И рухнул где-то, засыпая,
И улыбался сладко так!
Он изощрённый был маньяк.
Коза, вернувшись, всё узнала –
Про Волка дочка рассказала –
Смахнула горькую слезу
И перекинулась в «Гюрзу».
Рога «Акелой» навострила
И, глядя вдаль, проговорила:
«Получит живодёр сполна.
Все знают: в гневе я страшна.
Он у меня, считай, в кармане.
Волчина душится «Армани» –
По аромату отыщу,
Со страшной силой отомщу».
И вот в защитном шлеме-каске,
В зелёной боевой раскраске
Козлиха Волку мстить пошла
И вскорости его нашла.
«Козлиха» – плохо? Пусть козлица,
Тем лучше, ведь она же злится.
Убийца как младенец спит.
Коза, взволнованная, зрит
Живое в животе движенье –
Ура, у Волка несваренье!
Коза дочурке: «В дом иди,
Иголку с ниткой там найди».
(Малышка дома не осталась,
За мамкой с плачем увязалась).
Козе та нитка не сдалась –
О детской психике пеклась.
Ножом-ланцетом брюхо вскрыла,
А после кетгутом зашила,
Сначала наложив камней.
Козлята живы, ей же ей.
Им было там не страшно, что ты –
Они чесали анекдоты.
Как было всё по чесноку,
Я только допустить могу:
Козлята впали в летаргию,
И обошлось без литургии.
А Волк на самом деле сдох –
У парня болевой был шок.
Его Коза неустрашимо
Реанимировать решила,
Чтоб грех на душеньку не брать.
Очнулся Волк – не может встать.
Во рту нагадила куница
И очень хочется напиться.
К колодцу потащился Волк
По прозвищу Камнями щёлк.
Они стучали в волчьем пузе,
Как те шары в бильярдной лузе.
К воде он голову нагнул,
Бултых, упал и утонул –
Каменья к горлу подступили.
Так сказку братья Гримм сложили