцарапанным лицом и карлик, который пытался утешить Яну. Когда мы вошли, ребенок еще больше испугался и начал кидать в нас шоколадки. Рома с Камиллой переглянулись и отошли в сторону, о чем они говорили, я не слышал, но после этого Роман попросил всех выйти из палатки и вышел сам, уведя за собой жену.
– Надеюсь, у тебя есть лекарство, которое способное его усмирить, хотя бы минут на пятнадцать, чтобы я могла его накормить, а то Ромка говорит, что он уже сутки ничего не ел и не спал. Спросила у Тао Камилла.
– Есть, конечно, но я не смогу поставить ему укол, он меня к себе не подпустит, а желательно еще бы взять кровь на анализ, он общается с животными, возможно бешенство!
– Готовь шприц! А его я беру на себя. И она сняла с шеи цепочку, а с пальца перстень с рубином, продернула цепочку сквозь кольцо, вытянула руку в сторону ребенка и начала раскачивать самодельным маятником из стороны в сторону, тихо приговаривая что-то на цыганском языке. Через минуту мальчик затих и начал следить глазами за двигающимся из стороны в сторону кольцом, тогда Камилла начала приближаться к нему, ни на секунду, не прекращая своих манипуляций. Яша расслабился и глядел теперь только в глаза своей тетки. Я был настолько поглощен этим процессом, что чуть было, не забыл про свои обязанности. Когда Камилла прикоснулась пальцами ко лбу мальчика, то сделала мне знак. Я подошел к больному ребенку, закатал ему рукав и сделал укол, потом уколол ему пальчик и взял кровь на анализ. Все это время ребенок не отводил глаз от Камиллы, и все его тело было лишено воли. Когда лекарство начало действовать, она убрала руку от его лба и произнесла:
– Отмэкэс тэ! *
Прим.*– Отпускаю! (пер. с цыганского)
Ребенок обмяк и расслабился, но это уже действовал препарат. Камилла позвала в палатку родителей, сняла полотенце с корзинки и, оглядев содержимое, хмыкнула и спрятала что-то в карман, затем смочила его холодной водой из пластиковой бутылки, вытерла лицо ребенку и грязные ладошки. Родители стояли изумленные и не трогались с места! Уставшим голосом Камилла сказала:
– Янка! Корми быстро ребенка, пока он не уснул! И начала выставлять на стол баночки и кастрюльки, заботливо уложенные Софочкой. Ребенок, словно зомби, ел супчик из ложечки и утиную ножку, закусывая печеным яблоком. Когда Камилла напоила его отваром мяты из термоса, у него уже начали закрываться глазки и она, велев Яне переодеть ребенка в чистую одежду и поменять ему белье, обессиленная уселась на складной стул. Я торопился в свою лабораторию и предложил Камилле проводить ее, но она отказалась. Сказала, что сейчас отдохнет и Рома ее проводит. Я всю ночь провел в лаборатории, да еще заходил к дежурному психиатру, вот взял у него книгу, и первым автобусом приехал сюда, Камиллу еще не видел.
– А что показали его анализы? Спросила Лана.
– Физически ребенок абсолютно здоров, все показатели в норме, а вот с психикой что-то произошло. Я его тщательно осмотрел, он не был подвержен никакому физическому насилию, значит, стал свидетелем чего-то, что спровоцировало психологический шок. Лана внимательно выслушав Тао, сказала:
– Неплохо было бы его показать специалисту. Кстати, нам с Гарри сегодня нужно будет попасть в реанимацию вашей больницы, прокатишься с нами?
– Конечно. Ответил Тао и открыл книгу. «Завидую людям, у которых отсутствует любопытство. Даже не спросил, зачем нам это надо!» подумала Лана. Но Тао, как будто подслушал ее мысли, не отрывая взгляд от книги, сказал:
– Мне Гарри уже сегодня сказал об этом. У тебя до процедуры осталось полчаса.
– А я- то обрадовалась, думала, ты забыл! Улыбнулась Лана и, посмотрев на Гарри, добавила:
– Пойдем, почитаем, что нам там вчера Алекс привез!
– Не вопрос! Ответил Гарри и поставил ходунки перед Ланой.
В кабинете Сержа было темно и прохладно. Видимо Софочка проветрила комнату, подумала Лана, дожидаясь пока освещение, разгорится полностью. Когда в кабинете стало светло, Лана обратила внимание на едва заметные следы влажной уборки и чистую пепельницу на столе. Она уселась в кресло и сделала знак Гарри, чтобы тот тоже присаживался.
– Ну, что ж, давай почитаем, что у нас есть на этого Луку и, открыв, желтый бумажный пакет, достала несколько отксерокопированных листов. На первом их них было написано «Лукин Степан Федорович» и ниже напечатаны две фотографии одна – анфас, другая – в профиль. Лана задержала взгляд на первой. На нее смотрел самый обычный человек, ничем особенным не выделяющийся, даже глаза на его худощавом лице не выражали ни каких эмоций. Внимательно поглядев на вторую фотографию, Лана отметила только то, что человек был несколько сутуловат.
– Ничего особенного! Сказала Лана и протянула лист Гарри, а сама начала читать вслух краткую биографию Луки, специально напечатанную для нее Алексом. Степан Лукин, по кличке Лука родился в 1966 году в Иркутской области. Он был четвертым ребенком в семье. К шестнадцати годам из него уже образовался лидер, который верховодил компанией своих сверстников. Лука занимался тем, с чего начинали все авторитетнейшие воры. Он организовывал кражи и сам принимал в них участие. В 17 лет Лука все-таки попался на краже, но получил условный срок. Через некоторое время Лука опять возвратился к старому промыслу и получил реальное наказание. Два года он отсидел на малолетке от звонка до звонка, где набрался того «авторитета», которого ему недоставало. Освободившись, он вернулся в родной город, где набрал команду крепких парней и начал заниматься вымогательством. На этом поприще Лука преуспел. Многие бизнесмены стали платить ему за защиту. Поставив себя на криминальной карте России, в 1990 Лука едет на «гастроли» в Столицу. Тут он и попал сразу по четырем статьям в Бутырскую тюрьму, где его наставниками стали сразу два очень авторитетных вора в законе. Хоть Лука был и молод, он относился к ворам старой формации, предпочитал решать споры и разногласия в воровской среде словами, а не оружием. Через четыре года отсидки, в той же тюрьме его и короновали. Лука ни одного дня не проработал на государство. Его авторитет в уголовном мире был непререкаем. Тюрьма стала для него первым домом, на воле он долго не задерживался. Последний срок он получил год назад за организацию знаменитой воровской сходки в Бутырке. Он собрал группу из тридцати знаменитых авторитетов и воров в законе, чтобы «навестить товарищей в тюрьме». Ночью они беспрепятственно вошли в ворота тюрьмы, которые для них специально открыли охранники, но Лука не знал, что информация о сходке попала в РУОП и его арестовали. Ему дали два года, но он скорее был рад этому, чем огорчился. Ведь он уже сидел в отдельной камере с телевизором и компьютером и еду ему приносили из ресторана. Но случилось непредвиденное, ему донесли, что один из хранителей воровского общака на воле, к которому Лука относился как к сыну и воспитывал его по воровским понятиям, якобы взял из общака крупную сумму. Лука знал, что за такие вещи в уголовном мире убивают и срочно поспешил на волю, чтобы самому во всем разобраться. Для этого он нанял самого дорого адвоката Лео Зверя и подал прошение о досрочном освобождении.
Лана закончила читать и посмотрела на Гарри. Гарри почесал переносицу и сказал:
– Теперь понятно, что это прошение было подано для отвода глаз, потому что если бы даже его удовлетворили, то выпустили бы Луку не раньше, чем через пять дней, это предусмотрено законом, и он все равно бы не успел на завтрашнюю сходку. Значит, побег был запланирован, и к этому приложил свою лапу Зверь. Цирк приехал к нам накануне побега и завтра уезжает, как раз в день сходки. Лука где-то в цирке, а это идеальное прикрытие! И вывезти его через все блокпосты на цирковом транспорте будет не проблема.
– Да! Но у нас нет ни одного доказательства! Только выводы и предположения. Нужно проверить, не пересекались ли дорожки у хозяина цирка и Луки. Ага. Вот и список преступников, которые сидели с Лукой, когда либо, начиная с малолетки. Мне сейчас нужно бежать на иглоукалывание к Тао, а ты посиди почитай.
– Так здесь почти пятьсот человек! Возмутился Гарри.
– Да тут половина уже покойники! Ты посмотри на даты смерти! А из живых половина сидит! Из тех, кто на свободе можно отмести всякую шушеру, о которую бы Лука руки марать не стал. Ты же в статьях разбираешься, вот и отсевай!
– Понял! Понял! Иди уже! И Гарри встал и протянул руки Лане, чтобы помочь подняться, но тут Лана увидела последний лист, с надписью: «Особые приметы» и взяла его в руки. На листе были фотографии четырех татуировок Луки. Две звезды на плечах, купола на груди и жук на правой кисти руки. Лана нервно облизнула губы.
– Где-то я уже видела такого жука! Сказала растерянно Лана, но Гарри уже выпроваживал ее из кабинета, и она подумала «вот сейчас я только уйду, он сразу же усядется на мое место!».
Лана подходила к своей комнате и увидела, как Тао уже направляется к ней с саквояжем в руке. Она вошла в комнату, села на кровать и закурила, когда вошел Тао, она похлопала по кровати рукой, приглашая его сесть.
– У тебя же есть номер Романа?
– Должен был сохраниться, он же вчера звонил мне.
– Набери его, мне нужно кое – что спросить у него. Тао достал телефон, быстро нашел вчерашний вызов и набрал номер. Сначала он несколько минут слушал, как чувствует себя Яшка, потом передал трубку Лане.
– Алло, Рома, это Лана. Прошу прощения за беспокойство, скажите, пожалуйста, как зовут вашего хозяина цирка?
– Загорулько Борис Андреевич. Быстро ответил Роман.
– А что случилось?
– Абсолютно ничего, просто хочу почитать о вашем цирке в интернете. Уверенно врала Лана.
– Да, какой там интернет! Цирк не может себе позволить дать самую дешевую рекламу в газете! Кстати, спасибо Вам огромное за Вашего доктора и за еду! Я никогда еще не встречал таких добрых людей! Искренне благодарил цыган.
– Прекрати, Рома! У вас сегодня последнее представление?
– Да, завтра уезжаем, приходите вечером! А то в прошлый раз неудобно получилось.
– Ну, ближе к вечеру, решим! Привет супруге! Поторопилась проститься Лана и выключила телефон.
– Тао, скажи, пожалуйста, Гарри, что хозяина цирка зовут Загорулько Борис Андреевич! Он в кабинете моего мужа, а я пока приготовлюсь. Сказала Лана и вернула Тао его телефон.
Тао вышел, а Лана быстро сняла футболку и улеглась на живот. Когда китаец вернулся, от Ланы не ускользнула хитрая улыбка Тао.
– Что улыбаешься? Гарри крутой?
– Еще бы! Никогда не видел его таким деловым! Ответил Тао, протирая спину Ланы и свои руки спиртом.
– В кресле сидит?
– Ага! Улыбнулся Тао и вкрутил первую иголочку. Лана ойкнула от неожиданности. – Потерпи, потерпи, еще четыре сеанса осталось, потом перерыв целых двадцать дней! А терпение всегда-всегда вознаграждается!
– Почему «всегда»?
– Потому что, чем больше времени человек терпит, тем меньше ему осталось!
– Китайская мудрость?
– Нет. Элизабет Тейлор. Не разговаривай! Расслабься. Еще три иголочки осталось. Знаешь, у меня на днях интересный случай произошел, все забываю тебе рассказать. Короче, сижу я на работе, и у меня звонит телефон. Женский голос спрашивает: «Это регистратура?», отвечаю: «Вы ошиблись номером, это морг», а она мне: «Ой, извините, мне к вам еще рано!». Ну, а я возьми, да ляпни: «Ну, ничего мы подождем!»
– Ой, Тао и где ты только вычитываешь эти старые и несмешные анекдоты?
– Можно подумать, ты знаешь смешные? Обиделся китаец.
– Знаю, но ты их не поймешь! Кряхтя, ответила Лана.
– Ну, расскажи!
– Мне доктор велел не разговаривать! Отрезала Лана и закрыла глаза.
– Да. Верно. Полежи минут десять еще спокойно. Сказал Тао и присел на стул, рядом с кроватью. Но Лане спокойно не лежалось и она, чтобы хоть как-то отвлечься от мысли, что вся ее спина утыкана иголками, попросила китайца рассказать, что сказал Рома по телефону о состоянии сына.
– Он сказал, что Яша успокоился, но в себя так и не пришел. По-прежнему молчит, не встает с постели и отказывается от еды. Знаешь, когда я еще учился в Пекинском университете и подрабатывал в отделении для тяжелобольных, к нам поступил один пожилой русский турист после автомобильной аварии. Я за ним ухаживал три месяца и частенько разговаривал с ним, чтобы попрактиковаться в разговорном русском языке. Как-то он дал мне почитать книгу известного советского автора Ивана Ефремова «Лезвие бритвы». Так вот, там описывается случай, когда молодой врач исцелил девушку от психологического шока, подстроив ей другой шок. Короче, палку палкой выбил.
– Клин клином! Поправила его Лана. И что же ты предлагаешь подвергнуть маленького ребенка еще одному шоку?
– Нет, что ты! Я бы никогда не стал так рисковать здоровьем ребенка! Просто вспомнил почему-то.
– Тао! Я больше не могу, убирай свои пыточные иглы! Мне нужно еще до завтрака переговорить с Гарри. А ты лучше поднимись к Камилле, узнай, как она там! И Лана начала кряхтеть и ерзать.
– Ты абсолютно не умеешь терпеть неудобства, даже если оны созданы для твоего же блага. Я же тебе всегда говорю, что очень важно верить. Недовольно сказал Тао и начал вывинчивать иглы.
– О! Вера – это такая вещь, которая подразумевает такой высокий уровень самопожертвования, до которого мне никогда не дотянуться! Я для этого слишком себя люблю. Ответила Лана и потянулась за сигаретой.
– Господи, да дай же мне убрать последнюю иголочку! Запротестовал китаец. И не дожидаясь благодарности, быстро собрал все свои медицинские штучки в саквояж и вышел.
Лана тут же встала, надела футболку и с прикуренной сигаретой отправилась в кабинет Сержа. Гарри от неожиданного появления Ланы выронил карандаш и смущенно улыбаясь, уступил кресло хозяйке. Лана уселась поудобнее и посмотрела на список заключенных, сидевших, когда-либо в одной камере с Лукой. И так после отсеивания всех умерших, находящихся в местах заключения на сегодняшний день и привлеченных по «неуважаемым» статьям от четыреста одиннадцати человек, осталось всего двадцать шесть. По мнению Гарри, только к этим людям Лука мог направить своего адвоката для организации побега. Он весь этот список вынес на отдельный листочек, где рядом с каждой фамилией стояли дата рождения, годы отсидки, номера статей и клички.
–Ты – умничка! Похвалила Лана Гарри и взяла список в руки. Гарри потер переносицу и сказал:
– Жалко, что нет сведений об их настоящем проживании и роде занятий, а то могли бы и еще уменьшить.
– Так, а на что же нам Алекс? Звони ему! Ты всю черную работу сделал, ему останется только прогнать этих людей через информационную базу, и мы будем знать о них все! Лана секунду подумала и добавила: – ну или почти все! Да! И пусть пробьет он этого Загорулько Бориса Андреевича! Без него тут явно не обошлось, иначе с чего бы он пообещал всей труппе именно завтра выдать всю зарплату за три месяца и премии, и Лана своей рукой добавила его в список подозреваемых. Еще раз, пробежав глазами листочек, она уже хотела передать его Гарри, как ее взгляд зацепился за кличку «Счастливчик». Что-то царапнуло ее сердце, и она спросила Гарри:
– А что это за статья №158.1?
– Кража. Ответил Гарри и набрал номер Алекса.
Пока Гарри диктовал Алексу список людей, на которых нужно было собрать информацию, Лана убирала все бумаги в пакет и опять наткнулась на особые приметы Луки. Эта татуировка жука не давала ей покоя, но она никак не могла вспомнить, где она ее видела…
– До встречи! Сказал Гарри и положил телефон в карман и уже обращаясь к Лане добавил: – Алекс займется списком прямо сейчас, потом в 12.00 у них совещание у генерала, вызывает на ковер с отчетом, Алекс переживает, что у него одни теории и нет никаких доказательств ни по пропавшему ребенку, ни по Луке. Он приедет к нам в три часа. Обещал завести результаты экспертизы по орудиям убийства.
– Хорошо! Может и у нас к тому времени появятся хоть какие-то зацепки. А сейчас пойдем, позавтракаем и в путь!
Когда Лана и Гарри вышли из кабинета Сержа, из столовой доносился потрясающий запах Софочкиной выпечки. Тао тоже вышел из своей комнаты, но не спешил спускаться, предварительно постучав, зашел к Камилле. На овальном обеденном столе стояло три больших блюда, прикрытых накрахмаленным розовым полотенцем, а Софа уже расставляла чайный сервиз. Увидев Лану и Гарри, Софочка расплылась в улыбке:
– Вы вовремя! Пироги как раз отпыхнули, и она сняла с них полотенце.
– Софочка! У меня слюнки текут от такой красоты! Сказала Лана и уселась на свое место. А Софа принесла с кухни большой нож и сервировочную лопатку, и начала резать пироги.
– Этот с картошкой и с мясом, Второй – с капустой, а третий с яблоками. Кому, какой?
– Мне все! Ответили Гарри и Лана одновременно и засмеялись!
В столовую вошли Тао и Камилла. Тао воскликнул:
– Софочка! Какая красота! До знакомства с тобой я никогда не ел ничего подобного.
Камилла села за стол, ни сказав никому не слова. Она выглядела больной и уставшей. Волосы были собраны в неаккуратный пучок, лицо не касалась косметика, под глазами чернели круги. На халатик была накинута пуховая шаль. Софочка внимательно поглядев на девушку, скрылась на кухне и через минуту вышла, держа в руке стакан с прозрачной коричневатой жидкостью. Она протянула его Камилле и сказала:
– Девочка моя, выпей! Только залпом! Сразу легче станет. Лана поразилась, с какой покорностью Камилла послушала Софу. Взяла из ее рук стакан и выпила настойку, Софа тут же достала из кармашка яблочко и протянула Камилле.
Когда чай был уже разлит по чашкам и у каждого на тарелке лежал кусочек одного из пирогов, щечки Камиллы порозовели, и она сняла шаль. В это время в столовую важной походкой вошла Дуся, но она не пошла как обычно на кухню, а пролезла под столом и запрыгнула к Камилле на коленки, свернулась клубочком и затихла.
– Какая же ты все-таки умная, Дуся! Сказала Камилла и, достав из своего пирога кусочек мяса, угостила кошку.
– Мы сейчас с Гарри и Тао съездим в город по делам, вернемся часа через два. Оповестила Лана Софу и Камиллу.
–Ланочка-душенька! А не могли бы вы на полчасика задержаться? А то мне утром Танька Толстая все нервы истрепала.
– А что на этот раз? Спросила Лана, отправляя в рот последний кусочек яблочного пирога. Она сама терпеть не могла эту вредную соседскую домработницу Таньку. Она была очень маленького роста, с огромной бородавкой на щеке и фамилия была ей под стать – Толстая. Когда ей изредка приходилось сталкиваться с ней на улице, Танька так заискивающе улыбалась и расспрашивала про здоровье, что у Ланы моментально портилось настроение. Однажды Лана даже подумала, что если и существуют на свете люди, которые способны за твоей спиной сделать какую-нибудь гадость или подлость, навести порчу или сшить куклу Вуду, то они должны выглядеть именно так.
– Она говорит, что наша Эльза ночью прорыла лаз под их металлическим забором и помяла каркас хозяйской оранжереи. И что, если мы все не приведем в порядок до обеда, она будет жаловаться хозяевам, а ты знаешь, что с ними спорить себе дороже выйдет! Сказала Софочка и принялась убирать со стола.
– Да уж! А что в свое оправдание говорит Эльза? Спросила Лана и, улыбаясь, посмотрела на Гарри. Гарри почесал переносицу и засмеялся:
– Молчит, как Собака! Но мне, действительно, пришлось сегодня утром менять карабин на ее цепи, он был сломан.
– Ну, тогда, мальчики, принимайтесь быстрее за дело! Как все почините, так и поедем! Гарри и Тао кивнули и стали быстрее работать челюстями. Лана прикурила сигарету и наблюдала, как ухоженные ручки Камиллы гладят полосатую лоснящуюся шерсть кошки. Это зрелище было весьма непривычным для Ланы, обычно они только мерялись силой взгляда с Камиллой.
– И с чего бы это у вас такая идиллия? Спросила Лана непонятно у кого, потому что и Камилла, и Дуся одновременно подняли на нее глаза. Камилла рассмеялась и, посмотрев на Тао, сказала:
– Я, кажется, знаю. Будь так добр, подай мне мою куртку с вешалки. Тао вышел из-за стола и принес куртку. Камилла засунула руку в карман и достала оттуда грязного плюшевого поросенка, которого обнаружила под полотенцем в корзине с едой для больного ребенка. Она положила его перед Дусей и весело сказала:
– Ты этого, что ли ждешь, хитрая бестия? Дуся довольно мяукнула, схватила любимую игрушку и, убежав на кухню, скрылась в кошачьей дырочке.
– Ну, дает! Сказал Гарри, сраженный умственными способностями животного. И вспомнив про Эльзу, обратился к Тао:
– Пойдем, поможешь, вместе быстрее все сделаем, а то время то идет! Мужчины вышли из стола, поблагодарили Софочку за прекрасный завтрак и вышли во двор.
Когда они ушли, а Софа начала греметь посудой, Камилла обратилась к Лане:
– Вы же в город сегодня поедите. Ты бы не могла заскочить в скупку золота, подать вот это …, и она достала из второго кармана куртки блестящий кусок толстой проволоки из желтого металла и протянула Лане. Лана взяла его в руки, внимательно осмотрела и не найдя слов открыла рот. Затем медленно прикурив сигарету, встала из-за стола и, забыв по ходунки, пошла в сторону кабинета Сержа. Камилла, ничего не понимая, двинулась вслед за ней. Утренние лучи еще пробивались сквозь плотные портьеры на окнах, поэтому Лана, не дожидаясь пока разгорится освещение полностью, придерживаясь за книжные стеллажи, прошла к столу и уселась в кресло. Пепел от сигареты упал на чистый стол, но она этого не заметила, затушила окурок и открыла верхний ящик стола. Несколько минут она, молча, перебирала бумаги и, наконец, отыскав в нем лист с объявлением о пропажи Левы Гольдберга, достала его и слишком долго разглаживала рукой на столе. Затем, глядя на фотографию мальчика, она начала придавать куску проволоки форму оправы для очков.
– Вот! Смотри! И Лана пододвинула фотографию и то, что у нее получилось сделать руками из золота. Камилла быстро посмотрела сначала на снимок, потом на кривую оправу и хотела что-то сказать, но закрыла себе рот рукой.
– Где ты это взяла? Строго спросила Лана.
– Нашла. Слишком быстро ответила Камилла.
– Врешь. Говори правду! Ты что не понимаешь, что от этого зависит жизнь ребенка!
– Янка дала вчера, когда я уходила от них ночью.
– А у нее откуда?
– Говорит, что нашла! Это правда! Я больше ничего не знаю! Да и с чего ты взяла, что это его оправа? Лана достала из стола лупу, внимательно осмотрела каждый сантиметр находки и протянула их Камилле. – Вот, читай! Около душки, через лупу был хорошо виден фирменный знак одной из самых дорогих ювелирных мастерских Столицы «PePo & Co.» – Скажи мне, какова вероятность того, что детская золотая оправа не принадлежит пропавшему ребенку, мать которого является хозяйкой сети ювелирных магазинов и мастерских. Я могла бы сейчас позвонить ей, и спросить какие очки носил ее сын, но я не хочу, чтобы к нам в дом через минуту ворвался бы целый вооруженный отряд полиции или ФСБ, и нас с тобой увезли в наручниках. Сегодня в три часа к нам приедет Алекс и он решит, что с этим делать, после чего, я думаю, он незамедлительно получит ордер на обыск цирка с собаками, и если твоя Яна здесь ни при чем, то тебе не стоит волноваться. Поэтому, сейчас, пожалуйста, вспомни все, что ты знаешь об этой женщине и расскажи мне. Лана достала из нижнего ящика пустой чистый конверт, сложила туда искореженную оправу и убрала в стол, а сама прикурила сигарету, и внимательно глядя на Камиллу, приготовилась слушать. Яна считала свое детство и юность самым счастливым периодом своей жизни. Она жила в полном окружении заботы и любви. Ее родители Дмитрий и Оксана Висицкие были верной и любящей супружеской парой в жизни и виртуозными напарниками под куполом цирка. Дмитрий вырос в семье среднего достатка в маленьком провинциальном городке, он с детства очень любил цирк. Пытался дрессировать кошек и собак, учился жонглировать и показывать фокусы, после уроков часто задерживался в школьном спортзале, чтобы потренироваться на брусьях, кольцах и канате. Родители всячески поддерживали увлечение сына, и поэтому, когда он закончил восьмилетку, они проводили его в областной центр поступать в цирковое училище. И хотя ничем конкретным он не покорил приемную комиссию, преподаватели отметили огромное желание юноши работать в цирке и ту искорку в глазах, без которой оно невозможно. Дмитрия приняли в училище на жонглерское отделение. Годы учебы пролетели легко и весело, но окончание училища совпало для Димы с призывом в армию. Когда в военкомате медицинская комиссия оценила физическую подготовку юноши, то ее решение было единогласно – войска специального назначения. После демобилизации молодой сержант с наградами на новеньком кителе вернулся в родной городок. И когда он с букетом цветов для матери, понимался на второй этаж в родительскую «хрущевку», то на лестничной площадке встретил свою бывшую одноклассницу и подругу по спортзалу Женьку. Женька была не одна, к ней на каникулы приехала в гости однокурсница из Столичного института физкультуры красивая и очень модно одетая девушка Оксана. Женька представила их друг другу. Это была любовь с первого взгляда, которая бывает только один раз и на всю жизнь, и эта любовь была взаимной. Дима протянул Оксане букет, купленный для матери и пригласил ее вечером на свидание. Оксана сразу же согласилась, но попросила, чтобы этот букет Дима подарил маме, а ей купил бы вечером. Димка ошалел от такой проницательной девушки, и его первыми словами при встрече с родителями, были: «Я женюсь!».
Оксану воспитывал один отец и души не чаял в своей единственной дочери. Он был директором зажиточного охотничьего хозяйства, созданного исключительно для отдыха и развлечения партийного руководства страны и их близких людей. Так же туда частенько заезжали и так называемые «блатные» клиенты: директора крупных магазинов и фабрик, стадионов и ресторанов. У каждого работника этого хозяйства был свой особняк со всеми удобствами в заповедной лесной зоне, а всех детей развозил по школам Столицы и забирал специальный автобус. Надо ли объяснять, что с таким отцом у Оксаны было все, чего она только желала от самых красивых игрушек до модной одежды. Отец баловал дочку, как только мог, но это не портило ее, и за любовь и заботу она платила отцу той же монетой. Все свое свободное время она старалась проводить с ним. Зимой они катались на лыжах и охотились, летом сплавлялись по реке и рыбачили. Часто уходили в походы с ночевкой, разводили костер и готовили себе ужин из своей же добычи. Оксана рано научилась метко стрелять и орудовать ножом, с детства наблюдая за тем, как отец делает из зверей чучела, она научилась не бояться смерти, а ее частые походы с отцом закалили в ней силу воли и выдержку. Когда она окончила школу, проблем с выбором дальнейшего образования тоже не возникло, ее как победительницу всех городских и областных олимпиад по биатлону, практически без экзаменов приняли Столичный институт физической культуры, где она была лучшей студенткой и гордостью ВУЗа. На день совершеннолетия отец подарил ей новенькую «шестерку» и она, с первого раза сдав на права, уже не представляла себе жизни без риска и скорости. На этой машине они и приехали в гости к Женьке.
По счастливому случаю, приход Димы Висицкого из армии совпал с приездом в их городок цирка Шапито Бориса Загорулько. Димка, не задумываясь, купил три билета и пригласил Оксану и Женьку на представление. Цирк расположился на главной площади городка, рядом с памятником Ленину, его новый шатер играл разноцветными красками, а внутри пахло сказкой и чудесами. В зале был аншлаг, и зрители в восторге от представления не только хлопали, но кричали и свистели. В программе были представлены все жанры циркового искусства от пантомимы и клоунады до великолепных воздушных гимнастов и дрессированной зебры. Но гвоздем программы был старый индус-метатель ножей. В центре арены устанавливался вращающийся деревянный круг с изображением мишени. Индусу нужно было уметь очень четко чувствовать время вращения мишени, острый глаз и твердую руку, чтобы брошенный нож всегда оказывался в ее центре. Задача усложнялась, когда круг начинал вращаться быстрее. Зал замирал в ожидании каждого броска, и после удачного попадания взрывался аплодисментами. Казалось, что ножи, которыми он так ловко жонглирует, были привязаны на невидимые веревочки и беспрекословно ему подчинялись. Поэтому, когда индус пригласил на сцену добровольца Дима не задумываясь выбежал на арену. Старый индус был удивлен не столько храбрости молодого человека, сколько его скорости, так как он опередил подсадного артиста в зале. Циркач поставил Диму на платформу, где была установлена мишень, и велел развести руки и ноги в стороны. Платформа начала вращаться, и индус начал метать ножи, они со свистом пролетали шесть метров и вонзались в деревянный круг в миллиметрах от Диминого тела и головы. Во время всего номера Дима ни разу не дрогнул и не зажмурился, и когда из динамиков под куполом раздался звон фанфар, зал встал, провожая бывшего спецназовца, в камуфляже и голубом берете, криками: «Браво!!!» Дима уже начал уходить с арены и тут он оглянулся и увидел, что платформа еще вращается. Тогда он быстро провел правой рукой по своему бедру, никто даже не успел заметить, как в его руке оказался спецназовский «нож для выживания» и через долю секунды он уже летел в деревянную мишень и вонзился точно в яблочко. Зрители ликовали, и счастливый Дмитрий спустился в зал, где его ждали девушки. Вечер обещал быть прекрасным, если бы на выходе его не скрутили четыре милиционера и не забрали в участок на трое суток за хулиганство, с легкой руки бдительного хозяина цирка. Через три дня у ворот городского отделения милиции его встречали расстроенные родители и смуглый худой человек, в котором Дима безошибочно узнал старика индуса. Виртуозный метатель ножей сказал ему тогда: «Я давно уже ищу себе замену, ты мне подходишь, но у меня есть только год, чтобы обучить тебя моему мастерству, а затем я уеду, чтобы умереть на родине своих предков». Оксана, так и не поучив свой долгожданный букет, уехала продолжать учебу в Столице, и Дима, не раздумывая, принял предложение старого циркача. Тут и весьма кстати пригодился его диплом циркового училища, и молодой рыжеволосый директор цирка Шапито Борис Загорулько принял Дмитрия Висицкого на работу учеником и напарником метателя ножей. Этот год в жизни Димы пролетел, как один день. Он сутками работал и жил в цирке. Постоянные тренировки, репетиции и гастроли не позволяли молодому парню думать ни о чем другом, кроме работы. Даже когда цирк «уходил на каникулы» его учитель не позволял ему отдыхать, он научил Диму всему, что умел сам, открыл ему все секреты мастерства и как обещал, через год покинул цирк. На прощание учитель подарил ему старинный кинжал с серебряной рукояткой, который он всегда носил за поясом в деревянных ножнах, оклеенных бархатом.